Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
жүктеу/скачать 2,25 Mb. Pdf көрінісі
|
Зачем мы спим
| окончание
занятий. Это защищает многих подростков от хорошо изученного «окна опасности» — между тремя и шестью часами, — когда занятия в школе закончились, а родители еще не вернулись с работы. Этот уязвимый, бесконтрольный период является признанной причиной вовлечения в преступления, начала употребления алкоголя и наркотиков. Более позднее расписание выгодно сокращает это «окно опасности», уменьшает неблагоприятные последствия и, следовательно, снижает связанные с ними финансовые расходы общества (и средства от этой экономии как раз и могут быть направлены на покрытие любых дополнительных расходов, связанных с переходом на новое школьное расписание). Но произошло нечто еще более серьезное в этой продолжающейся истории со школьным расписанием — то, чего исследователи и не ожидали: увеличилась вероятная продолжительность жизни школьников [123]. Лидирующей причиной подростковых смертей являются дорожно-транспортные происшествия, а в этом плане даже небольшой недосып может иметь заметные последствия, как мы уже говорили. Когда в школьном округе в городе Матомидае, штат Миннесота, начало занятий сдвинули с 07:30 на 08:00, произошло 60%-ное снижение ДТП с участием водителей 16–18 лет. В округе Титон, штат Вайоминг, изменение в расписании было еще более кардинальным: начало занятий было сдвинуто с 07:35 на более рациональное с биологической точки зрения время — 08:55. Результат был поразительным: 70%-ное снижение ДТП с участием водителей 16–18 лет. Для сравнения: появление антиблокировочной тормозной системы, которая предотвращает застревание колес машины при сильном торможении, позволяя водителю сохранять управление автомобилем, сократило число аварий примерно на 20–25%. Это считалось революцией. А тут простой биологический фактор — достаточное количество сна — почти вдвое уменьшает число аварий с участием подростков. Эти доступные широкому кругу результаты исследований должны были подтолкнуть систему образования к бескомпромиссному пересмотру школьного расписания. А вместо этого их задвинули в дальний угол. Несмотря на обращения к общественности Американской академии педиатрии и Центров по контролю и профилактике заболеваний, изменения идут медленно и с трудом. Этого недостаточно. Главное препятствие — расписание школьных автобусов и профсоюзы водителей автобусов, поскольку существует установленный порядок, когда детей рано утром забирают от дверей дома, чтобы родители смогли рано начать рабочий день. Это важные факторы, осложняющие переход на общенациональную модель более позднего начала уроков. Это реальные прагматические вызовы, к которым я отношусь с пониманием. Но я не считаю их достаточным оправданием сохранения закоснелой и вредной модели, когда многочисленные данные говорят не в ее пользу. Если целью образования является образование, а не риск для жизни в процессе обучения, тогда мы подставляем наших детей самым очевидным образом из-за существующей модели раннего начала занятий. Без перемен мы будем сохранять порочный круг, в котором каждое поколение наших детей будет спотыкаться об эту систему образования и переходить в полукоматозное состояние, хронически лишаясь сна из года в год, в результате замедляясь в своем психическом и физическом росте, не в состоянии максимально использовать свой истинный потенциал, чтобы затем вновь навлечь такое же насилие уже на собственных детей спустя десятилетия. И эта порочная спираль становится лишь хуже. Данные, собранные за последние сто лет по более чем 750000 школьникам в возрасте от пяти до восемнадцати лет, 184 показывают, что они спят на два часа меньше, чем спали их сверстники век назад, и такая картина наблюдается в любой возрастной группе или подгруппе. Дополнительная причина сделать сон приоритетом в образовании и жизни наших детей имеет отношение к связи между нехваткой сна и эпидемическим распространением СДВГ (синдрома дефицита внимания и гиперактивности). Дети с этим диагнозом раздражительны, эмоционально менее стабильны, легче отвлекаются, испытывают трудности концентрации внимания в течение дня, и у них превалируют депрессия и склонность к суициду. Если вы объедините все эти симптомы (неспособность сконцентрироваться, затруднения в обучении и поведенческие сложности с нестабильностью психического здоровья), а затем отбросите название СДВГ, то они будут почти идентичны симптомам, вызываемым нехваткой сна. Отведите невыспавшегося ребенка к врачу и опишите эти симптомы, не упоминая о нехватке сна, которая весьма нередка, и, как вы думаете, какой диагноз поставит врач и какое лечение назначит? Не недостаток сна, а СДВГ. В этом больше иронии, чем кажется на первый взгляд. Большинство людей знают о существовании лекарств от СДВГ, но немногие осознают, что на самом деле они собой представляют. Это мощные стимуляторы, которые не позволяют уснуть и удерживают мозг взрослого (или в данном случае ребенка) бодрствующим. Это — последнее, в чем нуждается такой ребенок. Как заметил мой коллега в этой области доктор Чарльз Цейслер, есть люди, попавшие в тюрьму и сидящие там десятилетиями, потому что попались на продаже наркотиков подросткам на улице. Однако мы не видим никаких проблем в том, чтобы позволять фармацевтическим компаниям показывать в прайм-тайм рекламные ролики, рассказывающие о СДВГ и продвигающие продажи лекарств на основе амфетамина. Для циника это выглядит более респектабельной версией торговца наркотиками из даунтауна. Я никоим образом не оспариваю существование СДВГ, и не у каждого ребенка с СДВГ плохой сон. Но мы знаем, что есть дети, возможно много детей, которые лишены сна или страдают от недиагностированного расстройства сна, которое маскируется под СДВГ. И в течение нескольких лет, столь важных для их развития, их пичкают лекарствами на основе амфетамина. Одним примером недиагностированного расстройства сна является нарушение дыхания во сне, или синдром обструктивного апноэ во сне у детей, который ассоциируется с сильным храпом. Чрезмерно увеличенные аденоиды и миндалины могут перекрывать воздушный проход ребенка, когда его дыхательные мускулы расслабляются во время сна. Затрудненный храп вызывается втягиванием воздуха в легкие через полурасслабленный, вибрирующий воздушный проход. Остающийся недополученный кислород заставит мозг будить ребенка на короткое время несколько раз за ночь ради нескольких коротких полных вдохов, восстанавливая полное насыщение крови кислородом. Однако это мешает ребенку достигать ценного продолжительного медленного сна и/или поддерживать его. Такое нарушенное дыхание ночь за ночью, в течение нескольких месяцев или лет подряд, приводит к состоянию хронической депривации сна. По мере того как возникает это состояние, у ребенка появляются симптомы, напоминающие СДВГ с точки зрения темперамента, умственных способностей, эмоций и обучаемости. Дети, которым повезло и у которых было диагностировано расстройство сна и удалены миндалины, в дальнейшем чаще подтверждают, что у них нет СДВГ. Через несколько недель после операции сон ребенка восстанавливается, а за ним и нормативное умственное и психологическое функционирование в последующие месяцы. «СДВГ» вылечен. Основываясь на недавних исследованиях и клинических оценках, мы приходим к выводу, что более 50% всех детей с диагнозом СДВГ на самом деле страдают от расстройства сна, однако лишь немногие из них осознают состояние своего сна и его последствия. По этому вопросу необходима масштабная просветительская кампания под эгидой государства — возможно, без влияния фармацевтических лоббирующих групп. Отойдем от разговора о СДВГ, и более масштабное изображение проблемы будет яснее. При отсутствии каких-либо государственных рекомендаций и просветительской работы со 185 стороны исследователей вроде меня многие родители не обращают внимания на состояние депривации сна у ребенка, недооценивая эту биологическую потребность. Недавний опрос, проведенный Национальным фондом сна, подтверждает эту точку зрения: более 70% родителей считают, что их ребенок спит достаточно, тогда как на самом деле менее 25% детей в возрасте от одиннадцати до восемнадцати лет получают необходимое количество сна. Мы, как родители, имеем предвзятое представление о потребности во сне и его важности для наших детей, иногда даже упрекая или ругая их за желание поспать подольше, в том числе и за их отчаянные попытки в выходные компенсировать задолженность по сну, которой обременила их школьная система. Надеюсь, что мы сможем изменить эту ситуацию. Надеюсь, мы сможем прервать эту передачу небрежного отношения ко сну от родителей к детям и избавить их от нехватки сна, от которого так страдает устающий молодой мозг. Когда сна достаточно, мозг процветает. Когда сна не хватает, об этом и речи быть не может. Сон и здравоохранение Если вы собираетесь обратиться за медицинской помощью, то вам не мешало бы спросить врача: «Доктор, а сколько вы спали в последние двадцать четыре часа?» Ответ врача определит со статистически выверенной точностью, не приведет ли назначенное им лечение к серьезной медицинской ошибке или даже к вашей смерти. Все мы знаем, что медсестры и врачи работают продолжительные непрерывные смены, что говорить о врачах во время обучения в интернатуре. Однако лишь немногие знают почему. Почему мы вообще вынуждаем врачей овладевать своей профессией в таких изнуряющих условиях, без сна? Ответить на этот вопрос можно, обратившись к примеру уважаемого врача Уильяма Стюарта Холстеда, доктора медицинских наук, который был безнадежным наркоманом. В мае 1889 года Холстед учредил программу подготовки хирургов при больнице Джонса Хопкинса в Балтиморе, штат Мэриленд. Он был главой хирургического отделения, пользовался огромным влиянием и имел твердые убеждения относительно того, как молодые врачи должны отдавать себя медицине. Они должны были проходить шестилетнюю резидентуру — в буквальном смысле слова. Термин «резидентура» произошел от убеждения Холстеда, что доктора должны жить в больнице в течение значительного периода своей подготовки, что позволяет им по-настоящему отдаваться овладению хирургическими навыками и медицинскими знаниями. Неопытные врачи-резиденты должны были выдерживать долгие последовательные рабочие смены, дневные и ночные. Для Холстеда сон был необязательной роскошью, которая отвлекала от работы и учебы. Со взглядами Холстеда трудно было поспорить, поскольку он сам практиковал то, что проповедовал, и был известен сверхчеловеческой способностью бодрствовать в течение нескольких дней без каких-либо признаков усталости. Но у Холстеда был один скелет в шкафу, который был раскрыт лишь годы спустя после его смерти и который помог объяснить и маниакальную организацию его программы для врачей-резидентов, и его способность обходиться без сна. Холстед был кокаиновым наркоманом. Это была печальная и, по-видимому, случайная привычка, которую он приобрел за годы до своего прибытия в больницу Джонса Хопкинса. В самом начале своей карьеры Холстед проводил исследование о способности наркотиков блокировать нервы, что можно было бы использовать с целью анестезии для притупления боли во время хирургических операций. Одним из таких наркотиков был кокаин, который уменьшает волны электрических импульсов, в том числе и в нервах, передающих боль. Наркоманам это прекрасно известно, поскольку их нос, а нередко и все лицо немеет после вдыхания нескольких полосок этого вещества, почти как после слишком сильного укола обезболивающего, сделанного перестаравшимся дантистом. Работая в лаборатории с кокаином, Холстед вскоре начал экспериментировать на себе, после чего навсегда подсел на наркотики. Если бы вы прочитали научный отчет Холстеда о 186 результатах его исследования в New York Medical Journal от 12 сентября 1885 года, вы бы с трудом разобрались в нем. Несколько историков медицины предположили, что он писал этот сбивчивый текст в состоянии наркотического опьянения. Коллеги замечали странное и тревожащее поведение Холстеда в годы до и после его прибытия в больницу Джонса Хопкинса. Это проявлялось в том, что он под каким-либо предлогом уходил из операционной, когда осуществлял контроль за работой врачей-резидентов во время хирургических процедур, оставляя молодых врачей заканчивать операцию самостоятельно. Иногда Холстед был не в состоянии сам оперировать, потому что у него сильно тряслись руки. За причину этого он выдавал пристрастие к курению. Теперь Холстед остро нуждался в помощи. Он нервничал, и ему было стыдно, что коллеги узнают правду, поэтому он лег в реабилитационную клинику, но не под своей фамилией, а использовав свое первое и среднее имя, Уильям Стюарт. Это была первая из многих его безуспешных попыток избавиться от этой зависимости. Во время одного из таких пребываний в психиатрической больнице Батлера в Провиденсе на Род-Айленде Холстеду предоставили реабилитационную программу, в которую входили физические упражнения, здоровая диета и свежий воздух. А чтобы снять боль и дискомфорт при отказе от кокаина, использовали морфин. Холстед вышел из этой «реабилитационной» программы с зависимостью жүктеу/скачать 2,25 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|