Живы ли, есть ли письмо, и не дай бог похоронка
жүктеу/скачать 234,65 Kb. Pdf көрінісі
|
| Брат мой Мажит был призван в ряды рабоче-крестьянской Красной армии сразу после последнего школьного звонка. Пройдя курсы младших командиров кавале- рийной артиллерии, в сентябре 1941 года был направлен на фронт, где и началась его военная жизнь. От рода Бегалиных отправились на фронта Великой Отечественной шесть человек, вернулись трое, а трое остались на полях сражений в Европе. Это сейчас легко сказать, а тогда каждый день встречали почтальона с одним вопросом – живы ли, есть ли письмо, и не дай бог – похоронка. Старшего брата Хамита Сапаргалиевича призвали еще в 1940 году, служил он на Дальнем Востоке до 1946 года. Дома остались дед Искак, Аже-Злиха, мама Салима и я. Отец Сапаргали Бегалин имел бронь как редактор газеты «Темиржолшы» – «Турксиб», которая находилась на военном положении. Он дома бывал мало, по- стоянно или на работе, или в командировке – в поездках по Туркестано-Сибирской магистрали, готовил материалы для газеты. Квартиру нашу, как и многих других алматинских семей, «уплотнили», подселили эвакуированную семью. В 1943 году весной двадцатилетний брат Мажит вернулся домой инвалидом войны без правой руки. Осколки шрапнели в теле не давали покоя, постоянная не- рвозность, особенно по ночам, мучила его, от этого он много курил. Мы получали по карточке табак, дед Искак доставал папиросные гильзы (говорил, что покупает на «табачке-фабрике»), и мы с ним готовили папиросы. Иногда наше занятие Мажита раздражало, поскольку дед сильно чихал и говорил, что это хорошо возбуждает мозги, приходит много воспоминаний из прошлой его жизни – ему было 85 лет. Он много рассказывал о жизни до революции в ауле. Часто о детстве Мажита и других внуков, а также детей своих, которые тоже были на фронте. Мажиту эти воспоми- нания очень нравились, и он потихоньку отходил. Но мне говорил: «Лучше бы ты читал книги». Сам Мажеке читал все ночи напролет. Мажит с детства выделялся среди своих ровесников, рос активным, самостоя- тельным, даже немного отчаянным мальчиком. У него была своя собака-щенок, которая всегда его сопровождала. Он подкармливал питомца, были они преданными друзьями. Уже в пятилетнем возрасте определили ему коня – двухлетку-тай. То есть он уже считался достаточно взрослым, чтобы самостоятельно разъезжать вблизи расположенных аулов родственников. Касым
Бегалин мАЖИТ, СыН САПАРГАлИ Решил написать эти воспоминания, чтобы память о кинорежиссере, фронтовике-панфиловце Великой Отечественной войны Мажите Сапар- галиевиче Бегалине осталась потомкам, чтобы знали люди, как он жил, о чем мечтал, что успел сделать, а что осталось в замыслах, ну и немного рассказать о нашей семье, о его современниках, о том времени, в котором нам всем выпало жить. паМятЬ 160 Брат отца нашего дядя Кабыш (Абдел-Кабер) был большим любителем лошадей, всегда первым объезжал молодых скакунов, приучая к седлу, участвовал в байге, кокпаре, содержал гончих собак-тазы, умел обращаться и воспитывать ловчих птиц – беркутов, ястребов, соколов, и, конечно, он был большим авторитетом для Мажи- та. Даже клички собак-тазы были у него особые, поэтические: Даул, Куин, Ақ-тос, Ала-аяк… и всегда они находились на особом положении, в холодное время года содержались в доме. Дядя хорошо играл на домбре и пел, иногда русские народные песни. Он прошел всю войну, вернулся в 1945 году инвалидом, жил в селе, трудился до последних дней жизни. Умер в 1966 году от военных ран, в возрасте 65 лет. Очень уважаемым был в нашем роду человеком, особенно Мажитом Сапаргалиевичем. Сделаю небольшое отступление, расскажу немного о наших предках – ими гор- дился Мажит. Родословная династии Бегалиных исходит от моего прадеда Бегалы Маралулы, рождения примерно 1831 года. Наш прапрадед Марал принадлежал к знатному роду Калыбай, имевшему в XVI веке большое наследственное имение – земли-жайляу, зимовье у подножья вершины Дегелен Абралинских гор у перевала «Калыбай Асу», это обозначено на карте Семипалатинской губернии (ныне Семи- палатинская область, Абралинский район). Центр атомного полигона. Дети Бегалы: Оспан-Али – рожден в 1851 году, Смагул – в 1857-м, младший сын Искак – мой дед, 1861 года рождения. По рассказам деда Искака, отроком в возрасте 9 лет Бегалы был отдан на учебу его отцом Маралом к своему тамыру-сарту (узбеку из города Ташкента), часто приезжавшему к нему караваном чуть ли не из 12 верблю- дов, со всей семьей, на весенне-летний период для обмена натуральным товаром. Он всегда останавливался на жайляу у Марала, они стали тамырами-родственниками. Бегалы, вернувшись на родину, получив образование как молла-мугалим, уже в возрасте 19 лет стал обучать арабской письменности детей старших братьев и родичей. Будучи образованным, Бегалы также дает первичное образование своим детям Оспану, Смагулу и нашему деду Искаку. Среднего сына Смагула отвозит в город Ташкент для учебы в медресе. Успешно окончив полный его курс, Смагул, вернувшись на родину, совместно с братьями Оспан-бием и Искаком построили мечеть и медресе-школу. Смагул был высокообразованным, начитанным человеком, знал языки Востока, читал на фарси, имел библиотеку, где были учебники на арабской письменности. Как свидетельствует в своей биографии Сапаргали Бегалин, первое начальное образование и учебное воспитание получил он от своего дяди Смагула, первые книги- дастаны восточных мудрецов читал из библиотеки дяди Смагула. Об этом подробно пишет в своем эссе литератор-академик Рымгали Нургали. Я же описываю то, что рассказывал мне мой дед Искак Бегалин. Род Бегалиных жил до 1925-26 годов своим кланом в ауле № 13 Дегеленского уезда Семипалатинской губернии. Имели свои угодья для выпаса скота, свои колодцы, все это обслуживали сами, т.е. за выпас, угодья, перегон скота на зимовье и жайляу, за его охрану всегда отвечали молодые джигиты-братья нашего рода – Кабыш, Ораз, Масгут, Хамза, Габбас, Шамкен, Уахит, Газес, – и все это, конечно, под уважительно строгим наблюдением старшего брата Сапаргали. Я уже сказал об особой дружбе, связывавшей Мажита, старшего сына Сапарга- ли, и его дядю Кабыша. По просьбе Мажита Кабыш ага часто брал его летом, когда подрастал молодняк, в ночное на жайляу. Мажит любил, сидя у костра, слушать рассказы-дастаны, особенно о лошадях, о их повадках-нравах, о знаменитых скаку- нах и их хозяевах – степных батырах. Кабыш ага брал Мажита на тои, асы во время народных праздников, где проходили айтысы акынов, скачки коней – байга, қазақша күрес, кокпар, куда съезжались знатные сказители, степные охотники, бақсы, жыршы, акыны. Султанские кланы приезжали целыми караванами, устраивали алты-бақан,
161 импровизированные сцены, где разыгрывались целые спектакли из степной жизни кочевников. Проводились игры – қыз қуу, ақ сюек, тенге алу и другие. Дядюшки Мажита бывали участниками многих игр. Дядя Ораз, двухметрового роста, могучей силы, участвовал в қазакша күресе – казахской борьбе, получал призы. Дед Искак рассказывал, что он однажды выиграл двухгодовалого верблюда. А борьба была верховая, кто кого сбросит с лошади, и Оразу было только 17 лет. Другой же случай, по рассказам деда, произошел, когда пятнадцатилетний Ораз пас коров. Годовалая телка упала с обрыва и сломала ногу, так пастух принес ее в аул на себе. А это вес не менее 90-100 кг. Говорил, что не мог ее бросить: во-первых, тварь живая, во-вторых, могли съесть волки. И такой богатырь – Ораз Искакович Бегалин умер в возрасте 25 лет от аппендицита на руках старших братьев. По первому снегу молодежь аула Бегалы организовывала охоту в окрестностях Абралинских гор с ловчими орлами-беркутами, гончими собаками-тазы на лис, вол- ков, зайцев. Горы Абралы, Шынгыс-тау, отроги Тарбагатая, Семей-тау всегда были богаты перелетными птицами, маралами, волками, лисами, зайцами, медведями, даже встречались горные барсы. Дед Искак гордился богатством своего края, своими до- бычливыми детьми и внуками, говорил, что зимней одеждой из шкур диких зверей все всегда были обеспечены и даже делали подарки во время сватовства. Дед прожил 96 лет (1861-1957), до конца жизни носил лисий тумак, борик из шкурок лисьих лап и шубу собственной выработки, сшитых ему его женгелер – же- нами старших братьев. В 1942 году последнюю свою работу – семейную реликвию шубу-тулуп, из шести волчьих шкур, он сдал в музей в Алма-Ате, дали ему денег и мешок муки, который я привез домой на санках. А второй тулуп, в виде попоны из девяти шкур волков на подкладе, украли с балкона в тот же год. Дед сказал бабушке: «Выбросила! Вот и забрали практичные, прижимистые люди!» Кстати, сам же и спал на балконе, только с противоположной стороны! О характере Мажита дает представление еще один эпизод из его детства. Однаж- ды летом на жайляу шестилетний Мажит проиграл все асыки своим ровесникам. На другой же день он на своем скакуне поехал на зимовье, за 15 километров, за асыками, что накопил за зиму. На обратном пути его застала летняя гроза и сильный ливень, уже вечерело. Мажит завел коня в один из мазаров, стоявших у дороги, сам устроился в углу у стены, подложил под себя седло и задремал. Когда он проснулся, была глубокая ночь. Мелко моросил дождь, пришлось ему ждать до рассвета. С рассветом услышал голоса людей и вышел им навстречу. Все были изумлены находчивости мальчика, который не растерялся и не испугался заброшенных могил-мазаров. В конце лета на сенокосе юноши соседних аулов устраивали игры на конях – джигитовки, которые всегда заканчивались байгой. Мажит решил проверить своего тая-двухлетку в скачках-байге, где в основном участвуют лошади четырехлетки. Для Мажита байга кончилась тем, что его тай упал на полпути… Как говорится, «загнан- ная лошадь» не вынесла седока. Конечно, Мажкену попало бы за столь неразумный «подвиг», но от гнева деда его спас дядя Кабыш: посадил на свою лошадь и отправил домой, сказав, что к концу сенокоса все уладится и дед Искак его простит. Правда, сначала, когда узнает о провинности, скажет: «Бір жұма көрінбедіңдер» – т.е. чтобы «неделю не попадался на глаза», а потом все забудет и, увидав, спросит: «Айналайын, где ты ходишь?» – и погладит внука по головке. Семейные предания полны воспоминаний о детской непоседливости и изобре- тательности Мажита. Мама Салима рассказывала: отец работал в Шетской волости Семипалатинской области судьей. Жили в большом доме, основную половину ко- торого занимала контора, а двор был общим. Недалеко протекала речка Токраун, по которой в эту раннюю весеннюю пору шла шуга. Мажит играл во дворе, когда его
162 внимание привлек лежащий у забора теленок, которого он решил оседлать верхом. Естественно, тому это не понравилось, он стал убегать. Норовя остановить его, Мажит ухватил теленка за хвост, тот рванул в открытые ворота, увлекая мучителя за собой на илистый берег реки. К счастью, Мажит успел-таки отпустить злосчастный хвост, завязнув в грязи, а несчастного теленка понесла бурная шуга. «Спасите теленка, он упал в речку», – с этим криком ворвался он во двор. Мажиту попало, а теленок погиб. Потом выяснилось, что отец заплатил за теленка құн (откуп). Отец наш любил лошадей, хорошо разбирался в их породах, умел за ними ухаживать – с десяти лет ходил в ночное. И потом, когда он работал народным за- седателем, волостным Абралинской волости, судьей по Семипалатинской области, род его деятельности предполагал выезды в районы, в аулы, тесное сотрудничество с местной советской властью. Иногда приходилось выезжать на долгое время с семьей, особенно в весенне-летний период. И надо было при себе держать коней. Для него это было в охотку. Как и многочисленные встречи с интересными людьми края. Среди них были самородки-акыны, сказители-певцы, знатные люди, передавая степная интеллигенция. Многие в то время не знали, как воспринять новое течение жизни, с чего начинать, к какому берегу жизни пристать. Он проводил разъяснительную работу не только по долгу службы, но и по душевному убеждению. В это время начали печататься его первые стихи и статьи-обращения к молодежи о необходимости учиться в городах, осваивать новые профессии, быть активными строителями нового общества – неза- висимого Казахстана в составе СССР. Старший брат был участником всех событий, связанных с деятельностью отца в период его активной работы в области. И это оставило положительный отпечаток на развитии юного Мажита. Это бурное время, общение в гуще народа, встречи с инте- ресными людьми выработают в нем тот самостоятельный склад характера, который будет ему свойствен. Конечно, возвращение с войны инвалидом в столь молодые годы далось нелегко. Надо было определяться – что делать! Но эти поиски и брожения продолжались недолго, Мажкен собрался и одолел этот сложный период жизни: в ту же осень 1943 года поступил во ВГИК – Всесоюзный государственный институт кинематографии, который в 1941 году был эвакуирован в Алма-Ату. Поступил на режиссерский факультет первого набора кинорежиссера Заслуженного деятеля ис- кусств Сергея Апполинариевича Герасимова. Понимая, как нелегко приходится брату, по натуре очень деятельному и подвиж- ному, я, школьник, всегда старался быть рядом. Где-то я в своем старании и пере- барщивал: пытался помочь ему одеваться, зашнуровывал ботинки, подавал ему еду с общего блюда, чистил яйцо, помогал прикурить. Я чувствовал, что эти действия его огорчали. Наверное, я слишком усердствовал. Однажды даже получил за это по уху. Я хотел убрать непотушенную папиросу от задремавшего брата. А может, он подумал, что я хочу ее докурить, и решил отбил охоту к курению навсегда. Но вообще такие радикальные меры были не в его характере. Мажкен замечания делал незаметно, с юмором (не обижая и не обижаясь): «Может, ты за меня хочешь надеть этот галстук и сходить на свидание или на танцы?» Но потом очень быстро он стал делать все это сам, ловко, красиво, как-то по-своему, по-мажитовски. И всегда выглядел очень элегантно. Так было и в будние дни, и в праздники. Он делал заме- чания нам, братьям, за неопрятность, нечищеную обувь. Порой мы забывали, что он был без руки. Мажит любил все красивое, удобное. Мажкен был всегда подтянутым, спортивным. Хорошо плавал, красиво катался на беговых коньках, которые я и передал в его школьный музей, играл в волейбол, биллиард. У него было много друзей среди спортсменов. На стадионе «Динамо» с
163 футболистами команды алма-атинского «Динамо» 40-50-х годов он тренировался в форме динамовцев. Дружил с футболистами тех времен: Владимиром Шариковым, Вячеславом Трофимовым, братьями Бедрицкими, Чен-Ир-Соном, Вадимом Гонча- ром, Николаем Пясяуковым, Мавриным и другими. Он и сам до 1941 года играл в юношеской команде «Динамо» Алма-Аты. Мажкен был очень азартным игроком. Он и дома устраивал турниры по шашкам. Но особенно любил играть в асыки. Двадцать один асык с ханом, на кошме, – это очень азартная игра, рассчитанная на меткость и ловкость пальцев. В игре участвовала вся семья. Отец Сапаргали выбивал до пятнадцати-шестнадцати асыков за один кон, а когда хан вставал на «омпа» – то был талапай. И конечно, Мажкен был в центре, он просто падал на кон и захватывал больше всех асыков и радовался как дитя. Когда мы с Катей (Екатериной Антоновной Набильской) решили создать семью, то первыми с ней познакомились в Москве Мажит и его жена Олеся, и они благо- славили наш союз, наказав впредь останавливаться только в их московском доме. Мы с Катей встретились осенью 1961 года в Целинограде, где она работала в библиотеке после окончания Харьковского государственного библиотечного института. Эта была первая ее творческая командировка в Москву, связанная со столетним юбилеем Го- сударственной библиотеки им. В.И.Ленина, на котором она выступала с докладом в Колонном зале Дома Союзов от имени Целиноградской краевой библиотеки. С первых дней знакомства Мажит, Олеся и Катя стали единомышленниками не только в застолье, но и в обсуждении новых книг, новостей литературы. Целую неделю знакомили они нас с друзьями и соседями, а среди них были Виктор Некрасов, Ти- мур Гайдар, Майя Булгакова и многие другие знаменитости. Мажит просил Катю, чтобы она обеспечивала интересующими его книгами. Говорил с гордостью: «Теперь я первым буду читать все новинки современной литратуры». Что и практиковалось в дальнейшей нашей семейной жизни. Катя со свойственной ей коммуникабельностью, простодушным обращением, доброжелательностью, большим запасом внутренней культуры, от природы общи- тельная, стремящаяся к добру и красоте, без особого труда внедрилась в нашу боль- шую разнохарактерную семью, особенно придясь ко двору женской ее половине. В каждой большой семье есть свои установившиеся давние традиции и маленькие правила внутренней жизни, к которым все привыкли и очень не любили, когда их нарушали. Катя это восприняла с пониманием, конечно, не без помощи мамы Салимы и старших снох – Олеси и Сары, которые в свое время тоже проходили эту школу, неизбежную в женской судьбе. Эта школа оказала большую услугу в создание нашей семьи. Сейчас Екатерина Антоновна является мудрой наставницей своих стропти- вых дочерей, снох, сестер и племянниц. По велению души и долгу службы, работая библиотекарем, она много читала казахской литературы. В 1963 году она написала книгу «Қазақ совет балалар әдебиеті» (библиографиялық анықтама 1945-1964 жж.) – «Казахская советская детская литература» (библиографический справочник 1945- 1964 гг.), Алма-Ата, «Казахстан», объем 18.0 п.л. И этот интерес ее, эта работа только приветствовались всеми в нашей большой семье. Особую доброжелательность, заботу мы чувствовали со стороны Мажита и Олеси, с нежностью относившихся к нашим детям, всегда привозивших им экзотические подарки из заграничных поездок. Им нравилось, как мы проводили отпуск с детьми на Украине, откуда родом Екатерина Антоновна, – в Киеве, на Черниговщине, на зачарованной Десне – у родителей Кати, тоже в большой клановой семье, с много- численными родственниками. В 1973 году мы решили поехать в отпуск на Украину поездом через Москву. Мажкен одобрил наш план, сказав: «Олеся вас встретит, покажете детям столицу». В Алма-Ате стояла обычная июльская жара, а Москва
164 встретила нас дождем и холодным ветром. Дети стояли у окна вагона и очарованнно смотрели на столицу, проплывавшую по ходу поезда. Вдруг они стали кричать, что видят дядю Мажита и тетю Олесю с зонтами. Они очень кстати принесли теплые вещи Нартая, который в это время служил в армии. Дети были в восторге, но все не могли понять: «Дядя Мажит, а как вы оказались в Москве? Вы же нас провожали в Алма- Ате!» – «Вот взял и прилетел, чтобы вас встретить». Восторг детей был неописуем. На стоянке такси была большая очередь. Мажкен воспользовался своими льготами участника войны, и нам подали вне очереди автомобиль «ЗИМ». Он попросил шофера проехать до станции метро «Аэропорт» самым длинным маршрутом, через центр, чтобы показать племянникам всю Москву. Вот такой был наш Мажкен! Мажит не терпел много еды на столе, любил красивую изящную посуду, любил застолье с интересными людьми. Ему не нравилось, когда насильно заставляли детей есть. Отношение Мажкена к детям было особое. Несмотря на строгую внешность, он умел расположить детей к себе, общаясь с ними на равных. Как-то, придя к нам, когда мы уже жили в своей квартире, он остался у нас на выходные дни. Катя приготовила обед, настроение у всех было хорошее. Мажкен играл с нашим сыном Айдаром, читал ему детские книжки. Маленького Айдара готовили в детсад, перед этим он целый год жил у бабушки на Украине, и речь его представляла собой диковинную смесь укра- инского и русского языков. Вдруг Айдарчик прижался к Мажиту и стал гладить его правую руку-культю: «Дядя Мажит, а где ваша ручка?» – «Знаешь, Борзов, я потерял ее на Украине, когда воевал». – «А я був на Украине, шукав и не бачив вашу ручку!» А Мажкен: «Так ты не там был, старик!» – «Я не старик, я мальчик!» – стал прыгать и бегать вокруг стола Айдар. Он уже хотел играть в войну. Мажкен восторгался: «Вот непоседа! Вот Борзов!» Айдар в детстве был очень шустрый, все делал бегом, на ходу, и Мажит назвал его по фамилии известного бегуна – Борзов. Мажкен дал имена всем своим племянникам: Айжан, Айдару, Малику (Маликаше), Камиле, Жамиле, Алие. Рождение нового человека в нашей семье выливалось в особое событие, был целый ритуал с выбором кіндік шеше (повивальной бабки) и, конечно, с выбором имени для новорожденного. Встречались друг с другом, обсуждали в каждой семье, начиная с большого шанырака – отца Сапаргали. Участвовали все, от мала до велика, считались с мнением сватов, родственников. И если в городе не было Мажкена, то мама заставляла ждать его приезда, и ребенок мог оставаться без имени несколько недель. За это время он получал прозвища от всех старших братьев, сестер, дядюшек, и заводилой в этом всегда тоже был Мажкен. Эта семейная традиция продолжается до настоящего времени, уже у наших повзрослевших детей. Наш отец Сапаргали Исхакович своей повседневной жизнью, культурой и эруди- цией постарался воплотить в характерах своих детей все лучшее, что было у казахов. Отец никогда не диктовал своим детям, кем они должны быть, какую профессию выбирать. Я думаю, он был большой психолог и знаток детских душ. Отец говорил: «В ребенке заложено много хорошего, задача взрослых – вовремя заметить и под- держать его стремление к добру и красоте». Наша мать Салима – маленькая, хрупкая женщина – была сгустком мудрости, добра, выдержки, терпимости ко всему окружающему. Была очень чистой натурой – красивой во всем. С отцом дружно прожили они более шестидесяти лет. У нас всегда жүктеу/скачать 234,65 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|