218 Тюркский героический эпос
дает следующее пояснение: «опьяненный от молитвенного радения», «опья‐
ненный любовью к Богу», т.е. Аллаху
1
, что было характерно для
суфиев, о ко‐
торых говорилось выше. Участники тоя встречают суфия‐каландара подо‐
бающим образом, с поклонами, целуют ему руки и с
почетом проводят в дом:
“Шунда фарзандларнин учовини хам олиб келиб, Шохимардон пирнинг эта‐
гига солди. Шохимардон пири Бойбурининг уғлининг отини Хакимбек
қуйди, унг кифтига беш қулини урди. Беш қулининг урни доғ булиб, беш
панжанинг урни билиниб қолди. Қизининг отини Қалдирғочойим куйди.
Бойсарининг қизининг отини ой Барчин қуйди” – “Вынесли они своих троих
детей и положили их в полы халата Шахимардан‐пира. Шахимардан‐пир на‐
рек сына Байбури Хакимбеком и ударил ладонью мальчика по правому пле‐
чу.
Отпечаток его пятерни остался на плече, стал виден след пяти пальцев.
Дал старец имя дочери Байбури Калдыргач‐аим, а дочери Байсары – Ай‐
барчин”»
2
. При этом необходимо иметь в виду, что каждое из
имен героя и
героини имеет свое особое значение. Что же касается выделенных курсивом
слов, то они объясняются в комментариях в следующих словах: «Имеется в
виду особый знак, помечаемый пиром, знак божественной избранности ге‐
роя. Таких героев‐избранников называют “назаркарда” (букв.: тот, на кого
упал взор святого). Традиционный мотив в
эпосе тюркоязычных народов»
3
.
Итак, и в данном случае, рассматривая лишь эпизод наречения эпического
героя именем, мы вышли к проблеме
божественности самого богатыря, хо‐
тя имя его связано с
гораздо более поздними представлениям об
алп‐алыпах,
о чем уже говорилось.
Поскольку мы здесь, как уже говорились, опять вышли к проблеме божест‐
венности самого богатыря или его имени, необходимо подтвердить свою мысль
еще несколькими конкретными примерами. Возвращаясь к уже отчасти рас‐
смотренным вопросам, отметим, что в
процессе развития киргизской эпопеи
имя Манаса, например, как бы входит в ряд имен героев древнетюркского эпоса.
В
его составе появляется древнетюркское
алп: «Куда бы он не выехал, всюду
открыты ему дороги. Виден в нем характер великана Алпа!»
4
. При определении
значения имени Манаса обычно привлекается алтайский «Алып‐Манаш», в дей‐
ствиях и имени героя которого немало общего, типологически близкого к дея‐
ниям героя киргизской эпопеи. Приводя отрывок из «Манас»а, где описывается
богатырь, и сопоставляя его с алтайским эпосом, П.Н. Берков писал: «Нет сомне‐
ния, что перед нами рудимент прежнего позднемифического представления об
Алпе‐Манасе – Алып‐Манаше»
5
. Формирование «Алып‐Манаш»а – алтайской
версии сказания об Алпамыше – В.М. Жирмунский относил к VI–VIII векам, то
есть к тому же историческому периоду, в
котором формировалось первона‐
чальное ядро «Манаса». Ученый отмечал совпадение имен Алып‐Манаша и Ма‐
наса и тот факт, что в течение веков эти два произведения бытовали в непо‐
1
Достарыңызбен бөлісу: