Форрест Гамп

«Поездка в Новый Орлеан» («Riding on the City of New Orleans», «City of New Orleans») – песня фолк-музыканта Стива
Гудмена с его первого альбома «Steve Goodman» (1971), описывающая поездку из Чикаго в Новый Орлеан. Становилась хитом
в исполнении Арло Гатри (1972) и Вилли Нельсона (1985).

У. Грум. «Форрест Гамп»
126
– Ну, вобщем, да, – отвечает Дженни. – Только ты приглядись, Форрест, неужели не
видно? Он далеко не идиот. Он очень даже умный, круглый отличник, перешел во второй
класс. Веришь, нет?
– А он… точно от меня?
– Абсолютно, – говорит она. – Когда вырастет, он хочет стать футболистом… или астро-
навтом.
Я снова вглядываюсь в этого мальчугана: он растет крепким, красивым. Глаза ясные, вид
такой, как будто ничего ему не страшно. Они со Сью возяца в грязи: играют в крестики-нолики.
– А что ты можешь сказать на счет… э-э-э… на счет своего…
– Дональда? – подхватывает Дженни. – Ну… он о тебе не знает. Понимаешь, я с ним
познакомилась сразу после отъезда из Индианаполиса. У меня тогда еще ничего не было
заметно, а как быть дальше, я просто не понимала. Он добрый, порядочный человек. Забот-
ливый. У нас свой дом, две машины, каждую субботу он вывозит нас с малышом Форрестом
на свежий воздух – куда-нибудь на побережье или просто за город. По воскресеньям ходим в
церковь. Дональд откладывает деньги, чтобы дать Форресту образование, и не только.
– А можно мне пообщаца с Форрестом… хотя бы минуту-другую? – спросил я.
– Конечно, – ответила Дженни и подозвала сына. – Форрест, – говорит, – хочу познако-
мить тебя с другим Форрестом. Он мой старинный друг – тебя назвали в его честь.
Малыш садица рядом со мной и говорит:
– Прикольная у тебя обезьянка.
– Он – оран-мутан, – обьесняю я. – Его зовут Сью.
– Если это «он», почему его зовут Сью?
Теперь у меня не осталось ни малейшего сомнения: мой сын – далеко не идиот.
– Твоя мама говорит, ты хочешь стать футболистом или астронавтом, – говорю я.
– Так и есть, – отвечает он. – А ты разбираешься в футболе и в астронавтике?
– Худо-бедно, – говорю, – самую малость, но думаю, тебе лучше побеседовать на эти
темы с папой. Наверняка у него знаний куда больше.
И тут он меня обнял. Не то чтобы прямо бросился на шею, но все же.
– Хочу еще поиграть со Сью, – сказал он, спрыгнул со скамейки, и старина Сью придумал
такую игру: Форрест-младший дожен был забросить в кружку монету, а Сью старался поймать
ее на лету.
Дженни придвинулась ко мне, вздохнула и погладила по коленке.
– Трудно поверить, – начала она. – Мы с тобой знакомы больше тридцати лет – с первого
класса.
Пробивавшие сквозь кроны деревьев солнечные лучи падали на лицо Дженни; кажеца, в
глазах у нее блестели слезинки, но по щекам не текли, однако появилось в ней что-то особен-
ное, возможно, изменилось сердца биение, но точно сказать не берусь, хотя сомнений не было.
– Даже не верица, чесное слово, – повторила она, а затем склонилась ко мне и поцеловала
в лоб.
– Что это значит? – спросил я.
– Вот говорят: «тот – идиот, этот – идиот», – выговорила Дженни дрожащими губами. –
А кто не идиот?
И с этими словами она ушла. Встав со скамейки, взяла за руку Форреста-младшего, и
они отправились своей дорогой.
Ко мне подошел Сью, сел у меня в ногах и начертил на земле таблицу для крестиков и
ноликов. Я поставил «Х» в верхнем правом углу, а Сью – «0» в центре, и я понял, что в этой
игре победителя не будет.

У. Грум. «Форрест Гамп»
127
Короче, в след за тем завершил я кое-какие дела. Самое главное: позвонил мистеру
Трибблу и сделал распорежение на счет доходов от креведочного бизнеса: чтобы десять про-
центов моей доли направлять моей маме, десять процентов – отцу Буббы, а остальное пере-
числять Дженни для Форреста-младшего.
После ужина я всю ночь сидел без сна и размышлял, хотя и не особо в этом силен. А
раздумья мои были вот о чем: в этом городе я после стольких лет снова нашел Дженни. Она
растит нашего сына, и, быть может, что-нибудь у нас еще сладица.
Но чем дальше, тем отчетливей понимал, что из этой затеи ничего не выйдет. При чем
даже не потому, что я идиот, хотя на это удобней всего валить все мои неурядитцы. Но нет: про-
сто так уж сложилось. Всяко бывает. А кроме того, если здраво рассудить, малышу, наверно,
будет лучше с Дженни и ее мужем: пусть мальчуган растет в хорошей, правильной семье, а не
со слабо умным родным отцом.
А через несколько дней отправились мы со старичком Сью и с Дэном в поездку. Сперва
посетили Чарлстон, потом Ричмонд, потом Атланту, дальше Чаттанугу, Мемфис, Нэшвилл и
под конец Новый Орлеан.
В Новом Орлеане никого не волнует, как ты саморелизуешься, а потому мы втроем там
оттянулись по полной: что ни день, выступали на Джексон-Сквер, а после смотрели, чем себя
тешат другие чудилы.
Я купил велосипед с двумя не большими колясками, одна для Сью, другая для Дэна, и
теперь по воскресеньям кручу педали: мы доезжаем до речки, отдыхаем у воды, сомов ловим.
Дженни пишет мне примерно раз в месяц и шлет снимки Форреста-младшего. На одном из
последних он заснят в децком футбольном снарежении. Есть тут одна девушка, официанткой
работает в стриптиз-клубе, я с ней изредко встречаюсь для приятного время провождения.
Зовут ее Ванда. Мы со старичком Сью и с Дэном не раз шатались по Францускому кварталу
– осматривали доскопримечательности, и уж поверьте, в здешних краях мы далеко не самые
уникумы: к примеру, некоторые, можно сказать, – осколки русской революции, да и вобще,
кого только не увидишь.
А как-то раз подошел ко мне журналист из местной газеты и говорит, что хочет обо мне
сделать материал, посколько я – «лучший человек-оркестр», какого он только слышал. Начал
задавать вопросы про мою жизнь, а я ему начал расказывать свою историю. Но, не дойдя и до
середины, тот парень раздумал дальше слушать: дескать, такой материал никогда не напечатают
– никто ведь не поверит.
Но я вам так скажу: не думайте, что я сам историю своей жизни не вспоминаю, еще как
вспоминаю, особенно в тех случаях, когда по ночам смотрю на звезды и вижу все раскинувшее
над головой небо. У меня и сейчас бывают грезы, как у каждого: я вображаю, чем могли бы
обернуца те или иные события. А потом вдруг раз – и вображаю себя лет в сорок, пядесят,
шесдесят, понимаете меня?
А что такого? Пускай я – идиот, но я всегда старался делать как лучше, а грезы… они
и есть грезы, правда? Со мной чего только не приключалось, но я так щитаю: при желании
можно оглянуца в прошлое и сказать: ну и ладно, зато жизнь у меня не скучная.
Понимаете?