Три товарища

сердца забились учащенно.
Ленц бросился в дом навстречу манящему запаху. Он вернулся сияющий:
– Вы должны полюбоваться жареной картошкой! Скорее. Не то самое лучшее съедят без
нас!
В это мгновенье с шумом подкатила еще одна машина. Мы замерли, словно пригвожденные.
Это был тот самый бюик. Он резко затормозил рядом с «Карлом».
– Гопля! – сказал Ленц.
Нам уже не раз приходилось драться в подобных случаях. Мужчина вышел. Он был рослый,
грузный, в широком коричневом реглане из верблюжьей шерсти. Неприязненно покосившись на
«Карла», он снял большие желтые перчатки и подошел к нам.
– Какой марки ваша машина? – спросил он с уксусно-кислой гримасой, обращаясь к
Кестеру, который стоял ближе к нему.
Мы некоторое время помолчали. Несомненно, он считал нас автомеханиками, выехавшими
в воскресных костюмах погулять на чужой машине.
– Вы, кажется, что-то сказали? – спросил, наконец, Отто с сомнением. Его тон указывал на
возможность быть повежливей.
Мужчина покраснел.
– Я спросил об этой машине, – заявил он ворчливо.
Ленц выпрямился. Его большой нос дрогнул. Он был чрезвычайно требователен в вопросах
вежливости ко всем, кто с ним соприкасался. Но внезапно, прежде чем он успел открыть рот,
распахнулась вторая дверца бюика. Выскользнула узкая нога, мелькнуло тонкое колено. Вышла
девушка и медленно направилась к нам.
Мы переглянулись, пораженные. Раньше мы и не заметили, что в машине еще кто-то сидит.
Ленц немедленно изменил позицию. Он широко улыбнулся, все его веснушчатое лицо
расплылось. И мы все тоже вдруг заулыбались неизвестно почему.
Толстяк удивленно глядел на нас. Он чувствовал себя неуверенно и явно не знал, что же
делать дальше. Наконец он представился, сказав с полупоклоном: «Биндинг», цепляясь за
собственную фамилию, как за якорь спасения.
Девушка подошла к нам. Мы стали еще приветливей.
– Так покажи им машину, Отто, – сказал Ленц, бросив быстрый взгляд на Кестера.
– Что ж, пожалуй, – ответил Отто, улыбаясь одними глазами.
– Да, я охотно посмотрел бы, – Биндинг говорил уже примирительное. – У нее, видно,
чертовская скорость. Этак, за здорово живешь, оторвалась от меня.
Они вдвоем подошли к машине, и Кестер поднял капот «Карла».
Девушка не пошла с ними. Стройная и молчаливая, она стояла в сумерках рядом со мной и
Ленцем. Я ожидал, что Готтфрид использует обстоятельства и взорвется, как бомба. Ведь он был
мастер в подобных случаях. Но, казалось, он разучился говорить. Обычно он токовал, как
тетерев, а теперь стоял словно монах, давший обет молчания, и не двигался с места.
– Простите, пожалуйста, – сказал наконец я. – Мы не заметили, что вы сидели в машине.
Мы не стали бы так озорничать.
Девушка поглядела на меня.
– А почему бы нет? – возразила она спокойно и неожиданно низким, глуховатым голосом. –
Ведь в этом же не было ничего дурного.
– Дурного-то ничего, но мы поступили не совсем честно. Ведь наша машина дает примерно
двести километров в час.
Она слегка наклонилась и засунула руки в карманы пальто:
– Двести километров?

– Точнее, 189,2 по официальному хронометражу, – с гордостью выпалил Ленц.
Она засмеялась:
– А мы думали, шестьдесят – семьдесят, не больше.
– Вот видите, – сказал я. – Вы ведь не могли этого знать.
– Нет, – ответила она. – Этого мы действительно не могли знать. Мы думали, что бюик
вдвое быстрее вашей машины.
– То-то же. – Я оттолкнул ногою сломанную ветку. – А у нас было слишком большое
преимущество. И господин Биндинг, вероятно, здорово разозлился на нас.
Она засмеялась:
– Конечно, но ненадолго. Ведь нужно уметь и проигрывать. Иначе нельзя было бы жить.
– Разумеется…
Возникла пауза. Я поглядел на Ленца. Но последний романтик только ухмылялся и
подергивал носом, покинув меня на произвол судьбы.
Шумели березы. За домом закудахтала курица.
– Чудесная погода, – сказал я наконец, чтобы прервать молчание.
– Да, великолепная, – ответила девушка.
– И такая мягкая, – добавил Ленц.
– Просто необычайно мягкая, – завершил я. Возникла новая пауза.
Девушка, должно быть, считала нас порядочными болванами. Но я при всех усилиях не мог
больше ничего придумать. Ленц начал принюхиваться.
– Печеные яблоки, – сказал он растроганно. – Кажется, тут подают к печенке еще и печеные
яблоки. Вот это – деликатес.
– Несомненно, – подтвердил я, мысленно проклиная себя и его.

жүктеу/скачать 2,06 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: