Додонов Р.А. Теория ментальности 118
стереотипы поведения, нормы реакций и т.п., но не
непосредственно. Нельзя сказать, что архетипы существуют как
вещь-для-себя, а ментальность – как вещь-для-других. Скорее,
архетипы выступают одной из структурных составляющих более
широкого по объему ментального феномена, отличающегося
бессознательной формой выражения своего содержания.
Этот подчиненный статус архетипов почувствовала и
Е.А.Донченко, когда соотносила их с социетальной психикой, то
есть понятием, более широким, чем только архетипы. "В самом
широком смысле, – читаем ее определение социетальной психики,
– это субстанция жизни социума, передающаяся из поколения в
поколение в виде продукта наследования истории и культуры
общества, включающая географические, климатические и
ландшафтные условия жизни населявших и населяющих данную
территорию людей. То есть, пользуясь терминологией Юнга,
социетальная психика представляет собой своеобразный архетип".
В другом месте Е.А.Донченко напрямую указывает о крайней
близости социетальной психики и ментальности, сетуя, правда, на
чрезмерную популярность и публицистичность последней, ее
непригодность для строгого психологического термина. В
результате простого умозаключения можно придти к выводу, что
юнговские архетипы – лишь один из структурных уровней
этнической ментальности (или социетальной психики, по
Донченко).
Два
названных
уровня
–
психоэнергетический
и
архетипичный – близки в том, что "обнаруживают причину
коллективных форм поведения (определенной их доли, по крайней
мере) вне социальной жизни и межличностных отношений".
Только Л.Н.Гумилев апеллировал к физическим представлениями
(поле, колебания, энергия), а К.-Г. Юнг – к психологическим
подструктурам. Третий же, высший уровень этнической
ментальности имеет выход непосредственно на понятийное
мышление. Без этого выхода ментальность, как отмечалось выше,
мало бы чем отличалась от рефлексов – безусловных инстинктов
высокоразвитых млекопитающих. Этническая ментальность в