Российская академия наук центр цивилизационных и региональных исследований
жүктеу/скачать 1,83 Mb. Pdf көрінісі
|
| кгоси или даже на батланка слуги (обычно бакгалагади) не имели права ни обладать
собственностью, ни, чаще всего, селиться в квартале (Tlou, Campbell 1984: 75-77). Положение бушменов в окраинных зонах расселения тсвана (например, бывших в подчинении у батавана в западном Нгамиленде), было не столь тяжелым, как бакалахари в южной Ботсване, ввиду малочисленности батавана и их неспособности полностью контролировать подвластную территорию. Об изменении взаимоотношений бушменов и тсвана можно судить, сравнив впечатления Д. Ливингстона 1840-х гг. и данные Ричарда Ли по Нгамиленду. Первый пишет: Несколько бечуанов могут прийти в деревню, где живут бакалахари и безнаказанно распоряжаться всем, но когда эти же авантюристы встречаются с бушменами, они бывают, вынуждены сменить высокопарно–деспотический тон на тон раболепной лести: бечуаны знают, что если они ответят отказом на требование от них табака, то бушмены, вольные дети пустыни, могут решить дело в свою пользу посредством отравленной стрелы (Ливингстон 1955: 41–42, сравн., также: Arbousset 1842: 481–482.). Соотношение сил заметно изменилось уже к 1880-м годам. К 1879 г. батавана в Нгамиленде уже имели ружья, лошадей, волов и фургоны; все это они получили в результате интенсивной торговли слоновой костью вначале с торговцами-гриква, а затем – с белыми торговцами, охотниками и авантюристами. По данным Р. Ли, батавана стали организовывать летние охотничьи экспедиции в долину /Кангва с начала 1880х гг. Один из информантов Р. Ли описывает эти экспедиции так: Когда мы, тавана впервые пришли в эти места, все, что мы могли увидеть, это следы на песке. Мы недоумевали: где же сами люди, и кто они? Мы находили их поселения, но они всегда были пустыми, потому что как только мы замечали незнакомцев, они разбегались и прятались в буше. Мы сказали: "О, это хорошо, что эти люди нас боятся, они слабы, и мы легко подчиним их себе. Так мы и сделали. Не было ни столкновений, ни убийств. Мы просто говорили: "Эй, подойди сюда, дай мне воды", или: "Эй, приведи мне эту лошадь", и они приводили… Хорошо, что они нас боялись, потому что если бы они стали сражаться, мы бы перебили их всех (Lee, 1979: 77). Боязливость бушменов в данном случае была, по-видимому, вызвана деятельностью бурского охотника Хендрика ван Зела, по чьему приказу неподалеку от долины Кангва в 1878 г. были расстреляны тридцать три бушмена !кунг (De Klerk 1977: 51–52). На этапе медленного проникновения небольших групп пеших скотоводов, имевших оружие, сравнимое по эффективности с бушменским, охотники-собиратели ведут себя с достоинством, и нередко – довольно бесцеремонно. Первые попытки (в начале XX в.) относительно немногочисленных скотоводов-банту (гереро из Ботсваны у которых не было 123 ружей) выпасать скот на бушменских территориях в районе Каракувисы (этот район находится примерно на 300 км западнее долины Кангва) заканчились убийством нескольких банту и прекращением выпаса скота Wilmsen 1989: 134). Каракувиса (Каракобис) представляла собой в это время далекую периферию потестарного влияния батавана, а вот в долину Кангва (ботсванско-намибийская граница) батавана прибывали в фургонах, запряженных волами, имея лошадей и огнестрельное оружие, и, соответственно, их взаимоотношения с местными бушменами складывались по-иному. Батавана, в отличие от белых колонистов в Капской провинции ЮАР или матабеле на востоке Калахари, ставили своей целью не уничтожить бушменов, а подчинить их своей власти, включить в систему зависимости "мафиса". В этой системе бушмены, жившие на периферии племенных владений батавана, пасли оставленный на их попечении скот, выполняли повинности по переноске мяса во время охотничьих экспедиций скотоводов и сообщали о приближении к племенным границам врагов. Взамен они имели право пить молоко выпасаемых животных и оставлять себе некоторую часть приплода, т.е. получали даже некоторые выгоды от установления таких отношений (см.: Kanjii 2000). Вместе с тем, в случае неповиновения, небрежения своими обязанностями, или кражи скота, их жестоко наказывали (Baines 1864: 147). Сходным образом были выстроены политические и экономические отношения между доминирующими народностями тсвана (бакгатла, баквена, бвнгвакетсе и др.) и бакгалагади. Типичное морафе в XVIII или XIX вв. могло включать самого кгоси, его семью, а также членов семей его родных братьев, дядей и кузенов с приданными им семьями батланка. Они составляли стержень морафе, известный под именем кгосинг. Строения отдельных семейных групп с приданными им слугами располагались по отдельности, но недалеко друг от друга. Все это составляло одну деревню (селение) тсвана. Поодаль от этого селения, но в пределах видимости, располагалась другая деревня, сходным образом структурированная, состоящая из членов младшего морафе с собственным вождем, в свою очередь подчинявшимся кгоси. Еще далее, и, вероятно, вне пределов видимости, располагалась деревня слуг-кгалагади. Со временем (если не было катастроф) численность обитателей этих деревень росла, возникали новые селения из присоединившихся мерафе. Деревни включали в себя кварталы, в каждом из которых кгоси поселял своего соответствующего родственника для правильного, с точки зрения традиций тсвана, администрирования. К 1800 г. некоторые из таких поселений включали до 10 000 человек. Для обеспечения руководства этим структурированным конгломератом была необходима небольшая армия; она, естественно, имелась и состояла из возрастных полков, построенных по принципу совместного одновременного проведения инициации (включая обрезание). Полки-мопхато получали собственные имена. В их обязанности входило: ведение войн, набеги за скотом, расчистка земли под посевы, сооружение изгородей, заготовка камыша и т.п. Командиром полка мог быть сын кгоси или даже его дочь. Полки также охотились, обычно в ходе продолжительных и протяженных экспедиций, причем, заготовленное (высушенное) мясо и шкуры доставлялись в "метрополию" на вьючных волах (с конца XIX в. – в фургонах, запряженных волами). Военная организация тсвана, по крайней мере в XIX в., весьма напоминала таковую у ближайших лингвистических родичей суто-тсвана – нгуни – и, возможно, была построена по образцу последней. Все вышеописанное было характерно, в первую очередь, для восточной Ботсваны, и не достигало вполне совершенного логического развития в западной части страны, по причине того, что местному населению приходилось вести более подвижный образ жизни. Кроме того, баквена и бангвато западной Ботсваны мало занимались выплавкой железа и в основном выменивали его у баролонгов, балете и батлоква (Tlou, Campbell 1984: 71-80). 124 Согласно археологическим данным, сообщества предков тсвана начала XIII в. н.э. жили небольшими тесно связанными сообществами, распределенными по значительным территориям (Phillipson 1977: 198-202). Предположительно, они говорили на диалектах, значительно менее различавшихся между собой, чем современные языки группы суто- тсвана, такие как сетсвана, секгалагади и сесото (Tlou, Campbell 1984: 60). Группа баролонг стала называться так по имени своего вождя Моролонг около 1270 г. Около 1400 г от них отделилась группа, именовавшая себя батларо. Примерно в 1500 г. (согласно устной традиции) их вождем был некий Малопе. Одна из историй повествует о том, что у первой жены Малопе не было сыновей, только дочь по имени Мохурутше, в то время как вторая жена имела сына-первенца по имени Квена. После смерти Малопе часть народа захотела иметь правителем Мохурутше, а другие – Квена. Народ ролонг таким образом разделился на бахурутше и баквена. Данные лингвистики говорят о том, что язык жүктеу/скачать 1,83 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|