Южный научный центр российской академии наук

198
Е.С. Максимова (Ростов-на-Дону)
КОНЦЕПТ «ТЕАТР» В ТВОРЧЕСТВЕ А.П. ЧЕХОВА
В концептосфере А.П. Чехова концепт «театр» занимает особое 
место. В произведениях писателя он представлен объемно, с учетом 
смыслов разного уровня – от бытового до бытийного, включая пред-
ставления о том театре, который «начинается с вешалки», и о том, 
что выступает метафорой жизни («Весь мир – театр»). Как извест-
но, в письмах А.П. Чехова можно найти немало контрастирующих 
суждений о театре: от высоких оценок провинциального «интел-
лигентного» театра до известного определения театра из письма 
И.Л. Леонтьеву: «Современный театр – это сыпь, дурная болезнь 
городов» (П. III, 60).
Остановимся на особенностях представления концепта «театр» 
в художественных произведениях А.П. Чехова. Понятийная состав-
ляющая концепта «театр» складывается из следующих существенных 
характеристик: 
–  театр как хронотоп (здание театра (как и тело пьесы) отли-
чается условностью пространства (времени): сцена, кулисы, 
закулисье);
–  театр как труппа (шире – участники театрального процесса: 
актеры, режиссеры, зрители, критики);
–  театр как репертуар («набор сюжетов», т.е. пьесы различных 
жанров);
–  театр как декорация («набор приемов», т.е. костюмы, реквизит, 
звуковые и визуальные эффекты).
Образные характеристики концепта представлены следующими 
признаками:
–  театр как микрокосм (театр как живой организм со своими за-
конами и механизмами, театр как жизнь и жизнь как театр);

199
Е.С. Максимова (Ростов-на-Дону)
–  театр как дом («семейность» и «семейственность» театрального 
мира, театр как семья, которая «держится на цитате»);
–  театр как сон (ирреальность театра, зазеркалье, волшебный 
сказочный мир и мир перевернутых отношений); 
–  театр как спорт и арена (зрелищность и публичность театра, это 
агора и Колизей одновременно: театр боевых действий, арена 
борьбы мнений и пр.).
Ценностные характеристики концепта «театр» нельзя сформули-
ровать однозначно, они отличаются амбивалентностью, связанной 
с тем, что театр в произведениях А.П. Чехова представлен на раз-
ных уровнях: бытовом (наивном), профессиональном и бытийном 
(философском). 
Разграничение бытового, профессионального и бытийного уровня 
проводится с учетом «точек зрения»:
– театр глазами зрителя (взгляд со стороны),
– театр глазами актера (взгляд изнутри),
–  театр глазами драматурга/режиссера (взгляд сверху, взгляд 
демиурга на созданный им мир).
Бытовой уровень. 
Театр в глазах зрителя предстает как иллюзор-
ный мир, резко противопоставленный реальной жизни. Это наивный 
взгляд на театр, творческую богему и околотеатральные круги как 
на мир, где каждый «чем-нибудь замечателен и немножко известен» 
(С. VIII, 7). Театр здесь поворачивается своей декоративной стороной, 
бутафорские блеск и мишура становятся точкой отсчета в суждениях 
о театре. Театр предстает как «красота».
Принадлежность к театральному миру гарантирует оттенок ис-
ключительности, простым смертным не престало даже говорить 
о театре: «Конечно, этого недостаточно, чтобы иметь право судить 
о театре, но я скажу о нем немного» (С. VII, 269).
Театр в этом контексте – маркер инобытия, недостижимого 
в принципе уровня концентрации чувств, переживаний, самой жизни: 
«Ему казалось, что он видит не падших женщин, а какой-то другой, 
совершенно особый мир, ему чуждый и непонятный; если бы раньше 
он увидел этот мир в театре на сцене или прочел бы о нем в книге, 
то не поверил бы...» (С. VII, 208).
Магнетизм этого условного мира, базирующийся на его при-
надлежности к зоне идеального, требует «превосходной степени» 
в отношении. Бытовой уровень концепта затрагивает зону физиса; 
театр действует как раздражитель на базовые человеческие эмоции, 
вызывая страсть и болезненное влечение: «А не припомните ли, не был 

