Тюркский героический
жүктеу/скачать 3,04 Mb. Pdf көрінісі
|
| егетнең эчендә иярләгән ат ятыр – Внутри воина‐джигита лежит осед‐
ланный конь. Вполне возможно, что татарская пословица может быть связана с поэтическим творчеством гуннов и является своеобразным от‐ голоском древнетюркско‐гуннской эпической поэзии 3 . * Кстати отметим, что названная русская сказка записана в Сибири, что дает некоторые основания для предположения о том, что рассматриваемый мотив является результатом взаимодействия с фольклором тюрко‐монгольских народов Сибири. 1 Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах. М., 1975. С. 350. 2 Там же. С. 706. 3 Подр. см.: Урманчеев Ф.И. Развитие татарского фольклора в контексте «Запад‐Восток» // Очерки по истории татарской культуры. Казань, 2001. С. 317; Урманче Ф. Мең ярым ел элек. Европа халыклары эпосында һәм әдәбиятында Атилла образы // КУ. 2002, № 7, 8. Рождение героя 187 Первоначальное ядро мотива одновременного рождения богатыря и его коня, который широко распространен в тюркском эпосе, может быть связано с поэтическим творчеством гуннских племен. Возможно также, что именно от гуннов попал этот мотив в европейский фольклор. Ведь в «Стар‐ шей Эдде» он связывается не с кем‐нибудь, а именно с Хледом, который «родился в гуннской земле». Такая гипотеза будет еще более убедительной, если вспомнить, что одним из главных героев «Старшей Эдды» и «Песни о нибелунгах» – классических образцов европейского эпоса – является не кто иной, как вождь гуннов Атилла (Атли, Этцель). Ставя вопрос так, следует помнить, что возникновение и формиро‐ вание мотива одновременного, как говорилось, даже «совместного рож‐ дения» богатыря и его коня зафиксированы в архаических сказаниях тюркских народов, дастанах, которые по своему содержанию без сомне‐ ния соотносятся с матриархальными отношениями. Скажем, в хакасском «Алтын‐Арыг», где определенно говорится об одновременном «появле‐ нии на свет» богатырской девы и ее коня. С известной долей вероятности об этом же свидетельствуют алтайские «Маадай‐Кара» и «Очы‐Бала». До сих пор речь шла об эпизодах народного эпоса, которые непосред‐ ственно связаны с героем. Однако в эпической традиции народов Востока рождение богатыря – событие настолько значительное, что сама природа не может «остаться спокойной» в момент появления на свет эпического героя. В киргизском «Манасе» рассказывается, что во время рождения бо‐ гатыря содрогалась земля и гремел гром. При рождении его соратника Алмамбета тоже происходят страшные знамения – «семидесятидневный ливень, потоп и землетрясение» 1 . Как параллель к описанию рождения Алмамбета В.М. Жирмунский приводит легенду об одном из основателей династии караханидов, правителе Кашгара и Баласагуна – Сатук Бугра‐ хане (X век). «Согласно этой легенде, царевич Бугра‐хан, как и Алмамбет, с детства предназначен стать героем веры. Его появление на свет также со‐ провождается чудесными знамениями: страшным землетрясением, разли‐ тием вод, выступивших из земли, цветами, распустившимися среди зимне‐ го холода» 2 . Если по позднейшим легендам Алмамбет или Сатук Бугра‐хан действительно могут быть охарактеризованы как «герои веры», то описа‐ ние или мотив грозных явлений природы при их рождении никак не свя‐ зан с мусульманством. Стадиально мотив этот намного архаичнее всех из‐ вестных религиозно‐мифологических систем и связан с более ранними сказочно‐мифологическими представлениями. На самом деле, из даль‐ нейшего повествования об Алмамбете выясняется, что богатырь выступа‐ ет как маг, колдун и могущественный волшебник: умеет менять свой об‐ лик при необходимости, обычно во время битвы; может заговаривать по‐ году, тем самым создавать перед врагами неодолимую преграду. Эти дета‐ 1 жүктеу/скачать 3,04 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|