Форрест Гамп
жүктеу/скачать 1,18 Mb. Pdf көрінісі
|
Форрест Гамп
|
21 Короче, я после того случая чуствовал себя последним ничтожеством. Мы с Дэном заночевали в квартире, а на утро принялись собирать свои манатки, посколько в Индианаполисе нам больше нечего было ловить. А Дэн подходит ко мне и говорит: – Форрест, вот деньги, бери. – И протягивает две тыщи, полученные от Майка за мое порожение. – Мне, – говорю, – без надобности. – Нет, ты все же возьми, – говорит Дэн, – ведь у нас больше ничего нет. – Оставь, – говорю, – себе. – Хотя бы половину возьми, – упёрствует он. – В дороге деньги лишними не будут. Хотя бы нормально до места доберешься. – А ты, – спрашиваю, – разве со мной не поедешь? – К сожалению, нет, Форрест, – отвечает он. – Я и так тебя подвел. Этой ночью даже глаз не сомкнул – все думал: ведь это я уболтал тебя поставить на кон все наши деньги, я убеждал тебя бороца дальше, хотя ежу было ясно, что Дженни вот-вот уйдет. А что Професор тебя вышиб, так твоей вины в этом нет. Ты был на высоте. Виноват я один. Я теперь балласт. – Погоди, Дэн, – говорю ему, – твоей вины здесь тоже нету. Если б я не загордился, что стал Дундуком, и не принял бы за чистую монету всю фигню, какую слышал в свой адрес, то и не остался бы на бобах – вот с чего надо начинать. – Что уж теперь, – говорит Дэн. – Я просто не имею права тебе навязываца. Тебя нынче ждут дела поважнее. Вот ими и займись. А обо мне забудь. Я – балласт. Вобщем, долго мы с Дэном беседовали, но переубедить его мне не удалось, прошло еще не много времени, собрал он свои пожитки, я снес его вниз по леснице и на прощанье стал смотреть, как он катит по тротуару на своей низкой телешке, держа на коленях узелок с одеж- дой и скудным имуществом. А я пошел на автобусный вокзал и взял билет до Мобайла. Ехать прецтояло двое суток, через Луисвилл до Нэшвилла, дальше до Бирмингема и оттуда уже в Мобайл. И я как послед- ний идиот потащился на автобусе. Луисвилл миновали ночью, а на другой день остановились в Нэшвилле – пересадку делать. До нее оставалось битых три часа. Ну, думаю, хоть по городу прошвырнусь. Купил будьтеброт, холодный чай – и пошел. Иду по улице и вижу перед какой-то гостиницей здоро- венный щит: «Привет участникам гроссмейстерского шахматного турнира». Меня любопытство разобрало – как никак я и сам в джунглях с Большим Сэмом в шах- маты не редко играл, ну и завернул в эту гостиницу. Турнир проводился в анкетном зале, зри- телей собралась туча, а над входом вывеска: «Вход 5 долларов», но я деньгами сорить не мог, посмотрел не много из дверей, а потом, вернувшись в лоби, присел на стул. На против меня какой-то сухонький старикашка устроился. Весь из себя не приветливый, костюм на нем черный, в пятнах, но зато галстук бабочка, а на столике шахматная доска. Ну, я сижу себе спокойно, а старичок время от времени фигуры двигает, и вскоре до меня дошло: он же сам с собой играет. Я прикинул, что у меня до автобуса время еще есть, больше часа, и спрашиваю: мол, не желаете ли с кем-нибудь другим партейку сыграть? Он на меня зыркнул, ничего не сказал и снова уставился на доску. Время идет, и я замечаю, что старый уже с полчаса изучает позицию, а потом береца за белого офицера, переставляет на черную клетку номер семь и вот-вот руку отпустит, ну тут уж я не выдержал и говорю: – Постойте. У. Грум. «Форрест Гамп» 99 Старый аж подскочил, будто ему кнопка в зад вонзилась, и на меня вытаращился. – Этим ходом, – обьесняю ему, – вы коня открываете, а дальше королева окажеца под угрозой – и вам капец. Смотрит он на доску, но офицера не отпускает, потом возвращает его на прежнее место и говорит: – Не исключено. И опять доску глазами сверлит, а я чуствую, что время поджимает, мне ведь на автобус пора, встаю, значит, а старичок такой: – Должен извиница: комментарий ваш был весьма дальновидным. Я киваю, а он продолжает: – У вас, я вижу, есть игровой опыт, не уходите, давайте закончим эту партию вместе, а? Прямо с этой позиции продолжим, ваши – белые. – Не могу, – отвечаю, – я на автобус тороплюсь. Он мне покивал, вроде даже честь отдал – и я поспешил на автовокзал. Прибегаю, а мой автобус, черт его дери, уже уехал и до завтра другого не будет. Вечно у меня какой-нибудь облом. Ну, как-то надо день убить, повернул я на зад к гостинице, старичок никуда не делся, играет сам с собой и типо выигрывает. Жестом приглашает меня садица. Позиция у белых, прямо скажем, аховая, половины пешек нету, офицер один, туры вобще ни одной, и королева вот-вот откроеца. Чуть ли не час выравнивал я это положение, а старый при каждом моем удачном ходе что- то бубнил и головой качал. В конце концов решился я пожертвовать пешку. Старичок повелся и через три хода получил шах. – Вот дьявольщина, – говорит. – Признайтесь, вы кто? Я назвался, а он такой: – Нет-нет, я не о том. Вы в каких турнирах участвовали? Что-то я вас не узнаю. Пришлось обьеснить, что играть я насобачился в Новой Гвинее, а он и говорит: – Силы небесные! Вы хотите сказать, что даже близко не подходили к регианальным турнирам? Я киваю, я он: – Не знаю, говорит это вам что-нибудь или нет, но в прошлом я – международный гросс- мейстер, а вы начали игру в такой позиции, где выигрыш практически невозможен, и меня разгромили! Мне стало интересно, почему он не играет в анкетном зале, и он так сказал: – Когда-то играл. Но сейчас, когда мне уже под восемьдесят, перешел в лигу ветеранов. Теперь бал правят молодые, у них более острый ум. Я покивал, сказал ему спасибо за игру и собрался уходить, а он спрашивает: – Вы сегодня ужинали? Ну, так, будьтеброт, говорю, сжевал часов этак несколько тому назад, а он: – Могу я вас угостить? В благодарность за вашу превосходную игру. Я не возрожал, и мы пошли в гостиничный ресторан. Хороший оказался старичок. Звали его мистер Триббл. – Послушайте, – обратился ко мне за ужином мистер Триббл, – для полной уверенности я должен сыграть с вами еще несколько партий, но если сегодняшний результат не был чистой случайностью, то вы – непризнанный шахматный гений, один из ярчайших. Я готов спонсиро- вать ваше участие в паре турниров – посмотрим, что из этого выйдет. Мне, говорю, домой надо, чтобы креведочный бизнес начать, то да се, а он такой: – Не упускайте свой щастливый шанс, Форрест. Поймите: за шахматной доской можно заработать неплохие деньги. У. Грум. «Форрест Гамп» 100 Он предложил мне обмозговать это дело и на утро дать ему ответ. Короче, мы с мистером Трибблом пожали друг другу руки, и я вышел на свежий воздух. Побродил не много по улицам, но в Нэшвилле ничего особо интересного нету, так что свернул я в парк и сел на скамью. Хотел обмозговать свое положение, хоть это для меня труд- новато, и решить, как быть дальше. Но думать ни о чем не мог, кроме как о Дженни: куда ее забросила судьба? Она сказала, чтоб я не пытался ее разыскивать и вобще, но у меня где-то внутри засело убеждение, что она меня вспоминает. В Индианаполисе я выставил себя послед- ним дураком, это понятно. Наверно, потому, что не слишком старался сделать как лучше. А теперь уже и сам точно не знаю, как лучше. В карманах, щитай, пусто, креведочный бизнес начинать не на что, а тут еще мистер Триббл подзуживает заработать на турнирах. Но выходит так, что по дороге домой, если только сделать шаг в сторону от планов креведочного бизнеса, все идет сикось-накось и на мою широкую задницу сыплюца всякие неприятности, вот и теперь не понятно, как быть дальше. Думал я, думал – и дождался, что заприметил меня полицейский. Стал докапываца: чем я тут занимаюсь. Да ничем, говорю ему, просто сижу и думаю, а он такой: ночью в парке сидеть и думать не положено, двигай отсюда. Иду я по улице – он за мной. А куда мне деваца? Вижу – проулок, ну я и свернул, какую-то скамейку нашел, чтоб ногам отдых дать, но буквально через минуту появляеца все тот же коп и видит меня. – Так-так, – говорит, – а ну выходи на свет. Подхожу к нему, он спрашивает: – Ты чем тут занимаешься? – Да ничем, – говорю. А он: – Вот именно, так я и думал. Ты арестован за бродяжничество. Короче, заперли меня в камере, а утром говорят, ты, мол, имеешь право на один телефон- ный звонок. А кому звонить – разве что мистеру Трибблу. Так я и сделал. Где-то через полчаса приехал он за мной в полицейский участок и спас от тюрьмы. Потом в гостинице накормил до отвала и говорит: – Слушай, через неделю в Лос-Анджелесе начинаюца межзональные соревнования, давай я тебя заявлю, а? Первый приз – десять тыщ долларов. Все расходы я возьму на себя, а выигрыш разделим поровну. Сдаеца мне, ты парень азартный, да и мне, чесно говоря, только приятно будет. Я выступлю твоим тренером и секундантом. Что скажешь? У меня, конечно, оставались сомнения, но попытка не пытка. Ладно, говорю, можно попробовать, только если не долго. Пока не наберу денег на креведочный бизнес. И мы с мисте- ром Трибблом, пожав друг другу руки, стали напарниками. Лос-Анджелес – это нечто. Прибыли мы туда за неделю, и мистер Триббл днями на пролет меня тренеровал, оттачивал мою игру, но прошло не много времени, и он, покачав головой, сказал, что тренеровать меня больше не имеет смысла, поскольку я и так весь учебник знаю на зубок. Ну что ж, отправились мы в город. Мистер Триббл повез меня в Диснейленд, дал покатаца на атракционах, а потом устроил нам экскурсию на киностудию. Какие только фильмы там не снимали, со всех сторон слыша- лось: «дуболь первый», «смена плана», «мотор», всякая такая хрень. В одном повельоне сни- мали вестерн, и мы увидели, как парень выпрыгивает из окна, разбивая стекло, – и так раз десять, пока не получилось натурально. Короче, стоим мы, наблюдаем, и вдруг подходит к нам какой-то хлыщ и говорит: – Простите, вы ведь актер? – Чего? – говорю. У. Грум. «Форрест Гамп» 101 Мистер Триббл тут как тут: – Нет, мы – шахматисты. Незнакомец и говорит: – Жаль, конечно, потому что этот фактуристый молодой человек идеально подходит на роль в моем фильме. – А затем поворачиваеца ко мне, берет меня под руку и говорит: – Ну надо же, такой качок – и ни одной роли не сыграл? – Одну, – признался я, – когда-то сыграл. – Ну вот! – обрадовался этот хлыщ. – И где же? – В «Короле Лире». – Великолепно… у тебя есть при себе карта ГКА? – Это что? – Гильдия киноактеров, да ладно, – говорит, – не важно. Слушай, бэби, это мы утрясем, без проблем. Мне другое интересно: где тебя прятали? Подумать только! Идеальный типаж: высоченный, накачанный, немногословный, прямо новый Джон Уэйн 30 . – Никакой он не Джон Уэйн. – Мистер Триббл совсем растроился. – Он шахматист миро- вого уровня. – Тем лучше, – обрадовался этот хлыщ. – Умный, высоченный, накачанный, немного- словный. Сочетание просто уникальное. – Да я только с виду такой умный, – сообщаю ему, чтобы все без обмана было, а он гово- рит, что все это вобще не важно, потому как актеру, дескать, ни ум, ни чесность не требуеца: ты, главное дело, являйся ко времени да выдавай свои реплики. – Моя фамилия, – говорит, – Фелдер, я делаю кино. Хочу пригласить тебя на пробы. – Завтра он играет турнир, – пережевает мистер Триббл. – На ваши пробы и съемки у него времени нет. – А вы постарайтесь, изыщите времячко, договорились? В конце-то концов, устройте себе передышку. Вы, кстате, тоже приходите на пробы, Триббл. – Постараемся, – отвечает мистер Триббл. – А сейчас идем, Форрест, у нас еще дела есть. – До встречи, бэби, – говорит мистер Фелдер, – смотри не забудь. И мы растались. 30 жүктеу/скачать 1,18 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|