Время как проблема (аксиологический аспект) Хайруллаева Фарида Айтниязовна кгути им. Ш. Есенова



Дата25.04.2023
өлшемі24,07 Kb.
#86461
түріЛитература

ВРЕМЯ КАК ПРОБЛЕМА (АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)
Хайруллаева Фарида Айтниязовна
КГУТИ им. Ш. Есенова
Актау, Казахстан
К.ф.н., доцент Абаева М.К.
khfrd92@mail.ru


Аннотация. Время мыслится как важнейшая аксиологическая сущность, как ценностная составляющая картины мира современного человека, что и отражает литература последних лет. При этом авторы, чьи романы выбраны для анализа, далеки от наивной констатации дефицита времени, в котором постоянно пребывает современный человек. Время мыслится как значительно более серьезная (философская, а не социально-бытовая) проблема, требующая осмысления и решения. В современных произведениях время предстает как бытовое, физическое, историческое, космическое, онтологическое - и в каждом случае его подлинность и прочность проверяется автором. Все романы, анализируемые в докладе, являют собой своеобразную лабораторию по испытанию времени: время подвергается давлению и деформациям, констатируются его постоянные разрывы, драматические несоответствия между настоящим, прошлым и будущим.
Ключевые слова: время, аксиология, трансформация.
Abstract. Time is thought of as the most important axiological essence, as an axiological component of modern man's world picture, which is reflected in the literature of recent years. At the same time, the authors whose novels have been chosen for analysis are far from naively stating the shortage of time in which modern man is constantly living. Time is thought of as a much more serious (philosophical rather than socially mundane) problem that requires reflection and solution. In contemporary works, time appears as everyday, physical, historical, cosmic, ontological - and in each case its authenticity and durability is tested by the author. All the novels analysed in the report represent a kind of laboratory for testing time: time is subjected to pressure and deformations, its constant discontinuities and dramatic discrepancies between the present, the past and the future are ascertained.
Keywords: time, axiology, transformation.
Ю. Лотман, характеризуя само понятие «художественная литература», писал: «Литература никогда не представляет собой аморфно-однородной суммы текстов: она не только организация, но и самоорганизующийся механизм»[1]. Если и современную литературу мы можем представить в виде единого динамического целого, то какова же природа ее самоорганизации? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, можно обратиться к синхронному срезу современной литературы. Это произведения крупной эпической формы, увидевшие свет в последние три года (2013–2016). Смысловую сферу каждого из них так или иначе формирует проблема времени. Можно утверждать, что время мыслится как важнейшая аксиологическая сущность, как ценностная составляющая картины мира современного человека, что и отражает литература последних лет. При этом авторы, чьи романы выбраны для анализа, далеки от наивной констатации дефицита времени, в котором постоянно пребывает современный человек. Время мыслится как значительно более серьезная (философская, а не социально-бытовая) проблема, требующая осмысления и решения. В современных произведениях время предстает как бытовое, физическое, историческое, космическое, онтологическое — и в каждом случае его подлинность и прочность проверяется автором. Все романы, анализируемые в докладе, являют собой своеобразную лабораторию по испытанию времени: время подвергается давлению и деформациям, констатируются его постоянные разрывы, драматические несоответствия между настоящим, прошлым и будущим. Нам не удалось отыскать ни одного произведения, в котором время мыслилось бы как естественный переход прошлого в будущее через настоящее, где время трактовалось бы как «солидарность человеческих поколений» (А.Я. Гуревич), как нерушимая связь времен. Мало того, в современной литературе звучит мысль об отсутствии времени как физической константы мира и как высшей онтологической подлинности. Следуя идеям Анри Бергсона, высказанным более века назад, современные писатели зачастую отрицают время, раз уж его разрывы неустранимы, предлагая на его место поставить то, что ближе всего по смыслу к категории длительности, введенной в философию А. Бергсоном. Каким же образом современная литература ставит и решает проблему времени? Роман Ю. Полякова «Любовь в эпоху перемен» (2015) констатирует трагическую несоотнесенность двух временных пластов: начала 90-х с их романтическим энтузиазмом преобразования мира — и современности, середины второго десятилетия XXI века. Соотносясь как прошлое и настоящее с точки зрения исторической, они не соотносятся по принципу прошлого и настоящего с точки зрения онтологической. Ни одна из потенций, заявленных в «эпоху перемен», не реализовалась в настоящем, которое предстает вне связи с предшествовавшей эпохой. Главные герой романа Ю. Полякова, последний день жизни которого осмысляется писателем, оборачиваясь в прошлое, не находит ни в социальной, ни в личной жизни ничего из обещанного романтической эпохой перемен, что осмысляется им трагически — как гамлетовский распад связи времен. Современный реализм за исторической реальностью (историческое время, прошлое в его соотношении с настоящим) ищет онтологические корни времени, его вневременную сущность. Иначе говоря, обращаясь к истории, современный реалист пытается обнаружить не только и не столько конкретно-историческую проблематику давней или не столь уж и отдаленной эпохи, сколько ее «надвременной», онтологический, универсальный остаток, 17 несущий некие корневые сущности национальной жизни, в равной степени значимые и проявляющиеся на разных этапах исторического развития. Так, в романах А. Варламова «Мысленный волк» (2014) и Л. Улицкой «Лестница Якова» (2015) проявляются две тенденции, сколь близкие, столь же и отстоящие друг от друга: с одной стороны, это обращение к исторической реальности, верность документу, стремление свести вымысел к минимуму и полностью подчинить его исторической конкретике вплоть до внимания к самым ничтожным, казалось бы, деталям быта и истории; с другой стороны, за конкретностью исторической эпохи, выписанной в мельчайших деталях, выделить некие вечные, бытийные стороны национальной жизни. Так, А. Варламов стремится показать Серебряный век с его эстетизмом, красотой модерна и забвением неких корневых сторон национального бытия как ныне длящееся состояние русской жизни и русского раскола. В романе появляется образ мысленного волка и философа Ницша, вошедших в трещины раскола, появившиеся тогда, и поныне разлагающие сознание русского человека. Таким образом, современный реализм, ставя под сомнение категорию исторического времени как длительности, как непрерывного перетекания прошлого в будущее через настоящее, уходит от конкретно-исторического к универсальному, выявляя в историческом прошлом многообразные «всегдашние», вневременные сущности национального бытия. Разумеется, в современной литературе границы между реалистической и модернистской картинами мира размыты. Вероятно, традиция интенсивного взаимодействия реализма и модернизма, унаследованная из ХХ столетия, продолжает активно работать и теперь. Примером тому может быть и «Мысленный волк» А. Варламова, и «Лестница Якова» Л. Улицкой — писателей, тяготеющих к реализму, но глубоко чувствующих и знающих те художественные открытия, которые сулит обращение к модернизму. В первую очередь, это проявляется в стремлении вскрыть универсальные, онтологические смыслы в конкретных событиях русской истории, в первую очередь, эпохи Серебряного века русской культуры. Но и собственно модернистская литература активно исследует феномен времени, и результаты, к которым приходят художники, тяготеющие к модернистскому миропониманию, сходятся с теми, что получают реалисты: время как связь людей и человеческих поколений, ушедших и еще не родившихся, оказывается вне сферы художественного восприятия. Однако модернисты не просто констатируют отсутствие преемственности между прошлым и настоящим, как мы видели это в романе Ю. Полякова, но пытаются найти пути преодоления этих разрывов — часто за счет отказа от категории времени. В произведениях модернистской направленности создаются художественные миры, в которых время отсутствует. Строго говоря, происходит палатализация времени: 18 оно теряет свое важнейшее качество — необратимость, и превращается в пространство, по которому герои и авторы могут свободно передвигаться. Таковы художественные концепции романов Е. Водолазкина «Лавр» (2013), А. Кима «Радости рая» (2013) и отчасти В. Сорокина «Теллурия» (2014). Жанр «Лавра» Е. Водолазкин определяет как «неисторический роман», как бы подчеркивая то ли недостоверность исторических явлений и атмосферы средневековья, как русского, так западного и восточного (мастерски, насколько можно судить, воспроизведенную), то ли отсутствия истории как наполненного смыслами движения во времени. Исторические явления, когда бы они ни произошли, мыслятся как одновременные, иначе говоря, представление об историческом времени как о последовательной череде событий, связанных между собой причинно-следственными отношениями, уходит из романа. Конечно же, здесь сказался опыт филологической работы его автора: Водолазкин — специалист по жанру палеи. Палея предполагает совмещение событий, далеко отдаленных друг от друга в историческом времени, и принципиально игнорирует эту разновременность, интерпретируя их как одновременные, снимая и не замечая их дистанцированность в пространстве истории. По этому же пути идет и Е. Водолазкин, принципиально снимая представления о разновременности средневековья и нынешнего времени. Проявляется это и в стиле произведения, и в его образной системе. Часто в рамках одного абзаца соседствует стилизация под древнерусский язык с современным выражением той же мысли, даже подчас с жаргонными словечками. Кроме того, идея одновременности исторических событий, как бы далеко они ни были разведены во времени, получает иногда прямое выражение в событийном и образном рядах романа. Так, один из его героев, Амброджо, погибает от сабли янычара во время опасного и полного самых разных приключений паломничества ко Гробу Господню в Иерусалим. Ангел, пришедший принять его душу и вознести к горнему миру, поднявшись к небу, видит другого ангела, — того, что был установлен на Александрийский столп в ходе реставрации Дворцовой площади в Санкт-Петербурге в 2003 году. Принципиальная одновременность событий новейшей истории и средневековой становится очевидна с той точки зрения, которая открывается ангелу Амброджио — с точки зрения обитателей горнего мира, но она очевидна и автору романа, и его читателю. Того же взгляда на время придерживается и А. Ким в романе «Радости рая». Отсутствие времени о отсутствие смерти как завершения индивидуального человеческого существования становится законом художественного мира романа. Его герой предстает в постоянных перевоплощениях, свободно путешествуя по историческому времени от 19 каменного века (где становится добычей соседнего племени, предварительно оплодотворив их женщину), до сегодняшнего дня, где он предается любовным утехам с американским ученым, женщиной — океанологом (ограничимся лишь этими примерами). Весь роман представляет собой вязкую и не вполне мотивированную череду подобные перевоплощений, смысл которых состоит в утверждении иллюзорности времени, в первую очередь — его необратимости. Отсутствие исторического времени как категории художественного мира проявляется и в романе В. Сорокина «Теллурия». Писатель продолжает достраивать тот художественный мир, который впервые обрел свои очертания в более ранних его произведениях — в повести «День опричника» и романе «Сахарный кремль». В них моделируется картина будущего — примерно середина 2020-х годов, в котором, с одной стороны, отреставрированы такие явления средневековья, как Опричнина, публичные физические наказания, воспроизводятся соответствующие атрибуты средневековой жизни (голова собаки, привязанная к седлу, помело опричника, юродивые на московской улице, кабак как единственная форма социализации и т.д.), которые, однако, соседствуют с новейшими автомобилями с водородным двигателем, а людям, живущим в блочных девятиэтажных домах советской постройки, приходится подниматься в свои квартиры пешком (лифты отключены из-за коммунальной разрухи), однако им прислуживают и помогают в быту роботы, в квартирах установлены новейшие коммуникационные системы, голограммные экраны вспыхивают посредине комнаты по мановению руки хозяина. Такое парадоксальное совмещение исторических и бытовых реалий разных эпох создает образ не конкретного времени, а некий вневременной срез национальной жизни, как он видится писателю. Не отличаясь историческим оптимизмом, Сорокин и сейчас показывает трагические явления национального бытия не как присущие конкретной исторической эпохе (абсолютная монархия, обросшая боярством, войско Малюты Скуратова времен Ивана Грозного), но как вневременные, универсальные константы русской жизни. Опричники, защищая государственные интересы (весьма специфически ими понимаемые) творят казни и сжигают дома попавших в опалу бояр, приезжая на место намеченного погрома на «Мерседесах», а песью голову привязывают не к седлу, а к радиаторной решетке. «Теллурия» представляет из себя разнообразные новеллы, которые продолжают развивать идеи художественного мира, заложенные в предшествующих романах. Отказываясь от идеи исторического времени, Сорокин создает художественный мир, совмещающий в себе приметы разных эпох и формируя некое «правремя» национальной жизни с его универсальными категориями, такими, как разделенность народа и власти, 20 тотальный дефицит, опричнина как политическая полиция, обслуживающая властные прихоти, безмолвие народа и т.д. Таким образом, при всем различии художественных принципов реалистов и модернистов можно обнаружить некую связь между ними на аксиологическом уровне. Проблема времени и поиски путей ее решения формирует один из важнейших аспектов проблематики современной литературы.


Список использованной литературы


1. Лотман Ю.М. О содержании и структуре понятия «художественная литература» // Лотман Ю.М. Избр. ст. в 3 т. Таллинн, 1992. Т. 1. С. 206.

Достарыңызбен бөлісу:




©emirsaba.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет