1. Я замечательный человек.
2. У меня одно из лучших сердец на планете.
XI
Я возвращаюсь в 6-16 вечера. В лифте ловлю себя на том, что
надеюсь: она останется. По какой-нибудь причине, хотя бы
даже для того, чтобы проститься. Но когда я вхожу, надежда
испаряется.
Она оставила свечу зажженной у окна. Если бы не обсто-
ятельства, мне бы понравилась атмосфера. Я врываюсь в ком-
нату, задуваю свечу и кричу в потолок. Каждая частичка меня
хочет взорваться. Затем ложусь на диван и смотрю на стены
в оцепенении, пока не засыпаю. Проснувшись, меняю фото-
графию в телефоне: раньше это был ее портрет, она смотрела
в камеру, склонив голову набок, и улыбаясь. Я заменяю его
лотосом, открывающимся навстречу утреннему солнцу.
УРОК
159
Затем я бездумно прокручиваю Twitt er, пока не останавли-
ваюсь на фотографии, опубликованной Дуэйном Джонсоном,
«Скалой». Это одна из его известных утренних тренировок.
Потный, гримасничающий, он поднимается под нагружен-
ным снарядом для приседаний. Это человек, который в свои
двадцать с небольшим был исключен из Канадской футболь-
ной Лиги. Его мечты о продолжении карьеры в НФЛ рухнули.
Во время долгой поездки домой в отцовском пикапе он рылся
в своем бумажнике, чтобы наскрести семь долларов.
Две недели он просидел в родительской квартире, жалея
себя. Затем решил, что с него хватит. Пришло время переос-
мыслить себя. Он занялся профессиональным реслингом, начав
с нуля, и отдал ему все — свое время, свои силы. Результат:
одна из самых успешных карьер в профессиональном реслинге.
На пике своей славы он ушел из него, чтобы стать актером.
Каждый раз, когда он изобретал себя
заново, то использовал одну и ту же
схему: он отдавался делу полностью,
выкладывался по полной, без остатка.
Шел ва-банк. После того, как его ранние фильмы прова-
лились, и «Скалу» списали со счетов, он все еще оставался
верен своему видению. Сегодня он звезда блокбастеров. Его
фильмы постоянно бьют рекорды продаж по всему миру. А как
вам название его киностудии — Seven Bucks Productions?
Я просматриваю его ленту. Фотографии с поклонника-
ми, на съемочной площадке, его тренировки. Всегда широко
ЛЮБИ СЕБЯ
160
улыбается. Он предан своей жене и дочерям. О его рабочей
этике ходят легенды. У него были черные полосы, но он всегда
выбирался из них.
Я прочитал его цитату: «Если я даю вам слово что-то
сделать — это будет сделано». Очевидно, что это относится
не только к другим, но и к самому себе. Он живет на таком
уровне совершенства, который редко встречается.
Кое-чему я научился: быстро расти, находить тех, кем вос-
хищаешься, а затем моделировать тот результат, который вдох-
новляет. Совершенство будет моей моделью. Вот чего я хочу
от всего этого.
«Будь великолепен», — говорю я себе, мой голос звучит
глухо в темной квартире. В этот момент это кажется таким
далеким. Но, по крайней мере, у меня есть, к чему стремиться.
XII
В аэропорту, собираясь сдать в багаж свою клетчатую сумку,
я замираю. «Я не хочу лететь», — просит что-то внутри меня.
Я не хочу лететь. Я не хочу лететь. Словно маленький ребенок,
умоляет, напуганный. Вокруг меня пассажиры и члены экипажа
спешат на свои рейсы, проживают свою жизнь, танцуют свой
танец. Ничто не имеет значения.
Но что я буду делать? Бежать домой и умолять ее остаться?
Когда за всю историю человечества это срабатывало? Кроме
того, я хочу, чтобы она была со мной не из-за чувства вины
или потому что я ее уговорил, а потому, что ее сердце хочет
моего. Если она жаждет свободы, а я люблю ее, пусть она по-
лучит желаемое.
УРОК
161
Я достаточно пожил, чтобы знать, что жизнь становится
неудобной, когда пытаешься протолкнуть ее через отверстие
своих желаний. Я должен избавиться от этого. То ли потому,
что у меня нет выбора, то ли просто потому, что я должен
спасти себя.
Я сдаю сумку и сажусь в гейте, ожидая посадку на само-
лет. В этот момент, один в переполненном аэропорту, я снова
вспоминаю, каким был раньше. Волшебство, которое я ощущал.
Уверенность в том, что понял, как устроена жизнь. И все же
я здесь, несчастный и не живущий тем, о чем писал. Я был зол
на себя за то, что зашел так далеко.
