Шəкен Аймановтың

352
Òîïæàðªàí
353
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
«докладчиками» были Тимошенко и Березин. Мы оглянуться не успели, как 
наступил восход солнца, и, вдохновленные этой необычной ночью, мы от-
правились далеко в горы, встречать благословенное солнце на благословен-
ной казахской земле. 
Одна из последующих встреч произошла у нас на Украине, в дни пленума 
Союза кинематографистов. Прилетели тогда Борис Кимягаров, Латиф Файзиев 
и Шакен Айманов — вся кинематографическая Азия. Да ведь не только Азия. 
Все гости, отовсюду, со всех концов страны, когда собрались вместе, представ-
ляли собой поразительно пеструю в национальном отношении компанию. Но 
вспоминаю об этом я только сейчас. Тогда и в голову не приходило отмечать 
это обстоятельство. В какой бы республике мы ни собирались, все мы были 
просто друзьями, коллегами. Нас тревожили одни и те же большие проблемы, 
волновали сходные творческие перспективы. И, может быть, наша дружба и 
тесное сотрудничество по большому счету отражали главную силу и красоту 
нашего социалистического строя. 
Это были форумы равных, но все-таки Айманов был всегда и везде лиде-
ром, душой компании, центром бесед. В Киеве он был частым гостем, в Алма-
Ате — главным хозяином. Шакена все очень любили. 
Безусловно, казахский народ и казахское искусство потеряли в лице Ай-
манова выдающегося национального художника. Но Шакен принадлежал не 
только Казахстану. В том, что он делал — играл ли, снимал ли картину — труд-
но отделить режиссера от артиста, артиста от режиссера. Художника от обще-
ственного деятеля. И мне кажется, что добрые зерна, посеянные умным че-
ловеком — я говорю об аймановских принципах решения профессиональных 
проблем — обязательно прорастут хорошими всходами. 
Из книги «Кино и вся жизнь», 1994
Майра АБУСЕИТОВА,  
Майра АБУСЕИТОВА,  
кинорежиссер,
заслуженный деятель искусств Казахской ССР
Îí âñå äåëàë ñåðäöåì 
Â
 
кино, — рассказывает Майра Бекжумановна, — меня привел фильм 
«Большой вальс». Эта удивительно гармоничная, наполненная ис-
кренним лиризмом, по-штраусовски полнозвучная картина околдовала меня. 
Я посмотрела ее девятнадцать раз и решила, что должна стать, во что бы то 
ни стало, киноактрисой. Поэтому можете представить себе мою радость при 
известии о казахской киношколе. 
После ее окончания меня зачислили в штат актерского отдела киностудии 
«Казахфильм». Отдел только создавался, и из актрис там была одна Амина 
Умурзакова. Вместе с ней я и начала свою самостоятельную жизнь в кино. Это 
был 1947 год, и Мурзабек Кальменов пригласил меня на дубляж фильма «На-
вои». Работать мне пришлось с Шакеном Аймановым, он озвучивал самого 
Навои, я — его невесту Гули. 
Партнерство с ним было для меня тогда тяжелым: ведь он был уже боль-
шой актер, знающий как сцену, так и экран, а я и понятия не имела, что такое 
дубляж. Это сейчас, когда ко мне приходит новичок, я все подробно и обстоя-
тельно объясняю. А тогда Кальменов, видать, решил, что нас всему обучили. Я 
же в свою очередь думала, что мне надо перекричать русский текст моей геро-
ини. Не понимала, что текст этот уберется, и надо общаться только с экранным 
персонажем. Вот и старалась вовсю, форсировала звук так, как не делают даже 
в театре. Конечно, это было очень скверное озвучание, но Кальменов опять и 
опять приглашал меня на следующие фильмы. Надо сказать, что Шакен-ага в 
те годы дублировал часто и делал это по тем временам хорошо. Дело в том, 
что тогда многие принципы сценического искусства механически переноси-
лись на экран. Именно так обстояло дело с речью героев, которые говорили 
возвышенно, хорошо поставленным, звучным голосом. Наше ухо было «на-
слышано» высокопарными интонациями, и даже мое неразумение смысла ду-
бляжа воспринималось сносно. 
Шакен, пока не занялся режиссурой, любил озвучивать. И позже, когда я 
стала уже режиссером дубляжа, он сделал множество замечательных работ — 
главную роль в «Возвращении Василия Бортникова», Хлестакова в «Ревизоре», 
Ленина в знаменитой трилогии. Образ вождя давался ему не столь уж сложно, 
он схватывал все интонации Максима Штрауха, умел передать динамику ильи-

354
Òîïæàðªàí
355
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
чевской мысли, только вот над перекатывающейся буквой «р» нам пришлось 
немало повозиться. 
Но шло время, Шакен сам уже стал режиссером-постановщиком, и ему все 
труднее и труднее было уделять внимание дубляжу. Но как-то я все-таки угово-
рила его озвучить Смоктуновского. И странное дело — он буквально стал вы-
падать из актерского ансамбля, что называется, не вклеиваться. Мы оба удиви-
лись — почему? И тогда он сказал: «Это вы, Маке, профессионально выросли 
и сумели уловить требования времени. Вы стремитесь к естеству разговорной 
экранной речи, а я еще не перестроился на нее внутри себя». И сделав этот вы-
вод, он даже не пытался потом «спасать» собственные фильмы за счет своего 
озвучания. Это делали другие, московские актеры. 
Литературная запись Людмилы Енисеевой-Варшавской
 
Шолпан АЛТАЙБАЕВА,  
Шолпан АЛТАЙБАЕВА,  
кандидат филологических наук,
доцент Казахской национальной
консерватории имени Курмангазы,
член Союза кинематографистов РК
Ñâåò íåóãàñèìîé çâåçäû
N
околение Шакена Айманова — поколение великих людей. Почти 
никого из них не осталось в живых — ведь редко кто доживает до 
ста лет. Нет рядом с нами тех, кто любил Шакена и кого любил он: Елубая 
Умурзакова, Калибека Куанышбаева, Шары и Хадиши Жиенкуловых, Хадиши 
Букеевой, Курманбека и Шолпан Жандарбековых, Камала Кармысова, Жаг-
ды Огузбаева, Рахии Койчубаевой, Евгения Диордиева, Атайбека Жолым-
бетова, Марка Берковича, Амины Умурзаковой, Мажита Бегалина, Евгения 
Попова. Совсем недавно ушли из жизни Ораз Абишев, Эльдор Уразбаев, 
Ермек Серкебаев. Покидают этот мир представители когорты первопроход-
цев, многих я знала лично, с другими встречалась по совместной работе в 
кино. 
Задаю себе вопрос, что такое для меня те пять лет, которые посчастливи-
лось провести рядом с Шакеном-ага, то незабываемое пятилетие — с 1965-
го по 1970 год? Эти годы совпали со временем моей молодости и больших 
надежд, а по концентрации счастливых мгновений, радостных переживаний 
и удивительных открытий этот период был для меня более чем емким! Это 
съемки в трех художественных фильмах Шакена Айманова, участие в соста-
ве делегаций кинематографистов Казахстана, чьим руководителем был он, на 
Днях казахского кино в Латвии (1969) и Грузии (1970), поездка со съемочной 
группой фильма «Ангел в тюбетейке» в Свердловск, особо памятное участие в 
Третьем Всесоюзном кинофестивале в Ленинграде (1968). Везли мы в тот раз 
для конкурсного показа новый фильм Шакена Кенжетаевича по сценарию Ол-
жаса Сулейменова «Земля отцов». Оператором его был сын Шакена Кенже-
таевича — Мурат Айманов, к сожалению, уже тоже ушедший в мир иной. Роль 
старика, отправившегося с внуком в Россию на поиски могилы не вернувшего-
ся с войны сына, блестяще сыграл Елубай Умурзаков, а его внука Баяна испол-
нял Мурат Ахмадиев — в ту пору алма-атинский школьник. У меня же в этом 
фильме была пусть эпизодическая и бессловесная, но очень ответственная и 
дорогая для меня роль девушки Марьям. Казахстан представляли во главе с 
Шакеном Аймановым наши корифеи — Елубай Умурзаков, Ораз Абишев, Ма-
жит Бегалин, Нургиса Тлендиев, Камал Смаилов, а также Амен Хайдаров со 
своим первым казахским анимационным фильмом «Почему у ласточки хвост 
рожками». 
Я уже начинала чувствовать себя актрисой: Марьям была моей третьей 
ролью в кино. До этого студенткой первого курса Института иностранных 
языков я снялась в роли Ляйли в фильме Азербайжана Мамбетова «Кры-
лья песни» под художественным руководством Шакена Айманова. В этой 
картине я была партнершей талантливых актеров Каздрамтеатра — Ануара 
Молдабекова, к сожалению, рано ушедшего из жизни, и Торгын Тасыбе-
ковой, так же как и я дебютировавших в кино. Второй моей ролью была 
небольшая роль дочери Маке в фильме режиссера Жардема Байтенова 
«Синий маршрут» также по сценарию Олжаса Сулейменова. Участие в соз-
дании этих фильмов дало мне счастливую возможность работать рядом с 
такими выдающимися актерами нашего театра и кино, как Канабек Байсеи-
тов, Серке Кожамкулов, Бикен Римова, Каукен Кенжетаев, Шахан Мусин, 
Аубакир Исмаилов, и ставшим уже корифеем, а тогда — совсем молодым 
Асанали Ашимовым. 
У членов делегации было прекрасное настроение, они всю дорогу в само-
лете шутили, смеялись и пели. Особенно запомнилось, как хорошо они пели 
песню Нургисы Тлендиева «Кустар». Шакен и Нургиса подтрунивали друг над 
другом, смех, веселье и прибаутки не умолкали ни на минуту. И вот мы в Ле-
нинграде, в гостинице «Октябрьская» — в той самой, где некогда жил Сергей 
Есенин. Мы с Муратом Ахмадиевым чувствовали себя прекрасно: самые мо-
лодые участники Всесоюзного кинофестиваля, все обращают на нас внима-
—

356
Òîïæàðªàí
357
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
ние! Григорий Львович Рошаль, здороваясь с Шакеном Аймановым, спросил: 
«Это ваши такие чудные дети?», на что тот с гордостью ответил: «Это наши 
актеры!». 
На второй день после нашего приезда Шакен-ага устроил в ресторане гости-
ницы «Октябрьская» грандиозный ужин на сто персон, куда приглашены были 
многие актеры «Мосфильма», «Ленфильма» и других киностудий страны. Мне 
особенно запомнились Алла Ларионова с Николаем Рыбниковым, Рита Гла-
дунко и Раиса Куркина, Татьяна Конюхова и Евгений Матвеев, звезды моего 
любимого фильма «Тихий Дон» Петр Глебов и Людмила Хитяева, Клара Лучко 
и Зинаида Кириенко, Майя Крепкогорская с Георгием Юматовым, Вия Артмане 
и Ефим Копелян, Лидия Смирнова и Инна Макарова, Валентин Зубков и Сюй-
менкул Чокморов, режиссеры Илья Фрэз, Роман Тихомиров, Эмиль Лотяну и 
другие. Нынешняя молодежь почти не знает этих имен, а тогда они были тем, 
что сейчас называют «суперстар» — звезды первой величины советского кине-
матографа. Было много тостов, в том числе и в честь Шакена — его любили ак-
теры советского театра и кино за его щедрость и широту души. Но не ради этих 
славословий устраивал он ужины, которые оплачивал из собственных средств 
(тогда он только что получил гонорар за один из своих последних фильмов), а 
потому, что глубоко и искренне любил актеров, любил всех братьев по искус-
ству, и они платили ему тем же. 
Сейчас, когда я слышу слово «Ленинград», вспоминаются те чудесные май-
ские дни, которые мы провели в этом прекрасном городе на Неве. В один из 
следующих вечеров Шакен-ага пригласил на ужин всю казахскую делегацию 
в уютный ресторан «Кавказ» на Невском, куда любил ходить во время своих 
приездов в Питер и где всегда заказывал свое любимое «чанахи». Это жаркое 
с овощами и пряными приправами в горшочке было изумительно вкусным, но 
Шакен-ага — а он был настоящий гурман! — сказал, что жена Ораза Абише-
ва готовит это блюдо гораздо искуснее, чем польстил мэтру документального 
кино Казахстана. За столом царила дружеская атмосфера, было настоящее че-
ловеческое тепло — он умел одаривать им людей, которые были рядом с ним 
и которых он любил. 
Мне хочется привести рассказ известной актрисы советского кино Ната-
льи Кустинской о совместной с Ш.К. Аймановым зарубежной поездке, ко-
торый красноречиво свидетельствует о редких душевных качествах Шакена 
Кенжетаевича: «…Потом мы летали в Алжир — с Сергеем Михалковым и со-
вершенно чудесным Шакеном Аймановым, знаменитым казахским киноак-
тером и режиссером, студия «Казахфильм» сейчас носит его имя, — вот нас 
втроем и послали. С Михалковым получилось очень смешно. Каждый день 
он говорил в Алжире о том, что скоро съезд Союза писателей РСФСР, кото-
рый он тогда возглавлял, что мы должны вовремя вернуться в Москву («Мне 
дадут орден Ленина, а потом обязательно надо в Париж, потому что там моя 
книга выходит»), а нам телеграммы все время слали — то в Марокко переле-
тайте, то в Тунис, то в Иорданию... «Никуда я не полечу!» — твердил Сергей 
Владимирович. В Тунис последняя поездка была, лететь до него от Алжира 
40 минут, но Михалков сказал: «Не выходите из самолета!» — и мы даже по-
гулять не вышли. 
Вернулись в Москву, в аэропорту нас встречают и спрашивают: «Почему 
вы не полетели в Тунис?», а Сергей Владимирович: «Не-е-ет, ни в какой Ту-
нис я не собирался, у меня съезд Союза писателей, и потом, подумайте, что 
мне надо еще в Париж съездить — деньги за книгу получить!». Очень смеш-
ной был — они оба были смешные! Поездка тяжелой выдалась, потому что 
с Алжиром отношения были неважные — нас останавливали, проверяли все 
сумки... Устали мы, одним словом, и вот по прибытии из Алжира в Москву 
нас с Шакеном ставят в известность: «Завтра вы летите в Тунис», а мы месяц 
по Алжиру болтались, в песчаную бурю попали... Я просила: «Пожалуйста, не 
отправляйте нас, я так устала!». — «Ну, раз устали, больше вообще никуда 
не поедете. Не валяйте дурака, в Тунисе Неделя советского фильма назна-
чена — завтра же через Париж летите. Прибудете в «Ле Бурже», переедете 
в «Орли» — и в Тунис». Полетели мы вдвоем с Шакеном — а что делать? 
До места назначения добрались — никто не встречает, я недоумеваю: «Что 
такое? Обычно делегация стоит, репортеров масса... ». Позвонили в посоль-
ство: «Здравствуйте, мы на Неделю советского фильма приехали... ». — «А 
мы ее отменили. Вы же вовремя не явились, мы узнали, что вы Алжир по-
кинули, — и все, вас не ждали». Дальше произошло вот что. В Египте у нас 
были потрясающие номера в гостинице, в Алжире тоже, а тут везут в какой-то 
полуподвал, денег нет ни копейки, никто из посольства не приезжает... День 
проходит, второй — хорошо, что Шакен какую-то еду с собой прихватил, а на 
третий день он разозлился: «Поехали в посольство!». Приезжаем, и он послу 
говорит: «Это что за безобразие?! Я — депутат Верховного Совета, народ-
ный артист СССР, лауреат нескольких премий, что за наглость такая, почему с 
нами так поступают?»
Тот сразу занервничал, стал в Москву звонить — в международный отдел 
ЦК КПСС. Там на попятную: «Ой, извините, мы не знали, что фестиваля не бу-
дет... Подождите секундочку, Шакен Кенжетаевич. Вы не хотели бы в Париж 
полететь?». — «Я — нет, — он ответил, — я там раз 20 уже был» (а я еще не 
была ни разу). «Наташ, — спросил Айманов, — в Париж хочешь?». Я: «Да это 
голубая мечта детства!». — «Вот, для Наташи это темно-зеленая мечта детства — 
летим!». Отправились мы в Париж, там нас прекрасно встретили, на совер-

358
Òîïæàðªàí
359
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
шенно другом уровне, а потом в Москве иду как-то из театра, и навстречу — 
Сергей Михалков. Ничего он тогда, как выяснилось, не получил, а мы в Париже 
пришли 7 ноября на прием, к Шакену подходит посол и говорит: «Поздравляю, 
вам орден Ленина дали!». Спрашиваю: «Шакен, а что ж вы молчали?». — «Да я 
и не знал, что дадут, — никого не просил... », и вот встречаю я Сергея Владими-
ровича — идет он, такой веселый, по улице. «Здравствуйте!» — говорю. — «А, 
Наташка! Здравствуй-здравствуй». — «Ну вот, не полетели вы с нами в Тунис, 
а Шакен и орден Ленина получил, и в Париже из-за Туниса этого побывал». — 
«Да знаю я, знаю... ». (Интернет-ресурс). 
Благодаря Шакену Кенжетаевичу у меня тоже были и поездки по Союзу в 
составе делегаций, и участие в очень важных для всех нас кинофестивалях…И 
всякий раз меня переполняла гордость, что мне доверили участвовать в столь 
высоких форумах и представлять, наряду с великими людьми, наш националь-
ный кинематограф. Внимание Шакена Кенжетаевича ко мне — юной, начи-
нающей актрисе, влюбленной в кино студентке, было милым и ненавязчи-
вым. Шакен Кенжетаевич любил молодых и верил в их будущее. Во время 
Дней казахского кино в Латвии он доверил мне, студентке Иняза, выступить 
на Рижском телевидении от имени кинематографистов Казахстана. Судя по 
его реакции, а также других членов нашей делегации, думаю, что мне удалось 
оправдать доверие мэтра. 
Шакен-ага был щедро отмечен природой — он был гениальным акте-
ром, талантливым режиссером, глубоким знатоком музыкальной культуры 
казахского народа, знавшим все его лучшие песни и творения, тонко чув-
ствующим все прекрасное человеком. Три грани, три его ипостаси — Ли-
дер, Художник, Человек — дали нам в своем сплаве такую гармоничную 
и сильную личность. О Шакене Кенжетаевиче написано немало, но тема 
Айманова далеко не исчерпана — мы многого еще не знаем об этом леген-
дарном человеке. Однако когда берешься написать о нем, поневоле опаса-
ешься повторить то, что уже сказано другими. И хочется привести как свои, 
идущие от сердца слова, так и тонкие наблюдения о нем, сделанные его 
современниками, понимая при этом, что формат статьи не позволяет охва-
тить всего гигантского масштаба такой многогранной личности, каким был 
Шакен Айманов. Например, Мажит Бегалин, вспоминая о своем друге и на-
ставнике говорит, что «придя в кино, Шакен первым делом начал… учиться. 
Его учеба — это ежедневные контакты с людьми, наблюдения, беседы. Он 
мог учиться у любого, у каждого, и это было не праздное и бесплодное лю-
бопытство, а подлинный, глубокий художнический интерес к личности того, 
с кем ему довелось встретиться». 
Уже после трагической гибели Шакена Айманова я и мой муж Рамиль 
Сабиров заходили иногда к его сыну. Мурат и Рамиль работали вместе на 
киностудии, к тому же мы жили по соседству. Мы, тогда совсем молодые, 
сидели в кабинете Шакена Кенжетаевича, где висел известный его портрет 
в роли Отелло, а стены кабинета, из окна которого был виден сквер у Опер-
ного театра, были сплошь заставлены книгами. Это были солидные акаде-
мические издания по истории искусств и философии, собрания сочинений 
Шекспира, русских классиков, «Комедии» Аристофана, Лопе де Вега, Эври-
пид, Расин, Софокл, Ибсен… Он оставил обширную библиотеку. На полях 
многих книг — аккуратные карандашные пометки. Можно только предпо-
ложить, что по ночам его учеба продолжалась в виде чтения, — другого 
времени у него не было. 
Народный артист СССР, замечательный русский актер Евгений Весник, 
вспоминая свои встречи с Шакеном Аймановым, говорит: «Он принадлежал 
к тем редкостным людям, которые своей естественностью, откровенностью, 
своим актерским и человеческим талантом и обаянием лишают плохих лю-
дей возможности контакта с ними. Где бы вы ни встретили Шакена — в Доме 
кино, на улице, в театре — вы могли быть уверены в том, что окружавшие его 
люди — интересные собеседники, что тема разговора — серьезная, связан-
ная с проблемами театра, кино, с творческими задумками или с впечатле-
ниями от увиденного, прочитанного. Других тем в арсенале Шакена не было. 
Меркантилизм, сплетни — это все было чуждо ему, как, впрочем, каждому 
истинному художнику. Я много езжу со своими творческими вечерами, знаю 
многих людей. Каждый человек вызывает во мне те или иные ассоциации, 
сравнения. Встречая человека казахской национальности, я всякий раз ис-
пытываю теплое чувство, которое породил во мне один из обаятельней-
ших людей, встречавшихся на моем жизненном пути, — Шакен Айманов». 
(Интернет-ресурс) 
Все лучшие человеческие качества Шакена Кенжетаевича, его талант, обая-
ние, любовь к своему народу, к родной земле, позволили стать Ш. Айманову 
настоящим и одним из лучших представителей своего народа. Ведь, как гово-
рит британский кинокритик с мировым именем Нина Хиббин: «О Казахстане в 
Англии знают мало, но если знают, то во многом благодаря Шакену Айманову, 
его популярности артиста и человека». В продолжение мысли Нины Хиббин о 
том, что Шакен Айманов «был незаурядной, международного масштаба, фи-
гурой», мне поневоле хочется сравнить масштаб его личности с такими гиган-
тами, как Сергей Герасимов, Василий Шукшин и Федерико Феллини, каждый 
из которых внес свой собственный неоценимый вклад и в культуру своего на-
рода, и в общечеловеческую культуру ХХ века. 

360
Òîïæàðªàí
361
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
А как его принимали в Грузии и Латвии! Когда мэтр грузинского кино Сико 
Долидзе водил нас, членов делегации, по павильонам только что отстроен-
ной новой киностудии «Грузия-фильм», Шакен Кенжетаевич под впечатлени-
ем сказал: «У нас тоже скоро будет такая!.. ». Никогда не забуду те памятные 
слова, которые он мне сказал тогда же, в Грузии: «Готовься, Шолпан, скоро 
начнутся съемки фильма «Абай», у тебя там одна из главных женских ролей». 
Крылья, которые выросли у меня при этих словах, были срезаны и еще долго 
кровоточили, когда мы узнали по прилете в Алма-Ату о безвременной кончине 
Айманова в Москве, куда он вылетел самолетом из Тбилиси. 
Уже в наши дни о Шакене Кенжетаевиче вспоминают те, которые знают, 
каким он был для окружающих. Известный кинорежиссер, автор культовых ко-
медий Георгий Данелия рассказывает в своей книге: «Первый раз я поехал в 
Америку в 1969 году туристом (имеется в виду туристическая поездка по линии 
Госкино или Союза кинематографистов СССР). Была небольшая, но очень слав-
ная компания: Константин Симонов, Шакен Айманов, Витаутас Жалакявичус, 
Сергей Урусевский, Эльдар Шенгелая и еще несколько хороших людей» (
Дане-
лия Г.
 Тостуемый пьет до дна. М.: ЭКСМО, 2005. С. 178).
Народный художник Казахстана Гульфайрус Исмаилова, которой Айма-
нов предложил быть художником-постановщиком в своем четырехсерийном 
фильме «Абай», говорит, что Шакен Кенжетаевич обладал непрерывным дви-
жением мысли, чувствовал каждый штрих жизни, и каждая мысль была не 
иначе, как философское обобщение, афоризм. 
И действительно, он жил «под большим напряжением», активно отдавая 
дань каждому моменту бытия, чувствуя каждой клеточкой своего существа все 
радости и боли земные. Иначе за прожитые свои полвека он не смог бы создать 
свои творения. Его фильмография насчитывает более десяти превосходных ак-
терских киноработ и 11 фильмов, которые он снял как режиссер-постановщик, 
не говоря о его плодотворной деятельности на театральной сцене. 
Кроме основной своей работы режиссера и художественного руководителя 
киностудии, он возглавлял делегации деятелей кино Казахстана, представлял 
Казахстан в составе многих советских делегаций за рубежом, был депутатом 
Верховного Совета Казахской ССР 4-го и 7-го созывов, членом многочисленных 
коллегий и комиссий, членом жюри фестивалей. 
Читая статьи Шакена Айманова, в которых он делится своими мыслями о 
театре, кино, об искусстве актера и режиссера, о зрителе, поражаешься тому, 
что они остаются актуальными и сегодня. В них нет ничего лишнего, нет того 
идеологического налета, а порой и откровенной трескотни, которые не выдер-
живают испытания временем и которыми так часто грешили наши искусство-
веды и бойцы идеологического фронта, как называли журналистов, да и не 
только они… Это объясняется тем, что он писал искренне о своей любимой 
профессии, в которой он достиг высочайшего мастерства, о том, что его вол-
нует и тревожит как деятеля культуры, как сына своего народа. Статьи Шакена 
Айманова, посвященные национальному характеру, природе искусства акте-
ра, свидетельствуют о том, что он был не только талантливым актером — са-
мородком, стихийно переросшим в первого казахского кинорежиссера, но и 
всесторонне образованным человеком, глубоким мыслителем, серьезно заду-
мывавшимся о судьбе национального искусства, в частности искусства театра 
и кино. 
Легенды о Шакене Айманове как о бонвиване, озорнике и балагуре — не 
более чем миф. Он любил шутку, умел скрасить серые будни или рутинную 
ситуацию острым словцом или легким, не обижающим человека подтрунива-
нием. Но это никогда не заслоняло главной его сути — принципиальности в 
серьезных и важных вещах, а также государственного мышления, которыми 
он обладал в полной мере. Мне кажется, его любовь к людям, к родной земле, 
его понимание человека и есть его главный талант, а все остальные его талан-
ты являются как бы приложением к нему, вернее, проявлением этого редчай-
шего дара природы. 
Мне никогда не забыть участия в моей судьбе со стороны такого Человека, 
всего того, что дало мне общение с этой удивительной личностью. Это обще-
ние — жемчужина моего духовного богатства, его никто у меня не отнимет, 
оно оставило в моей душе представление о том, каким может быть великий, 
талантливый человек: великодушным, понимающим, благородным во всех 
своих поступках и таким простым и добрым. В те памятные пять лет, подарен-
ные мне судьбой, когда я, вместе с другими, блаженствовала в атмосфере ду-
шевного тепла, созданного Аймановым, я не могла знать, что в жизни крайне 
редко выпадает счастье быть рядом с таким человеком, как Шакен-ага. Сейчас, 
осознавая, что это счастье не обошло меня, я благодарна судьбе за это. 
Я сохраняю, берегу как зеницу ока тот свет, который оставила в моей душе 
личность великого Шакена Айманова, этот негасимый свет навсегда со мной. 
г. Алматы, 2014, 5 марта
 

362
Òîïæàðªàí
363
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
Капан БАДЫРОВ, 
Капан БАДЫРОВ, 
народный артист Казахстана, 
лауреат Государственной премии СССР
 
Nðåðâàííàÿ ïåñíÿ
Î
снованный в середине двадцатых годов, наш Казахский государствен-
ный театр драмы еще долгое время ощущал острый недостаток квали-
фицированных актеров, режиссеров да и других театральных специалистов. 
Доходило до того, что в одном спектакле актеру порой приходилось выступать 
в двух ролях, а иногда он прихватывал третью — эпизодическую. Так прошло 
несколько первых лет. 
И вот глубокой осенью 1933 года в наш малочисленный коллектив вливает-
ся группа артистов из рабочего театра Риддера... В их составе оказался и сту-
дент из Семипалатинского педагогического техникума, как нам его предста-
вили, «активный участник кружков художественной самодеятельности». Этот 
стройный юноша с неброской, на первый взгляд, внешностью представился: 
Шакен Айманов. Так мы познакомились с будущим незаурядным актером и 
непревзойденным (во всяком случае в республике) кинорежиссером. 
Но именно он, как бы это ни выглядело парадоксальным, очень скоро проя-
вил свое артистическое дарование. Чуткому, восприимчивому по своей натуре 
Шакену, со стороны казалось, все дается с завидной легкостью. Он обладал 
поразительной памятью и воображением. К великому сожалению, он сам на-
столько верил в свои способности, талант, что не всегда утруждал себя шли-
фовкой мастерства. 
Уже первая его роль на профессиональной сцене — Граммофонов в пье-
се Николая Погодина «Мой друг» — запомнилась многим новизной и ори-
гинальностью исполнения. Вообще для Айманова не существовало при-
вычных канонов, жестких рамок или устоявшихся стандартов. Он всегда 
привносил в характер своего героя что-то от себя. Дело порой доходило до 
курьеза. 
Почти два десятилетия мы выступали на сцене вместе; как правило, играли 
антиподов: если положительного героя играю я, то отрицательного персонажа 
воплощал Шакен, или наоборот. До ухода из театра на киностудию он сыграл 
более тридцати ролей, преимущественно крупных, колоритных. Но наиболее 
удачными среди этого веера лиц и характеров являются, на мой взгляд, роли 
Акана в «Акан Сери — Актокты», Петруччио в «Укрощении строптивой», Алда-
ра Косе — в одноименной пьесе. 
Позже я множество раз смотрел всевозможные варианты сценического во-
площения этих героев на нашей сцене и в других театрах. И с полным основа-
нием могу сказать, что лучше Ш. Айманова их никто не сыграл. Недоставало 
им аймановской яркости, раскрепощенности и глубины. 
За время пребывания в нашем театре Шакен проявил себя и как способный, 
самобытный режиссер. Поставил около десяти спектаклей самостоятельно и в 
соавторстве. Может быть, не все они запомнились, хотя попытки его, как ре-
жиссера, по-новому подойти к решению различных специфических вопросов 
в постановке были очевидны. Он не хотел в творчестве повторять никого. И 
если это ему не удавалось, то это не вина его, а, пожалуй, беда — в том, что он 
был одним из немногих людей, ярко проявившихся в театре, но не получивших 
профессионального образования. 
Зато этот относительный неуспех в режиссерском ремесле в театре он с лих-
вой компенсировал, работая в «Казахфильме». Его неуемная энергия и творче-
ская мысль получили необходимую поддержку в кинематографе, открывшем 
новые грани в творчестве этого оригинального мастера. Немало художествен-
ных лент выпустил Айманов в качестве кинорежиссера, намного превосходя-
щих по качеству и замыслу все предыдущие фильмы нашего «Казахфильма», а 
может, и большинство нынешних лент. 
Блестяще сыграв в Москве роль Акана в 1958 году во время Декады литера-
туры и искусства Казахстана, Шакен покорил сердца москвичей своим искро-
метным мастерством. В том же году он удостоился высокого звания народного 
артиста СССР. Позже его избрали депутатом Верховного Совета Казахской ССР. 
Прекрасный мастер сцены и экрана он был любим народом. 
Но так уж распорядилась судьба, что прекрасный фильм о советском че-
кисте — «Конец атамана» оказался для Шакена своеобразной лебединой 
песнью. 
Газета «Огни Алатау». 1984, 18 февраля

364
Òîïæàðªàí
365
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
Касым БЕГАЛИН, 
Касым БЕГАЛИН, 
член Союза кинематографистов Казахстана
Óìåë çàæå÷ü ëþäåé âäîõíîâåíèåì
Ø
акена Кенжетаевича Айманова я впервые увидел на сцене Каздрам-
театра по улице Дзержинского на спектакле «Акан Сери — Акток-
ты». В годы моего детства семьями ходили в театр слушать концерты, смотреть 
спектакли. 
Дед узнавал в персонажах артистов: Калибека Куанышбаева, Жагду, Серке 
Кожамкулова и других. Он их видел на ярмарках-базарах в гг. Каркаралинске, 
Семипалатинске, Кереку, Кызылжаре (20—30-е годы ХХ столетия). На следую-
щий день он спрашивал: «А кто этот молодой, белолицый, статный, который 
хорошо исполнял песни Акана?» Это Шакен Айманов, сын Кенжетая из Баянау-
ла», — отвечали ему. Деду нравились песни Акана Сери, Биржана, Жаяу Мусы 
и кюи Таттимбета. 
В домашней семейной обстановке Шакена-ага я увидел уже после войны, в 
1946 г. Мой старший брат Мажит работал после ВГИКа на киностудии, мы дру-
жили семьями, творческая работа их объединяла. 
Он часто оставался у нас допоздна, в беседах его интересовало все: быт, 
нравы, обычаи степняков, жизнь знатных людей старшего поколения и вооб-
ще все, что связано с Востоком. 
Родителям нравилось, когда он пел песни под домбру своим спокойным, 
мягким баритональным голосом. На некоторое время все замирало, все его 
слушали. Даже признанный исполнитель народных песен Жусупбек Елебеков 
восторгался музыкальностью Шакена, а Куанышбаев говорил: « Моя с Кали 
Байжановым школа». 
Шакен был в жизни очень жизнерадостным человеком, в любой компании 
становился эпицентром внимания, одинаково ровно общался с аксакалами и 
с молодежью. 
Шакен-ага был выдающимся актером, самородком. В тридцать шесть 
лет он сыграл девяностошестилетнего акына Джамбула в одноименном 
фильме. Он так перевоплощался, что даже члены киногруппы путали его 
с настоящим акыном и попадали в разные комические ситуации. Так, од-
нажды помощница режиссера Антонина Хлынова не могла найти Шакена 
на площадке. А он в это время в гриме играл в шахматы, пользуясь переры-
вом. Хлынова начала кричать в рупор, стоя рядом с Шакеном: «Айманова 
на съемочную площадку!». Шакен, недолго думая, бросился дублировать 
ее, жестикулируя и крича: «Айманова — на площадку!». Поднялся всеоб-
щий смех. Где был Шакен-ага, там были шутки, смех, причем в любое время 
дня и ночи. 
Как-то, будучи в Москве, я попал в Центральный дом кино на капустник в 
честь закрытия Московского кинофестиваля. Там разыгрывалось пять призов, 
и три из них выиграл Шакен-ага. Условия конкурса были таковы: первый кон-
курс — сыграть на разных музыкальных инструментах одну и ту же мелодию. 
Так, Шакен сыграл на пианино, балалайке, гармошке, банджо и домбре, да 
еще и на арфе. Второй приз он выиграл с актрисой Анастасией Вертинской за 
импровизацию классического танца. Третий приз Айманов выиграл за испол-
нение отрывка из спектакля «Отелло» Шекспира. Сидящий рядом Сергей Фе-
дорович Бондарчук сказал при всех, что Отелло и Петруччио — это вершина 
творчества актера Шакена Айманова. 
На сцене Каздрамтеатра Шакен эти роли играл великолепно, каждый раз 
был аншлаг, может, еще и оттого, что был великолепный перевод великого 
Мухтара Омархановича Ауэзова. Спектакли «Отелло» и «Укрощение стропти-
вой» игрались казахской труппой и во МХАТе во время Декады казахского ис-
кусства и литературы в Москве. 
Шакен даже в зрелом возрасте оставался далеким от повседневной суеты, 
был непосредственным, напоминал большого ребенка. Помню, когда снимал-
ся фильм «Джамбул» в 1949—1951 годах в селе Узынагаш, на усадьбе Джам-
була, в перерывах между съемками он мог снять пиджак, разуться и играть 
в асыки с детворой из массовки, причем попадал в цель метко, обыгрывал 
мальчишек...
Хадиша БУКЕЕВА, 
Хадиша БУКЕЕВА, 
народная артистка СССР
Òîò ñàìûé Øàêåí Àéìàíîâ
Â
ы, конечно, помните один театральный эпизод в снятой Шакеном Ай-
мановым кинокомедии «Наш милый доктор». Это сцена состязания 
в колкостях и остротах Катарины и Петруччио из шекспировского спектакля 
«Укрощение строптивой». Мы играли ее на подмостках Казахского академи-
—

366
Òîïæàðªàí
367
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
ческого театра драмы, и, запечатленная на пленке, она всякий раз возвращает 
меня к дням моей юности. 
То был памятный для меня сезон 1943/1944 года. Мне, молодой тогда еще 
артистке, посчастливилось исполнить роль занозистой героини, хотя по при-
роде своей я совсем другого характера и темперамента. Партнером моим был 
Шакен. Его Петруччио, как писал потом искусствовед Николай Львов, вел себя 
нахально, первые фразы произносил очень громко. Сам располагался на по-
додвинутом для моей Катарины стуле, а ее, то есть меня, усаживал себе на 
колени. Я не уступала ему в дерзости — то торжествующе смеялась, то раз-
дражалась взрывом негодования и ярости. Перепалка шла в быстром темпе, 
оттеняясь многозначительными паузами, во время которых мы подыскивали 
очередную остроту. 
Мы Шекспира тогда еще не играли, и нам было важно обжиться в той да-
лекой, незнакомой нам совсем эпохе и ее нравах. С Шакеном было все в 
порядке — он прекрасный актер, ему одинаково легко давались трагедия и 
комедия, гротеск и высокая драма. Жанр для него был не помеха. А со мной 
были проблемы, потому что я стеснялась выражать строптивость Катарины. 
Мучилась оттого, что все слова, поведение ее были чужды моей натуре и 
вступали в противоречие с нашими национальными обычаями. Особенно 
страшным было для меня одно место. Там, чтобы сильнее поддеть Петруч-
чио, распаленная Катарина бросает: «Мой язык в твоем хвосте». По-русски 
издевка эта язвительна, загогулиста и даже остроумна, а по-казахски она 
ужасна, если не сказать — цинична. Произнести такое для девушки — позор. 
И у меня язык не поворачивался. Как только приближалась эта фраза, я раз-
ворачивалась и уходила. Но Шакен всякий раз ловил меня и возвращал на 
площадку, пока в конце концов я не освоилась, убедив себя, что ведь дело-то 
происходит не у нас в Казахстане, а в какой-то там Италии. 
Вообще, будучи в театре, я любила все жанры, выходила на площадку с 
замечательными партнерами. И особенно великолепен был Шакен Айма-
нов. Пока он не ушел совсем в кино, мы много играли вдвоем — в «Укроще-
нии строптивой», «Кобланды», вели спектакль в «Абае», как это делал Васи-
лий Качалов в «Воскресении». Многие вещи Шакен вообще ставил сам и сам 
играл в них, я всегда поражалась его таланту. Он мог все — как на сцене, так 
и в жизни. Любая компания за столом — он держит ее. Говорит, и все хохо-
чут. Бесподобно рассказывал разные истории. Настоящий острослов. И в то 
же время очень серьезный. Как он прекрасно сыграл Отелло, как трепетно 
и страстно передавал любовь к Дездемоне! Как легко давались ему отрица-
тельные роли! Шакен улавливал все тонкие движения души. Я знала, что он 
был прекрасным импровизатором, по молодости ходил из аула в аул и вы-
ступал на всех празднествах. Любил, чтобы вокруг было много людей. Чем 
больше, тем лучше. Был щедр, и все, что есть в кармане, мог отдать тут же. 
О том, что будет завтра, не думал. Холодно-голодно — переживем, а жарко — 
еще лучше!
Литературная запись Людмилы Енисеевой-Варшавской.
Газета «Известия Казахстан». 2009, 13 февраля
Юда ВАЙНШТОК,  
Юда ВАЙНШТОК,  
художник кино,
член Союза кинематографистов Казахстана
Òàêèì îí ìíå çàïîìíèëñÿ
 
N
ервая встреча с этим замечательным актером состоялась у меня да-
леко от Казахстана, а именно на Украине, в 1953 году. Я посмотрел, 
на мой взгляд, прекрасный фильм Ефима Дзигана «Джамбул» и был потрясен 
главным героем. Его речь, жесты, походка были настолько убедительными, что 
иным этого старца я себе не мог и представить. Я не знал фамилии исполни-
теля, но мысленно поставил его в один ряд с такими маститыми мастерами 
нашего кино, как Бабочкин в роли Чапаева, Боголюбов — Киров, Черкасов — 
Тимирязев. Это были актеры высочайшего уровня. Вот и Джамбул в исполне-
нии неизвестного мне до сих пор казахского артиста предстал передо мной во 
всем величии певца своей родной земли. Показав его путь от молодого ауль-
ного джигита до столетнего старца, исполнитель явил свой высочайший и уди-
вительный дар перевоплощения. 
Кто этот актер, сыгравший столетнего акына, что за человек, так врезав-
шийся в мою память? На мои вопросы жизнь дала ответ, когда меня, вы-
пускника ВГИКа, пригласили ассистентом художника на картину «Дочь сте-
пей» тогда еще Алма-Атинской киностудии художественных и хроникальных 
фильмов. Весной 1954 года я прибыл в Алма-Ату. Директором картины, на 
которой мне предстояло работать, был Александр Иванович Шевелев. Он 
любезно встретил меня, крепко пожал руку. «Рад, что приехали. Через два-
три дня поедем на съемочную площадку». Съемочная площадка находи-
лась недалеко от Алма-Аты, под Талгаром. И вот мы въехали в казахский 

368
Òîïæàðªàí
369
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
аул. Правда, не в настоящий, а в декорацию. Аул состоял из бедных серых 
юрт, расположенных полукругом на двух берегах небольшой запруженной 
речки. По центру аула стояла большая Красная юрта. Она была украшена 
лозунгами и призывами. У входа в нее висел портрет Ленина, по бокам ко-
торого развевались красные флажки. Съемки шли как раз здесь, и для зна-
комства с режиссером-постановщиком меня провели в эту самую юрту. Я 
вошел и, увидев его, обомлел: передо мной стоял Джамбул! Да-да, именно 
он, только много моложе. Пожимая мою руку, он представился: «Я — Шакен 
Айманов. А тебя, Юрочка, я уже знаю. Однокурсник твой, он же главный ре-
дактор нашей студии Игорь Саввин рассказал мне о тебе. Ты — детдомовец, 
трудяга. Таких мы любим». 
Я стоял перед человеком, который, исполнив роль почтенного акына, 
так взбудоражил мое сердце своей актерской игрой. А тут он поразил меня 
еще и своей простотой в обращении. Его крупное волевое лицо с глубоки-
ми скульптурными морщинами, массивная, напоминающая бюсты римских 
цезарей атлетическая фигура, веселые, добрые с озорным прищуром глаза 
и громкий заразительный смех произвели на меня неизгладимое впечатле-
ние. Мне показалось, что я знаю его всю жизнь. Продолжая держать мою 
руку в своей ладони, он произнес: «А в шахматы играть умеешь?», чем вы-
звал смех присутствующих. Я смущенно ответил: «Немного». «После съе-
мок заходи в ту юрту, — показывая куда, сказал он. — Я приглашаю тебя на 
сеанс, а то подходящих противников в нашей группе нет. Может быть, ты 
им станешь». 
Первый шахматный матч состоялся в тот же день. Солнце еще было высо-
ко. Длинные тени от юрт выдавали предзакатное время. У аймановской юрты 
собралось много народу. На большой мягкой с национальным орнаментом 
кошме-текемете были разложены шахматы. Среди болельщиков, потом я 
узнал, были народные артисты республики Серке Кожамкулов, Камал Кармы-
сов, Капан Бадыров, Елубай Умурзаков, Жагда Огузбаев, Сейфулла Тельгараев 
и другие. Цвет казахского артистического мира! Среди болельщиков были так-
же сопостановщик фильма Карл Гаккель — Карлуша, как его ласково называл 
Айманов, хотя это уже был далеко не молодой человек, любивший подтруни-
вать над Шакеном, оператор картины Михаил Федорович Аранышев, второй 
оператор Искандер Тынышпаев, ассистенты режиссера, оператора и другие 
участники съемочной группы. 
Это был незабываемый день. Приветливые люди окружили меня плотным 
кольцом, когда Айманов показал мое место против себя. Я ощутил атмос-
феру дружелюбия, уважения и доброжелательства. В юрте стоял шум, смех. 
Чувствовалось, что у людей хорошее настроение. Партия началась. Шум стих. 
Вдруг оператор Аранышев предложил сыграть на пари. Он ставил сто рублей 
на меня. Айманов осуждающе посмотрел на него и изрек: «Брось свои ара-
нышевские штучки!». Я посмотрел на Айманова и сказал, что отказываюсь 
от пари, хотя болельщики уже расшумелись, подзадоривая. Я еще не знал, 
что для Айманова игра в шахматы — большое удовольствие, отдых. Я боялся 
играть — а вдруг выиграю и этим нанесу удар по его авторитету. Попытался 
было встать, но услышал строгое, властное «Садись!» и обратно опустился на 
мягкую кошму. 
Игра началась. Вокруг стало тихо. Айманов вытащил папиросу и закурил. 
Он курил беспрерывно одну за другой. Ситуация менялась постоянно — то у 
меня было небольшое преимущество, то у него появлялись шансы на побе-
ду. В конце игры Айманов допустил ошибку, хотел взять обратно свой ход, но 
здесь поднялся такой шум, что мне стало неудобно. Больше всех шумел Ара-
нышев. Все кончилось шуткой и смехом. У всех осталось хорошее настроение, 
а у меня чудесное воспоминание об этой первой игре в шахматы с Шакеном 
Аймановым, которая впоследствии продолжалась долгие годы. С этого дня я 
стал его желанным партнером. 
Художником картины был Павел Яковлевич Зальцман. Я выбирал нату-
ру, а он с другим художником — Юрием Мингазитиновым строил декора-
ции. В работе мне предоставили полную самостоятельность. Было здорово и 
страшновато. Я боялся упасть лицом в грязь, но практика, пройденная мною 
на фильме Марка Донского «Алитет уходит в горы», помогла. Да и Айманов 
все время подбадривал — советовался, обсуждал тот или иной вариант, что-
то хвалил. 
Шакен был очень увлеченным человеком, чем заражал окружающих. 
На площадке царила атмосфера творчества, дружбы, взаимного уважения. 
Вспоминаю один случай. Мы приютили девочку-подростка, дали ей ночлег, 
даже сняли в массовке. Хорошая была девочка — живая, веселая. А в день 
зарплаты она исчезла, прихватив полученные нами деньги. Я очень огорчил-
ся — это был мой первый заработок, к тому же я ждал приезда семьи. По-
горевал, но делать было нечего. А вечером меня вызывает вдруг Шакен и 
протягивает конверт с деньгами: «Вот, Юра, мы собрали для тебя. Возьми. 
Мы знаем твое положение». Эта доброта и отзывчивость запомнились мне 
на всю жизнь. 
Следующая картина Шакена и Карла Гаккеля «Дочь степей», хотя я и там 
был ассистентом художника, без сомнения, стала моей путевкой в жизнь. Я по-
чувствовал себя более уверенно, и все потому, что мне очень повезло, так как 

370
Òîïæàðªàí
371
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
я попал именно в такой коллектив, как эта съемочная группа. Это была группа 
взаимного уважения, дружбы и творчества. Айманов стоял во главе нее, соз-
давая своим авторитетом такую обстановку. В нем самом все было гармонич-
ным. Необыкновенный музыкальный дар, огромный талант актера, доброта 
человеческой души, абсолютный слух. Вечерами, после съемок, мы собира-
лись у его юрты, чтобы послушать его задушевные песни. Он брал в руки люби-
мую домбру, с которой не расставался, куда бы ни ехал, и своим хрипловатым, 
удивительно задушевным голосом начинал петь. Он пел, и звуки домбровых 
струн разносили по степи мелодии его народа. Шакен Айманов пел как на род-
ном казахском, так и на русском и украинском языках. Песни любил как груст-
ные, так и веселые, но больше, пожалуй, веселые, задорные, оптимистические 
и жизнеутверждающие. 
А на съемках «Нашего милого доктора» у Шакена (он был его постановщи-
ком без сорежиссеров, в единственном числе) я был уже самостоятельным 
художником-постановщиком. Это, я считаю, его этапная лента. Конечно, не 
потолок творческих возможностей, но зрелость режиссуры в ней очевидна. 
Твердая рука ощущается в монтаже, в работе с актерами, с музыкальным ре-
дактором. Объясняя что-то артистам, он нередко показывал, как именно надо 
сыграть тот или иной эпизод, при этом необыкновенно перевоплощался сам, 
и смотреть на него было удовольствие. Вечерами мы собирались у него. Он 
играл на домбре, пел. Все жили будто одной семьей, и не удивительно, что 
фильм получился ладными и гармоничным. Работа над ним была праздником. 
В содружестве с Шакеном я многое понял в своей киношной профессии. Это 
была практическая академия мастерства. 
Литературная запись Людмилы Енисеевой-Варшавской
Игорь ВОВНЯНКО, 
Игорь ВОВНЯНКО, 
кинорежиссер,
лауреат Государственной премии Казахстана,
заслуженный деятель Республики Казахстан
‹‹Íàðîäíûé» âå÷åí â ïàìÿòè íàðîäíîé
Â
олнение и трепет охватили меня, когда мы, делегация кинематогра-
фистов Казахстана, выполняя программу «Дни национального кино 
Казахстана», подъезжали к размытым в знойном, дрожащем мареве контурам 
урочища Баянаул. 
Волна размышлений и воспоминаний нахлынула в моей душе и сердце: 
ибо эта земля, по которой мы ехали, родила Великого казаха Великой степи 
Шакена Айманова; ибо по этой земле бегал он мальчишкой, осваивая ча-
рующие звуки домбры, постигая пластические этюды детских забав; ибо эта 
земля подарила маститому Маэстро Шакену право творить, дарить людям 
Добро и Прекрасное; ибо эта земля наделила «культурным кодом Шакена» 
последующие поколения родившихся и живущих на этой благословенной 
земле. 
Дорога петляла меж суровых, но изумительных, словно слоеный пирог, гряд 
невысоких гор. А вот и хрустальная чаша озера Жасыбай… Здесь на его берегах в 
1960 году разыгрывались сцены фильма «В одном районе». 
Здесь судьба подарила мне, юноше, отдавшего себя в безраздельную власть 
«киноиллюзий», возможность соприкоснуться с «творческой кухней» уже уве-
ренного, твердо стоящего на ногах актера и режиссера-постановщика фильма 
Шакена Кенжетаевича Айманова. Сбылось то, о чем мечталось! Я вглядываюсь 
в подвижный лик «легендарного Шакена», вслушиваюсь в его хрипловатый 
голос, стараюсь понять его незамысловатые, но точные и ясные режиссерские 
размышления и наставления в адрес актеров, его, порой мягкий, интеллигент-
ный, часто ироничный выпад, упрек в адрес отдельных членов постановочной 
и административной группы. И никакого крика! ора! «игры в режиссера»! Все 
по-деловому, по-человечески… Все вершилось с чувством собственного досто-
инства, не унижая при этом достоинства коллеги, партнера, людей, с кем при-
ходилось общаться Шакену Кенжетаевичу Айманову в жизни, на съемках, в 
быту. 
Казалось, я был разочарован. В моем сознании на тот момент, у многих это 
присутствует и по сей день, сложился стереотип, что Режиссер — это, прежде 
всего, фигура подавления, тирана, диктатора! И многие коллеги по режиссер-

372
Òîïæàðªàí
373
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
скому цеху брали и берут эту «формулу режиссера» на вооружение и сегодня. 
Не будем спорить и ломать копья: мне импонирует манера бытия быть всегда 
и везде Человеком, которую нес по жизни, Шакен-ага. И я ему безмерно благо-
дарен за эти уроки. 
А сколько юмора, душевного запала было в этом Человеке! Только в мину-
ты душевного расстройства он позволял себе остаться в одиночестве, наедине 
с самим собой, наедине с природой. Вся его жизнь — сплошной орбитальный 
круговорот человеческих ликов, судеб, историй, происшествий. Люди — ма-
ски, маски — люди… Шутки, анекдоты, смех, музыкальные фразы — чувствен-
ный калейдоскоп повседневной жизни этого «всепланетарного» Человека! 
Мне вспоминается эпизод-шутка: признание в любви к своему близкому другу — 
народному артисту СССР Евгению Диордиеву. 
Как-то раз, на очередных посиделках, прямо по-казахски расположившись 
всей съемочной группой на кошме на горной лужайке, Шакен-ага неожиданно 
«затребовал» у членов группы художников ящик для посылки. Присутствую-
щих настоятельно попросил не отдавать кости от поедаемого очередного ба-
рашка, обступившим наш «дастархан» собакам. Под ничего непонимающие 
взгляды своих коллег Шакен-ага упаковал кости в посыльный ящик, приложил 
записку: «Дорогой друг! С днем рождения!». Художники засвидетельствовали 
адрес отправителя и получателя: «Алма-Ата. Народному артисту СССР Евгению 
Диордиеву». 
Что было при получении посылки можно только догадываться! 
Проходит полгода. Как-то Шакен-ага возвращается домой, автоматически 
достает корреспонденцию из своего почтового ящика. Среди разнообразия 
почты обнаруживает журнал «Свиноводство». Ошибка в раскладе почты? Но 
штемпель на обороте журнала зазывно указывал: «Получатель: народный ар-
тист СССР Шакен Айманов». И открытка: «Дорогой друг! Теперь мы квиты. Твой 
друг народный артист СССР Евгений Диордиев». 
Вот так шутили Великие! Шутили и не обижались! Потому что они обладали 
чувством самоиронии. А это не многим дано… 
Прошли годы… И вновь желанная работа в съемочном коллективе, возглав-
ляемом режиссером-постановщиком, исполнителем главной роли Шакеном 
Кенжетаевичем Аймановым в фильме «Алдар Косе» (Туркестан, 1964). 
Я был безмерно горд и счастлив, когда, будучи вторым оператором, полу-
чил очередное задание от главного оператора Марка Исаковича Берковича: 
съемка монтажных кадров по фильму. 
Но высшая похвала прозвучала от самого Шакен-ага: 
— Ну что ж, Жагор… (так звал меня Шакен-ага) похвально… похвально… Ви-
дел кадры, снятые тобой… Будет толк из тебя, но нужно учиться… Так что хватит 
носиться по съемочной площадке… Дуй во ВГИК! (Всесоюзный государствен-
ный институт кинематографии). 
Получив благословение от «самого Шакена-ага», я мигом «дунул!» во ВГИК. 
Отучившись и вернувшись домой, в родной «Казахфильм», я вновь был благо-
словлен Шакеном-ага: в составе молодой постановочной группы я был назна-
чен оператором-постановщиком фильма «Необычный день» (1972). Но уви-
деть работу молодых кинематографистов Шакену Кенжетаевичу, к глубокому 
сожалению, не довелось. 
В 1970 году при трагических обстоятельствах он ушел из жизни, оставив в 
наследие казахской культуры и искусства десятки незабываемых ролей в теат-
ре и кино, фильмов, мыслей, рассуждений, поступков. 
Ему рукоплескал Лондон, Москва, Киев, Ленинград, Тбилиси и Ашхабад!
Ему рукоплескал родной Казахстан! 
«Народный» вечен в памяти народной!
Рафаил ИБРАГИМОВ, 
Рафаил ИБРАГИМОВ, 
заслуженный работник культуры Казахской ССР
 ïîñëåäíèé ðàç ìû âèäåëèñü çà øàõìàòàìè
Å
сли говорить о моих друзьях, то, безусловно, в первую очередь это 
Шакен Айманов, с которым мы много лет шли, что называется, в 
одной упряжке и во всем находили общий язык. Прежде всего это касает-
ся крупных массовых мероприятий, которых мы проводили очень много 
в бытность его первым секретарем Союза кинематографистов Казахстана. 
Моими друзьями были, конечно, фронтовики-побратимы Мажит Бегалин 
и Султан Ходжиков, в творчестве которых присутствовала святая для всех 
нас военная тематика. Дорог мне как друг был также более молодой, очень 
чуткий к жизни, талантливый Абдулла Карсакбаев и многие-многие другие. 
Каждый по-своему был интересен, у каждого были свои пристрастия. Все 
знали, например, как неистово любил шахматы Шакен Айманов. Он играл 
в них где угодно, с кем угодно и в какое угодно время суток. Ради них он 
мог передвинуть час съемки, отправиться к предполагаемому партнеру за 
тридевять земель, поставить на кон самое дорогое. Играл иногда с ним и я. 
За шахматами мы, собственно, последний раз с ним и виделись. Было это 
в Грузии — мы проводили там кинофестиваль казахских фильмов. Устро-
—

374
Òîïæàðªàí
375
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
ив премьерный показ «Конца атамана» в тбилисских кинотеатрах, встре-
тившись со зрителями и побывав в компании грузинских друзей, Шакен 
должен был отправиться по делам в Москву. С вечера он предложил мне 
сыграть с ним партию. Мы сели за шахматную доску, и я выиграл. Шакен, 
который не любил проигрывать, ушел вроде бы спокойный. Но уже в пять 
утра постучался ко мне в гостиничный номер и сказал: «Давай сыграем 
вторую!». Посмеявшись, я принял вызов, но удача отвернулась от меня. Я 
проиграл, тогда как Шакен, наоборот, успокоился и, удовлетворенный по-
бедой, отправился в Москву. Я вместе с грузинскими коллегами отвез его в 
аэропорт. Это были фактически последние проводы. На второй день после 
прилета в Москву Шакена сбила машина… 
Литературная запись Людмилы Енисеевой-Варшавской
Ануар МОЛДАБЕКОВ, 
Ануар МОЛДАБЕКОВ, 
народный артист Казахской ССР,
лауреат Государственной премии Казахской ССР
Âîò òàêîé ñ÷àñòëèâûé ñëó÷àé
Â
ы спрашиваете меня, как я попал в искусство? Это было, можно ска-
зать, нежданно-негаданно. Я только что окончил школу, шел 1957 год. 
Как раз тогда Шакен Айманов снимал кинокомедию «Наш милый доктор». И 
вот иду я однажды по нашей алматинской улице возле Главпочтамта, смо-
трю — народу уймища! Что такое? Оказывается, здесь идут съемки эпизода 
этого фильма у ларька с газводой. Как и всем собравшимся, мне стало любо-
пытно, что тут делается, — все-таки кино! И вдруг подходит ко мне ассистент 
режиссера и говорит: «Не могли бы вы, молодой человек, сыграть нам малень-
кую роль в эпизоде? Возьмите под руку вот эту девушку и подойдите к стол-
пившимся у газводы. Там очередь сейчас скапливается и надо сказать: «Ну, 
товарищи, поскорее, мы тоже хотим пить! Поживей, поживей!». Я засмущал-
ся, а Шакен Кенжетаевич, то есть режиссер картины, подбадривает: «Ничего, 
смелей!». Дублей пять сделали, у меня руки дрожат, я то рано подойду, то 
опоздаю. А когда наконец-то сняли, Айманов спрашивает: «Ты откуда, чей, что 
закончил, что собираешься делать дальше?». Сказать по совести, я еще себе 
толком не представлял, куда податься после школы. А он говорит: «Может, на 
актерский факультет пойдешь? У нас при консерватории он сейчас открывает-
—
ся. Данные у тебя вроде бы ничего». Так он меня и определил. И вот тогда-то я 
прежде чем стать артистом театра, стал киноактером. 
Моей первой крупной экранной работой был поэт Муса в фильме «Крылья 
песни». Роль, за которую я был удостоен Государственной премии Казахской 
ССР. Было это без малого двадцать лет назад, и сейчас, когда я смотрю на экра-
не ту дебютную свою работу, мне становится радостно оттого, что уже в начале 
моего пути я благодаря Шакену Кенжетаевичу попал в кино. Прообразом мое-
го Мусы был ни больше ни меньше, как прославленный акын-импровизатор 
Иса Байзаков! Представляете! И там, на экране, я проживал вместе с ним его 
длинную и сложную жизнь. 
После Мусы был у меня рыбак Еламан в фильме «Кровь и пот» по книге 
Абдижамила Нурпеисова. Тот самый Еламан, с которым мы мерзли под сне-
гом, проваливались под лед, глотали пыль от копыт мчащихся на нас диких 
лошадей. 
Люблю я своего старика-акына из историко-эпического фильма «Гонцы спе-
шат». Дорог мне также и мой Батыров — инженер из картины «Щит города». 
Если вы помните, речь в ней идет о предотвращении селя в урочище Медео 
и многодневной борьбе за безопасность казахстанской столицы. А как я могу 
забыть, скажем, бая из историко-революционного фильма «Долг», из-за ко-
торого мне пришлось съедать тройные порции еды, чтобы стать убедительно 
тучным! Так что героев экранных у меня было немало, и все они помогали мне 
причаститься к тому, мимо чего я прошел бы в своей жизни, не участвуй в соз-
дании кинофильмов. 
А пришло ко мне все это академическое познание благодаря счастливому 
случаю — то есть встрече с Шакеном Кенжетаевичем Аймановым во время 
съемок замечательной, всеми любимой кинокомедии «Наш милый доктор» и 
его внимательному, по-отечески заинтересованному отношению, в общем-то, 
к случайно подвернувшемуся в нужный момент статисту. То есть ко мне. Как 
тогда, так и потом я не раз убеждался в одном из основных качеств его натуры, 
которое называется заботой о человеке. 
Литературная запись Людмилы Енисеевой-Варшавской

376
Òîïæàðªàí
377
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
Бибигуль ТУЛЕГЕНОВА, 
Бибигуль ТУЛЕГЕНОВА, 
народная артистка СССР,
лауреат Государственной премии Казахстана
Îí íèêîãî íå çàáûâàë
Â
первые я увидела его в спектакле «Укрощение строптивой» в роли Пет-
руччио. И с тех пор в моей памяти он остался задорным, обаятельным 
и очень добрым человеком. Шакен Кенжетаевич был музыкальным актером, 
режиссером, в котором жила музыка. Я не помню фильма, где бы не звучала 
песня. Он писал стихи. Я до сих пор исполняю казахскую народную песню «Гау-
хартас», где слова второго куплета написаны Шакеном Кенжетаевичем. Когда 
он мне предложил эти слова, они сразу вписались в мелодию, очень красиво 
звучали, по-своему были новы, очень национальны и лиричны и были удобны 
для вокала. 
Шакен Кенжетаевич был человеком дальновидным. В то время, когда сни-
мались его музыкальные фильмы, у нас в республике не было телевидения, и 
он взял на себя роль пропагандиста казахского артистического мира. Он ста-
рался показать талантливую молодежь. В фильме «Дочь степей» для меня, сту-
дентки консерватории, нашлась маленькая роль, где я пела. Он старался при-
влечь к своей работе всех — и оперных актеров, и актеров драматического 
театра. Даже озвучивая фильмы, он не забывал о нас. 
Шакен Кенжетаевич обладал исключительной гармоничностью, притяга-
тельной силой, был переполнен пленительной ликующей энергией. 
Из фотоальбома «Шакен Айманов», 2004
Гульфайрус ИСМАИЛОВА, 
Гульфайрус ИСМАИЛОВА, 
народный  художник  Казахстана, 
заслуженный деятель искусств Казахской ССР
Îí ëþáèë íàñ
Ø
акен Кенжетаевич в нашей семье играл большую роль — роль дру-
га. Он по-своему трогательно любил моего супруга Евгения Матвее-
вича Сидоркина, народного художника Казахстана, графика. Шакен Кенжетае-
вич говорил, что только Евгений Матвеевич сможет сделать фрески на здании 
новой киностудии, которые потом и были осуществлены, и они выглядит фраг-
ментами кадров. 
Он всегда с интересом наблюдал и за моими работами. И с большим уваже-
нием отнесся к эскизам костюмов, выполненным к фильму «Кыз Жибек». По-
сле чего как-то он предложил мне большую работу в четырехсерийном фильме 
«Абай». Он сказал: «Мне нужны очень скупые колориты: кожа, белые ткани, 
серебро и серые краски и больше ничего. Я знаю, что ты любишь работать 
яркой палитрой, а мне нужна очень скупая». Я согласилась… Но мы не успели 
осуществить его мечту. Шакен Кенжетаевич обладал непрерывным движени-
ем мысли, чувствовал каждый штрих жизни. Каждая мысль была не иначе как 
философское обобщение…
Из фотоальбома «Шакен Айманов», 2004
 
Ермек СЕРКЕБАЕВ,
Ермек СЕРКЕБАЕВ,
народный  артист  СССР,
лауреат Государственной премии Казахстана,
Герой Социалистического Труда
Íåñìîòðÿ íà ðàçíèöó â ãîäàõ...
Î
н был верен людям, к которым хорошо относился, верен дружбе, а так-
же делу, за которое взялся. Он не терпел двойственности, лицемерия и 
мелочности как в жизни, так и в людях. 
Бывают певцы с поставленным от природы голосом. Таким был Шакен Кен-
жетаевич — музыкальным от природы. Вроде бы голос был у него посред-
ственный, хриплый и сипловатый, но слушая его, я забывал об этих недостат-
ках. Он пел с душой казахские народные песни, аккомпанируя себе на домбре. 
Он был чрезвычайно музыкальным человеком и, мне кажется, что режиссер-
ские замыслы в своих фильмах он решал через музыку. Именно поэтому он 
добивался впечатляющих успехов. 
Мы очень благодарны Шакену Кенжетаевичу за то, что он запечатлел мно-
гие имена в кинематографе. Если сейчас посмотреть фильм «Наш милый док-
тор», то перед нами открывается история казахского искусства. Он снял и из-
вестных актеров, и талантливую молодежь. Он показал ярких представителей 
нескольких поколений, создавших казахское искусство. 

378
Òîïæàðªàí
379
ІV. Воспоминания о друге, соратнике
Мы были друзьями, несмотря на разницу в годах, и я благодарю судьбу, по-
дарившую мне такого друга. 
Шакен изумительно и мастерски играл в шахматы, но даже играя, он на-
певал что-либо народное. А каким он был азартным болельщиком футбола и 
хоккея! Это надо было видеть! Он переживал до последней секунды игры, ра-
довался, как ребенок, каждой удаче, и расстраивался до трагизма, когда игра 
не ладилась. 
Постоянный и глубокий контакт с людьми был для Шакена Кенжетаевича 
необходимым условием творчества и счастья, настоящей и полноценной жиз-
ни. Как-то я его спросил: «Нельзя ли, Шаке, посидеть вдвоем, поговорить нае-
дине, а то вокруг тебя всегда много людей?» Он засмеялся своим удивитель-
ным смехом и сказал: «Дорогой мой, если ты у меня все это отнимешь, то я не 
смогу существовать, не смогу жить…». 
Из фотоальбома «Шакен Айманов», 2004
 
Фарида ШАРИПОВА,  
Фарида ШАРИПОВА,  
народная артистка СССР,
лауреат Государственных премий СССР и  Казахской ССР
Êàê ÿ ïîïàëà â êèíî
Ø
ел мой третий, после учебы в Алма-Атинском институте искусств 
имени Курмангазы, рабочий сезон в Казахском государственном 
академическом театре драмы имени Ауэзова. Мы гастролировали в Караган-
де. Я играла в третьем составе и была занята, как правило, в дневных спекта-
клях. Один из них — «Козы Корпеш — Баян Сулу», где я исполняла роль Баян, — 
транслировало местное телевидение. 
В то время Айманов тоже был в Караганде и, увидев меня на телеэкране, 
вечером вызывает к себе и говорит: «Завтра полетишь со мной в Алма-Ату — 
мне нужна героиня для будущего фильма, ты должна пройти пробы». 
Я согласилась, а потом, честно говоря, не то что забыла, а просто не надея-
лась. Но меня утвердили, и я попала на фильм «Перекресток», который открыл 
мне путь к экрану. 
Снималась с удовольствием, а все опасения Шакена-ага в возможностях 
дебютантки рассеялись на первом же заседании художественного совета. 
Там просматривали рабочую пленку картины с моим участием, и член худ-
совета Хадиша Букеева буквально развела руками: «Я ничего не вижу — 
ведь Фарида здесь вообще не играет!» — «Так это же и прекрасно! — вос-
кликнул Шакен-ага. — Это как раз то, что мне нужно, потому что она живет 
на экране». 
Айманов радовался — значит, все получится как задумано! Так Галия стала 
моей первой киноролью…
Литературная запись Людмилы Енисеевой-Варшавской
Андабек КУАНЫШБАЕВ, 
Андабек КУАНЫШБАЕВ, 
научный сотрудник Института литературы и
искусства им. М.О. Ауэзова
Çäðàâñòâóéòå, äÿäÿ Øàêåí!
ß
 
до сих пор с волнением вспоминаю огромный двор знаменитого 
Дома артистов. Дом как дом, каких немало в городе, есть покра-
сивее и наряднее. Но именно этот дом был самым известным во всем го-
роде. В этом большом доме жили артисты, музыканты и писатели. И ка-
кие — боже мой, дух захватывает! Теперь каждый из них — живая легенда, 

жүктеу/скачать 2,73 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: