1 iутыж борис поэт, писатель, драматург 2 3

1
IУТЫЖ БОРИС 
ПОЭТ, ПИСАТЕЛЬ,
ДРАМАТУРГ

2

3
Учреждение РАН
Институт гуманитарных исследований 
Правительства Кабардино-Балкарской Республики
и Кабардино-Балкарского научного центра РАН
Х.И. БАКОВ
БОРИС УТИЖЕВ
ПОЭТ
ПИСАТЕЛЬ
ДРАМАТУРГ
Нальчик
2010

4
УДК – 821.35.0
ББК – 83.3 (2 Рос=КЭБЭ) 6
           Б 19
Научный редактор:
А.М. Гутов, доктор филологических наук
Рецензенты:
Х.Т. Тимижев, доктор филологических наук
М.А. Хакуашева, доктор филологических наук
Баков Х.И.
Б 19     Борис Утижев: поэт, писатель, драматург. – Нальчик: Издатель-
ский отдел КБИГИ, 2010. – 344 с.
В  монографии  исследуется  многогранное  творчество  народного  пи-
сателя  КБР  Бориса  Утижева,  известного  на  Северном  Кавказе  поэта, 
прозаика,  драматурга  и  художника.  В  работе  особое  внимание  уделено 
проблеме  творческой  индивидуальности  и  национальной  самобытно-
сти, а также вопросам художественного мастерства писателя. Проведен 
подробный  эстетический  анализ  лирических  стихотворений,  сонетов, 
стихотворений в прозе, новелл и обширной публицистики Б. Утижева, 
отражающих проблемы развития кабардино-черкесского языка, лите-
ратуры, кабардинской драматургии и театра. Рассмотрены также коме-
дии и трагедии автора, вошедшие в золотой фонд адыгской драматургии.
Работа  адресована  специалистам-литературоведам,  преподавате-
лям и студентам-филологам, учителям родного языка и литературы и 
всем любителям адыгской словесности.
ISBN 978-5-91766-029-5
© Х.И. Баков, 2010
© КБИГИ, 2010
© Издательский отдел КБИГИ,2010

5
ВВЕДЕНИЕ
Наша наука накопила немалый опыт в комплексном исследовании 
адыгских  литератур,  изучены  вопросы  становления  всех  жанров,  су-
щественны успехи в сравнительно-типологическом анализе родствен-
ных литератур. Вместе с тем очень мало монографических работ, по-
священных жизни и творчеству отдельных художников слова, которые 
оказали плодотворное влияние на развитие литературного процесса в 
целом. Речь идет о поколении писателей, пришедших в литературу во 
второй половине прошлого века.
В советский  период  идеологи единственной  и  правящей  партии, 
осознавшие огромные возможности литературы, широко использовали 
имена и творчество многих талантливых писателей в целях пропаганды 
общественного строя. За служение идеям коммунизма писателям при-
суждались  звания  Героев  Социалистического  труда,  премии,  для  них 
создавались дома творчества, имелся и солидный Литературный фонд. 
Все это в известной степени помогало литературному строительству.
Вместе с тем  надо отметить, что с 70–80 годов  ХХ века в лите-
ратурах народов Северного Кавказа такого внимания не удосужились 
многие  талантливые  поэты  и  писатели,  среди  которых  был  и  Борис 
Утижев (его первая книга увидела свет лишь тогда, когда автору было 
43  года).  В  таком  положении  оказались  и  другие  адыгские  поэты: 
Нальби Куек (Адыгея), Мухадин Бемурзов (Карачаево-Черкесия), Ха-
бас Бештоков (КБР) и др.
Литературоведы  и  критики  тоже  обратились  к  их  творчеству  в 
основном лишь в постсоветский период. Отдельные статьи и рецен-
зии  на  произведения  названных  авторов,  опубликованные  до  этого, 
периода,  не  носили  характера  системных  исследований,  хотя  в  не-
которых  из  них  ученые-литературоведы  обратили  внимание  на  не-
заурядные таланты поэтов нового поколения. В этом смысле важное 

6
значение  имеют  статьи  докторов  филологических  наук  Гутова  А.М. 
(о творчестве Х. Бештокова) [1] и Паранук К.Н. о лирике Н. Куёка [2]. 
Надо отметить, что в литературоведении Северного Кавказа, в частно-
сти в адыгской, «ахиллесовой пятой» является критика. Общеизвестно, 
что наука о литературе состоит из трех частей: истории, теории, лите-
ратурной критики. Последнюю условно можно назвать «литературной 
разведкой»,  ее  основная  задача  состоит  в  оценке  литературных  явле-
ний, она должна определять место писателя в литературном процессе. 
Слабость  нашей  критики,  которая  не  обратила  вовремя  внимания  на 
появление  целой  плеяды  талантливых  писателей,  в  какой-то  степени 
была  одной  из  причин  «отставания»  литературоведения  от  развития 
самой литературы.
Данное положение стало меняться в последнее десятилетие, в те-
чение которого появились статьи, диссертации, в которых исследуют-
ся разные грани творчества Нальбия Куека, Хабаса Бештокова, Мухадина 
Бемурзова. Следует отметить среди них работы Паранук К.Н. [3], Хакуа-
шевой  М.А.  [4],  Абазова  А.  [5],  Кажаровой  И.  [6],  Астежевой  А.М.  [7], 
Утижевой Л.Б. [8], Шаковой М.К. [9] и автора этих строк [10, 11].
В означенный период адыгские литературоведы все больше про-
являют интерес к теоретическим проблемам, используя ранее бывшие 
недоступными методики разных теоретических западных школ. Лите-
ратуроведение идет по пути усложнения анализа текстов художествен-
ных произведений. Ученые обращаются и к данным других наук – филосо-
фии, эстетики, этики, этнологии, что зачастую приводит к интересным 
результатам. Такое обновление является позитивным, хотя на этом пути 
есть свои издержки. Но это повод для отдельного разговора.
Тема  данного  исследования  актуальна  по  нескольким  причинам, 
главная  из  которых  –  отсутствие  обобщающего  труда  по  творчеству 
Бориса Кунеевича Утижева (1940–2008), талант которого проявился во 
многих  областях  нашей  художественной  культуры.  Он  обладал  яркой 
творческой индивидуальностью, своим видением, особым стилем.
В адыгских литературах, как и в других новописьменных лите-
ратурах, велика роль яркой творческой индивидуальности. Более все-
го  это  видно в период становления молодых литератур, на развитие 
которых  существенно  повлияли  Тембот  Керашев,  Али  Шогенцуков, 
Алим Кешоков.
Сильная  творческая  индивидуальность,  способная  ответить  на 
запросы  времени,  а  в  иных  случаях  и  опередить  их  (как,  например, 

7
А.С.  Пушкин  в  русской  литературе)  –  немаловажный  фактор  уско-
ренного  развития  любой  национальной  литературы.  В.Г.  Белинский 
неоднократно  подчеркивал  роль  творческой  индивидуальности  в 
историко-литературном  процессе.  Вспомним  его  высказывание  о 
значении  А.С.  Пушкина  для  судеб  русской  литературы:  «…наконец 
является  Пушкин,  поэт  и  художник  по  преимуществу,  окончательно 
преобразовывает язык русской поэзии, возведя его на высочайшую сту-
пень художественности, и с ним первым является в русской литературе 
искусство как искусство, поэзия как художественное творчество» [12].
Значение яркой творческой индивидуальности в молодых литера-
турах  тем  более  велико,  что  крупный  художник  слова,  обладая  силь-
ным  талантом,  тонкой  восприимчивостью  мира,  широтой  кругозора, 
способен освоить  эстетический  опыт современности,  воплотить  свои 
художественные искания в новые для молодой литературы жанры. Тем 
самым он стимулирует развитие данной литературы. Крупный худож-
ник  как  бы  «перепрыгивает»  необходимые  промежуточные  стадии, 
поднимая  национальную  литературу  на  новую,  более  высокую  сту-
пень  художественного  развития.  В  ускоренном  развитии  адыгских 
литератур  такую  роль  реформатора  сыграл  кабардинский  поэт  Али 
Асхадович Шогенцуков. 
Наверное нет ни одного поэта  в адыгских литературах, в жилах 
которого не текло бы хоть несколько капель шогенцуковской «поэти-
ческой крови», настолько сильное влияние оказал поэт на становление 
новописьменной поэзии адыгов. Поэт большого, самобытного таланта, 
«образованный, владеющий кроме русского и родного языков арабским, 
турецким и французским, Али Шогенцуков был хорошо знаком с мировой 
литературой. Это  помогло  ему выполнить свою  историческую  миссию – 
заложить основы национальной 
], – пи-
шет известный кабардинский литературовед З.М. Налоев.
В развитие адыгских литератур также весомый вклад внесли Тембот 
Керашев и Алим Кешоков, творчеству которых посвящены многочислен-
ные статьи и книги. На наш взгляд, Бориса Утижева можно поставить в 
один  ряд  с ними,  ибо  его  творения  востребованы  читателями,  зрителя-
ми, студентами, учеными. К семидесятилетию писателя русский драма-
тический  театр  поставил  спектакль  «Эдип»  (в  оригинале  спектакль  по 
одноименной пьесе Б. Утижева с успехом шел в Кабардинском театре). 
Драматургия  Б.  Утижева  перешагнула  границы  республики,  его  пьесы 
ставились в некоторых театрах Северного Кавказа, Москвы, Турции. 

8
Отдельные  пьесы  переведены  на  арабский,  турецкий,  француз-
ский языки (на французском языке – в 2010 году).
Борис Утижев жил и творил и в советский, и в постсоветский пе-
риоды. В известной мере они оказали свое влияние на его творчество. 
Однако  перемены  в  экономическом  укладе  и  идеологии  общества  не 
вызвали существенных изменений стиля и художественных вкусов та-
ких одаренных поэтов и писателей, как Хабас Бештоков, Нальби Куек, 
Мухадин Бемурзов и Борис Утижев. Это поколение сумело освободить-
ся от идеологического пресса большевистской идеологии. В их творче-
стве уже нет од, посвященных вождям партии, придворной тематики, 
агитационных стихов и прочее. Надо сказать, что и в предшествующие 
периоды  крупные,  талантливые  писатели  сумели  избежать  прямого 
влияния идеологии. Здесь примером могут служить Расул Гамзатов и 
Алим Кешоков. Для таких  художников слова «рубашка соцреализма» 
оказалась тесной. Их творчество не укладывается в рамки принципов 
доминировавшего метода.
Борис Утижев занимался творчеством четверть века в советский 
период  и  семнадцать лет в постсоветский  период.  Времена  разные,  с 
различными противоречиями, противоположными идеалами. Величие 
Б.  Утижева  и  других  талантливых  писателей  в  том,  что  они  сумели 
отразить время, оставаясь «самими собой». И в советский период его 
творчество  было  плодотворным,  преисполненным  общечеловеческих 
духовных ценностей.
Любое  явление  литературы необходимо  рассматривать  в  контек-
сте  всего  литературного  процесса.  К  сожалению,  в  нашем  литерату-
роведении мало работ, затрагивающих закономерности и особенности 
литературного процесса разных периодов развития литературы.
Само  понятие  «литературный  процесс»  в  науке  не  имеет  четко-
го определения,  очерчены не все компоненты,  составляющие данный 
исторический процесс, а без этого трудно выявить и закономерности. 
Все это осложняется не только разнобоем в стане теоретиков по этой 
проблеме,  но  и  тем,  что  мировой  литературный  процесс  включает  в 
себя  национальные  литературы  с  разным  опытом  и  традициями.  Вот 
уже несколько тысячелетий в его орбиту вовлекаются все новые и но-
вые  литературы.  Темпы  рождения  новых  литератур  неимоверно  вы-
росли  в  ХХ  столетии  после  1917  года.  В  бывшем  СССР  литературу 
создавали и развивали более 130 наций и народностей, среди которых 

9
почти  половина  обрела  свою  письменность  лишь  после  революции. 
Несмотря на небольшой стаж, молодые литераторы, среди которых и 
адыгские,  не только  приобщились к  плодам всемирной  цивилизации, 
но и сами заняли в региональной и всесоюзной структурах литературы 
достойное место.
Как  верно  заметил  Г.  Гамзатов,  «уникален  опыт  советской  лите-
ратуры. Ей  принадлежит создание своего рода художественной энци-
клопедии жизни народов, в основе которой – новая концепция мира и 
человека. Именно с этой концепцией она «ворвалась» в мировой лите-
ратурный  процесс,  обогатив  его  палитру  необычайностью  тематики, 
неожиданностью проблематики, свежестью красок, расширив горизон-
ты  художественного  человековедения…  на  путь  создания  нового  ис-
кусства  вступали  народы,  стоявшие  до  этого  на  различных  ступенях 
исторического и социально-культурного развития» [14].
Феномен ускоренного развития новописьменных литератур наро-
дов  Севера,  Поволжья,  Северного  Кавказа  получил  научное  освеще-
ние. Среди них, как пишет Г. Гамзатов, «оригинальна по своей природе 
историко-культурная  общность,  представленная  народами  адыгской 
группы  кавказской  семьи  с  ориентацией  на  разбросанную  по  всему 
миру национальную диаспору и базирующаяся на близости языка, на 
феномене Кавказской Нартиады» [15]. Г. Гамзатов придает статус важ-
нейших  приоритетов  исследованиям региональных  литературных  си-
стем и с большим сожалением отмечает, что это направление в нашей 
науке за последнее десятилетие имеет тенденцию к ослаблению.
Известный ученый прав. Действительно, значительные завоевания 
и успехи литературы и науки о литературе теряют многое из-за того, что 
в  постсоветский  период  ослабли  связи  литератур  народов  Северного 
Кавказа и других регионов, сошла на нет переводческая работа на рус-
ский язык, через который на арену литературы страны, да и к зарубежно-
му читателю, выходили произведения писателей молодых литератур.
С творчеством Бориса Утижева иноязычные читатели стали зна-
комиться лишь в последнее время. Его произведения на родном языке 
получили  высокую  оценку  у  читателей  в  Кабардино-Балкарии.  Но  о 
них  почти  не  знают  в  других  регионах  Северного  Кавказа,  не  гово-
ря  уже  о  России  в  целом.  Между  тем,  по  художественному  уровню, 
оригинальности стиля, по актуальности тематики и художественному 
их решению Борис Утижев заслуживает признания и высокой оценки 

10
в  рамках  нашей  огромной  страны.  Данная  монография  написана  на 
русском языке с целью познакомить широкого читателя с многогран-
ным творчеством выдающегося кабардинского драматурга, писателя, 
поэта, художника Б. Утижева.
Вопросы художественного перевода важны в любое время и в лю-
бую  эпоху.  Переводы  с  русского  произведений  русской  классики  сы-
грали значительную роль для становления молодых адыгских и других 
литератур народов Северного Кавказа в 20–30 годы ХХ столетия. Сей-
час  же  необходимы  переводы  на  русский  язык  произведений  талант-
ливых писателей уникального северокавказского региона. Творчество 
Р.  Гамзатова,  Т. Керашева,  К.  Кулиева, А.  Кешокова  вызвало  отклик 
у любителей художественного слова в России и за рубежом благодаря 
переводам на русский язык. Этот потенциал не иссяк и в наше время. 
Традицию  могли  бы  продолжить  произведения  современных  писате-
лей Северного Кавказа.
Осмысление  современного  литературного  процесса  убеждает 
нас в том, что отставание дела художественного перевода усугубляет-
ся  ослаблением  внимания  исследователей  к  вопросам  национальной 
специфики литературы.
В  представленном  исследовании  творчества  Б.  Утижева  уделено 
внимание вопросам национальной самобытности писателя. Проблема 
национального и общечеловеческого в адыгском литературоведении не 
получила достаточного освещения и научного разрешения. Такое поло-
жение имеет место и в общероссийском литературном процессе. После 
В.Г.  Белинского  фундаментально  данной  проблемой  занимались  лишь 
немногие ученые (Б. Бурсов, Ч. Гусейнов). Отдельные ее аспекты затро-
нуты в работах коллектива ученых Института мировой литературы [16]. 
В адыгском литературоведении первыми к этой проблеме обрати-
лись известный писатель Х. Теунов [17] и доктор филологических наук 
Х. Хапсироков [18]. Хачим Теунов, анализируя роман А. Шогенцукова 
«Камбот и Ляца», говорил в основном об интернациональном в произве-
дении; о национальном своеобразии он заявил следующее: «… при этом 
писатель (Али Шогенцуков. – Х. Б.) исходит не из каких-то никому не 
постижимых, не понятных национальных особенностей, а из общече-
ловеческих и классовых позиций» [19]. Как видно из этих слов, автор 
принижает роль национального в литературе, противопоставляет на-
циональное и интернациональное в угоду вульгарной социологии тех лет. 

11
Национальное и интернациональное находится в диалектическом един-
стве.  Автор  неправ  вдвойне,  ибо  в  творчестве  А.  Шогенцукова  нацио-
нальное своеобразие более заметно, чем у других поэтов его времени.
Наиболее  гибко  и  диалектически  подошел  к  проблеме  нацио-
нального литературовед Х. Хапсироков, который связал национальное 
своеобразие с национальным характером адыгов, с особенностями пси-
хологии народа, с укладом жизни и т.д. На наш взгляд, Борис Утижев 
является одним из ярких национально-самобытных писателей. Все его 
творчество пронизано национальным колоритом. В. Белинский верно 
отмечал  «русскость»  А.С.  Пушкина.  В  нашем  случае  можно  сказать 
об «адыгскости» творчества Б. Утижева. В его творчестве сосуществу-
ют яркая индивидуальность и национальное своеобразие, его личный 
взгляд и взгляд на вещи кабардинцев дополняют друг друга. Симбиоз 
этих понятий дает свои плоды.
Национальное своеобразие в лирике, прозе и драматургии Б. Ути-
жева пронизывает его стиль, фразеологию, выразительные и изобрази-
тельные средства, используемые автором для создания запоминающихся 
образов. Это заметно и в названиях произведений, именах персонажей, 
в речи автора и персонажей, средствах индивидуализации персонажей.
Многогранность творчества Б. Утижева определила композицию 
монографии, которая включает в себя отдельные главы. В них анали-
зируются:  поэзия  (лирика,  сонеты),  стихотворения  в  прозе,  новеллы, 
публицистика. У писателя  обширная публицистика, но мы коснулись 
только  того,  что  написано  им  по  проблемам  развития  кабардино-
черкесского языка, литературы, театра, драматургии.
Общеизвестно,  что  Б.  Утижев  получил  известность  благодаря 
своим пьесам. Им написаны десятки комедий, обогативших нашу ли-
тературу  разными  формами  этого  жанра,  некоторые  из  них  впервые 
вводились  в  кабардинский  литературный  процесс.  Трагедии  Б.  Ути-
жева, особенно «Тыргатао», «Эдип», «Князь Кучук» вызвали широкий 
резонанс у читателя и высокую оценку критики. Спектакль на основе 
пьесы «Тыргатао» обошел подмостки многих городов в республике и 
в некоторых зарубежных странах. Еще при жизни Б. Утижева начали 
считать «классиком» кабардинской драматургии, и такая оценка имеет 
основание. Вполне естественно, что в данном исследовании драматур-
гия заняла значительное место, самую крупную из глав.
Анализируя  трагедию  «Эдип»,  мы  не  смогли  пройти  мимо  про-
блемы авторства, возникшей из-за невежества некоторых журналистов 

12
и отдельных «интеллигентов» после первой постановки спектакля по 
одноименной пьесе. По телевидению тогда пьеса прошла без указания 
автора, а кто-то похвалил Б. Утижева «за хороший перевод». Это вы-
звало законное возмущение драматурга, который в одной из статей по-
желал, чтобы кто-то сравнил его пьесу и трагедии на древнегреческий 
сюжет, созданные его великими предшественниками. Выполняя волю 
писателя, мы провели эту работу и сделали скрупулезный анализ пьес 
Софокла, Сакса, Вольтера, Кокто, которые создали свои произведения 
на  основе  одного  древнегреческого  мифа  об  Эдипе.  В  результате  мы 
однозначно пришли к выводу: по тексту, композиции, сюжету, художе-
ственному  решению  Б.  Утижев  создал  оригинальную  и  новаторскую 
пьесу, встав в один ряд с великими предшественниками, но не следуя 
слепо ни за одним из них. В этом сила таланта выдающегося кабардин-
ского драматурга. Основные  положения сравнительного анализа опу-
бликованы нами в отдельной статье [20].
Всякая новаторская работа вызывает, как правило, недопонимание, 
а иногда и сопротивление определенных сил. Такие недоразумения со-
провождали не только пьесу «Эдип», но и трагедию «Тыргатао» Б. Ути-
жева, которую «без объяснений» снимали в свое время со сцены пред-
ставители власти республики. Об этом тоже сказано в главе «Трагедии».
Общеизвестно, что драматургия является самым сложным родом 
литературы. Пьеса при чтении представляет определенные трудности 
для  восприятия.  Учитывая  это  обстоятельство  и  то,  что  творчество 
Б.  Утижева  все  более  широко  входит  (и  будет  входить  в  будущем)  в 
программы школ и вузов, в которых изучаются адыгские литературы и 
литературы народов Северного Кавказа, мы уделили особое внимание 
раскрытию  содержания  комедий  и  трагедий  драматурга.  Книга  будет 
адресована не только ученым-литературоведам, хотя это главная цель 
монографии,  но  и  студентам,  учащимся,  методистам,  составителям 
учебников и программ.
В композицию работы включена небольшая глава с иллюстрация-
ми «Борис Утижев как художник». Считаем это оправданным, ибо дар 
художника, которым он обладал сполна, связан с художественным твор-
чеством  поэта,  писателя,  драматурга.  Такое  сосуществование  в  одной 
творческой индивидуальности и поэта, и писателя, и художника имело 
место в мировом литературном процессе. Но такие явления не так ча-
сты. Борис Утижев был новатором во многих областях нашей художе-
ственной культуры. Его талант художника ждет своих исследователей.

13
В  заключении  монографии  подведены  итоги  исследования  и  его 
результаты. Нет сомнения в том, что самобытное творчество Б. Утиже-
ва будет все больше востребовано в дальнейшем, и оно станет предме-
том внимания многих критиков и литературоведов Северного Кавказа. 

14
ГЛАВА I
ЛИРИКА Б. УТИЖЕВА
Еще Гете заметил: «Чтобы понять поэта, нужно побывать на его 
родине».  Действительно,  поэта  формирует  среда,  окружающая  дей-
ствительность, семья, народ, с которым он во многом разделяет взгляд 
на вещи. Художник слова черпает силы из художественного менталите-
та, обогащает его своей поэтической индивидуальностью. Поэт и народ 
диалектически взаимосвязаны. Если стихи поэта востребованы читате-
лем  и  признаны  критиками,  то  это  можно  считать  показателем  народ-
ности его таланта. Эту мысль подтверждают произведения Б. Утижева. 
Что лежит в основе поэтического творчества, каковы результаты худо-
жественной  практики  одного  из  талантливых  писателей  Кабардино-
Балкарии? Об этом пойдет речь в данной главе.
Борис  Кунеевич  Утижев  родился  в  1940  году  в  одном  из  краси-
вейших  уголков  Кабардино-Балкарии  –  в  селении  со  звонким  назва-
нием «Зарагиж» в семье, в которой почитались труд и творчество. Его 
старший  брат  был  народным  умельцем,  прекрасным  резчиком  по  де-
реву.  Под  его влиянием  в Борисе  Утижеве  рано  пробудилось  чувство 
художника. Впоследствии он освоил не только секреты обработки де-
рева, в его руках «заговорил» так же и металл. Будучи уже признанным 
поэтом,  языковедом,  драматургом,  он  удивил  всех  обширной  выстав-
кой великолепных работ в технике чеканки, секреты которой усвоил у 
грузинских мастеров, находясь в аспирантуре Института языкознания 
в Тбилиси. Вместе с филологией он успешно изучал опыт ведущих ху-
дожников в данной отрасли.
Он здесь познакомился с чеканщиками Ираклием Очиаури и Ко-
бой Гурули. Первый из них возродил традиции древней грузинской че-
канки,  а  второй  являлся  представителем  авангарда.  Б.  Утижев  не  раз 
беседовал  с  ними,  посещал  их  мастерские  и  выставки.  Однако  он  не 

15
попал под влияние  стилей  этих  разных  и  талантливых  художников,  а 
нашел свой почерк, идущий от менталитета своего народа.
Защитив кандидатскую диссертацию, Б. Утижев много лет рабо-
тал  в  Кабардино-Балкарском  научно-исследовательском  институте  в 
отделе кабардинского языка. Этот фактор сыграл важную роль в том, 
что  драматургия  Б.  Утижева  являет  такой  богатый  и  разнообразный 
язык, как автора, так и его персонажей. Талант художника своеобразно 
отразился и на драматургии Б. Утижева, о чем будет сказано более под-
робно в отдельной главе.
Еще одна творческая жилка рано обнаружилась в Б. Утижеве. Бу-
дучи еще студентом историко-филологического факультета Кабардино-
Балкарского государственного университета, он сотрудничал с газетой 
«Университетская жизнь», которую с интересом читали студенты, пре-
подаватели и сотрудники вуза. В ней печатались статьи, шаржи и кари-
катуры, оригинально исполненные начинающим поэтом и художником 
Б. Утижевым.
Многогранное творчество Б. Утижева все же начинается с поэзии, 
что дает повод нам начать разговор именно с анализа его лирики. В кри-
тике  имя  Б.  Утижева  в  основном  связывают  с  его  драматургией,  что 
вполне соответствует истине: пьесы его в иные годы составляли осно-
ву всего репертуара кабардинского театра, а трагедия «Тыргатао» ста-
вилась и за  границей, в свое время  она  вызвала  широкую  дискуссию 
в  республике.  В  настоящее  время  пьеса  переводится  на  французский 
язык. Однако поэзия – это истоки всего творчества Б. Утижева, и по-
тому она достойна профессионального анализа.
Стихи Б. Утижев стал писать еще в школьные годы и продолжил 
в  студенческие  60-е,  столь  плодотворные  для  всей  адыгской  науки  и 
культуры. В этот период в литературу, искусство и гуманитарную науку 
пришло поколение, представители которого стали известными людьми 
республики. Это поэты Б. Утижев, Х. Бештоков, А. Бицуев, Р. Ацканов, 
писатели Б. Журтов, С. Хахов, Б. Мазихов, художники М. Кипов, М. Ки-
шев, Г. Паштов, журналисты М. Хафицэ, М. Бжеников, литературове-
ды Х. Кармоков, Х. Кажаров, Х. Кауфов, А. Гутов и др.
Если  старшее  поколение  адыгских  поэтов  и  писателей  испытало 
мощное  влияние  А.С. Пушкина,  М.Ю.  Лермонтова, В.В. Маяковского, 
А.М. Горького, А.П. Чехова, то у среднего поколения, к которому отно-
сится и Б. Утижев, были уже другие кумиры в поэзии (Е. Евтушенко, 
А. Вознесенкий, Р. Гамзатов) и другие эстетические идеалы, иная тональ-
ность, новые темы. Более высокий уровень образованности позволил им 

16
обратиться не только к опыту русской литературы, но и к достижениям 
литератур  народов  СССР,  а  также  и  к  мировой  эстетической  мысли. 
Особо  важным  стало  приобщение  интеллигенции  второй  половины 
ХХ века и к европейским духовным ценностям. Как пишет теоретик 
литературы  В.Е.  Хализев,  «в  составе  европейской  культуры  процесс 
становления  и  упрочнения  личностного  начала  шел  на  протяжении 
ряда веков… В этот процесс в ХIХ веке с беспрецедентной целеустрем-
ленностью включилась русская литература» [21, с. 48]. С некоторым за-
позданием  в  этот  же  процесс  включились  и  молодые  литературы  на-
родов  Северного  Кавказа,  в  частности,  адыгские  литераторы.  В  этом 
регионе тон задавали А. Кешоков, К. Кулиев, Р. Гамзатов, за которыми 
пошли  «поэты-шестидесятники».  Среди  них  особое  место  принадле-
жит Б. Утижеву. К его имени можно смело добавить эпитеты: самобыт-
ный, национальный, талантливый. 
Первый сборник стихов Утижева вышел в свет, когда автору было 
уже за сорок. Поэт поздно пришел к читателю, хотя писать стихи начал 
гораздо  раньше.  Его  сдерживало  чувство  собственного  достоинства, 
поэтому мы не видим в его поэзии «сырых», «легкомысленных» сти-
хов, которые часто встречаются у начинающих поэтов.
Стихи он начал писать еще в школе, но надолго отложил встречу с 
читателем. Поэзия сопровождала его всю жизнь. Вполне естественно, 
что он начал с «близлежащих» тем, не требующих сложных раздумий, 
с  эмпирических  стихов  о  природе,  дружбе,  любви.  Будучи  студентом 
свои некоторые ранние стихи начинающий поэт публикует на страни-
цах стенгазет. Однако он не проявляет большой активности в продви-
жении  своих произведений,  над  которыми работает скрупулезно,  вы-
рабатывая свой стиль, избегая подражаний кому-либо. Это был верный 
выбор. Вспомним слова из статьи В. Вересаева о том, что нужно для 
того,  чтобы  быть писателем: «Выявление  самого себя,  выявление со-
кровенейшей, часто самому художнику не  понятной сущности своей, 
единой, неповторимой личности, в этом – единственная истинная зада-
ча художника, и в этом так же – вся истина творчества. «А все осталь-
ное – литература!» – говоря словами Верлена» [22, с. 56].
Как видим, главное требование к поэту по Вересаеву – «быть са-
мим собой». Вроде все просто и понятно. Однако самым трудным де-
лом является то, чтобы не раствориться в других, иметь свою походку, 
свои жесты, свой взгляд на вещи, свой стиль.
Если  посмотреть  на  произведения  многих  поэтов  без  указания 
автора,  то  узнаваемых  будет  не  так  уж  и  много.  Легко  узнать  любое 

17
произведение В. Маяковского, С. Есенина, А. Пушкина, ибо у каждо-
го  из  них  свой  стиль,  своя  манера  выражения,  свои  изобразительно-
выразительные средства.
Не  только  в  литературе,  но  и  в  любой  творческой  деятельности 
люди  предпочитают  предметы  и  ценности,  хранящие  тепло  рук  ма-
стера,  печать  его  индивидуальности.  Несмотря  на  научный  прогресс 
и высокие технологии, люди до сих пор больше всего ценят не пред-
меты, созданные  автоматами  и  точными движениями роботов, а те, в 
которых  использован  индивидуальный  труд:  ковры  ручной  работы, 
машины ручной сборки и проч. Роль творца все еще играет большую 
роль  во  всех  видах  деятельности  человека,  в  художественной  –  осо-
бенно. В свою очередь, и внутри литературы главное место отводится 
лирической  поэзии,  в  которой  значение  субъективного  фактора  явля-
ется решающим. Здесь не может быть и речи о подражании, одинако-
вости, соавторстве. В лирике автор должен быть узнаваем. Это первое 
условие для  поэта-лирика, отдающего  произведениям  часть своего я, 
своей жизни, взглядов. В них автор не только субъект творчества, но и 
в известной степени – его предмет.
Очень верно пишет Алим Кешоков в стихотворении «Тавро», став-
шем названием одного из его прекрасных сборников, что имя мастера 
венчало любой эксклюзивный предмет, будь-то оружие, перстень, сед-
ло, стремя. И каждый поэт ставит как тавро свою подпись под стихами, 
однако «вырвались в пророки» лишь те, чьи стихи нетрудно узнать и без 
наличия тавра. Произведение заканчивается глубокими раздумьями:
Пишу и думаю в тревоге
Сегодня так же, как вчера:
Оценят всадники ль в дороге
Вас – кони моего тавра? [23, с. 81]
Перевод Я. Козловского
Много ли таких поэтов, «стихи-кони» которых можно узнать без 
метки в наших молодых литературах? Приходится считать на пальцах.
Б. Утижев один из тех поэтов, лирика которых привлекает ориги-
нальностью и индивидуальной самобытностью. На всем, чем занимал-
ся Б. Утижев (стихи, проза, трагедии, камедии, чеканка), лежит печать 
автора,  его  «дамыгъэ»,  утижевское  и  кабардинское  тавро.  Он  поэт,  и 
тем интересен.
Великолепный  знаток  слова, Б. Утижев смело  раздвигает рамки 
лирики.  Кроме  традиционной формы  стихотворения  он  применяет  и 

18
другие формы, когда строфа состоит из метрически неодинаковых строк, 
в которых ритмика не нарушается, ибо удачно использованы паузы. В сти-
хотворениях «Встретил тебя», «Не спеши… Остынь…», «Правда, ты…» 
обильно используются глаголы с большой смысловой нагрузкой.
Общеизвестно, что в поэзии, в отличие от прозы, выбор слов край-
не  сложен,  как  того  требует  размер  стиха,  строение  строфы,  рифма, 
ритм. Поэт должен сделать так, чтобы читатель не чувствовал никаких 
преград  в  восприятии  логического  смысла  и  оттенков  ритма.  Поэты 
по-разному решают эти задачи. В. Маяковский, например, удачно ис-
пользовал при подборе слов ораторские интонации и приемы, ибо его 
волновали  гражданские  мотивы.  Али  Шогенцуков  стремился  к  пред-
метности  и  выразительности  изображения,  поэтому  он  пользовался 
изумительными  сравнениями.  Девушки  у  него  идут  «словно  гусыня 
на  тихой  воде»  (поэма  «Мадина»),  «словно  гусыня  на  стоячей  воде» 
(поэма «Кызбрун»),  «словно  в  озере  спокойном» (поэма  «Кызбрун»). 
Грациозность черкешенок, их умение ходить плавно  автор стремится 
передать  подбором  тропов.  В  изображении  словесного  портрета,  по-
жалуй, нет равных Али Шогенцукову в адыгской поэзии, хотя передать 
на русский язык тонкости «магии» его поэзии, которая во многом осно-
вана на подборе слов, не так легко. В этом направлении плодотворно 
работал и Б. Утижев, сумевший именно в данной области значительно 
продвинуть родное художественное слово.
Б.  Утижев  –  поэт  многогранный.  Он  умел  создавать  и  поэтиче-
скую картину, и глубоко философские стихи, и юморески – образно го-
воря, разные поэтические блюда на любой желудок. В стихотворении 
«Красота», разбитом на две части, в первой части автор рисует, как из-
под рук скульптора рождается фигура прекрасной женщины из белого 
камня. Как «из моря» выплывают бедра, «заблестели глаза». Под уда-
ром  мастера  отлетают  мелкие  кусочки.  Три  четверостишия,  которые 
описывают труд скульптора, резюмирует мысль:
Разве мало на земле красоты:
Умей лишь только убирать лишнее!
Во второй части стихотворения автор продолжает философию во-
проса: «все мы ищем красоту, заглядываем в закоулки мира, жалуемся, 
жизнь скучна…». Однако есть красота, если «растопить холод души», 
и тогда сердце скажет: «как мир прекрасен». Красота должна вырасти 
из сердца. Очень мало нужно, чтобы найти красоту:

19
Посмотри на девушку, что прошла!
Ради ее взгляда в старину шли телом на саблю.
Посмотри вон на того старика! На лошадь, 
Что пасется. На тот листок, на облако, 
На дождь, что скоро грянет.
На ребенка, что играет! На чью-то седину!
На Земле слишком много красоты – 
Сумей только ее найти [24, с. 4].
Перевод подстрочный
В своей поэзии Б. Утижев создает новое стиховое качество: ин-
теллектуальную  философскую  лирику,  которая  тесно  связана  с  его 
личной биографией. Раскрывая события своей личной жизни, он идет 
к философским обобщениям. В стихотворении «Душа матери» автор 
говорит: «Душа матери  – родник. Она – как сказание. Она – Псатха. 
Она богиня богов» [25]. Далее автор утверждает, что с матерью чело-
век думает, что способен на многое, мать – «цемент всех наших душ и 
отношений». В конце стихотворения проводится мысль:
После сорокалетнего пути по жизни
Я понял: человек становится взрослым
Лишь с того дня, когда мать уходит на тот свет.
Перевод подстрочный
Так личное становится всеобщим. Автобиографично и стихотво-
рение «Элегия». Очень удачно здесь автор использует олицетворения, 
эпитеты. После грустного описания осени, лирический герой в мыслях 
уносится  в  аул,  в  свое  отечество.  «В  доме,  в  котором,  как  в  качелях, 
счастье качалось, теперь печаль», нет матери, «скорбную песню поет 
порог»,  «черные  окна  исходят  слезами»,  и  «стонет  холод  в  трубные 
печи».  Автор  спрашивает:  «Кому  нужны  мои  печали?  Только  моему 
сердцу». Затем картина меняется: «дом оживает, словно гнездо, отец в 
котором – головной журавль», «мать, словно райская птица, торопливо 
рассказывает сыну  о многом»,  «брат,  ушедший  из жизни  трагически, 
словно ласточка, возвращается», «две сестры, словно молодые лебеди, 
в  юность  вернулись».  Все  хорошо.  Но  автор  опять  снимает  с  жизни 
маску мечты, и вновь возвращается грустная картина: холодный ветер, 
туман, осенняя непогода:
Пустая комната. Хандра без предела.
Глаз не идет дальше двора:
А дальше кончается этот мир
Перевод подстрочный

20
Здесь нет философских обобщений, но нужно заметить, что автор ис-
пользует слова в роли целого предложения, точки после них создают пау-
зу, подчеркивая значимость этих слов, передающих бесконечную скорбь 
(вспомним  Блока:  «Ночь.  Улица.  Фонарь.  Аптека»).  Этот  прием  часто 
встречается в лирике Б. Утижева («Встретил тебя», «Не спеши» и др.).
Новым в адыгских литературах является и лирическая философ-
ская проза Б. Утижева. Это одновременно и стихотворения в прозе, и 
философское эссе на вечные темы искусства. Да и названия напомина-
ют  философские  этюды:  «Пчелы»,  «Скалы»,  «Мысли  сердца»,  «Лю-
бовь».  Небольшие  по  объему,  они  предваряют  циклы  стихотворений 
на определенную тематику, а иногда и комментируют и углубляют их. 
Они как бы вырываются из оков формы стихотворения и дают автору 
возможность вести беседу с читателем на темы, которые еще ни от кого 
не получили ответов на вопросы: Что такое любовь? Что такое жизнь? 
Добро и зло? и т.д.
Есть  у Утижева переход из  прозы в стихи и наоборот  в  одном  и 
том же произведении, как, например, в произведении «Скала». Оно на-
чинается  с  прозаического  вступления:  «Я  стою  у  подножья  большой 
скалы.  Я  настолько  мал  по  сравнению  с  этой  скалой,  и  мне  кажется, 
что она смеется надо мной. Эта скала видела и наше начало, и горькую 
историю моего народа, и эмиграцию в Стамбул… но скала ни разу не 
показала  слез,  не  сочинила  ни  одной  песни.  Стоит,  как  и  тысячи  лет 
стояла,  помня  о  своей  силе.  Стоит,  будто  думая:  «Как  ты  жалок,  ма-
ленький человек!»
Далее идет стихотворение о суете жизни, которая проходит «как 
один вздох», человек радуется, плачет, влюбляется, жалеет… И все это 
в виде монолога. Скала, которая утверждает, что «мимо проходят, слов-
но облака, радости и печали, а я стою. Буду стоять, когда и ты попадешь 
в пасть времени».
Автор снова переходит в прозу: «Камень… Наверное, поэтому о 
плохом человеке говорят: «У него сердце как камень». Я ухожу на свою 
тропу с мыслью скорее оставить скалу… Я иду к людям, среди кото-
рых много скал» (Перевод подстрочный).
Другое произведение лирической прозы «Пчелы» предваряет бал-
ладу,  посвященную  А.  Шогенцукову.  В  нем  Б.  Утижев  рассуждает  о 
жизни: почему человек хочет возвыситься над самой жизнью? Что та-
кое любовь? Почему нам кажется, что другой такой же человек, если 
влюбляется в него, становится иным, мы не досыпаем из-за него, вол-
нуемся? Много чудес на свете. Однако есть люди, которые «все знают», 

21
на все имеют готовые ответы. «Но к счастью, – говорит автор, – есть 
и другие люди, которые вечно в поисках смысла жизни. Они словно пче-
лы собирают мед жизни». Произведение заканчивается гимном пчелам. 
Только они находят удивительное в жизни, и сами способны удивляться.
И в другом произведении лирической прозы, посвященном стар-
шему брату, под названием «Свет» Б. Утижев ставит глобальную про-
блему о смысле жизни: «Кто видел жизни картину… Из какого мате-
риала  портрет  жизни?» Далее  речь  об  одном  человеке  (видимо, брат, 
который был большим мастером – резчиком по дереву, человеком твор-
ческим, народным умельцем), который сумел бы сделать все из камня, 
дерева, железа. Однако такой чудесный портрет жизни можно сделать 
только из... света. И вот человек тянется к свету, идет за ним, оставляя 
детство, которое прошло как сон, юность, когда «свободно дышалось». 
Он остался на пути к старости. Шел, сбив ноги, а руки стали наждач-
ными, «красивые слова, что он взял в дорогу, стали горькими. Человек 
сел и посмотрел назад. То, что  он хотел и что получилось, оказалось 
совершенно разным. Сердце еще полно доброты, душа в чистой одеж-
де. Но это все никому не нужно. Никому. Никому. Никому. Из глаз по-
катилась крупная слеза досады и печали. Не слеза она, а душа. Она ста-
ла райской птицей и улетела на свет. Свет, растворяющийся во тьме» 
(Перевод подстрочный).
В этих произведениях есть признаки стихотворной формы: аллите-
рации, паузы, хотя в основном они ближе к лирической прозе, к событий-
ному сюжету. В данных произведениях Б. Утижев пытается соединить 
элементы эпоса и лирики, чего не было раньше в адыгской литературе. 
Это при том, что Б. Утижев еще и талантливый драматург, говоря слова-
ми И. Гринберга: «Ведь бывает же так, что один и тот же поэт соединяет 
даже  лирику,  эпос,  а то и драму»  [26,  с. 5]. (В  пример  автор приводит 
творчество А. Твардовского, Н. Тихонова, В. Луговского, Ю. Марцинкя-
вичуса). Интересно, что в данных прозаических  вставках Б. Утижева 
имеются и элементы драматургии: диалог, монолог и т.д.
Б.  Утижев  тяготеет  к  медитации.  Он  освоил  все  жанры  лирики, 
лирическую  прозу,  но  больше  всего  преуспел  в  медитативной,  фило-
софской лирике. Есть у поэта и прекрасные циклы о любви.
Любовь – это такое чувство, такой вопрос, на который все пыта-
ются ответить, но ответа нет с тех пор, как природа создала человека. 
Автор показывает, что любовь разнообразна и как сама жизнь прекрас-
на. Опять же в этом цикле о любви Б. Утижев использует небольшие 
прозаические  фрагменты,  в  которых  лирический  герой  обращается  к 

22
образу Даханаго (образ из адыгского эпоса). В этих обращениях автор 
философствует о таком чуде в жизни, как любовь. Надо заметить, что 
новое поколение поэтов, как Б. Утижев, Х. Бештоков, тему любви рас-
крывает в своем творчестве более открыто. Поэты старшего поколения 
были  весьма  сдержанны  в  этом  отношении,  что  было  связано  с  эти-
ческими канонами того времени. Национальный характер меняется со 
временем, меняются и взгляды на вещи.
Адыгский этикет на протяжении многих лет регламентировал от-
ношения людей в семье, открыто при людях не разрешалось выражать 
чувства даже к собственным детям, не говоря о чувствах между юношей 
и девушкой. Все это отражалось на творчестве поэтов. Сейчас поэты 
более  открыто,  раскованно  изображают  интимные  отношения.  Поня-
тие «нравственность» – категория историческая, поэтому и тема любви 
в адыгской лирике развивается с учетом изменений в обществе.
В лирике Б. Утижева мы встречаем большое разнообразие форм, 
от  четверостишия  до  сонета.  Тяготение  к  философичности  видим  у 
него  и  в  цикле  четверостиший,  названных  поэтом  «Искры».  Они  как 
бы  вспыхивают  и  освещают  определенную  проблему.  Стихи  эти  все 
без названия. Здесь тоже часто разговор идет о вечных темах поэзии, 
например, о правде:
Пэжым ищIкъым цIыхур бей.
Пэжым пэкIуэр къэкIуэгъуейщ.
Ар къыщысыр хэкIэсауэщ.
А зыхуэкIуэр IэщIэкIауэщ.
Правда не делает человека богатым.
За правду плата идет с трудом.
Приходит она запоздало,
Когда уже нет адресата.
Перевод подстрочный
Мы  привели  оригинал,  чтобы  показать  совершенство  формы  и 
прекрасную организацию стиха. Здесь тонки и совершенны и внутрен-
нее созвучие, и концевая рифма. Многие произведения поэта заканчи-
ваются философским резюме, как это обычно бывает в басне.
В  нашей  критике,  особенно  в  70-е  годы,  шли  жаркие  споры  на 
страницах  «Литературной газеты» и журнала  «Вопросы литературы» 
по проблеме деления лирики на эмоциональную (лирику чувств) и меди-
тативную (лирику мыслей, или философскую лирику). Некоторые дохо-
дили даже до терминов «громкая поэзия» и «тихая поэзия», которые, на 

23
наш взгляд, не выдерживают никакой критики. Нам кажется, что споры 
ума и сердца – тема вечная. В любом стихотворении есть и эмоции, и 
мысли. Вопрос в том: в какой пропорции? Что доминирует в конкрет-
ном стихотворении того или иного поэта.
Вполне  естественно,  что  в  литературном  процессе  доминирует 
эмоциональная поэзия, поэзия чувств. Чувства доступны большинству 
художников слова.  И  в  других  жанрах,  как  и  во  многих  видах  искус-
ства,  легче  изобразить такие чувства, такие  понятия, как  любовь,  не-
нависть, пейзаж и т.д. История знает немало примеров, когда в юности 
человек  становится  известным  музыкантом,  поэтом  (поэтом  чувств), 
художником,  рисующим  природу.  Зато  нет  молодых  известных  рома-
нистов, драматургов. Так и в поэзии. Философская лирика требует от 
человека большого человеческого опыта, мудрости, зрелых рассужде-
ний,  интеллекта.  Медитативная  лирика  –  результат  аналитического 
отношения к жизни. Жанров лирики мало, но много разновидностей 
стихотворения – основного жанра лирики. Стихотворения имеют раз-
нообразнейшую организацию стиха, много способов рифмовки, видов 
строф, разных по объему, длине строки и т.д. Возможности этого жанра 
и по форме, и по содержанию весьма богаты. Это дает поэтам простор 
для обновления жанров лирики.
Лирика  давно  уместилась  в  определенный  ряд  жанровых  разно-
видностей, в числе которых баллада, ода, элегия. Однако эта «рубашка» 
мала для лирического творчества на современном этапе. Об этом сви-
детельствует опыт развития адыгской поэзии последних десятилетий. 
Осваивая новые темы, коллизии в современной национальной действи-
тельности каждый поэт  использует  все  виды  лирического  творчества 
сообразно  со  своей  творческой  индивидуальностью.  Ведь  биографии 
не  повторяются.  Неповторимы  также  человеческий  опыт  отдельного 
индивида, его мастерство и особенности самовыражения.
Лирика,  как  никакой  другой  род  литературы,  напрямую  связана 
с  личностью  творца.  Много  зависит  и  от  нравственной,  гражданской 
позиции автора. Все это аккумулируется в творчестве поэта, история и 
современность соединяются в его произведениях.
Лирическую  поэзию  мы  условно  делим  на  поэзию  чувств  и  по-
эзию мыслей  по  принципу:  какое начало  превалирует, главенствует в 
конкретном произведении, так мысль и чувство находятся в диалекти-
ческом единстве. У одного и того же поэта могут быть даже все три 
рода  литературы,  не  говоря  уже  об  отдельных  жанрах  литературы. 
Художественная  практика  Б.  Утижева  во  многом  свидетельствует  о 

24
возможностях взаимопереходов поэзии и лирической прозы. Это дела-
ется им впервые в адыгских литературах.
Вернемся  к  философской  лирике.  Как  правильно  заметил  даге-
станский  ученый  К.И.  Абуков  [27,  с.  3],  само  понятие  «философская 
лирика» не имеет четкого определения. Действительно, в критике усто-
ялись термины «пейзажная лирика», «любовная, или интимная, лири-
ка», «гражданская лирика». В этом разделении большая доля отводится 
тематической классификации.
Что же касается «философской лирики», то ее невозможно опреде-
лить по тематическому принципу, ибо философская мысль может быть 
посвящена любому явлению действительности. В русской поэзии раз-
витие философской лирики связывают с эволюцией элегии у Е. Бара-
тынского, а затем у М.Ю. Лермонтова («Дума», Гляжу на будущность 
с боязнью…», «И скучно и грустно»).
Исследователь  Л.  Фризман  пишет:  «…лермонтовским  элеги-
ям  30-х годов  присуща  черта, отличная от всего  известного  ранее и 
определяющая лермонтовский этап в истории русской элегии, у Лер-
монтова  элегия  любовная,  политическая  и  философская  сливаются 
воедино» [28, с. 115]. Этот путь русской лирики, в основном лирики 
элегической – от индивидуального к общему, от личностного – к обще-
ственному, от субъекта к народу, ко всеобщему, повторяют скорее всего 
и молодые литературы много лет спустя. Как отмечалось выше, всплеск 
философской лирики в северокавказской поэзии идет с 60-х годов и свя-
зан с именами Р. Гамзатова, А. Кешокова, К. Кулиева. Они, признанные 
лирики, и те, которые пошли за ними, глубоко различные поэты. Их раз-
личие кроется как в субъективном видении мира, так и в различии худо-
жественных ментальностей народов, от имени которых они «разговари-
вают» со всем миром. 
Общепризнанно,  что  поэты  приходят  к  философской  лирике  не 
сразу,  а  уже  имея  большой  жизненный  и  творческий  опыт,  что  под-
тверждают многочисленные факты из литературного процесса совре-
менного  периода.  Однако  есть  и  яркие  исключения.  Как  утверждает 
К.И. Абуков – «…философия в поэзии Гамзатова – свойство не обре-
тенное, не заимствованное и не осененное опытом, а врожденное, осо-
бенность  мироведения  поэта,  многомерность  «сетки  координат»,  ко-
торой поэт воспринимает реалии минувшие, происходящие сегодня и 
даже предстоящие» [29, с. 8]. Мы не намерены примерять поэтическое 
дарование одного автора к другому; нам достаточно обратить внимание 
на  сам  факт  вероятности  исключений.  Это  свойство  «врожденной» 

25
философичности мы наблюдаем и в лирике Б. Утижева чуть ли не с са-
мого начала его творчества.
Сборник  стихов  Б.  Утижева  «Сокровенность»  открывается  сти-
хотворением «Мой Шолох» (Шолох – одна из лучших разновидностей 
кабардинской породы лошадей). Лирический герой несется по дороге 
жизни через снегопад. Кругом бело, светлы и чувства:
Хъуапсэ и псэ нэхущ, –
ЦIыхур псэущ хъуапсэху.
Гур ищIауэ нып,
Лъыхъуэмэ насып.
Кто мечтает, у того и душа светлая,
Человек жив, пока он мечтает,
Жив, если, взяв сердце как знамя,
Ищет счастье свое.
Перевод подстрочный
Здесь  мы  видим  прекрасное  и  емкое  выражение:  «человек  жив, 
пока мечтает».
Образ  всадника  традиционен  в  адыгской  поэзии,  но  выражение 
«человек  жив,  пока  мечтает»  является  новым  философским  обоб-
щением.  В  лирике,  даже  любовной,  Б.  Утижева  мы  встречаем  мно-
го философских выводов о бренности мира, о беге и неотвратимости 
времени. Его лирический герой  не вступает  в  спор  с  непреложными 
силами природы. Скорее наоборот – через закономерности бытия ав-
тор изображает чувство и настроение лирического героя. Он пытается 
осмыслить такие актуальные во все времена понятия, как счастье, до-
бро, зло, любовь:
НапIэзыпIэурэ зэхэлъщ насыпыр,
Дэ депщIыхьми насып мыухыж.
КъылъоIэсри ди нэкIум и Iупэр
Гъуэбжэгъуэщу ар мэкIуэдыж.
Счастье состоит из мгновений,
Хотя во сне оно кажется неиссякаемым.
Губами коснувшись слегка наших щёк,
Оно исчезает как привиденье [30].
Перевод подстрочный 
Вместе с мгновениями  счастья обновляется  все вокруг,  но  затем 
исчезает мираж, и остается проза жизни. И все-таки отпечатки тех ми-
молетных просветлений воздействуют на человека.

26
В  северокавказской  и  дагестанской  лирике,  в  лирике  русских 
поэтов,  которые  разрабатывали  кавказскую  тему,  часто  встречаются 
образы,  идущие  из  реальной  действительности:  конь,  всадник,  кин-
жал, камень, горы и др. Эти обиходные слова часто доводятся поэтами 
до символов, несущих большую смысловую нагрузку. Общеизвестны 
стихи М. Лермонтова, К. Кулиева, А. Кешокова, посвященные образу 
кавказского кинжала. Каждый из них вложил в этот образ-символ свою 
философию, свое видение трагического и возвышенного в жизни.
В художественном сознании младописьменных народов Север-
ного Кавказа отразились многие предметы  материальной культуры, 
природы, окружающего мира. Среди предметных образов-символов 
значительное место занимает камень. Даже названия сборников сти-
хов  и  циклов  стихотворений  выдающихся  северокавказских  поэтов 
Р.  Гамзатова,  К.  Кулиева,  А.  Кешокова  яркое  тому  свидетельство: 
«Согретые камни» (А. Кешоков), «Раненый камень», «Среди родных 
камней»  (К.  Кулиев).  Это  волне  закономерно,  так  как  окружающий 
мир прочно входит в художественный мир поэтов. А сколько стихот-
ворений посвящено горам! Многие народы Северного Кавказа име-
нуют себя горцами и гордятся этим  наряду с  собственным  именем. 
Чеченская пословица гласит: «На родине и камень легче».
«Камень – мера стойкости вовек», – пишет К. Кулиев, – но того, 
что терпит человек, даже камень вытерпеть не в силах!» [31, с. 279].  
Образ камня у Кулиева часто очеловечивается: так, поэт считает, что 
камень во время войны «был контужен, обижен и ранен».
У А. Кешокова образ камня вызывает другие мысли и ассоциации:
Рожденному на камне, мне в наследство
Был отдан камень волею судеб.
Мужчиной будь, мне говорили с детства, – 
Чтобы уметь из камня выжать хлеб.
В конце стихотворения содержится мысль о поэтическом труде:
Порой из них не мог я выжать хлеба, 
Но слово я из камня выжимал.
«Рожденному на камне». Перевод Н. Гребнева [32, с. 52]
И в другом стихотворении  «Горы молчат» Алим  Кешоков удачно 
использует традиционный образ. На горы обрушивается ветер, снег, во-
допады, «рушится лед, падают камни…», а горы молчат. «Молчат: они 
выше этого». Прекрасно обыграно здесь понятие высоты, в найденной 

27
поэтом мысли аккумулируется высокое чувство собственного достоин-
ства, нравственный идеал кавказских народов.
Образ камня в адыгской поэзии не случаен. Он давно органично 
вошел в художественное сознание народа. Один из главных героев бо-
гатырского эпоса «Нарты» Сосруко железноглазый рожден из камня, о 
чем свидетельствует не только древнее сказание, но и само его имя – Со-
сруко – сын камня.
В адыгской поэзии, как и в других северокавказских литературах, 
камень  часто  очеловечивается,  он  живет,  страдает,  чувствует  холод  и 
тепло. Не случайны эпитеты: раненый камень, согретый камень, пла-
чущий камень, тоскующий камень и т.д.
Эту  традицию  развивает  в  адыгской  поэзии  и  Б.  Утижев  в  сти-
хотворении  «Скала».  Интересна  композиция  данного  произведения, 
которое начинается с небольшого рассказа в прозе, за которым следу-
ет собственно само стихотворение. Завершает его опять прозаическое 
философское заключение.
В  этом  произведении,  как  во  многих  других  стихах,  Б.  Утижев 
использует  приемы  парадоксального  мышления.  Он  как  бы  изнутри 
«взрывает»  канонические  понятия.  Лирический  герой  на  сложные 
вопросы  бытия  часто  дает  диаметрально  противоположные  ответы, 
оставляя выбор за читателем, которого автор вовлекает в спор о вечных 
проблемах искусства.
Кавказская  атрибутика  через  художественные  образы-символы 
широко вошла в поэзию региона благодаря творчеству Р. Гамзатова, 
А. Кешокова, К. Кулиева. В адыгской поэзии так называемые «малые 
поэтические жанры» плодотворно освоили многие поэты – Алим Ке-
шоков, создавший целый букет «стихов-стрел», З. Тхагазитов, С. Бету-
ганов и др. Здесь необходима оговорка, что имя С. Бетуганова «встраи-
вается» в приведенный ряд исключительно через опыты в философской 
лирике.  Он  развивает  «Пословичное  мышление»,  удачно  используя 
приемы  парадокса.  С.  Бетуганов  создает  афоризмы,  открывая  новые 
грани пословиц, поговорок, фразеологических выражений [33]. Метод 
ступенчатого  сужения  формы  часто  приводит  поэтов  к  философским 
выводам, к резюме, что свойственно жанрам басни, сонету, двустиши-
ям и четверостишиям.
Философская лирика особенно интенсивно внедрилась в литера-
туры народов Северного Кавказа и Дагестана с 60-х годов ХХ столетия. 
На мой взгляд, причиной тому является возросший в это время инте-
рес к традициям восточной философии, культуры, литературы. В этот 

28
период была издана «История всемирной литературы (в 200 томах), в 
которой достойное место заняли литературы Древнего Египта, Двуре-
чья (Шумера и Вавилонии), Китая, Индии, Японии. Возрос интерес к 
литературе Персии, арабских стран, традиции которых распространя-
лись через Дагестан на Северном Кавказе. В этом смысле не случайно 
становится популярной поэзия Расула Гамзатова, через творчество ко-
торого в известной степени проецировались на новописьменные лите-
ратуры  традиции  Востока.  Второе  дыхание  получают  произведения 
О. Хайяма и других корифеев персидской поэзии.
Р.  Гамзатов  мастерски  использовал  восьмистишия  и  четверости-
шия,  которые  заняли важное место и в адыгской поэзии,  в  частности 
в  творчестве  А.  Кешокова,  З.  Тхагазитова,  Б.  Утижева  и  др.  Восьми-
стишие (по-французски «триолет») в различных модификациях ритми-
ческой  и фонетической организации получило  особую популярность. 
Хотя оно имеет итальянские корни, было популярно в средневековой 
литературе Франции, а также имело широкое хождение и в древней и 
средневековой восточной поэзии.
К.И. Абуков, проделав довольно обширный обзор средневековой 
литературы  Индии,  Китая,  Персидской  и  арабской  поэзии,  отмечает, 
что жанр восьмистишия приобрел оригинальный и новаторский харак-
тер лишь в творчестве Р. Гамзатова [34, с. 90]. Вряд ли приемлема такая 
категоричность, но бесспорно одно: Р. Гамзатов действительно создал 
огромное количество восьмистиший.  Он,  в  отличие от предшествен-
ников,  «приземлил»  философию  средневековых  поэтов,  он  близок  к 
земному  течению  жизни,  вечным,  но  ежедневным  тревогам  людей 
нашего  времени. Р. Гамзатов  говорит очень  просто, но  входя в  душу 
каждого: «Где ни был огонь и гром – горит мой дом, / Горит мой дом». 
Лучше и не скажешь.
В адыгской поэзии философская лирика «подготовлена» также и 
традициями богатейшего фольклора, в котором мудрое слово почита-
ется  более  всего  на  свете.  Уже  в  героическом  эпосе  «Нарты»  в  уста 
богатырей народ вкладывает меткие выражения, доходящие порой до 
философских  обобщений,  не  говоря  уже  о  высказываниях  мудреца 
Джабаги Казаноко или джегуако Агноко Лаше.
Вернемся к лирике Б. Утижева. В его творчестве также имеют место 
восьмистишия.  Однако  они  посвящены  не  философским  обобщениям.  
Б. Утижев – человек большого гражданского темперамента. Свидетель-
ством  этому  являлось  его  живое,  активное  отношение  к  культурной 

29
жизни  республики  и  всего  северокавказского  региона.  Он  часто  от-
кликался поэтическим словом на юбилеи и творческие достижения ар-
тистов,  художников,  писателей,  ученых,  используя  преимущественно 
строфу из восьми строк. В них мы видим элементы хоха (благопожела-
ния), эпиграммы. Совместно с художником В.  Кочесоковым он очень 
удачно создавал дружеские шаржи на известных людей республики.

30