XIII
Я чуть не опоздал на свой рейс. Оказывается, сменили гейт,
а я пропустил объявление. К тому времени, когда я удивляюсь,
почему никто не проходит на посадку, мне уже пора пото-
ропиться. Я смотрю на монитор и быстро иду к новому гей-
ту. Но не бегу. Часть меня чувствовала бы себя прекрасно,
пропусти я посадку. А потом переложила бы ответственность
на Вселенную.
Но этой части не повезло. Я добираюсь вовремя, подни-
маюсь на борт и отключаюсь в кресле. Когда я просыпаюсь,
крыло скользит по облакам, а земля далеко внизу сверкает
от снега. Я снова отключаюсь на некоторое время и просы-
паюсь от присутствия самого громкого ребенка в мире. Он
смеется, плачет, кричит. Больше никакого сна.
Я думаю о ней. Знаю, что могу убежать и оказаться в объя-
тиях другой. Или десятка других. Редко помогает. Именно это
ЛЮБИ СЕБЯ
162
случилось с нами. Она развелась, а я был просто следующей
остановкой.
«По статистике, — сказал Джеймс, когда мы с ним встре-
тились, — у тебя почти не было шансов».
Я не дурак. Я знаю все это. Но когда это статистика на-
правляла человеческое сердце?
Мы были близкими друзьями в течение двух лет, а затем
жили вместе почти год. «Ты моя самая большая любовь, —
говорила она мне. — Ты можешь доверять моей любви, я хочу,
чтобы ты полностью расслабился в ней». Все это было верным,
пока я не отправился в ту злосчастную поездку. По возвра-
щении из которой из-под меня выдернули ковер. Позже она
призналась, что, возможно, я просто был безопасной гаванью.
Глядя в бесконечный простор неба, я все еще
поражаюсь тому, как быстро то, что когда-то
казалось прочным, может разрушиться.
Ребенок все смеется и смеется. Я убегаю в туалет. Пока
мою руки, я смотрю на себя в зеркало, глубоко в глаза. Сле-
дующее, что я помню, я шепчу: «Я люблю себя, я люблю се-
бя, я люблю себя». Я повторяю это снова и снова, пока оно
не овладевает моим разумом.
XIV
Когда я возвращаюсь на свое место, что-то внутри ме-
ня успокаивается. Я думаю о пистолете моего друга. Есть
так много способов уйти со сцены. Мгновенно расстаться
УРОК
163
с жизнью. Капитан объявляет посадку. В этот момент я ре-
шаю, что буду повторять «я люблю себя» при каждом удоб-
ном случае.
Самолет снижается. Слишком поздно возвращаться в туа-
лет. Поэтому, положа руку на сердце, я смотрю вниз на корич-
невые зимние холмы Северной Калифорнии и говорю себе:
«Я люблю себя, я люблю себя, я люблю себя…»
XV
После приземления ловлю Uber. Странное ощущение, когда
машина движется по Сан-Франциско. Когда-то это был дом,
воспоминания. Сегодня это место, где я в гостях.
Я звоню, и она берет трубку. Говорю ей, что чувствую. Что
люблю ее всей душой. Что хочу ее. Она плачет, говорит, что
ей тяжело, и думает, что мне сейчас еще тяжелее. Я не реаги-
рую на это. Мои страдания только сделают ей хуже. Я просто
повторяю, кто она для меня, и что я хочу ее. Никаких просьб,
только правда.
«Мне очень жаль, — говорит она, — но я должна это
сделать».
Против этого нет никаких аргументов. И я никогда не буду
убеждать ее остаться. Я хочу, чтобы она пришла ко мне по ве-
лению сердца. Она это знает.
«Я хочу, чтобы ты сам о себе заботился», — говорит она.
Когда разговор окончен, я тупо смотрю на залив, а затем
Uber высаживает меня рядом с домом, где я буду жить. Кварти-
ра почти пуста, жильцы недавно съехали. Брошенные растения
мертвы. Похожи на мое нынешнее состояние.
ЛЮБИ СЕБЯ
164
Если я пытаюсь понять причины, по которым
она так поступила, то чувствую боль.
Если думаю о том, где и с кем она
окажется в будущем, то чувствую боль.
Если вспоминаю о том, где я был с ней в прошлом, — боль.
Если представляю, что останусь без нее, то догадайтесь что, —
будет еще больнее. Будущее равно боли. Прошлое равно боли.
Поэтому я должен вернуться в настоящее и напитывать себя
любовью. При каждом удобном случае.
Я стою у окна, смотрю на знаменитый ржавый мост, кладу
руку на сердце и отчаянно пытаюсь любить себя так, как умею.
Я повторяю про себя знакомые слова.
XVI
Я принимаю душ и отправляюсь на день рождения брата. Вот
почему я в Сан-Франциско. Я собирался пропустить праздник,
устав от предыдущей поездки. Но моя девушка переезжает
и обретает свободу, поэтому я отправляюсь в путь — чтобы
не сойти с ума, наблюдая, как она это делает.
Все уже здесь. Моя мать сияет от гордости, когда стоит
рядом со мной и братом. Ее мальчики.
«Только посмотри на это, мама», — говорю я, обнимая ее
одной рукой. Это один из самых красивых домов, в которых
я когда-либо был. И я до сих пор помню себя ребенком, когда
мы были на улице, и нам некуда было идти. «Все благодаря
тебе, мама», — говорю я.
УРОК
165
Прежде чем она успевает ответить, я целую ее в макушку
и ухожу. Если мы проведем вместе больше времени, она почув-
ствует мою боль и спросит о ее причине. Я не хочу взваливать
это на нее. Иногда мне кажется, что мать чувствует боль своего
ребенка острее, чем он сам.
Весь остаток вечера, когда кто-нибудь спрашивает, где моя
девушка, я уклоняюсь от ответа. Некоторым в течение пары
минут я объясняю, что произошло, но не позволяю разговору
заходить дальше. Я тверд, моя маска на месте.
Но одного гостя я все-таки не могу обмануть. Анела Грего-
рек. Она и ее муж Ежи бежали из коммунистической Польши
и прожили вместе более сорока лет. Оба — тренеры по тя-
желой атлетике, олимпийской дисциплине. Оба пишут стихи,
такие ясные и честные строки, которые вы получаете от тех,
кто пережил угнетение и боролся за свою жизнь.
«Я вижу печаль в твоих глазах», — говорит Анела.
Я почти теряю контроль, но беру
себя в руки. Это праздник,
а не вечеринка жалости.
Я рассказываю ей, что произошло. Она мягко улыбается
и кладет руку мне на сердце.
«Это твой дар, — говорит она. — Оставь его открытым».
Я изо всех сил стараюсь не раскваситься на глазах у всех.
«Это тяжело, — говорю я, — и очень больно».
Она притягивает меня к себе и долго обнимает. Когда я от-
ступаю назад, ее глаза влажны.
ЛЮБИ СЕБЯ
166
«Ты пишешь?» — спрашивает она.
Я киваю.
«Хорошо. Преобрази это в текст. Это поможет другим».
XVII
Когда вечеринка заканчивается, я болтаю с Табризом, милым
парнем, с которым мы уже встречались раньше. Он расска-
зывает, чему научился у других лидеров. Первый уровень:
жизнь происходит со мной. Мы живем в мире, часто в ро-
ли жертвы. Второй уровень: жизнь происходит ради меня.
Такой подход все переворачивает. Вы начинаете искать то
хорошее, что дает вам мир, включая уроки. Третий уровень:
жизнь происходит через меня. На этом уровне вы плывете
в потоке жизни и даже не ищете хорошее, потому что ис-
пытываете его.
Человек появился из ниоткуда и вручил мне подарок, завер-
нутый в блестящий бант. Я не мог просить об этом — я поня-
тия не имел, что мне нужно. Но вот оно. Карта. Из пункта А
через пункт Б в пункт С. Как перейти от состояния жертвы
к волшебству. Все, что мне нужно сделать, это переключить
свой разум.
XVIII
На следующее утро я просыпаюсь и смотрю на открываю-
щийся вид. Танкер лениво пересекает залив Сан-Франциско.
Голубое небо, повсюду птицы. Мост прекрасен.
Я понимаю, что растения, которые я считал мертвыми, мо-
гут и не быть таковыми. Они просто сухие и увядшие. Природа
УРОК
167
борется за жизнь. Поэтому я беру единственную чашку, кото-
рая у меня есть в этой квартире, и поливаю их. Пока я здесь,
я буду дарить им любовь.
XXIX
Я должен оставаться верным своему обязательству трениро-
ваться через день. Поэтому обзваниваю местные спортзалы,
нахожу один, готовый продать мне временный абонемент
на праздники и отправляюсь туда.
Алекс, администратор, пытается поболтать, пока оформ-
ляет меня. Хочу ли я подписаться на пакет? Не интересно.
Специальная персональная тренировка? Не интересно.
«Парень, я просто хочу поднимать тяжести», — говорю
я ему.
Он хочет показать мне, где находятся классы и студии
для групповых тренировок.
«Только железо, — говорю я. — Все, что я хочу видеть».
Он совершает самый короткий ознакомительный тур в сво-
ей жизни. Я проверяю стойку для приседаний и убеждаюсь,
что гантели поднимаются достаточно высоко. Вот и все, что
мне нужно.
Я тренируюсь, но сейчас немного по-другому — благодаря
Анеле. Вчера вечером, когда я рассказал ей о своей текущей
программе многосуставных движений, она предложила сделать
паузу между сетами чуть длиннее.
«Ты недостаточно работаешь, если не нуждаешься в отдыхе».
Я привык отдыхать меньше минуты. Немного дольше —
и мне становится скучно. Я прихожу в зал не для того, чтобы
сидеть. Я хочу поднимать веса, перебарывать себя.
ЛЮБИ СЕБЯ
168
«Это и есть выносливость, — сказала она. — Работай
упорнее, отдыхай дольше, три минуты между подходами. Телу
нужна перезагрузка, чтобы снова тяжело работать».
Эта последняя часть привлекла мое внимание.
«Я попробую».
Так я и делаю. И это удивительно. Когда я заканчиваю, мое
тело ощущается совсем по-другому. Я чувствую, как мышцы
дрожат от этой нагрузки. Иногда полезно знать, что ты не про-
сто голова, парящая в воздухе.
Ты — физическое существо. Когда напрягаешь
все свое тело, это вырывает тебя из твоих
мыслей — пусть лишь на несколько мгновений.
Я выхожу из машины. Идет дождь, и зонтики распустились
на улицах. Поднимаю голову к небу и чувствую воду на лице.
XX
Я думал о смерти. Сюрприз-сюрприз. Главное в смерти — это
ее окончательность. Невозможность отмены. Острый клинок,
который разрезает жизнь, разлучая нас с теми, кто ушел. С ними
нельзя поговорить, нельзя загладить вину. Они ушли, и все тут.
Некоторое время назад я пытался медитировать на смерть.
Каждое утро. Я читал, что самураи так поступают, и это делает
их бесстрашными в бою. Я практиковал это какое-то время,
обленился и перестал. Мне не приходилось участвовать в сра-
жениях. Мои дни были слишком безопасны.
УРОК
169
Но безопасность — это иллюзия. Самая большая и гран-
диозная иллюзия, когда-либо придуманная. Есть одна вещь,
которая реальна, и это смерть. Она стоит передо мной, всего
в шаге. Каждый миг своей жизни я делаю шаг навстречу ей.
Смерть улыбается и делает шаг назад. Я вперед, смерть назад,
я вперед, смерть назад. Шаг, шаг, шаг. А потом я делаю шаг
вперед, и смерть не двигается. Я принадлежу ей.
Я смотрю на луну. Сегодня она огромная и освещает за-
лив. Если бы мое сердце остановилось в этот момент, и я упал,
жизнь вытекла из меня, а зрение превратилось в крошечную
дырочку, — стал бы я вспоминать день, когда из-под меня вы-
дернули ковер, или я бы в последний раз схватился за луну
и подумал, как она прекрасна?
XXI
Гуляя по городу, я натыкаюсь на учреждение, занимающееся
криотерапией. Я никогда этого не пробовал, но собирался,
поэтому захожу внутрь. Следующее, что помню: я стою в ниж-
нем белье в цилиндрической трубке, наполненной воздухом,
охлажденным азотом.
«Как все прошло?» — спрашивает дежурный, когда я вы-
хожу.
«Неплохо», — говорю я. Прошло всего три минуты.
«У меня немного болит живот».
«Это потому, что тело собирает кровь в ваши органы. Оно
пытается выжить».
Когда вы подвергаете тело стрессу, оно отвечает. Включает-
ся режим выживания, и кровь приливает к жизненно важным
органам. Но когда стресс проходит, оно адаптируется. У него
ЛЮБИ СЕБЯ
170
нет выбора, оно создано таким. Тяжелые силовые трениров-
ки в тренажерном зале — лучший пример. Ваши мышцы от-
вечают на вызов, становясь сильнее. Возможно, то же самое
происходит и с разумом. Мой находится в режиме выживания.
Но по мере адаптации он будет становиться сильнее, и я буду
чувствовать себя лучше. Я просто должен продолжать в том
же духе. Неважно, какие мысли придут, или куда я вернусь,
когда она переедет, неважно, что именно будет. День за днем.
Просто работай с этим чертовым весом.
XXII
Туманное утро в Сан-Франциско. За день до Рождества улицы
почти опустели. Мой разум продолжает возвращаться к «что,
если». Что, если бы я поступил так? Или этак? Что, если бы
я сделал то или это? Что, если бы я был сильнее в тот день,
что, если бы, что, если бы?
Это яд, понимаю я, наблюдая за одиноким бегуном под мо-
росящим дождем. Я ничегошеньки не могу поделать с тем,
что случилось. Это прошлое. А прошлое мертво. Закончено.
Вопрос только в том, кем я буду сегодня. Вот и все.
XXIII
Идет сильный дождь. Я наблюдаю за ним из окна гостиной.
Зимой деревья в Сан-Франциско все еще зеленые. Мои мысли
путаются. Я помню карту:
Достарыңызбен бөлісу: |