Рис. 4.6. Использование разных предметов в качестве орудий (по Н. Н. Ла-
дыгиной-Котс, 1959).
Интерес к этой проблеме, возникший в 20—ЗО-е годы, побудил Н. Н. Ладыгину-
Котс (1959) к специальному исследованию вопроса о том, в какой степени приматы
способны к употреблению, доработке и изготовлению орудий. Она провела
обширную серию опытов с шимпанзе Парисом, которому предлагались десятки
самых разных предметов для добывания недоступного корма. Основной задачей,
которую предлагали обезьяне, было извлечение приманки из трубы.
Методика опытов с Парисом была несколько другой, чем у Р. Йеркса: в них
использовали непрозрачную трубку длиной 20 см. Приманку заворачивали в ткань, и
этот сверток помещали в центральную часть трубки, так что он был хорошо виден,
но достать его можно было только с
помощью какого-нибудь приспособления.
Оказалось, что Парис, как и антропоиды в опытах Йеркса, смог решить задачу и
исполь-зов&т для этого любые подходящие орудия (ложку, узкую плоскую дощечку,
лучину, узкую полоску толстого картона, пестик, игрушечную проволочную лесенку
и другие самые разнообразные предметы). При наличии выбора он явно предпочитал
для этого предметы, бльшие по длине или более массивные тяжеловесные палки
(рис. 4.6).
Наряду с этим выяснилось, что шимпанзе обладает довольно широкими
возможностями использования не только готовых «орудий», но и предметов,
требующих
конструктивной деятельности, — разного рода манипуляций по
«доводке» заготовок до состояния, пригодного для решения задачи.
Рис. 4.7. Изготовление и
использование орудий
шимпанзе в условиях неволи.
Животное соединяет палки под
углом, использовать
такое орудие явно нельзя (опыты Н.
Н. Ладыгиной-Котс,
1959).
Результаты более чем 650
опытов
показали,
что
диапазон
орудийной
и конструктивной деятельности шимпанзе весьма широк. Парис, как и обезьяны в
опытах В. Келера, успешно использовал предметы самой разной формы и размера и
производил с
ними всевозможные манипуляции: сгибал, отгрызал лишние ветки,
развязывал пучки, раскручивал мотки проволоки, вынимал лишние детали, которые
не давали вставить орудие в трубку. В этот набор входили и гораздо более сложные
операции, чем те, что были отмечены Фирсовым в его экспе-
риментах в естественных условиях. Не во всех случаях такое изготовление орудий
было успешным и отвечало ситуации (рис. 4.7).
Оказалось, что труднее всего для шимпанзе составить орудие из более мелких
элементов, тогда как процесс расчленения для них более привычен и освоен.
Видимо, как полагает Н. Н. Ладыгина-Котс (1959), это связано не с трудностью
выполнения соответствующих манипуляций, а со спецификой и ограниченностью их
мышления — «с неспособностью шимпанзе оперировать зрительными образами,
представлениями, мысленно комбинировать эти представления применительно к
решаемой задаче, так как для получения из
двух коротких элементов одного
длинного надо понимать смысл, т.е. причинно-следственные отношения подобного
соединения» (курсив автора).
Ладыгина-Котс относит орудийную деятельность шимпанзе к проявлениям
мышления, хотя и подчеркивает его специфику и ограниченность по сравнению с
мышлением человека.
Представления о возможности целенаправленной, осознанной конструктивной
деятельности шимпанзе высказывают и современные этологи, изучавшие их
поведение в естественных условиях, прежде всего Дж. Гудолл (см. 2.11.4).
Вопрос о том, насколько «осмысленны» действия шимпанзе (и других животных)
при использовании орудий, всегда вызывал и продолжает вызывать большие
сомнения. Так, есть много наблюдений, что наряду с использованием палок по
назначению шимпанзе совершают ряд случайных и бессмысленных движений.
Особенно это
касается конструктивных действий: если в одних случаях шимпанзе
успешно удлиняют короткие палки, то в других соединяют их под углом, получая
совершенно бесполезные сооружения (рис. 4.7). В связи с важностью этого вопроса
его нужно было внимательно проанализировать в
специальном лабораторном
эксперименте.