Додонов Р.А. Теория ментальности 114
стать одновременно ментальным событием, то есть Солнце должно
было олицетворять для него судьбу бога или героя, которые и
существуют лишь только в его воображении. С позиции
первобытного человека все природные явления – времена года,
сезоны дождей и засух, фазы Луны, движения звезд и проч. –
должны были пройти мифологизацию. Они есть "символическое
выражение внутренней и бесконечной драмы души, которая
благодаря проекции, то есть будучи перенесена на события
природы,
становится
понятной
человеческому
сознанию.
Примитивный человек поражает субъективностью своего сознания
мира. Если согласиться с таким допущением, то мы должны
соотносить мифы с психическим миром этого человека. Его
познание природы выражается на языке бессознательных духовных
процессов".
Конечно,
продемонстрировать
архитипическую
преемственность
первобытного
и
современного
человека
чрезвычайно сложно (ментальный феномен вообще "дело тонкое").
Не случайно путешествие в дебри своего ментального "Я" было
описано И.Ефремовым в фантастическом романе "Лезвие бритвы",
фантастика здесь, очевидно, наиболее уместный жанр литературы.
В редких случаях психоаналитикам удается обнаружить нестойкую
ассоциативную связь при анализе сновидений. Гораздо чаще это
происходит при работе с психическими паталогиями – различного
рода психическими расстройствами, в особенности с шизофренией.
Психоаналитики констатируют тут поразительное обилие
мифологических образов. У отдельных больных появляются
символические идеи, которые невозможно объяснить, исходя из
опыта их субъективной жизни, а только лишь историей их
этнической общности или всего человечества. В таких случаях
обнаруживается нечто вроде первобытного мифологического
мышления, проявляющегося в особых, принадлежащих ему
первичных формах, не сходных с нормальным мышлением, при
котором постоянно применяется личный опыт.
Само
коллективное
бессознательное
подобно
этноментальности, по Юнгу, также состоит из иерархически
соотносящихся подуровней. Они определяются этническим,