200
Творчество А.П. Чехова: текст, контекст, интертекст.
ли театр у вашей матушки страстью?.. Я говорю об ее страстной 
любви 
к театру. Когда она приезжала к нам из института на канику-
лы и жила у нас, то ни о чем она не говорила с таким удовольствием 
и с таким жаром, как о пьесах и актерах» (С. VII, 269).
Лексически этому не противоречат и иронические контексты.  
Так, в рассказе «Драматург» на вопрос «Театр, вероятно, вас вол-
нует?» герой отвечает: «Ужжасно! Волнуюсь и раздражаюсь, а тут 
еще приятели то и дело: выпьем да выпьем! С одним водку выпьем, 
с другим красного, с третьим пива, ан глядь – к третьему действию 
ты уж и на ногах еле стоишь...» (С. V, 430).
Профессиональный уровень. 
Театр глазами актера – это работа, 
где можно сделать карьеру и за которую нужно получать деньги. Это 
профессиональный взгляд, лишенный иллюзий, воспринимающий 
все происходящее как рутину, смешивающий театральные маски и со-
циальные роли: «артист из драматического театра, большой, давно 
признанный талант, изящный, умный и скромный человек и отличный 
чтец
» (С. VIII, 7). Здесь театр предстает как «пошлость».
Театр в этом контексте становится синонимом рутинного ритуа-
ла, в котором содержательная сторона подменяется формальными 
характеристиками: 
«Ему тоже хотелось театрально раскланяться и сказать что-нибудь 
глупое, но он только улыбался, чувствовал неловкость, похожую 
на стыд, и с нетерпением ждал, что будет дальше» (С. VII, 203);
«Она чувствовала, что эта бледная, красивая барыня, которая вы-
ражается благородно, как в театре, в самом деле может стать перед 
ней на колени, именно из гордости, из благородства, чтобы возвысить 
себя и унизить хористку» (С. V, 214).
«Вечерняя» сторона театра, озаренная блеском огней и сиянием 
туалетов, не отменяет его ночной стороны. Показательна в этом 
отношении  история  комика  Василия  Васильича  Светловидова 
(«Калхас»): «Однако служил я на сцене 35 лет, а театр вижу ночью, 
кажется, только в первый раз... Курьезная материя, ей-богу... Да, 
в первый раз! Жутко, чёрт возьми...» (С. V, 214). 
Метафора ночи описывает весь круг прозаического в актерской 
профессии. Оказывается, восторг публики, одобрительные улыбки 
и аплодисменты – всего лишь личина, истинное лицо театра – злобный 
оскал: «Понял я публику! С тех пор не верил я ни аплодисментам, 
ни венкам, ни восторгам! Да, брат! Он аплодирует мне, покупает за 
целковый мою фотографию, но, тем не менее, я чужд для него, я для 
него грязь, почти кокотка!» (С. V, 393).

201
Е.С. Максимова (Ростов-на-Дону)
Хронотоп театра живет нулевым временем, приумножая дурную 
бесконечность пустоты в жизни героя, волшебный сон оборачивается 
сном забвения: «Сожрала меня эта яма! Не чувствовал раньше, но 
сегодня... когда проснулся, поглядел назад, а за мной – 58 лет! Только 
сейчас увидел старость! Спета песня!» (С. V, 394).
Философский уровень. 
Взгляд на театр глазами драматурга/режис-
сера поддерживает метафору «Весь мир – театр». Это взгляд на театр, 
как и на любую другую человеческую деятельность, как на игру, 
взгляд, созвучный тенденции ХХ века утверждать, что человеческая 
культура в целом возникает и развертывается в игре и как игра. 
Театр на этом уровне может быть понят как сценарий жизни. 
Показательна в этом отношении история доктора Дымова: сцена-
ристом и режиссером его жизни выступает супруга Ольга Ивановна 
(«Попрыгунья») Роль, отведенная Дымову главной героиней рассказа, 
укладывается в известное клише «Кушать подано» – явной пароди-
ей на эту реплику звучит описание места Дымова на еженедельных 
посиделках, устраиваемых его женой: «Артист читал, художники 
рисовали, виолончелист играл, певец пел, и неизменно в половине 
двенадцатого открывалась дверь, ведущая в столовую, и Дымов, 
улыбаясь, говорил: «Пожалуйте, господа, закусить» (С. VIII, 23-24). 
Ритуальную повторяемость сценария подчеркивает маркер неизмен-
но
, а драматическую условность – наименование героя по фамилии, 
имеющее место на протяжении всего рассказа.
На этом уровне снимается противопоставление театра как ил-
люзорного мира и реальной жизни: люди играют на сцене в театре, 
но люди также играют в театр. Здесь реализуется метафорическая 
модель обратной направленности – театр предстает как «жизнь».
Таким образом, предположение о том, что театр в произведениях 
А.П. Чехова представлен на бытовом (наивном), профессиональном 
и бытийном (философском) уровнях, позволяет сделать вывод об 
амбивалентности ценностных характеристик концепта «театр».

202
Е.В. Маслакова (Ростов-на-Дону) 
ГЛАГОЛЫ НЕСОВЕРшЕННОГО ВИДА КАК СРЕДСТВО 
КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ВРЕМЕНИ В ПРОЗЕ А.П. ЧЕХОВА 
1895–1904 ГГ.
Грамматическая экспликация и концептуализация времени в ху-
дожественном произведении – явление сложное, что обусловлено 
несколькими факторами. Во-первых, грамматика является скрытым, 
глубинным показателем временной семантики. Пропозиция всегда 
соотнесена с действительностью, и, следовательно, вписана во время 
даже при отсутствии лексических временных показателей. Во-вторых, 
грамматические особенности времени связаны с характером пове-
ствования, зависят от него. 
В рамках художественного повествования более значимой, нежели 
собственно категория времени, является категория аспектуальности 
и многочисленные видо-временные значения глагольных форм, 
которые реализуют определенное значение в контексте и благодаря 
этому контексту приобретают смысл. Не собственно грамматические 
категории вида и времени формируют видо-временную семантику 
нарратива. Она возникает благодаря множественности выражаемых 
грамматическими способами временных смыслов, а также за счет 
контекстуального взаимодействия и взаимовлияния данных смыслов 
друг на друга.
Исследователи, анализируя отдельные рассказы А.П. Чехова, 
приходят к выводу о значимости для временной системы коорди-
нат глаголов несовершенного вида (далее – НСВ), употребляемых 
в итеративном режиме. Так, Ю.К.  Щеглов, анализируя рассказ 
«Анна на шее», говорит о «хабитуалисе» (итеративном употребле-
нии глаголов несовершенного вида), которое становится средством 
воплощения многократного повторения и «зацикливания» [Щеглов 
1996: 174–186]. Грамматическая семантика глаголов в прозаических 
произведениях рассматриваемого периода несет на себе основную 
семантическую нагрузку. Глаголы НСВ употребляются в текстах 

203
Е.В. Маслакова (Ростов-на-Дону) 
по большей части в форме прошедшего времени. Вкупе с граммати-
ческим значением вида форма глаголов НСВ прошедшего времени 
в контекстах приобретает два основных значения:
–  постоянного существования [Русская грамматика 1980: 633], или 
прошедшего постоянного [Бондарко 2005: 285]: форма глагола 
обозначает действие постоянное, закономерное, несовершенный 
вид выступает в «постоянно-непрерывном значении» [там же], 
например:
1) Она [мать Нади] занималась спиритизмом, гомеопатией, много 
читала, любила поговорить о сомнениях, которым была подвержена, 
и всё это, казалось Наде, заключало в себе глубокий, таинственный 
смысл 
(«Невеста», С. Х, 207).
–  неограниченно повторяющегося действия [Русская грамматика 
1980: 633], или «прошедшего… повторяющегося и обычного 
действия» [Бондарко 2005: 286], например:
2) Он [старик Цыбукин] уезжал по делам; жена его, одетая 
в темное, в черном фартуке, 
убирала комнаты или помогала в кухне 
(«В овраге», С. X, 147).
Повествовательный режим допускает постоянное пересечение 
частных значений глагольных форм времени: в контексте неограни-
ченно повторяющиеся действия распространяют и поясняют действия 
постоянно существующие, например:
3) Деньги у него [у жандарма Жукова]  водились, и он всегда 
говорил о них с видом большого знатока. Он занимался комиссио-
нерством, и когда нужно было кому-нибудь продать имение, лошадь 
или подержанный экипаж, то 
обращались к нему («Убийство», 
С. IX, 141).
В примере 3 глаголы-сказуемые [деньги у него] водились и за-
нимался комиссионерством
, имеющие значение постоянно суще-
ствующего действия, употребляются вместе с глаголами-сказуемыми 
[всегда] говорил
 и обращались к нему в значении неограниченно 
повторяющегося действия. Несмотря на временной детерминант 
всегда
, не представляется возможным считать, что в контексте глагол 
говорил
 реализует значение постоянно существующего действия. Это 
невозможно предположить ввиду ограниченности его лексического 
значения, которое исключает реализацию значения постоянно суще-
ствующего действия. В данном контексте логично предположить: 
всегда
 [то есть тогда, когда говорил] говорил… с видом большого знатока. 
В сложном синтаксическом целом [Он занимался комиссионерством, 
и…
] первое сказуемое, называя характер занятий субъекта как факт 

204
Творчество А.П. Чехова: текст, контекст, интертекст.
действительности, фактически не соотносится со временем, сказуе-
мые нужно было [продать] и обращались называют неопределенный 
во времени, повторявшийся неоднократно акт. В контексте такое 
логическое сопряжение постоянно существующего с многократно 
повторяющимся действием способствует расширению временного 
контекста. Этот эффект поддерживается благодаря использованию 
ряда лексико-грамматических средств, которые за счет выражаемой 
ими вариативности и неконкретности порождают неопределенность 
и создают вместе с тем временной обзор: детерминант всегда выра-
жает весьма условно обозначаемую временную локализованность; 
однородные прямые актанты обозначают объект действия (имение, 
лошадь или подержанный экипаж
) и субъект действия (кому-нибудь) 
как вариативные или неопределенные.
Формы  прошедшего  времени  глаголов  НСВ  при  назывании 
повторяющихся действий способны приобретать «квалифицирую-
щий, качественный оттенок» [Бондарко 2005: 287]. В прозаических 
произведениях А.П. Чехова формы с таким значением встречаются 
в текстах довольно часто. Например:
4) Это была женщина высокая, с темными бровями, прямая, 
важная, солидная и, как она сама себя называла, мыслящая. Она 
много 
читала, не писала в письмах ъ, называла мужа не Дмитрием, 
а Димитрием, а он втайне 
считал ее недалекой, узкой, неизящной, 
боялся ее и не любил бывать дома. Изменять ей он начал уже давно, 
изменял часто и, вероятно, поэтому о женщинах отзывался почти 
всегда дурно, и когда в его присутствии говорили о них, то он 
называл 
их так:
– Низшая раса!
 («Дама с собачкой», С. Х, 128).
Глаголы-сказуемые  [много]  читала,  не  писала  [в  письмах  ъ], 
называла [мужа Димитрием]
 имеют квалифицирующий оттенок, 
глаголы-сказуемые считал недалекой, боялся, не любил [бывать дома] 
обозначают факты постоянные, типичные, а глаголы-сказуемые из-
менял, отзывался [дурно], называл
 обозначают действия многократно 
повторяющиеся. Благодаря контекстуальному сочетанию глаголов 
с различными оттенками значений создается многослойный пласт 
действительности, в котором высвечиваются факты-характеристики, 
постоянные и регулярно повторяющиеся акты.
Обычные, постоянные действия и неограниченно повторяющиеся 
действия в контексте неопределенного отрезка времени представля-
ют не события, а картину действительности в ее обобщенном виде. 
Например:

205
Е.В. Маслакова (Ростов-на-Дону) 
5) Тетя Даша занималась хозяйством. Сильно затянутая, звеня 
браслетами на обеих руках, она 
ходила то в кухню, то в амбар, то 
на скотный, мелкими шагами, и спина у нее вздрагивала; и когда она 
говорила с приказчиком или с мужиками, то почему-то всякий раз 
надевала pince-nez. Дедушка сидел все на одном месте и раскладывал 
пасьянс или 
дремал. За обедом и за ужином он ел ужасно много; ему 
подавали и сегодняшнее, и вчерашнее, и холодный пирог, оставшийся 
с воскресенья, и людскую солонину, и он все 
съедал с жадностью, и от 
каждого обеда у Веры 
оставалось такое впечатление, что когда потом 
она 
видела, как гнали овец или везли с мельницы муку, то думала: 
«Это дедушка съест»
 («В родном углу», С. IX, 317).
В примере 5 жизнь изображается в ее нерасчлененной повседнев-
ности (занималась хозяйством; ходила то в кухню, то в амбар, то 
на скотный; говорила с приказчиком; сидел на одном месте и раскла-
дывал пасьянс или дремал). 
При этом знаменательной оказывается 
разнородность описываемых «действий», встречающихся в одном 
микро- или макроконтексте, которая порождает инвариантность 
смысла. Так, в предложении Сильно затянутая, звеня браслетами 
на обеих руках, она ходила то в кухню, то в амбар, то на скотный, 
мелкими шагами, и спина у нее вздрагивала; и когда она говорила с при-
казчиком или с мужиками, то почему-то всякий раз надевала pince-nez 
описывается хозяйственная «деятельность» тети Даши посредством 
сказуемого ходила, сопряженного с тремя детерминантами места 
(то в кухню, то в амбар, то на скотный). В то же время предикат 
сопрягается с тремя неконститутивными определителями (сильно 
затянутая, звеня браслетами 
и мелкими шагами), которые нарушают 
однородность выражаемого смысла (описания собственно деятель-
ности), порождают двойственность смысла: описание ежедневной 
деятельности сочленяется с характеристиками поведения персонажа, 
и «деятельность» частично нивелируется, приобретает смысловой 
оттенок качественной характеристики героев. Схожий механизм сра-
батывает и во второй части рассматриваемого предложения: и когда 
она говорила с приказчиком или с мужиками, то почему-то всякий 
раз надевала pince-nez, 
где первое сказуемое называет деятельность, 
а второе характеризует персонажа. Или ср.:
6) У него была манера неожиданно для собеседника произносить 
в форме восклицания какую-нибудь фразу, не имевшую никакого 
отношения к разговору, и при этом щелкать пальцами. И всегда он 
подражал кому-нибудь; если закатывал глаза, или небрежно от-
кидывал назад волосы, или впадал в пафос, то это значило, что 

206
Творчество А.П. Чехова: текст, контекст, интертекст.
накануне он 
был в театре или на обеде, где говорили речи. Теперь он 
шел, как подагрик, мелкими шагами, не сгибая колен, – должно быть, 
тоже 
подражал кому-то («У знакомых», С. Х, 9).
Собственно характеризующие героя описания в начале примера (у 
него была манера… произносить… фразу… и щелкать пальцами; всегда 
он подражал кому-нибудь
) сменяются описаниями повторяющихся 
и обычных действий Сергея Сергеича (закатывал глаза, откидывал 
волосы, впадал в пафос, [он] был в театре / на обеде
). Причем данные 
глаголы НСВ, имеющие значение многократно повторяющегося 
действия, приобретают в контексте качественно-характеризующий 
оттенок: глаголы и представляют действия, и высвечивают свойства, 
черты личности.
В рассмотренных контекстах 3 – 6 практически отсутствуют 
детерминанты времени (ср. в приведенных выше примерах однород-
ность значения, которое выражают детерминанты всегда (3); давно, 
часто 
(4); накануне (6), а также локальность значения детерминантов 
за обедом 
и за ужином (5) при допустимом более широком обобщении, 
например, *всегда/ часто/ обычно за обедом и за ужином).
В контексте глаголы НСВ в форме прошедшего времени могут 
сочетаться с глаголами СВ, описывающими конкретные действия-
события, на фоне изображаемой действительности являя конкретные, 
актуальные эпизоды. Повседневность с «высвеченными» актуальными 
эпизодами воспринимается живее и нагляднее, создается «имитация» 
движения. Тем не менее часто подобные фрагменты не мыслятся 
как отнесенные к какому-то конкретному моменту времени. Такую 
«смазанную конкретность» действия-события приобретают благодаря 
тем же детерминантам с семантикой времени. Например:
7) В его присутствии робели все, даже старики протоиереи, все 
«бухали» ему в ноги, а 
недавно одна просительница, старая деревен-
ская попадья, не могла выговорить ни одного слова от страха, так 
и ушла ни с чем
 («Архиерей», С. Х, 194).
В примере 7 постоянно существующее положение дел – то, что 
перед архиереем все робели и «бухали» ему в ноги, – соединяется 
в контексте с конкретным единичным фактом: одна просительница… 
не могла выговорить ни одного слова от страха, так и ушла ни с чем. 
Детерминант недавно выполняет одновременно две смысловых 
функции в контексте: отсылает к недавно бывшему актуальному 
факту  и  «смазывает»  его  точность  собственной  семантической 
неопределенностью. Эти же функции выполняют компоненты пред-
ложения (подлежащее с определением и приложением), называющие 

207
Е.В. Маслакова (Ростов-на-Дону) 
субъекта действия. Приложение старая деревенская попадья кон-
кретизирует образ, а определение одна, напротив, снижает степень 
конкретности, указанием на неопределенного, некоего субъекта, 
одного из множества.
Логическое и тематическое сочленение глаголов НСВ в рамках 
одного предложения или текстового фрагмента с  глаголами СВ, 
причастиями и деепричастиями демонстрирует особенности изо-
бражаемой автором действительности. Например:
8) Младший, Степан, пошел по торговой части и помогал отцу, но 
настоящей помощи от него не ждали, так как он был слаб здоровьем 
и глух; его жена Аксинья, красивая, стройная женщина, ходившая 
в праздники в шляпке и с зонтиком, рано вставала, поздно ложилась 
и весь день бегала, подобрав свои юбки и гремя ключами, то в амбар, 
то в погреб, то в лавку, и старик Цыбукин глядел на нее весело, глаза 
у него загорались, и в это время он жалел, что на ней женат не старший 
сын, а младший, глухой, который, очевидно, мало смыслил в женской 
красоте 
(«В овраге», С. Х, 145).
Сложное синтаксическое целое включает в себя целый ряд сказуе-
мых, выраженных глаголами СВ и НСВ, употребляемых в различных 
значениях: пошел по торговой части – в значении свершившегося 
факта; помогал [отцу],[помощи] не ждали – в значении постоянно-
го действия и состояния; [рано] вставала, [поздно] ложилась, [весь 
день] бегала
 – в значении постоянно повторяющегося действия. 
Контекстуальное употребление глаголов-сказуемых глядел весело, 
[глаза у него] загорались
 в контексте можно интерпретировать двояко: 
как действие, многократно повторяющееся (если исходить из зна-
чений предшествующих глаголов-сказуемых и следующего за ним, 
однородного ему глагола-сказуемого жалел), с другой стороны – как 
конкретное, единичное действие. Такое толкование предполагает 
глагол глядел, который при отсутствии в контексте детерминантов 
и конкретизаторов имеет значение непосредственного визуального 
восприятия.
Следует также обратить внимание на частое использование в рас-
смотренных контекстах неопределенно-личных синтаксических 
конструкций. Ср.:
…и когда нужно было кому-нибудь продать имение, лошадь или 
подержанный экипаж, то 
обращались к нему.
…и когда в его присутствии 
говорили о них, то он называл их 
так:
– Низшая раса! 

208
Творчество А.П. Чехова: текст, контекст, интертекст.
…это значило, что накануне он был в театре или на обеде, где 
говорили речи.
Младший, Степан, пошел по торговой части и помогал отцу, но 
настоящей помощи от него не 
ждали… 
Неопределенно-личные конструкции способствуют акцентиро-
ванию внимания на собственно событиях, оставляя в тени субъектов 
действий. При этом конкретность и единичность фактов стирается 
не только за счет употребления в контексте глаголов НСВ, факт при-
обретает обобщенное значение благодаря грамматической семантике 
неопределенности.
Таким образом, контекстуальные сочетания форм глаголов НСВ 
в прошедшем времени, употребляемых в различных значениях, обу-
словливают многомерность и широту временной рамки. Повышенная 
фактографичность, создаваемая не только за счет употребления 
глаголов НСВ, но и за счет их синтаксической роли в предложении 
и возможностей их сочетаемости, создает неконкретность картины 
изображаемой жизни. Кроме того, контекстуально обусловленная 
семантическая инвариантность позволяет представить не только по-
вторяемость действий и событий и однообразность жизни, но и своего 
рода «застывание» людей, косность их существования.

жүктеу/скачать 1,41 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: