В этническую и кросс-культурную


Личность, отношения и реакции



бет112/126
Дата02.09.2023
өлшемі4,37 Mb.
#105893
1   ...   108   109   110   111   112   113   114   115   ...   126
Байланысты:
Лебедева ВВедение в крос-этно психологию

Личность, отношения и реакции
(Психологическое значение
блокадного опыта)
Огромный опыт Великой Отечественной войны дает мате­риал для многостороннего освещения вопросов психологии. Его изучение осуществлялось пока еще по отдельным направ­лениям и участкам. Но если еще не готовы предпосылки для его обобщения, то все же испытывается потребность хотя бы просмотра материалов и проблем психологии, которые связаны с основными разделами этого опыта.
Победоносно завершенная война, исключительная по силе напряжения и по тяжести травматизации человека и его не­рвно-психической деятельности, значительно расширила и уг­лубила наши знания о нарушениях нервной системы и психи­ки. Изучение и обобщение военно-медицинского опыта во всех его отраслях составляют важную задачу советской науки, пси­хологии в частности.
Ленинград, как известно, представлял собой участок с со­вершенно особенными по исключительности и тяжести блокад­ного опыта условиями. Наша попытка освещения проблем пси­хологии военного времени основывается главным образом на этом особенном материале.
Основными патогенными факторами и источниками болез­ненных переживаний явились, в условиях Ленинграда, боевые травмы, психические потрясения и голод, действие которых ос­лаблялось или подавлялось высоким морально-политическим духом участников обороны Ленинграда. Наиболее характерным при этом является совместное — одновременное или последо­вательное — действие травматических факторов.
Опыт военного времени познакомил нас с патологическими изменениями самосознания личности. Исследование больных с явлениями деперсонализации под многообразной симптомати­кой ее лабильности обнаруживает общую церебральную ла-
бильность.
Сенестезии и сенестопатии, которые при этом обнаружива­ются, говорят о колебаниях раздражения не только экстеро-, но и интерорецепторов. Этот материал представляет существен­ную опытную базу для возникновения и объяснения сенсорной теории «я» и «самосознания».
Сенсорный фон личности, особенно висцер о-сенсорный фон, как фактор самосознания не осознается.
Эти данные поэтому пополняют материал для малоразра­ботанной проблемы бессознательного.
К этой же проблеме следует отнести и другой факт, а имен­но — обнаружение при расстройствах сознания действий (ав­томатизмов, стереотипа), воспроизводящих ранее пережитую ситуацию, о которой больной в бодрственном состоянии не мо­жет сообщить деталей, воспроизводимых им в болезненном со­стоянии сознания.
В несколько ином плане, но также связанную с контролем сознания сторону представляют примитивные, витальные по­требности — влечения. В этом отношении особенно характер­ны самозащитные тенденции голода и страха.
Здесь обнаруживается ряд существенных моментов. Можно было бы думать, что взаимоотношение между характерологи­ческой чертой как предрасположением и реакцией довольно просто. Например, робость должна проявиться в боязни и ис­пуге в условиях военной ситуации. Опыт показывает, что это не так. «Робкие» в житейских ситуациях люди обнаруживали от­сутствие страха при обстрелах и налетах. Великая моральная сила советского патриотизма создавала поразительную неуст­рашимость при различных структурах характера.
Если неоднократно отмечалось, что испуг (например, при катастрофах) является источником нервно-психического забо­левания, то это положение требует пересмотра. Также требует пересмотра вопрос об эмоции-шоке. Страх порождает защит­ный импульс и у животного выполняет свою защитную функ­цию. У человека на пути этого импульса встает сознание дол­га. Его императивный импульс вступает в борьбу со страхом, и эта борьба при недостаточной выносливости мозга может явиться источником болезненного срыва либо по линии вегета­тивной, сердечно-сосудистой, либо по линии нервно-психичес-
196
197
кого нарушения —- ступор, спутанность и т.п. Но в подавляю­щем большинстве случаев сознание долга преобразует всю мо­тивацию поведения.
Советская наука располагает бесконечным множеством примеров подлинно человеческого поведения, в котором обще­ственные мотивы долга, любви, патриотизма преодолевали примитивно-витальные импульсы.
Но что такое долг, любовь, привязанность? Это специфи­чески человеческие отношения, которые игнорировались формально-функциональной психологией и о значении кото­рых для содержательной психологии нам не раз приходилось говорить. Сознание долга, любовь заставляли человека подав­лять голос инстинкта, мобилизовывали героическое усилие, за­ставляли преодолевать невыносимую слабость, двигали на борьбу за жизнь так же, как и на самоотвержение для спасения товарищей. Откуда бралась эта «сила духа», мобилизовавшая «материю тела»? Только история советского человека, личнос­ти, история общественного развития индивидуума, реорганизу­ющего организм в общественную личность человека и воору­жающего его сознание мощной силой подчинения всех и вся­ких органических импульсов. Только этот путь историко-мате­риалистического освещения динамики человеческого поведе­ния может сорвать мистические покровы с понятий «духа», по­беждающего «тело».
В свете этих данных заслуживает упоминания и преслову­тое вульгарно-механическое представление «послойной струк­туры личности» и проблемы внутреннего и внешнего в харак­тере.
Столь же неправильное, сколь типичное для западной пси­хологии представление этой структуры таково, что самым по­верхностным слоем (я сказал бы, оболочкой) выступают идей­но-этические образования, а самым внутренним ядром личнос­ти — инстинктивные влечения (пищевое, половое). Но что ос­тается от этого представления в свете приведенных примеров? Если суть, ядро, глубина личности заключается в том, что про­низывает и определяет все ее поведение и всю жизнь, то ясно, что для одной структуры, более совершенной, это будут идей­ные побуждения, а для других — инстинктивные.
В отдельных случаях голод у одних вызывал обострение
198
самозащитной тенденции, жадность, заботу о себе.
У большинства наших людей даже самый жестокий голод и истощение, угрожающее жизни, не могли снизить высокого этического уровня поведения.
Массовые примеры мужества и самоотверженности, пред­ставляющие победу сознания долга над импульсами инстинкта самосохранения, показывают нам, что являлось внутренним побуждением человека, что составляет собственно ядро его личности.
Нервно-психические нарушения, связанные с нервно-пси­хическим перенапряжением или истощением, показывают нам лишь те случаи, в которых огромное нарушение, вызванное требованиями обстановки и обязанностями человека, стано­вясь непосильным для его слабеющей нервной системы, вызы­вает болезненное состояние. Но в случаях болезни моральная стойкость человека мобилизовала силы организма до возмож­ных пределов.
Реакции при больном мозге все же остаются реакциями личности, а поэтому подчиняются законам психологии отноше­ний. Личность декомпенсируется ударами по линии значимых для нее отношений. В этом смысле чрезвычайно важно то, что переживание инвалидности значительно перестраивает всю си­стему отношений человека к окружающему и само по себе оп­ределяет сверхреактивность, которая еще больше изменяет на­рушенную динамику мозга.
В связи с этим существенной, хотя и требующей иного ос­вещения, оказывается проблема «ответственного отношения к своему здоровью».
Если на одном полюсе стоят здоровое стремление и усилие, направленное на то, чтобы преодолеть и компенсировать воз­никший в военных условиях дефект, то на другом полюсе стоит ипохондрическое внимание к своим болезненным состояниям, и не только недостаток стремления преодолеть их, но и склон­ность использовать их для устройства своих дел.
Если у нас эта «установка на болезнь» значительно менее заметна, чем в первую мировую войну, то все же в некоторых случаях упускать ее из виду не следует, строго, впрочем, диф­ференцируя, для чего сейчас имеется достаточно эксперимен­тально-клинических возможностей, претензии при здоровом и
199
при больном мозге.
Мы коснулись лишь кратко и притом не всего опыта. Мы не только отметили новые факты, но и ряд вопросов, возника­ющих в связи с ними.
Однако нам кажется, что даже этот беглый очерк характе­ризует огромный и новый материал, которым обогатил нас не­бывалый по драматизму и по величию моральной силы наших людей опыт войны.
Разносторонне освещая динамику работы психики и мозга, он потребует много усилий и труда для его освоения и исполь­зования в целях научного и культурного роста. Являясь след­ствием действия разрушительных сил, он в диалектике жизни служит задачам творческой работы восстановления и создания новых культурных, научных достижений.


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   108   109   110   111   112   113   114   115   ...   126




©emirsaba.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет