№1(41)/2006 Серия история. Философия. Право

102 
Природа человека и нравственности, по И.Канту, должна опираться на идею свободы человека. 
Индивидуальная  свобода  как  принцип  нравственной  автономии  является  для  И.Канта  и  критерием 
права в государственной сфере. Правовой принцип — это принцип, который имеет свойство обязы-
вать нас посредством категорического императива. Правовой принцип как принцип всякого первона-
чального договора, в котором свобода каждого индивида должна быть приведена в соответствие со 
свободой всех остальных, является априорным критерием всякого правопорядка. Правовой системе, 
основанной  на  данном  принципе,  также  должны  подчиняться  все  другие  принципы  человеческого 
сообщества. 
Согласно Б.И.Карипбаеву, при всем несовершенстве своих эмпирических проявлений, право как 
формальный и априорный принцип является единственной основой общественного согласия и меха-
низма, обеспечивающего взаимодействие групп и индивидов, механизма, нивелирующего, но и пре-
дохраняющего от прискорбных дифференциаций на достойных и недостойных, верных и неверных, 
праведников  и  грешников.  Поскольку  лишь  правовые  принципы  поддаются  однозначной  формули-
ровке и универсализации, то государство должно использовать только их, а не нравственные принци-
пы [9; с. 154]. 
Правовое  государство,  по  мнению  Б.И.Карипбаева, — это  не  только  самоограничение  власти, 
интернализированность компромиссных, консенсусных ценностей, но и прав человека. Там, где нет 
развитой идеологии прав человека, где нет практики их достижения, а также во многом вынужденное 
их соблюдение властью, нет правового государства. Это принуждение власти никогда не может быть 
только политико-правовым. Власть принуждается к правовому поведению, соблюдению прав челове-
ка  под  воздействием  целого спектра  социокультурных  норм.  При  этом  не  исключаются собственно 
политико-юридические механизмы, обязывающие власть соблюдать права человека. Но власть в лю-
бом обществе в той или иной степени тяготеет, если не к нарушению прав человека, то, по крайней 
мере, к их игнорированию. Поэтому права человека не есть результат какого-то «дарения», а прежде 
всего  результат  усилий  самих  людей  по  их  достижению  и  их  последующему  отстаиванию,  защите. 
При этом ни в одном обществе, даже при самых совершенных законодательных системах, не может 
быть  абсолютно  гарантированных  навсегда  прав человека.  Права  всегда  «завоевываются»  и  нуж-
даются  в  постоянной  защите  на  всех  уровнях  социальной  жизни,  политико-правовых  отноше-
ний [9; с. 167]. Следовательно, понятие правового государства связано с проблемой правосознания. 
По Э.Ю.Соловьеву, правосознание — это ориентация на идеал правового государства, которая имеет 
этически безусловный характер и уже в данный момент определяет практическое поведение человека 
как гражданина. Человек начинает жить так, как если бы правовое государство уже имело место. Он 
вменяет себе в обязанность следовать таким установлениям, которые соответствуют понятиям стро-
гого права и правового государства, и отказывается подчиняться тем, которые несут на себе явную 
печать неправового ведения государственных дел [1; с. 234]. Бесспорно, что процесс появления и по-
вышения  правосознания  является  длительным  и  требует  значительных  материальных  и  моральных 
усилий. 
Таким  образом,  каждое  государство  базирует  свою  деятельность  на  праве.  Ценностный  смысл 
идеи правового государства мы находим в суверенности народа как источника власти, в гарантиро-
ванности прав человека, в подчинении закону человека и всех сфер общественной и государственной 
жизни. К правовым государствам можно отнести те государства, которые провозглашают приоритет 
права, способствуют верховенству права в политической системе общества, в психологии и культуре 
народа, обеспечивают условия для действительного выполнения нормативно-правовых актов каждым 
гражданином и всем обществом, всеми должностными лицами и государственными органами. В на-
стоящее  время  все  мировое  сообщество  ориентировано  на  построение  правового  государства,  но  в 
каждом конкретном случае теория его построения имеет свой угол преломления и субъективный по-
черк исполнения. 
 
 
Список литературы 
23.  Соловьев  Э.Ю.  Правовой  нигилизм  и  гуманистический  смысл  права // Квинтэссенция:  Философский  альманах  /Сост. 
В.И.Мудрагей, В.И.Усанов. — М.: Политиздат, 1990. — 447 с. При ссылке на данное издание в тексте будут указаны 
страницы. 
24.  Юм Д. Сочинения. — М.: Просвещение, 1966. — Т. 2. —С. 573. 
25.  Гумбольдт В. Язык и философия культуры. — М.: Просвещение, 1985. 
26.  Конституция Республики Казахстан. — Алматы: ТОО «Баспа», 1998. — 68 с. 

103 
27.  Ахметова Н.С. Разделение властей — важнейший принцип формирования правового государства // Проблема вопло-
щения  принципов  правового  государства  в  Конституции  Республики  Казахстан:  Сб.  науч.  тр. — Караганда:  Изд-во 
КарГУ, 1995. — С. 28, 29. 
28.  Литовченко  Л.  Зарубежный  опыт  и  формирование  правовой  государственности  в  Республике  Казахстан // Проблема 
воплощения принципов… 147 с. 
29.  Кант И. О поговорке «может быть, это верно в теории, но не годится для практики» // Сочинения: В 6 т. — М.: Мысль, 
1965. — Т. 4(2). — С. 78. 
30.  Кант И. Метафизика нравственности // Сочинения: В 6 т. — М.: Мысль, 1963–1966. — Т. 4(2). — С. 331, 332. 
31.  Карипбаев Б.И. Социокультурные и когнитивные предпосылки права. — Алматы, 2001. — 211 с. 
 
 
 
 
 
УДК 32: 341.9
 
О.Р.Булумбаев 
Карагандинский государственный университет им. Е.А.Букетова 
ПОЛИТИЧЕСКИЙ  КОМПРОМИСС  В  МЕЖДУНАРОДНОЙ  ПОЛИТИКЕ 
Мақалада саяси өмірдің саяси ымыра-келісімі жəне оның қазіргі халықаралық саясатта ала-
тын орны сияқты құбылыс қарастырылып, талданады. Мұнда автор саяси ымыра-келісімнің 
əр түрлі анықтамаларын, оның пайда болуы, қызмет етуі мен бағыт-бағдарларын, сонымен 
қатар саяси ымыра-келісімнің əр түрлілігін көрсетеді. 
The author of this article considers and analyses the phenomenon of political life – the political com-
promise and its place in the modern international politics. The author demonstrates various defini-
tions and treatments of the notion «political compromise», the peculiarities of its origin, functioning 
and assignment along with the different types of the political compromise. 
 
На  протяжении  всей  истории  человечества  мы  можем  отметить,  что  социально-экономическое 
развитие общества никогда не проходило гладко, назревали различные противоречия, переходящие в 
социальные  конфликты.  Решение  конфликтных  ситуаций  сопряжено  с  преодолением  целого  ряда 
сложностей  экономического,  политического,  культурного  и  психологического  характера.  Так  что  в 
настоящее время правильной будет постановка вопроса о том или ином урегулировании конкретных 
социальных конфликтов, а не об их полном искоренении как таковых. Наиболее предпочтительным 
методом урегулирования является достижение компромисса между конфликтующими сторонами. 
Компромисс  есть  соглашение,  достигнутое  путем  взаимных  уступок.  Использование  компро-
мисса как метода выбора политического действия возможно в том случае, если участники решения не 
находятся друг с другом в резко отрицательных взаимоотношениях, т.е. когда их интересы частично 
совпадают и одновременно частично сталкиваются. В таких ситуациях оказывается возможным при-
нять решение, которое не гарантирует ни для одной из сторон полноты выполнения их требований, 
но зато обеспечивает реализацию общей или высшей цели. 
В обществе такой высшей целью, объединяющей его членов, является сохранение целостности и 
независимости  государства,  гражданского  мира  и  выполнения  общенациональных  задач.  Для жите-
лей  планеты  главным  фактором,  который  тормозит  противоположные  устремления  государств,  вы-
ступает  гарантирование  мира  между  народами,  поскольку  развязывание  ядерной  войны  ставит  под 
вопрос дальнейшее существование человечества. Во имя этих высоких ценностей стороны в опреде-
ленных  условиях  предпочитают  частично  отказаться  от  своих  эгоистичных  претензий  и  прийти  к 
единому решению. 
Таким образом, сегодня роль компромисса закономерно возрастает. Действительно, если раньше 
силой оружия можно было решить самые сложные проблемы, включая территориальные, то теперь 
военные  конфликты  все  более  утрачивают  локальный  характер,  становясь  «головной  болью»  всего 
мирового сообщества. Прошли времена, когда можно было «не заметить» кровопролития в Югосла-
вии или пустить на самотек карабахский конфликт. Взаимозависимость в мире усиливается. 
Политический  компромисс  относится  к  числу  таких  инструментов  политики,  которые  имеют 
универсально-прикладной  характер,  независимо  от  господствующей  идеологии,  риторики,  а  также 

104 
отношения к ним субъектов политических решений. Компромисс — это то, к чему должен, хотя бы 
изредка, прибегать человек, вступивший в отношения с другими людьми по вопросу о власти. 
Современная политическая наука, накопив огромный теоретический материал и обобщив боль-
шой практический опыт, все же не содержит стройной концепции политического компромисса. Веро-
ятно, нет необходимости подробно останавливаться на вопросе, почему указанная проблематика от-
сутствует в отечественной литературе. Научный политический анализ сам по себе чужд тоталитарной 
идеологии  и  практике.  Могли  сосуществовать  объективное  исследование  реальных  противоречий 
политики, поиск и обоснование способов достижения согласия на основе взаимных уступок, с одной 
стороны, и пропагандируемые тоталитарным государством нетерпимость к инакомыслию, простота и 
схематизм  политической  картины  мира — с  другой?  В  советском  обществе  компромисс  оставался 
действенным  инструментом  в  борьбе  за  власть,  перейдя  из  области  публичной  политики  в  сферу 
дворцовых интриг, в практику политического обмана и тайной дипломатии. 
В начале 90-х годов XX в. не удалось обнаружить значительных работ западных политологов, 
посвященных политическому компромиссу. И этот факт также поддается объяснению. В обстановке 
противостояния систем не могло быть и речи о согласии по принципиальным вопросам мировой по-
литики. Ведь процесс достижения компромисса — это всегда сотрудничество сторон, а в условиях, 
когда приходится говорить о вынужденном, часто враждебном сосуществовании стран капиталисти-
ческой  и  социалистической  систем,  редкие  компромиссы  между  ними  являлись  лишь  реакцией  на 
острейшие  международные  кризисы  (например,  создание  антигитлеровской  коалиции,  заключение 
Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах) или в значительной степени име-
ли пропагандистский характер (например Договор об ОCB-2). Взаимная отчужденность и непонима-
ние цельности нашего хрупкого мира, общности глобальных проблем преграждали дорогу политике 
компромиссов. Вместе с тем большое внимание в работах западных политологов уделялось пробле-
матике  общественного  консенсуса,  что  также  во  многом  объясняется  идеологическими  мотивами: 
объективно  консенсус  как  общее  сознательное  согласие  возможен  на  базе  демократических  ценно-
стей, исповедуемых и пропагандируемых Западом. 
Во внутренней же политике западных стран компромиссы стали естественным средством снятия 
общественных противоречий и в силу этого нe воспринимались как нечто загадочное, достойное при-
стального внимания, такого, которое уделялось проблемам демократического процесса, легитимации 
власти, вопросу о тоталитаризме и т.п. Страны Запада двигались по реформистскому пути развития, 
и соглашения об основах системы выражались одной целью — достичь максимально возможной в 
условиях рыночной экономики гармонии между трудом и капиталом. Еще накануне второй миро-
вой  войны  общественное  мнение  большинства  западных  стран  пришло  к  согласию  (консенсусу) 
относительно  фундаментальных  принципов  организации  общественно-политической  жизни.  По-
этому  понятие  компромисса  в  западном  обществе  утрачивает  абстрактно-теоретический  характер  и 
приобретает  характер  инструментальный.  Показательно,  что  из  последнего  издания  многотомной 
американской «Энциклопедии социальных наук» исчезла статья о компромиссе. Между тем в энцик-
лопедии, вышедшей шесть десятилетий назад, содержалась интересная его трактовка. «Компромисс, 
— писал видный американский политолог Г.Ласуэлл, — это способ решения конфликтов, в котором 
все партии соглашаются отказаться от некоторых своих требований или уменьшить их». Политиче-
ский  компромисс  у  Ласуэлла — инструментальное  средство  достижения  практических  соглашений 
между субъектами политической борьбы. 
Сходное определение можно найти у В.И.Ленина в статье «О компромиссах». Он называет ком-
промиссом  в  политике  уступку  некоторых  требований,  отказ  от  части  своих  требований  в  силу  со-
глашения  с  другой  партией.  Таково  понимание  компромисса  в  узком  смысле  слова.  Приведенные 
выше определения компромисса акцентируют внимание на его субъективной, волевой стороне, соз-
нательном и целенаправленном сближении позиций сторон, сглаживании существующих противоре-
чий. 
Компромиссы в широком и узком (инструментальном) понимании идут в политике рядом. Где 
складывается  равновесие  сил  и  между  ними  возникает  компромисс,  там  организации  и  институты, 
выражающие интересы этих сил, как правило, приходят к согласию по вопросам практической поли-
тики. И наоборот; если партии и лидеры должны договариваться между собой, то это означает, что в 
данный конкретно-исторический момент наступило равновесие сил. 
Современная  политическая  практика  позволяет  прийти  к  одному  пониманию  компромисса — 
как инструментального способа разрешения глобальных противоречий. Предпосылка такого компро-
мисса — осознание  общей  ответственности  субъектов  политики  за  мир  и  стабильность  на  планете. 

105 
При этом толковании, интегрирующем приведенные ранее определения, компромисс предстает в ка-
честве способа решения ядерной, национальной, экологической и иных проблем везде, где необходи-
мы совместные усилия партий, групп и лидеров разных стран. 
Как известно, любая абстракция упрощает и огрубляет, а реальная политическая жизнь столь бо-
гата  противоречиями,  что  не  может  уместиться  в  прокрустово  ложе  даже  самых  правильных  схем. 
Однако,  двигаясь  от  живой  конкретики  к  научной  абстракции,  мы,  систематизируя  и  обобщая  свои 
наблюдения,  создаем  предпосылки  для  нового  витка  аналитической  мысли,  а  значит,  и  для  новых 
практических выводов и рекомендаций. 
Признавая, что понятие компромисса не поддается точному определению и носит в значитель-
ной мере эмпирический характер, следует иметь в виду и условность критериев выявления типологии 
компромисса. Бесспорно, однако, что научно оценить значение, целесообразность и искусство заклю-
чения компромиссного соглашения можно только по истечении определенного времени посредством 
анализа его исторических последствий. Руководствуясь этим критерием, можно выделить несколько 
частных определений политического компромисса — явления, наблюдаемого на опыте реальной ис-
тории. 
Компромисс как значительная альтернатива означает решающий прорыв в урегулировании ост-
рейших противоречий общественного развития, которые, в противном случае, могли бы разрешиться 
катастрофически  для  отдельных  стран  или  всей  цивилизации.  Классическим  примером  такого  ком-
промисса  может  служить  создание  антигитлеровской  коалиции.  Руководители,  основные  политиче-
ские  партии  и  простые  граждане  стран,  разделенные  самыми  непримиримыми  политико-идеоло-
гическими противоречиями, оказались в состоянии не только игнорировать их, но и вовсе отложить 
вопрос о них до лучших времен, как бы загнать их внутрь в качестве ставших второстепенными пе-
ред лицом общей для всех опасности, исходящей от фашизма. 
В  историческом  плане  компромисс  как  спасительная  альтернатива  должен  быть  однозначно 
оценен положительно. Какими бы соображениями ни руководствовались его участники, они, как пра-
вило, демонстрируют такие качества, как стратегическое видение проблем, политическая воля и ре-
шительность, ответственность за судьбу страны (класса, партии и т.п.). Это, во всяком случае, силь-
ные личности, оказывающие огромное влияние на ход истории, даже если в их итоговом политиче-
ском портрете преобладают темные тона. Кровавый диктатор, в активе которого компромисс такого 
рода, не перестает оставаться в наших глазах диктатором, однако сам факт его «нехарактерного», но 
все-таки явно положительного влияния на ход истории показывает нам как несводимость историче-
ского процесса к простым характеристикам и схемам, так и универсальность политического явления 
компромисса. 
Поскольку современная наука позволяет ясно предвидеть некоторые последствия человеческой 
деятельности, постольку становятся очевидными для нас и компромиссы как спасительные альтерна-
тивы неумолимо надвигающимся глобальным угрозам. Так, например, неизбежность потенциального 
компромисса ощущается все отчетливее в связи с настоятельной необходимостью решать экологиче-
скую  проблему.  Он  должен  быть  многоуровневым:  во-первых,  между  ускоряющимся  научно-
техническим прогрессом и факторами его отрицательного воздействия на природу; во-вторых, между 
утилитарно-экономическими интересами как транснациональных корпораций, так и развивающихся 
государств и ответственностью за благополучие грядущих поколений, да и это касается близкого бу-
дущего ныне живущего поколения; в-третьих, в области проявления особенностей человеческой пси-
хики — между осознанием человеком собственного господства над природой и пониманием им же 
своей ничтожности как одного из триллионов обитателей нашей планеты. 
Определение компромисса как политического оптимума отличается от предыдущей дефиниции 
в основном тем, что здесь компромисс выступает не как единственная из стоящих перед обществом 
альтернатив, но как лучшая, наиболее подходящая в данных условиях. Обычно в обществе отсутству-
ет  консенсус  по  поводу  того,  какой  из  предлагаемых  политических  курсов  является  наилучшим,  и 
всегда непросто доказать, что таковым может оказаться компромиссное соглашение и его реализация. 
Политик, убежденный в политической необходимости компромисса, должен, тем не менее, постоян-
но взвешивать все «за» и «против» и одновременно всеми находящимися в его распоряжении средст-
вами, а если нужно — и силой убеждать своих партнеров пойти на компромисс. Здесь особенно важ-
но  активное  начало;  политик  не  подлаживается  к  спонтанно  складывающейся  ситуации,  а,  скорее, 
формирует  ее  так,  чтобы  компромисс  стал  для  политических  сил  как  можно  более  добровольным, 
желанным  и  потому  стабильным.  Компромисс  как  политический  оптимум — это  всегда  результат 
инициативы,  проявления  политической  воли  для  достижения  соглашения  и  единства  в  главном  в 

106 
сложных обстоятельствах, не перешедших еще в стадию острейшего кризиса, т.е. в такой политиче-
ской ситуации, когда еще остается возможность принять наиболее безболезненное для общества ре-
шение, не доводя дальнейшим противостоянием дело до выбора «лучшего из двух зол». 
Политическим оптимумом был исторический компромисс, приведший к созданию Соединенных 
Штатов Америки и принятию Американской Конституции. Он не решил, да и не мог решить все су-
ществовавшие  тогда  проблемы  (такие,  например,  как  рабство),  но  заложил  надежные  основы  ста-
бильности и будущего процветания американского общества. Это было четкое восприятие времени, 
передовых социальных идей восемнадцатого столетия, но также и сохранение преемственности в на-
копленном историей политическом опыте. 
Примером  событий  недавнего  времени  служит  процесс  перехода  Испании  от  авторитаризма  к 
демократии. К компромиссу пришли, с одной стороны, демократическая оппозиция, а с другой — так 
называемые «цивилизованные правые», наиболее трезвомыслящая часть правящих классов, осознав-
шая неотвратимость грядущих перемен. В рамках этого широкого компромисса были достигнуты и 
компромиссы в узком смысле слова, т.е. конкретные политические соглашения, наиболее важное из 
которых — пакт Монклоа, заключенный между правительствами А.Суареса и основными политиче-
скими партиями, в том числе КПИ. Пакт содержал совместную программу экономических и полити-
ческих реформ, необходимых для перехода от франкизма к представительной демократии. 
Политическая жизнь общества, как правило, не требует постоянного принятия «судьбоносных» 
решений, способных детерминировать его будущее. В стабильно развивающемся обществе политиче-
ский  компромисс  служит  одним  из  средств  урегулирования  естественным  образом  возникающих 
внутренних  противоречий  его  развития.  Справедливо  поэтому  определить компромисс  как  возмож-
ную альтернативу. Например, в двух похожих политических ситуациях проблема может быть разре-
шена  как  посредством  компромисса,  так  и  путем  достижения  превосходства  одной  из  сторон.  Так, 
известное наступление «консервативной волны» на рубеже 80-х годов XX в. по-разному воплотилось 
в политических структурах таких стран, как ФРГ и Великобритания. В ФРГ был достигнут частный 
компромисс между правоконсервативным блоком ХДС/ХСС и либеральной СвДП, в Англии же ре-
формы  М.Тэтчер  пошли  по  пути  решительной  ликвидации  основ  послевоенного  «социал-
демократического консенсуса». 
Характер возможного компромисса и шансы на его достижение весьма различны в разных стра-
нах и политических ситуациях. В демократической политической системе компромисс — естествен-
ное оружие мира. Он внутренне присущ демократии прежде всего потому, что в ней сформировались 
политические  институты,  в  рамках  которых  возможно  публичное  согласование  интересов  (органы 
народного представительства) и благоприятное общественное мнение, в большинстве своем настро-
енное  на  мирное  урегулирование  конфликтов,  выработавшее  стойкий  иммунитет  к  силовым,  чрез-
мерно радикальным решениям. Развитие компромиссной идеологии зависит от уровня экономическо-
го благосостояния, национального характера народа, роли страны в мировом разделении труда, гео-
политических и многих других факторов. 
Упомянутые  выше  определения  компромисса  как  спасительной  альтернативы,  политического 
оптимума  и  возможной  альтернативы  объединяет  идея  конструктивного,  созидательного  характера 
политического, компромисса. Он предстает как эффективное средство разрешения реальных проти-
воречий  в  ситуациях,  когда  любой  иной  подход  оказывается  недопустимым.  Однако  политический 
компромисс уместен далеко не всегда и не во всякой сложной политической ситуации. Деструктив-
ный характер свойствен компромиссу как способу ухода от реальности. В этом определении имеется 
в виду искусственность причин (вернее, поводов к компромиссу) и противоречий, которые подлежа-
ли  бы  урегулированию  на  основе  компромисса.  Иначе  говоря,  здесь  вольно  или  невольно  поиски 
компромисса предпринимаются там, где ему нет места, где не существует в нем объективной потреб-
ности, либо тогда, когда возможность компромисса уже упущена и создалась новая, бескомпромисс-
ная ситуация или когда компромисс может быть найден на качественно ином уровне согласия, к чему 
не готовы конфликтующие стороны, или, наконец, когда ни одна из сторон не заинтересована в дей-
ствительном компромиссном урегулировании и каждая из сторон заявляет о своем стремлении к со-
глашению главным образом в пропагандистских целях. 
В сущности, всякий переговорный процесс есть динамическая последовательность приближений 
к реальности и уходов от нее. Если бы конфликтующие стороны всегда стояли на позициях реализма, 
конфликтов как таковых не было бы. Когда же конфликтующая сторона, руководствуясь сиюминут-
ными интересами, идеологическими установками и т.п., отказывается воспринимать ситуацию такой, 
какая  она  есть,  тогда  заключаемые  компромиссы  оказываются  непрочными,  способными  подтолк-

107 
нуть  конфликт  к  дальнейшему  обострению.  Если  же  подобным  компромиссам  несть  числа  (напри-
мер, бесконечно заключаемые и бесконечно нарушаемые соглашения о прекращении огня в «горячих 
точках»), они подрывают доверие к мирным средствам разрешения конфликтов вообще, как бы сви-
детельствуя  о  бесперспективности  переговорного  процесса.  Политики,  злоупотребляющие  компро-
миссами, рискуют приобрести репутацию слабых, не способных контролировать политические про-
цессы и прогнозировать последствия своих решений. 
Ситуация  усугубляется, если политик, не имея к тому достаточных оснований, с той или иной 
степенью  искренности  воспринимает  заключаемый  им  компромисс  как  свое  крупное  достижение. 
Такой компромисс  следует  определить  как самообман,  неосознанную  капитуляцию,  крупную  поли-
тическую ошибку. Классическим примером самообмана английских и французских политиков остал-
ся в истории мюнхенский компромисс 1938 г. Они проявили не только непонимание сложившейся к 
тому  времени  обстановки,  стратегическую  близорукость,  но  и  презрительное  отношение  к  мораль-
ным ценностям своего общества, интересам которого никак не отвечало соглашение со стремящимся 
к мировому господству тоталитарным режимом. Компромисс как самообман — это всегда плод лож-
ной инициативы, основанной не на стремлении политиков к реализации своих жизненных интересов 
с учетом интересов оппонента, а на политическом малодушии. 
Мюнхенский  сговор  может  служить  и  образцом  компромисса  иного  рода — компромисса  как 
тактической уловки. Понятно, что таковым он воспринимается с позиций гитлеровского режима, ко-
торый, не прибегая пока к вооруженной конфронтации с Западом, сумел-таки удовлетворить свои все 
возрастающие политические и территориальные запросы. 
Компромисс как тактическая уловка может иметь и позитивный характер. Так, чем более сложна 
и запутанна политическая ситуация, чем проблематичнее выглядит рациональное разрешение кризи-
са,  тем  уместнее  тактические  компромиссы  со  стороны  конструктивных  сил.  Тактической  уловкой 
Наполеона  был,  например,  его  компромисс  с  Э.Сиейесом  и  некоторыми  другими  представителями 
режима Директории накануне переворота 18–19 брюмера 1799 г. Участников этого союза объединило 
стремление к сильной авторитарной власти, однако у каждой стороны были свои резоны добиваться 
ее. Бонапарт, представляющий в своем лице нарождающийся буржуазный авторитаризм — явление 
прогрессивное по тем временам — и обладавший выдающимися качествами государственного деяте-
ля,  так  необходимыми  политику  в  разоренной  десятилетней  смутой  стране,  успешно  использовал 
этот союз для достижения формальной власти (режим трех консулов). Когда же цели, поставленные 
Наполеоном при заключении компромисса, были достигнуты, этот союз был отброшен. 
Пограничность  и  неоднозначность  компромисса  как  тактической  уловки  требуют  от  политика 
ясного осознания своих истинных целей и путей их достижения, ибо существует опасность увязнуть 
в политических играх. 
Обоюдный характер имеет и компромисс как средство консервации противоречий. В условиях, 
когда новые тенденции политической жизни разрастаются и усиливаются, угрожая нарушить суще-
ствующий баланс власти, общественные силы, заинтересованные в его сохранении, на самом деле не 
являясь таковыми, стремятся любой ценой предохранить основы своего господствующего существо-
вания  от  ликвидации  или  даже  реформирования.  Задача  же  оппозиции  заключается  в  выдвижении 
требований; наиболее предпочтительным при этом является, конечно же, заключение компромиссов, 
обеспечивающих разрешение, а не консервацию реальных противоречий. 
Оценивая  политические  компромиссы  в  их  исторических  последствиях,  невозможно  обойти 
молчанием самую их большую группу — компромиссы незаключенные, т.е. компромиссы как нереа-
лизованную возможность. Конечно, история, как говорят, не имеет сослагательного наклонения, но 
поиск  истины  в  истории  как  раз  и  предполагает  анализ  всех  возможных  альтернатив  и  тщательное 
выяснение, почему развитие событий пошло именно этим, а не каким-либо иным путем. В качестве 
основных  причин,  мешающих  достижению  компромиссных  соглашений,  можно  выделить  следую-
щие: отрицание компромисса как средства разрешения кризиса; убеждение в нереальности достиже-
ния согласия в конкретной политической ситуации; неопределенность существа желаемого компро-
мисса и его политических ориентиров; оценка своих сил как достаточных для достижения односто-
роннего превосходства; нежелание или неспособность смирить амбиции и забыть взаимные обиды; 
опасение  потерять  контроль  над  ситуацией  в  будущем;  невозможность  (или  представление  о  такой 
невозможности) склонить к компромиссу участников своего собственного лагеря. 
Предложенная выше типология политического компромисса, критерием которой служат его ис-
торические последствия, в высшей степени условна и уязвима с разных точек зрения. Так, может по-
казаться  искусственным разделение  самообмана  и  ухода  от  реальности,  возможной  альтернативы  и 

108 
средства консервации противоречий и т.п. Еще сложнее усмотреть в реальном политическом согла-
шении  признаки  компромисса  какого-то  одного  типа.  К  примеру,  столь  интересный  политический 
компромисс, как создание Содружества Независимых Государств — и как способ ухода от реально-
сти,  требующей  федеративного  единства,  и  самообман  политиков,  желавших  сохранить  в  какой-то 
форме  общность  населявших  Союз  народов.  Его  можно  воспринимать  и  как  средство  консервации 
противоречий: СНГ, декларируя формальное единство его участников, оказалось не в состоянии раз-
решить нарастающие противоречия между ними; оно не сводит эти противоречия на нет, а, скорее, 
камуфлирует их. Создание СНГ может быть представлено и как тактическая уловка со стороны сил, 
стремящихся во что бы то ни стало «разойтись по национальным квартирам», но заявляющих о необ-
ходимости союза «на качественно новой основе». Наконец, это и нереализованная возможность исто-
рического компромисса, который мог стать спасительной альтернативой наблюдаемому ныне на про-
сторах бывшего СССР общественно-политическому катаклизму. 
С момента возникновения международного спора и в течение всего периода его развития и су-
ществования должен действовать принцип мирного разрешения международных споров — как обще-
признанный императивный принцип международного права. Понятие «международный спор» обыч-
но используется для обозначения взаимных претензий между государствами. Во всяком случае, не-
сомненно то, что принцип мирного разрешения международных споров распространяется на все ме-
ждународные споры и ситуации, независимо от того, угрожают они или нет международному миру и 
безопасности. 
Международные споры классифицируются по различным основаниям: по объекту или предмету 
спора, по степени опасности для международного мира, по географии распространения (локальные, 
региональные или глобальные), по числу субъектов (двусторонние или многосторонние). Особое ме-
сто среди всего их разнообразия занимают территориальные споры, т.е. споры о принадлежности оп-
ределенного участка территории, которые часто сопровождаются опасными политическими кризиса-
ми и вооруженными конфликтами. 
Стороны  должны  воздерживаться  от  действий,  способных  обострить  возникший  между  ними 
спор. Речь идет прежде всего о действиях, которые могут затруднить урегулирование спора, создать 
угрозу для поддержания международного мира и безопасности, а также о действиях, которые могут 
изменить сложившееся положение в пользу одной из сторон и нанести тем самым ущерб интересам 
другой стороны. Государства обязаны урегулировать свои споры на основе международного права и 
справедливости. Данное требование предполагает применение в процессе разрешения споров основ-
ных принципов международного права. 
Государства обладают правом свободного выбора по обоюдному согласию конкретных средств 
мирного урегулирования возникающих конкретных между ними споров и конфликтов. Такое право 
вытекает  из  принципов  суверенного  равенства  государств  и  невмешательства  в  их  внутренние  и 
внешние дела. Это не исключает для государств возможности заблаговременно выражать свое согла-
сие на обязательное применение тех или иных процедур урегулирования возникающих между ними 
разногласий. 
Содержание  принципа  мирного  разрешения  международных  споров  нуждается  в  дальнейшем 
развитии через выработку и принятие, как на универсальном, так и региональном уровне, юридиче-
ских норм, конкретизирующих соответствующий комплекс прав и обязанностей государства. 
Рассмотрим подробней некоторые из главных средств разрешения международных споров: 
а) переговоры — наиболее доступное, гибкое; и эффективное средство мирного разрешения спо-
ров,  играющее  ведущую  роль среди  других  мирных  средств.  Это  обусловлено  тем,  что конкретные 
цели,  состав  участников,  уровень  представительства  на  переговорах,  их  организационные  формы  и 
прочие процедурные вопросы согласовываются самими спорящими сторонами. В соответствии с ос-
новными принципами и нормами современного международного права переговоры должны вестись 
на равноправной основе, исключающей нарушение суверенной воли заинтересованных сторон. Неза-
висимо от предмета переговоров они должны начинаться и протекать без каких-либо предваритель-
ных ультимативных условий, принуждения, диктата и угроз; 
б) консультации сторон — как средство мирного урегулирования споров стали применяться по-
сле второй мировой войны, получив международно-правовое закрепление в большом числе двусто-
ронних  и  многосторонних  соглашений.  Консультирующиеся  стороны  могут  заранее  устанавливать 
периодичность встреч, создавать консультативные комиссии. Указанные особенности консультаций 
способствуют  поиску  компромиссных  решений  спорящими  сторонами,  непрерывности  контактов 
между ними, а также реализации достигнутых договоренностей в целях предупреждения возникно-

109 
вения новых споров и кризисных ситуаций. Можно считать, что консультации являются разновид-
ностью переговоров; 
в) обследование — средство мирного урегулирования, к которому прибегают в тех случаях, ко-
гда спорящие стороны расходятся в оценке фактических обстоятельств, вызывающих спор или при-
ведших к спору. Для осуществления процедуры обследования стороны создают на паритетных нача-
лах международную следственную комиссию, иногда во главе с представителем третьего государства 
или международной организации. Следственная комиссия должна учреждаться на основании специ-
ального соглашения между спорящими сторонами. В соглашении определяются подлежащие рассле-
дованию факты, порядок и срок образования комиссии, объем полномочий ее членов, а также место 
пребывания  комиссии,  ее  право  перемещаться,  срок,  за  который  каждая  спорящая  сторона  должна 
будет представить свое изложение фактов, и т.д. Результаты работы комиссии фиксируются в докла-
де, который должен ограничиваться лишь установлением фактов. За сторонами сохраняется полная 
свобода воспользоваться выводами следственной комиссии по своему усмотрению; 
г) примирение  (согласительная  процедура) — как  средство  мирного  урегулирования  споров,  в 
отличие от обследования включает не только выяснение фактических обстоятельств, но и выработку 
конкретных рекомендаций для сторон. При применении согласительной процедуры стороны, как и в 
случае  с  обследованием,  образуют  на  паритетных  началах  международную  согласительную  комис-
сию, которая и вырабатывает свои рекомендации. Выводы согласительной комиссии носят факульта-
тивный характер, т.е. не являются юридически обязательными для сторон, участвующих в споре; 
д) добрые услуги — действия неучаствующей в споре стороны (государства, международной ор-
ганизации,  известного  общественного  или  политического  деятеля),  направленные  на  установление 
контактов между спорящими сторонами. Добрые услуги могут оказываться как в ответ на соответст-
вующую просьбу одной или обеих сторон, так и по инициативе самой третьей стороны. Предложение 
добрых услуг не должно рассматриваться в качестве недружественного акта по отношению к споря-
щим сторонам. Оказывающий добрые услуги в самих переговорах по разрешению спора непосредст-
венного участия не принимает. Добрые услуги нередко перерастают в посредничество; 
е) посредничество — предполагает  непосредственное,  участие  третьей  стороны  в  мирном  раз-
решении  спора.  Участвуя  в  переговорах  спорящих  сторон,  посредник  призван  всемерно  содейство-
вать  выработке  приемлемого  для  этих  сторон  решения  спора.  Он  вправе предлагать  свои  варианты 
такого разрешения, хотя предложения посредника не носят для спорящих сторон обязательного ха-
рактера. Регламентация порядка осуществления посредничества содержится в Гаагских конвенциях о 
мирном решении международных столкновений 1899 и 1907 гг.; 
ж) международный  арбитраж — представляет  собой  добровольно  выраженное  согласие  споря-
щих  передать  свой  спор  на  рассмотрение  третьей  стороны  (третейское  разбирательство),  решение 
которой является обязательным для сторон в споре. Обязательность признания и исполнения реше-
ния  есть  то  главное,  что  отличает  арбитражную  процедуру  от  приведенных  выше  средств  мирного 
урегулирования споров. 
Можно выделить три основных способа передачи дела на международное арбитражное разбира-
тельство:  специальное  соглашение  (компромисс),  передающее  существующий  спор  на  арбитраж; 
специальное  положение  (арбитражная  оговорка)  в  различных  договорах,  предусматривающее  пере-
дачу в арбитраж споров, которые могут возникнуть из толкования или применения договора; общие 
арбитражные договоры, предусматривающие передачу на арбитражное разбирательство любых спо-
ров, которые могут возникнуть между спорящими сторонами (обязательный арбитраж). Стороны не-
редко оговаривают, что арбитражу не подлежат споры, затрагивающие жизненные интересы, незави-
симость или честь сторон. В состав арбитражей входят арбитры от спорящих сторон и от беспристра-
стной третьей стороны. Спорящие стороны сами определяют компетенцию арбитража, ограничивая 
ее рамками предмета своего спора; 
з) судебное разбирательство — в основе своей  сходно с третейским. К наиболее существенным 
факторам, обусловливающим сходство между судом и арбитражем, следует отнести окончательность 
выносимого  решения.  Различие  между  арбитражем  и  международным  судом  заключается  главным 
образом в порядке их образования и касается преимущественно способа формирования численного и 
персонального состава, функционирования и т.д. 
В настоящее время принцип мирного урегулирования международных споров находит широкое 
признание в рамках превентивной дипломатии, а именно использования ее в целях ослабления или 
предотвращения  напряженности  до  того,  как  такая  напряженность  перерастет  в  конфликт.  Превен-
тивная дипломатия может осуществляться генеральным секретарем ООН либо через старших долж-

110 
ностных лиц, либо специализированными учреждениями и программами, а также Советом Безопас-
ности или Генеральной Ассамблеей и региональными организациями в сотрудничестве с ООН. 
События последних лет не дают оснований утверждать, что мирное урегулирование вытеснило 
военно-политическое давление с авансцены мировой политики. Реформы, потрясшие некогда могу-
щественную коммунистическую империю, разрушили и привычный, сложившийся после второй ми-
ровой  войны  баланс  сил  в  мире.  Этот  бесспорный  факт  до  недавних  пор  не  вызывал  сколь-нибудь 
значительного беспокойства у мирового сообщества; эйфория от блестящей экономической и идеоло-
гической победы над коммунизмом стала на исходе 80-х годов XX в. главным фактором интеллекту-
ального поведения Запада. 
Между тем сегодня вряд ли можно утверждать, что современная политическая погода приветли-
ва и стабильна, скорее наоборот. Полная военная, политическая, экономическая и моральная гегемо-
ния  «свободного  мира»  не  может  заслонить  от  нас  новые  угрозы  спокойствию  цивилизации.  Мир 
разделен как никогда ранее. На безбрежных просторах Евразии правит бал подзабытый за последние 
десятилетия демон национализма. Национальное возрождение народов, яростные групповые схватки 
за  власть,  всеобщая  фрустрация  ценностей — все  это  смешалось  на  территории  бывшего  Союза  в 
клубок ненависти, деструкции, самонепонимания и взаимоотчужденности. Сходные процессы бурно 
развиваются  (они  никогда  и  не  затихали)  в  Юго-Восточной  Азии,  Африке,  на  исламском  Востоке. 
Более того, исчерпываются последние способы бывших метрополий насадить на политическом Юге 
если не демократию, то хотя бы нечто такое, что не угрожало бы миру. 
Обретая  относительную  политическую  независимость  от  бывших  метрополий,  постколониаль-
ные страны сегодня стремятся утвердить независимость своей особой ролью в мире. Это стремление 
еще более подогревается чувствами, вызванными осознанием своей экономической и, особенно, на-
циональной и религиозной униженности. В сущности, мы видим здесь тот же самый принцип, ту же 
самую тенденцию ненависти коренного населения к «чужакам», бедных — к богатым, зависимых — 
к более сильным, что постоянно обнаруживает себя с древнейших времен. Четко усвоив известные 
также  с  древних  времен  способы  обмана  своих  народов,  популистские  лидеры  Юга  добивались 
небывалого сплочения  людей  под  национальными  лозунгами.  Одним  из  лидеров,  бросивших  вызов 
мировому  порядку,  стал  Саддам  Хуссейн.  Беспрецедентное  компромиссное  единство  мирового 
сообщества не убедило иракского диктатора, пока не заговорили американские пушки. 
Признанию  новой  универсальной  роли  и  значения  мирного  урегулирования  должны 
предшествовать  всеобщее  понимание  реальности  конца XX в.,  что  остается,  увы,  весьма 
проблематичным. 
 
 
 
 
 
УДК 316.2:316.62 
Г.Т.Алимбекова  
Казахский национальный университет им. аль-Фараби, Алматы 

жүктеу/скачать 3,07 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: