22 августа 1920 года в штате иллинойс в семье потомка пер­ вых поселенцев его второе имя, Дуглас, родители дали ему в честь гремевшего тогда актера Дугласа Фербенкса

400
401
людей и того, что совершили люди. там, где марсиане убили 
первых  землян,  появился  редтаун  —  название,  связанное  с 
кровью.  а  вот  здесь  погибла  вторая  экспедиция  —  отсюда 
название: вторая Попытка; и всюду, где космонавты при по­
садке опалили землю своими огненными снарядами, остались 
имена  —  словно  кучи  шлака;  не  обошлось,  разумеется,  без 
горы Спендер­хилл и города с длинным названием натани­
ел­Йорк...
Старые марсианские названия были названия воды, возду­
ха, гор. названия снегов, которые, тая на юге, стекали в камен­
ные русла каналов, питающих высохшие моря. имена чароде­
ев, чей прах покоился в склепах, названия башен и обелисков. 
и ракеты, подобно молотам, обрушились на эти имена, разби­
вая вдребезги мрамор, кроша фаянсовые тумбы с названиями 
старых городов, и над грудами обломков выросли огромные 
пилоны с новыми указателями: аЙронтаун, Стилта-
ун,  алЮМиниуМ-Сити,  ЭлеКтриК-виллеДЖ, 
Корн-таун,  грЭЙн-вилла,  ДетроЙт  II  —  знако­
мые механические, металлические названия с Земли.
а когда построили и окрестили города, появились кладби­
ща, они тоже получили имена: Зеленый уголок, Белые Мхи, 
тихий Пригорок, отдохни Малость — и первые покойники 
легли в свои могилы...
Когда  же  все  было  наколото  на  булавочки,  чинно,  акку­
ратно разложено по полочкам, когда все стало на свои места, 
города прочно утвердились и уединение стало почти невоз­
можным — тогда­то с Земли стали прибывать искушенные и 
всезнающие. они приезжали в гости и в отпуск, приезжали 
купить сувениры и сфотографироваться — «подышать мар­
сианским  воздухом»;  они  приезжали  вести  исследования  и 
проводить в жизнь социологические законы; они привозили 
с собой свои звезды, кокарды, правила и уставы, не забыли 
прихватить  и  семена  бюрократии,  которая  въедливым  сор­
няком оплела Землю, и насадили их на Марсе всюду, где они 
только могли укорениться. они стали законодателями быта 
и нравов; принялись направлять, наставлять и подталкивать 
на путь истинный тех самых людей, кто перебрался на Марс, 
чтобы избавиться от наставлений и назиданий.
и нет ничего удивительного в том, что кое­кто из подтал­
киваемых стал отбиваться...
Апрель 2005 
Эшер II
«Весь
 этот день — тусклый, темный, беззвучный осенний 
день — я ехал верхом в полном одиночестве по необычайно 
пустынной местности, над которой низко нависали свинцо­
вые тучи, и наконец, когда вечерние тени легли на землю, очу­
тился перед унылой усадьбой Эшера...» Мистер уильям Стен­
даль перестал читать. вот она перед ним, на невысоком черном 
пригорке — усадьба, и на угловом камне начертано: 2005 год.
Мистер Бигелоу, архитектор, сказал:
— Дом готов. Примите ключ, мистер Стендаль. 
они помолчали, стоя рядом, в тишине осеннего дня. на 
черной как вороново крыло траве у их ног шуршали чертежи.
— Дом  Эшеров,  —  удовлетворенно  произнес  мистер 
Стен даль. — Спроектирован, выстроен, куплен, оплачен. Ду­
маю, мистер По был бы 
в восторге!
Мистер Бигелоу прищурился.
— все отвечает вашим пожеланиям, сэр?
— Да!
— Колорит  такой,  какой  нужен?  Картина 
тоскливая  и 
ужасная?
— 
Чрезвычайно ужасная, чрезвычайно тоскливая!
— Стены — 
угрюмые?

402
403
— Поразительно!
— Пруд достаточно «черный и мрачный»?
— невообразимо черный и мрачный.
— а осока — она окрашена, как вам известно, — в меру 
чахлая и седая?
— До отвращения!
Мистер Бигелоу сверился с архитектурным проектом. он 
процитировал задание:
— весь  ансамбль  внушает  «леденящую,  ноющую,  сосу­
щую  боль  сердца,  безотрадную  пустоту  в  мыслях»?  Дом, 
пруд, усадьба?..
— вы поработали на славу, мистер Бигелоу! Клянусь, это 
изумительно!
— Благодарю. Я ведь совершенно не понимал, что от меня 
требуется. Слава богу, что у вас есть свои ракеты, иначе нам 
никогда не позволили бы перебросить сюда необходимое обо­
рудование. обратите внимание, здесь постоянные сумерки, в 
этом  уголке  всегда  октябрь,  всегда  пустынно,  безжизненно, 
мертво. Это стоило нам немалых трудов. Десять тысяч тонн 
ДДт. Мы все убили. ни змеи, ни лягушки, ни одной марси­
анской мухи не осталось! вечные сумерки, мистер Стендаль, 
это моя гордость. Скрытые машины глушат солнечный свет. 
Здесь всегда «безотрадно».
Стендаль упивался безотрадностью, свинцовой тяжестью, 
удушливыми испарениями, всей «атмосферой», задуманной и 
созданной с таким искусством. а сам Дом! угрюмая обветша­
лость, зловещий пруд, плесень, призраки всеобщего тления! 
Синтетические материалы или еще что­нибудь? Поди угадай.
он взглянул на осеннее небо. где­то вверху, вдали, далеко­
далеко — солнце. где­то на планете — марсианский апрель, 
золотой апрель, голубое небо. где­то вверху прожигают себе 
путь ракеты, призванные цивилизовать прекрасную безжиз­
ненную планету. визг и вой их стремительного полета глох­
нул в этом тусклом звуконепроницаемом мире, в этом мире 
дремучей осени.
— теперь, когда задание выполнено, — смущенно загово­
рил мистер Бигелоу, — могу я спросить, что вы собираетесь 
делать со всем этим?
— С усадьбой Эшер? вы не догадались?
— нет.
— название «Эшер» вам ничего не говорит?
— ничего.
— ну а 
такое имя: Эдгар аллан По?
Мистер Бигелоу отрицательно покачал головой.
— разумеется. — Стендаль сдержанно фыркнул, выражая 
печаль и презрение. — откуда вам знать блаженной памяти 
мистера По? он умер очень давно, раньше линкольна. все его 
книги были сожжены на великом Костре. тридцать лет назад, 
в 1975.
— а, — понимающе кивнул мистер Бигелоу. — один из 
этих!
— вот  именно,  Бигелоу,  один  из  этих.  его  и  лавкрафта, 
хоторна и амброза Бирса, все повести об ужасах и страхах, 
все фантазии, да что там, все повести о будущем сожгли. Без­
жалостно. Закон провели. началось с малого, с песчинки, еще 
в пятидесятых и шестидесятых годах. Сперва ограничили вы­
пуск  книжек  с  карикатурами,  потом  детективных  романов, 
фильмов, разумеется. Кидались то в одну крайность, то в дру­
гую, брали верх различные группы, разные клики, политичес­
кие предубеждения, религиозные предрассудки. всегда было 
меньшинство, которое чего­то боялось, и подавляющее боль­
шинство, которое боялось непонятного, будущего, прошлого, 
настоящего, боялось самого себя и собственной тени.
— Понятно.
— устрашаемые  словом  «политика»  (которое  в  конце 
концов  в  наиболее  реакционных  кругах  стало  синонимом 

406
407
« коммунизма», да­да, и за одно только употребление этого 
слова  можно  было  поплатиться  жизнью!),  понукаемые  со 
всех сторон — здесь подтянут гайку, там закрутят болт, отту­
да ткнут, отсюда пырнут, — искусство и литература вскоре 
стали похожи на огромную тянучку, которую выкручивали, 
жали,  мяли,  завязывали  в  узел,  швыряли  туда­сюда  до  тех 
пор, пока она не утратила всякую упругость и всякий вкус. 
а потом осеклись кинокамеры, погрузились в мрак театры, 
и могучая ниагара печатной продукции превратилась в вы­
холощенную струйку «чистого» материала. Поверьте мне, 
понятие «уход от действительности» тоже попало в разряд 
крамольных!
— неужели?
— Да­да! всякий человек, говорили они, обязан смотреть в 
лицо действительности. видеть только сиюминутное! все, что 
не попадало в эту категорию, — прочь. Прекрасные литератур­
ные вымыслы, полет фантазии — бей влет. и вот воскресным 
утром, тридцать лет назад, в 1975 году их поставили к библио­
течной стенке: Санта­Клауса и всадника без головы, Белоснеж­
ку и Домового, и Матушку­гусыню — все в голос рыдали! — и 
расстреляли их, потом сожгли бумажные замки и царевен­ля­
гушек, старых королей и всех, кто «с тех пор зажил счастливо» 
(в самом деле, о 
ком можно сказать, что он с тех пор зажил счас­
тливо!), и некогда превратилось в никогда! и они развеяли по 
ветру прах Заколдованного рикши вместе с черепками Страны 
оз, изрубили глинду Добрую и озму, разложили Многоцвет­
ку в спектроскопе, а Джека тыквенную голову подали к столу 
на Балу Биологов! гороховый Стручок зачах в бюрократичес­
ких  зарослях!  Спящая  Красавица  была  разбужена  поцелуем 
научного  работника  и  испустила  дух,  когда  он  вонзил  в  нее 
медицинский шприц. алису они заставили выпить из бутыл­
ки нечто такое, от чего она стала такой крохотной, что уже не 
могла больше кричать: «Чем дальше, тем любопытственнее!»  
волшебное Зеркало они одним ударом молота разбили вдре­
безги, и пропали все Красные Короли и устрицы!
он сжал кулаки. господи, как все это близко, точно случи­
лось вот сейчас! лицо его побагровело, он задыхался.
Столь  бурное  извержение  ошеломило  мистера  Бигелоу. 
он моргнул раз­другой и наконец сказал:
— извините. не понимаю, о чем вы. Эти имена ничего мне 
не говорят. Судя по тому, что вы сейчас говорили, Костер был 
только на пользу.
— вон отсюда! — вскричал Стендаль. — ваша работа за­
вершена, теперь убирайтесь, болван!
Мистер Бигелоу кликнул своих плотников и ушел. Мистер 
Стендаль остался один перед Домом. 
— Слушайте, вы! — обратился он к незримым ракетам. — 
Я перебрался на Марс, спасаясь от вас, Чистые Души, а вас, 
что ни день, все больше и больше здесь, вы слетаетесь, словно 
мухи на падаль. так я вам тут кое­что покажу. Я проучу вас за 
то, что вы сделали на Земле с мистером По. отныне береги­
тесь! Дом Эшера начинает свою деятельность!
он погрозил небу кулаком.
* * *
ракета села. из нее важно вышел человек. он посмотрел на 
Дом, и серые глаза его выразили неудовольствие и досаду. он 
перешагнул ров, за которым его ждал щуплый мужчина.
— ваша фамилия Стендаль?
— Да.
— гаррет, инспектор из управления нравственного Кли­
мата.
— ага,  вы­таки  добрались  до  Марса,  блюстители  нрав­
ст вен ного Климата? Я уже прикидывал, когда же вы тут по­
явитесь...

408
409
— Мы  прибыли  на  прошлой  неделе.  Скоро  здесь  будет 
полный порядок, как на Земле. — он раздраженно помахал 
своим  удостоверением  в  сторону  Дома.  —  расскажите­ка 
мне, что это такое, Стендаль?
— Это замок с привидениями, если вам угодно.
— не угодно, Стендаль, 
никак, не угодно. «С привидени­
ями» — не годится.
— очень просто. в нынешнем, две тысячи пятом году гос­
пода Бога нашего я построил механическое святилище. в нем 
медные летучие мыши летают вдоль электронных лучей, ла­
тунные крысы снуют в пластмассовых подвалах, пляшут авто­
матические скелеты, здесь обитают автоматические вампиры, 
шуты, волки и белые призраки, порождение химии и изобре­
тательности.
— именно этого я опасался, — сказал гаррет с улыбоч­
кой. — Боюсь, придется снести ваш домик.
— Я знал, что вы явитесь, едва проведаете.
— Я бы раньше прилетел, но мы хотели удостовериться в 
ваших намерениях, прежде чем вмешиваться. Демонтажники 
и огневая Команда могут прибыть к вечеру. К полуночи все 
будет разрушено до основания, мистер Стендаль. По моему 
разумению, сэр, вы, я бы сказал, сглупили. выбрасывать на ве­
тер деньги, заработанные упорным трудом. Да вам это милли­
она три стало...
— Четыре миллиона! но учтите, мистер гаррет, я был еще 
совсем  молод,  когда  получил  наследство,  —  двадцать  пять 
миллионов. Могу позволить себе быть мотом. а вообще­то 
это досадно: только закончил строительство, как вы уже здесь 
со  своими  Демонтажниками.  Может,  позволите  мне  поте­
шиться моей игрушкой, ну, хотя бы двадцать четыре часа?
— вам известен Закон. Как положено: никаких книг, ника­
ких домов, ничего, что было бы сопряжено с привидениями, 
вампирами, феями или иными творениями фантазии.
— вы скоро начнете жечь мистеров Бэббитов!
— вы  уже  причинили  нам  достаточно  хлопот,  мистер 
Стендаль.  Сохранились  протоколы.  Двадцать  лет  назад.  на 
Земле. вы и ваша библиотека.
— о да, я и моя библиотека. и еще несколько таких же, как 
я. Конечно, По был уже давно забыт тогда, забыты оз и другие 
создания. но я устроил небольшой тайник. у нас были свои 
библиотеки — у меня и еще у нескольких частных лиц — пока 
вы не прислали своих людей с факелами и мусоросжигателя­
ми. изорвали в клочья мои пятьдесят тысяч книг и сожгли их. 
вы так же расправились и со всеми чудотворцами; и вы еще 
приказали  вашим  кинопродюсерам,  если  они  вообще  хотят 
что­нибудь  делать,  пусть  снимают  и  переснимают  Эрнеста 
хемингуэя. Боже мой, сколько раз я видел «По ком звонит 
колокол»! тридцать различных постановок. все реалистич­
ные. о, реализм! ох, уж этот реализм! Чтоб его!..
— рекомендовал бы воздержаться от сарказма!
— Мистер  гаррет,  вы  ведь  обязаны  представить  полный 
отчет?
— Да.
— в таком случае, любопытства ради, вошли бы, посмот­
рели. всего одну минуту.
— хорошо. Показывайте. и никаких фокусов. у меня есть 
пистолет.
Дверь  Дома  Эшеров  со  скрипом  распахнулась.  Повеяло 
сыростью. Послышались могучие вздохи и стоны, точно в за­
брошенных катакомбах дышали незримые мехи.
По каменному полу метнулась крыса. гаррет гикнул и на­
поддал ее ногой. Крыса перекувырнулась, и из ее нейлоново­
го меха высыпали полчища металлических блох.
— Поразительно! 
гаррет нагнулся, чтобы лучше видеть.
в нише, тряся восковыми руками над оранжевыми картами , 

410
411
сидела старая ведьма. она вздернула голову и зашипела без­
зубым ртом на гаррета, постукивая пальцем по засаленным 
картам.
— Смерть! — крикнула она.
— вот  именно 
такие  вещи  я  и  подразумевал,  —  сказал 
гаррет. — весьма предосудительно!
— Я разрешу вам лично сжечь ее.
— в самом деле? — гаррет просиял. но тут же нахмурил­
ся. — вы так легко об этом говорите.
— Для меня достаточно было устроить все это. Чтобы я 
мог сказать, что добился своего. в современном скептичес­
ком мире воссоздал средневековую атмосферу.
— Я и сам, сэр, так сказать, невольно восхищен вашим ге­
нием.
гаррет смотрел — мимо него проплывало в воздухе, шелес­
тя и шепча, легкое облачко, которое приняло облик прекрас­
ной призрачной женщины. в дальнем конце сырого коридора 
гудела  какая­то  машина.  Как  сахарная  вата  из  центрифуги, 
оттуда ползла и расплывалась по безмолвным залам бормо­
чущая мгла.
невесть откуда возникла обезьяна.
— Брысь! — крикнул гаррет.
— не бойтесь. — Стендаль похлопал животное по черной 
груди. — Это робот. Медный скелет и так далее, как и ведьма. 
вот!
он взъерошил мех обезьяны, блеснул металлический корпус.
— вижу. — гаррет протянул робкую руку, потрепал ро­
бота. — но к чему это, мистер Стендаль, в чем смысл всего 
этого? Что вас довело?..
— Бюрократия, мистер гаррет. но мне некогда объяснять. 
властям и без того скоро все будет ясно. — он кивнул обезь­
яне. — Пора. 
Давай.
обезьяна убила мистера гаррета.
* * *
— Почти готово, Пайкс?
Пайкс оторвал взгляд от стола.
— Да, сэр.
отличная работа.
Даром  хлеб  не  едим,  мистер  Стендаль,  —  тихо  ответил 
Пайкс; приподняв упругое веко робота, он вставил стеклян­
ное  глазное  яблоко  и  ловко  прикрепил  к  нему  каучуковые 
мышцы. — так...
— вылитый мистер гаррет.
— а с ним что делать, сэр? — Пайкс кивком головы ока­
зал на каменную плиту, где лежал настоящий мертвый гаррет.
— лучше всего сжечь. Пайкс. на что нам два мистера гар­
рета, верно?
Пайкс подтащил гаррета к кирпичному мусоросжигателю.
— всего хорошего.
он втолкнул мистера гаррета внутрь и захлопнул дверку.
Стендаль обратился к роботу гаррету.
— вам ясно ваше задание, гаррет?
— Да, сэр. — робот приподнялся и сел. — Я должен вер­
нуться  в  управление  нравственного  Климата.  Представить 
дополнительный доклад. оттянуть операцию самое малое на 
сорок восемь часов. Сказать, что мне нужно провести более 
обстоятельное расследование.
— Правильно, гаррет. Желаю успеха. 
робот поспешно прошел к ракете гаррета, поднялся в нее 
и улетел.
Стендаль повернулся.
— ну, Пайкс, теперь разошлем оставшиеся приглашения 
на сегодняшний вечер. Полагаю, будет весело. Как вы думаете?
— учитывая,  что  мы  ждали  двадцать  лет,  —  даже  очень 
 весело!

412
они подмигнули друг другу.
ровно семь. Стендаль взглянул на часы. теперь уж недолго. 
он сидел в кресле и вертел в руке рюмку с хересом. над ним, 
меж дубовых балок попискивали, сверкая глазками, летучие 
мыши, тонкие медные скелетики, обтянутые резиновой пло­
тью. он поднял рюмку, приветствуя их.
— За наш успех.
откинулся назад, сомкнул веки и мысленно проверил все 
сначала. уж отведет он душу на старости лет... отомстит это­
му антисептическому правительству за расправу с литерату­
рой,  за  костры.  годами  копился  гнев,  копилась  ненависть... 
и в оцепенелой душе исподволь, медленно зрел замысел. так 
было до того дня три года назад, когда он встретил Пайкса.
именно  Пайкса.  Пайкса,  ожесточенная  душа  которого 
была, как обугленный черный колодец, наполненный едкой 
кислотой. Кто такой Пайкс? величайший из них всех, только 
и всего! Пайкс — человек с тысячами личин, фурия, дым, го­
лубой туман, седой дождь, летучая мышь, горгона, чудовище, 
вот кто Пайкс! «лучше, чем лон Чени, патриарх?» — спросил 
себя Стендаль. Чени, которого он смотрел в древних филь­
мах,  много  вечеров  подряд  смотрел...  Да,  лучше  чем  Чени. 
лучше того, другого старинного актера — как его, Карлофф, 
кажется?  гораздо  лучше!  а  люгоси?  никакого  сравнения! 
Пайкс — единственный, неподражаемый. и что же: его огра­
били, отняли право на выдумку, и некуда податься, не перед 
кем лицедействовать. Запретили играть даже перед зеркалом 
для самого себя!
Бедняга  Пайкс  —  невероятный,  обезоруженный  Пайкс! 
Что ты чувствовал в тот вечер, когда они конфисковали твои 
фильмы,  вырывали,  вытягивали,  подобно  внутренностям, 
кольца пленки из кинокамеры, из твоего чрева, хватали, ком­
кали, бросали в печь, сжигали! Было ли это так же больно, как 
потерять, ничего не получив взамен, пятьдесят тысяч книг? 

414
415
Да. Да. Стендаль почувствовал, как руки его холодеют от ка­
менной ярости. и вот однажды — что может быть естествен­
нее — они встретились и заговорили, и разговоры их растя­
нулись на бессчетные ночи, как не было счета и чашкам кофе, 
и из потока слов и горького настоя родился — Дом Эшера.
гулкий звон церковного колокола. начался съезд гостей.
улыбаясь, он пошел встретить их.
* * *
роботы ждали — взрослые без воспоминаний детства. Ждали 
роботы в зеленых шелках цвета лесных озер, в шелках цвета 
лягушки и папоротника. Ждали роботы с желтыми волосами 
цвета песка и солнца. роботы лежали, смазанные, с трубчаты­
ми костями из бронзы в желатине. в гробах для не живых и не 
мертвых, в дощатых ящиках маятники ждали, когда их толк­
нут. Стоял запах смазки и латунной стружки. Стояла гробо­
вая тишина. роботы — обоего пола, но бесполые.
С  лицами,  не  безликие,  заимствовавшие  у  человека  все, 
кроме человечности, роботы смотрели в упор на прошитые 
гвоздями крышки ящиков с надписью «Франко­борт», пре­
бывая в небытии, которого смертью не назовешь, потому что 
ему  не  предшествовала  жизнь...  но  вот  громко  взвизгнули 
гвозди.  одна  за  другой  поднимаются  крышки.  По  ящикам 
мечутся  тени,  стиснутая  рукой  масленка  брызжет  машин­
ным маслом. тихонько затикал один механизм, пущенный в 
ход. еще один, еще, и вот уже застрекотало все кругом, как 
в  огромном  часовом  магазине.  Каменные  глаза  раздвинули 
резиновые веки. Затрепетали ноздри. встали на ноги робо­
ты, покрытые обезьяньей шерстью и мехом белого кролика. 
Близнецы твидлдам и твидлди, телячья голова, Соня, блед­
ные  утопленники  —  соль  и  зыбкие  водоросли  вместо  пло­
ти, посиневшие висельники с закатившимися глазами цвета  
устриц,  создания  из  льда  и  сверкающей  мишуры,  глиняные 
карлики и коричневые эльфы. тик­так, Страшила, Санта­Кла­
ус в облаке искусственной метели. Синяя Борода — бакен­
барды словно пламя ацетиленовой горелки. Поплыли клубы 
серного дыма с языками зеленого огня, и будто изваянный из 
глыбы чешуйчатого змеевика, дракон с пылающей жаровней 
в брюхе протиснулся через дверь: вой, стук, рев, тишина, ры­
вок, поворот. тысячи крышек снова захлопнулись. Часовой 
магазин двинулся на Дом Эшера. ночь колдовства началась.
на  усадьбу  повеяло  теплом.  Прожигая  небо,  превращая 
осень в весну, прибывали ракеты гостей.
из ракет выходили мужчины в вечерних костюмах, за ними 
следовали женщины с замысловатейшими прическами.
— вот он 
какой, Эшер!
— а где же дверь?
и тут появился Стендаль. Женщины смеялись и болтали. 
Мистер Стендаль поднял руку, прося тишины. Потом повер­
нулся, обратил взгляд к окну высоко в стене замка и крикнул:
рапунцель, рапунцель, проснись, 
Спусти свои косоньки вниз.
Прекрасная девушка выглянула в окно навстречу ночному 
ветерку и спустила вниз золотые косы. и косы, сплетаясь, раз­
веваясь, стали лестницей, по которой смеющиеся гости могли 
подняться в Дом.
Самые видные социологи! Самые проницательные психо­
логи! Самые что ни на есть выдающиеся политики, бактерио­
логи, психоневрологи! вот они все тут, между серых стен, — 
Добро пожаловать!
Мистер трайон, мистер оуэн, мистер Данн, мистер лэнг, 
мистер Стеффенс, мистер Флетчер и еще две дюжины знаме­
нитостей.

418
419
— входите, входите!
Мисс гиббс, мисс Поуп, мисс Черчилль, мисс Блант, мисс 
Драммонд и еще два десятка блестящих женщин. все без ис­
ключения видные, виднейшие лица, члены общества Борьбы с 
фантазиями, поборники запрета старых праздников — «всех 
святых» и гая Фокса, убийцы летучих мышей, истребители 
книг,  факельщики;  все  без  исключения  добропорядочные 
незапятнанные граждане, которые предоставили людям поп­
роще,  погрубее  первыми  прилететь  на  Марс,  похоронить 
марсиан,  очистить  от  заразы  поселения,  построить  города, 
отремонтировать  дороги  и  вообще  устранить  всякие  непо­
рядки. а уж потом, когда прочно утвердилась Безопасность, 
эти Душители радости, эти субъекты с формалином вместо 
крови и с глазами цвета йодной настойки явились насаждать 
свой нравственный Климат и милостиво наделять всех доб­
родетелями. и все они — его друзья! Да­да, в прошлом году 
на Земле он неназойливо, осторожно с каждым из них позна­
комился, каждому выказал свое расположение.
— Добро  пожаловать  в  безбрежные  покои  Смерти!  — 
крикнул он.
— Послушайте, Стендаль, что все это 

жүктеу/скачать 4,02 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: