Студент: Зейнелхавит Гулнур
История развития онтологии
жүктеу/скачать 37,38 Kb.
|
| 4.История развития онтологии.
В истории онтологии выделяют четыре периода: Античность. В античные времена философия представляла собой учение, во многом напоминавшее современную онтологию. Постепенно диапазон её интересов расширился, а учение о бытии стало развиваться как самостоятельное направление. Основателем онтологии считается Платон, значительный вклад в её развитие сделал Аристотель. Философы тех времён искали ответы в природе, а наибольший интерес для них представляло взаимоотношение материального и идеального. Средневековье. В средние века онтология уделяла основное внимание существованию неких абстрактных субстанций, именуемых универсалиями. Поскольку это был период активного распространения христианской религии, онтология служила преимущественно для решения теологических задач. XVI-XIX века. В 1606 году немецкий философ Якоб Лорхард впервые употребил термин «онтология», правда, в несколько ином значении. Позже Рудольф Гоклениус и Иоганн Клауберг использовали его в своих работах именно для обозначения учения о бытии. В XVIII веке немецкий философ Христиан фон Вольф закрепил его значение, рассматривая онтологию как учение, изучающее научное знание. Современность. Современное понимание того, что такое онтология, сформировалось в XX веке. Данное учение развивали российско-немецкий философ Николай Гартман, его немецкий коллега Мартин Хайдеггер и многие другие ученые. В онтологии современности ключевыми являются вопросы, связанные с сознанием и его природой. 5. Экзистенциальные определение бытия у М.Хайдеггера. В XX веке развиваются учения экзистенционализма и философия жизни, и Хайдеггер опирается на те подходы, которые обнаружили себя в этих сферах. Его онтология отталкивается от экзистенциального вопроса о смысле бытия. "Вопрос о смысле бытия должен быть поставлен… чтобы отсюда суметь увидеть бытийный вопрос". В работах философа рождаются новые экзистенциальные бытийные определения, такие как вот-бытие, или бытие присутствия (Dasein), "которое понимает себя всегда из своей экзистенции". Хайдеггер утверждает, что "фундаментальную онтологию, из которой могут возникнуть все другие, надо искать в экзистенциальной аналитике присутствия". Бытие открывается как жизнь, через наличное бытие наблюдателя, которое непосредственно только нам и дано, поэтому только оно и является непосредственно проживаемой истиной. "Наличное бытие" есть "фундаментальное бытие", и оно дано в разомкнутости понимания: "Бытие имеется только тогда, когда есть разомкнутость, т. е. когда есть истина. А истина есть лишь тогда, когда существует (экзистирует) такое сущее, которое распахивает и размыкает, причем так, что само размыкание принадлежит способу бытия этого сущего. Таковое сущее есть мы сами" Все остальные формы бытия обнаруживаются только через познающего человека, когда он находится в состоянии разомкнутости, открытости перед лицом бытия, когда отслаиваются пласты узнаваемости (рассудка, памяти, то, что требуется для действия в мире, которое требует опоры, то, что воспринимается полезным), ценностные установки, мировоззрение (то есть все, причастное неким сущим), и остается одно лишь мироощущение, человек способен открыться Ничто, а через это — узреть само бытие. Через Ничто только и возможно истинное понимание бытия, но Хайдеггер старается здесь не только уйти от рациональной абстракции, но максимально наполнить этот способ восприятия жизненной конкретикой: "Случается ли в бытии человека такая настроенность, которая, подводит его к самому Ничто? Это может происходить и действительно происходит — хоть достаточно редко — только на мгновенья, в фундаментальном настроении ужаса". Это выступание за сущее является трансценденцией: "Человеческое бытие означает: выдвинутость в Ничто…". Трансценденция происходит от латинского trаns и буквально значит “за”, через. Поэтому трансценденция — перешагивание за "сущее как таковое". "Бытие и бытийная структура лежат над всяким сущим… Всякое размыкание бытия… есть трансцендентное познание". Для философского опыта перешагивание за пределы сущего, удовлетворения его вопрошания о сверхсущем, требуется определенный скачок, "в котором наша собственная экзистенция посвящается сущностным возможностям человеческого бытия в целом. Для этого скачка решающим является: во-первых, предоставление пространства для сущего в целом; потом свободное отпускание себя в Ничто, т.е. избавление от божков, которые у каждого есть и к которым каждый имеет обыкновение ускользать; наконец, допущение размаха этой безопорности, чтобы в своих взлетах она постоянно возвращалась к основному вопросу метафизики, самим Ничто вынуждаемому: почему вообще есть сущее, а не, наоборот, Ничто?"[11] Т.о. Хайдеггер, с одной стороны, открывает бытие как жизнь в её свершаемости, событийности — что обращает к онтологии времени (темпоральности); с другой — как познание, за которым неминуемо должна следовать интерпретация, что заставляет уделить внимание онтологичности языка. Философия обращается к онтологии языка на основе того, что язык — носитель мысли. Впервые на это указывает В. Гумбольдт: мысль бытийно выражена именно в языке. Он видит в языке посредника между человеком и духом (бесконечной природой), снимающего противоположности индивидуального и всеобщего. Гумбольдт высказывает также предвосхищающие его время идеи, что язык — инструмент не отражения готовой, уже познанной истины, а открытия ещё неизвестной. И что в разнице языков выражается различие взглядов на мир. Когда в XX веке истина становится шаткой (относительной, а затем начинает пониматься как конвенциональная, то есть становится по сути мнением: позиция, возвращающая к софистике), а реальность вещей видится оторванной от реальности мысли (эту тему раскрывает М. Фуко в книге "Слова и вещи"), то внимание перемещается на язык как на единственную надежную опору мысли. Витгенштейн и логический позитивизм считает главной задачей философии изучение языка, и приведение его к такому виду, чтобы он смог выражать несомненные научные истины (ради которых всё неясное и двусмысленное, "метафизическое", должно быть устранено из него). Хайдеггер поднимает тему языка с обратной стороны (высказывания как сообщения, истолкования глубинной метафизики). У Хайдеггера язык осуществляет открытость бытия, распахивает, раскрывает скрытые в себе сущности. Философ обращает внимает на то, что мы размышляем лишь о том, что названо, предмет, не имеющий имени словно бы не существует. Для Хайдеггера слово имеет изначальную соотнесенность с бытием, оно "ближайшее к бытию". Язык есть "дом бытия", пространство, где "бытие чувствует себя в безопасности". Не человек говорит на языке, но говорит сам язык, а через него бытие. Интерпретация текста также есть способ вопрошания бытия. Однако сам язык заявляет о себе прежде всего в речи. Мы вкладываем в значение слов тот или иной смысл, или лучше сказать, за словами и терминами подразумеваем определенное нечто. Слово — то, что отсылает, то, что способно объяснить другому нечто. Слова трактуются по разному и поэтому имеют разные значения. Смысл слова зависит от его контекста, от культурно-исторического пространства, он может быть совершенно различным в зависимости от традиции, к которой какой-либо автор принадлежит (но его уже отнесли к какой-то традиции, так проинтерпретировав его, и здесь существует парадокс). Но есть те слова, которые выстреливают онтологическим смыслом, они — метафизически наполнены и означены в этой конкретной эпохе. Язык с позиции речи начал рассматривать уже П.Абеляр (в "Логике для начинающих"), но только в XX веке эта концепция стала широко развиваться и использоваться (например, в бихейвористских теориях, которые поддерживала и философия, например, Куайн). Хайдеггер обращает внимание на то, что греки не имели слова для языка, они понимали этот феномен "ближайшим образом" как речь. "Экзистенциально-онтологический фундамент языка есть речь", "понятность бытия в мире выговаривает себя как речь". Поэтому Хайдеггер обращается к диалогу как экзистенциально-бытийной форме существования языка и, следовательно, мысли. Жизнь — такое бытие, которое существует для самого себя; такая действительность, которая пребывает в этом мире так, что она обладает этим миром. Однако человек не принадлежит самому себе: бытие в мире это совместное бытие друг с другом. Возлагая на язык столь фундаментальную роль: добраться до истока бытия,— Хайдеггер ставит задачу преодоления языка классической метафизики. Он использует термин деструкция, целью которой является в понятиях, которые мы унаследовали с античности, обнаружить глубокую, изначальную бытийную основу и через это выйти к предельным основаниям метафизики и бытия. Он обращает внимание на то, что в западно-европейской философии мир расколот на Субъект и Объект (что связано с грамматикой европейских языков). И такая метафизическая установка изменяет суть целостного "досократовского" человека. Он пытается обнаружить и исследовать формы существования языка вне субъект-объектного разделения, обращаясь к метафоре и поэзии, а также языкам "до-метафизических" обществ, ища такие контрастные с классической метафизикой определения, как японская философема: "дух есть веяние тишины озаряющего восторга". Хайдеггер стремится использовать язык, преодолевающий застывшую метафизичность обыденного. Хайдеггер подчеркивает, что его деструкция не имеет негативного смысла отрицания предшествующей традиции, а призвана "очертить эту последнюю в ее позитивных возможностях, то есть в границах, которые фактично заданы всякий раз конкретной постановкой вопроса". Таким образом, он вырабатывает новую стратегию изучения идей и концепций в связи с проблематикой строения языка (эта стратегия была подхвачена волной его времени и развита в методе деконструкции Ж. Дерриды). Поскольку доказала себя историческая обусловленность понятий, отсюда следует, что в бытийствовании всех форм мысли важнейшую роль играет время. Историчность человеческого бытия в том, чтобы быть "событием", сбываться, самоосуществляться во времени. Поэтому время становится в центр онтологии Хайдеггера, как жизнь и язык. Хайдеггер ставит вопрос: что делает возможным понимание бытия вообще? "Откуда, то есть из какого наперед данного горизонта, мы понимаем нечто такое, как бытие?"[15] Понимание бытия возможно только на основе временности. Время выступает как "горизонт всякой понятости бытия, понимающего бытие присутствия". Смысл бытия присутствия для Хайдеггера рождается из временности. Онтология жизни смыкается с онтологией времени: жизнь не проходит во времени, но она есть само время. Разработка проблематики темпоральности — "фундаментальная онтологическая задача интерпретации бытия". жүктеу/скачать 37,38 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|