А. Т. Толеубаев

367
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
гаться на хронологической шкале между тувинскими курганами Аржан 
(рубеж IX-VIII вв. до н.э.) и Аржан-2 (середина – вторая половина VII в. 
до н.э.)» [17]. 
С целью поиска возможных направлений генезиса и заимствова-
ния изображений свернувшегося в кольцо хищника кошачьей породы из 
Восточного Казахстана, датируемых в пределах второй половины VІІІ-
VІ вв. до н.э., исследователь С.А. Зинченко проводит сравнительный 
анализ их иконографических типов. В результате приходит к выводу, что 
что майэмирские, измайловская и чистоярская «пантеры» принадлежат 
к одному варианту, которые, в свою очередь, схожи с аналогичными 
сюжетами из тагарской культуры, из Сибирской коллекции Петра I и 
могильника Уйгарак.
По мнению исследователя, шиликтинские «пантеры» и изобра-
жение на навершии ножа близ Усть-Каменогорска представляют другой 
иконографический вариант и сближаются с изображениями «пантер» 
на детали золотой пластины из кургана № 1 Келермесского могильника,
а также с изображениями из кургана Аржан [49]. 
Заимствование ряда художественных образов в тагарском искус-
стве с территории Восточного Казахстана, в особенности, с памятников
шиликтинской долины, в свое время отмечали Н.Л. Членова [50], С.С. 
Черников [39], М.И. Артамонов [51]. Причем С.В. Киселев, Н.Л. Члено-
ва, М.И. Артамонов указывали на то, что близкие восточно-казахстан-
ским образы оленей с поджатыми ногами появляются на территории 
Южной Сибири не ранее V в. до н.э. [52]. В обощающем издании по 
Археологии СССР отмечается, что в конце VІ-V в. до н.э. в Минусин-
ской котловине появляется новый, «алтайский звериный стиль» [53].
Исследователь С.А. Зинченко, в целом признавая факт такого
заимствования, для выяснения обстоятельств прямого или косвенного 
влияния, делает попытку скрупулезного анализа некоторых стилистиче-
ских характеристик чиликтинских (олени из Чиликтинского кургана № 
5) и тагарских образов (из Малой Ини, из погребения в Верхней Кое, 
из Малого Телека, Минусинской степи). В результате она приходит к 
выводу, что, «...несмотря на то, что на первый взгляд минусинские 
образцы содержат в себе ряд художественных черт, сходных с чиликтин-
скими, разбор по стилистическим элементам выявляет обратное. Разли-
чаются передача формы петель рогов и их расположение по отношению 
к туловищу; передача формы коленного сустава и расположения ног по 
отношению к туловищу; проработка как отдельных деталей (копыта, 
губы, ноздри, ухо), так и объемного решения в целом... В случае с вос-
точно-казахстанскими образцами, скорее всего, может идти о возмож-
ности косвенного цитирования.... Тем самым появление в тагарском 
искусстве художественной схемы образа, близкой к чиликтинской, свя-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

368 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
зано не с ориентацией на некий конкретный образец, а, возможно, 
лишь с воспоминанием о нём». В конце своей статьи С.А. Зинченко 
отмечает факт большей стилистической схожести тагарских оленей с 
образами оленей из Аржана-2 [54].
Дальнейшее продвижение элементов шиликтинской культуры 
через Жетысу шло в направлении Сырдарьи и далее в Приаралье. Воз-
можен и второй путь проникновения элементов шиликтинской культу-
ры в эти края. Как и в период позднего бронзового века (близкие анало-
гии Бегазы-дандыбаевских – Тугискенских, Уйгаракских мавзолеев), 
вероятно, и в начале раннего железного века существовала прямая этно-
культурная связь между Центральным Казахстаном и Сыр-Дарьей через 
степи Бетпакдалы и поймы реки Сарысу. 
О тождественности уздечного комплекта типа Биже І с раннесак-
скими из курганов Тагискена и Уйгарака в Приаралье писали Акишевы 
[55]. Кроме Приаралья, удила с прямым стремечком и напускными пла-
стинчатыми псалиями известны из клада в Тюпе (северный берег 
Иссык-Куля), а также из могильника Джувантобе (Чиликский район 
Алма-Атинской области) [56]. Уздечный набор типа комплекта Биже I 
встречаются в ранних погребениях тасмолинской культуры Центрально-
го Казахстана [57]. Акишевы подчеркивают заимствование тасмолин-
скими племенами конструкции у сакских племен Приаралья и Семире-
чья [55]. Аналогии с раннесакской шиликтинской культурой в элитарных 
памятниках низовьев Сырдарьи прослеживаются также немало. В 
Тагискене очень четко выделяется группа богатых захоронений V в. до 
н.э. [58], для конструкции которых характерно наличие дромоса, ориен-
тированного на юго-восток, длиной 5-12 м. Могильная яма довольно 
глубокая - 2-2,3 м. Ориентировка покойника иная, т.е. на восток-севе-
ро-восток. Яма ориентирована углами по странам света, а не сторонами, 
как в более ранних курганах. Могильная яма и дромос имели плоское 
перекрытие, были случаи, когда перекрытие поджигали, в потом насы-
пали курган. В одном случае курган представлял собой наземное соору-
жение с дромосом. Этот тип некоторые исследователи сближают с Бес-
шатырским погребением [19, с.199]. 
По мнению исследователя К.В. Чугунова, «уточнение хронологи-
ческой позиции комплексов Северного Тагискена и сакских могильни-
ков Приаралья является исключительно важным для реконструкции 
культурно-генетических связей в начале раннескифского периода. Дати-
ровка мавзолеев Тагискена периодом с X по VIII вв. до н.э. [59], отмечае-
мые черты сходства в погребальном обряде и параллели в материальном 
комплексе между памятником эпохи поздней бронзы и некрополями 
ранних номадов [60], говорят о преемственности и возможном сосуще-
ствовании некоторое время на этой территории обеих традиций. Уже не 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

369
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
раз указывалось на типологическое соответствие золотых серег из Аржа-
на серьгам из Северного Тагискена [61]. Отметим также стремевидные 
пряжки, найденные в Северном Тагискене, и известные в бегазы-данды-
баевских материалах, аналогичные обнаруженным в комплексе Аржана. 
Углубление датировки некоторых сакских комплексов до рубежа IX – 
VIII вв. до н.э. [62] весьма вероятно, хотя и требует дополнительных 
исследований керамических импортов» [17].
В Семиречье и в Приаралье отмечается как взаимное сходство 
культур сакской эпохи обоих регионов, так и поразительный «консерва-
тизм» культур и не менее удивительная традиционность, существование 
наряду с более поздними реалиями архаичных элементов, уходящих сво-
ими корнями в эпоху бронзы. Именно поэтому трудно определить «нача-
ло» сакской эпохи в этих регионах, если пользоваться для этого только 
характеристиками сложившейся «триады»: вооружение, конское снаря-
жение и «звериный» стиль. Мало помогает и анализ керамики, формы 
которой в Семиречье были неизменны в течение веков. Только в связи с 
соответствующим хозяйственным укладом археологические артефакты 
дают основание говорить о культуре. 
История исследования культурно-хронологических общностей 
Алтая берет начало от М.П. Грязнова. В 1930 году вышла его статья, в 
которой дал предварительный очерк смены на Алтае культурных общ-
ностей [63], а в работе, изданной в 1939 году, он разделил памятники 
раннего железного века Алтая на три хронологические группы: майэ-
мирскую [VІІ-V вв. до н.э.], пазырыкскую [V-ІІІ вв. до н.э.] и шибин-
скую [ІІ в. до н.э.] [64, с.9]. Позднее в 1956 году, учитывая материалы 
большереченской культуры Алтая, сузил дату майэмирского этапа до 
VІІ-VІ вв. до н.э. [65].
В 1947 году С.В. Киселев в своей статье также затронул вопрос 
периодизации алтайских памятников эпохи раннего железа, где выделил 
майэмирскую культуру с двумя последовательными стадиями: ранняя 
[VІІ-VІ вв. до н.э.] и поздняя [V-ІV вв. до н.э.] [66].
В своей монографии, изданной 1960 году, С. Руденко вообще 
отказался от выделения каких-либо периодов в пределах скифского вре-
мени, хронологические рамки которого определил в пределах VІІ-ІV вв. 
до н.э. [67]. По его мнению, скифские племена генетически не связаны 
с более ранним населением Алтая, а сформировались отчасти из пересе-
лившихся на Горный Алтай в конце VІІІ – начале VІІ вв. до н.э. группы 
племен с верховий Иртыша из Зайсанской котловины или предгорий 
Тарбагатая [67]. С начала 80-х годов прошлого столетия вопросами 
культурно-хронологического исследования памятников Горного Алтая 
занимается А.С. Суразаков [68]. В Горном Алтае он выделил новую 
кара-кобинскую культуру, объединил памятники скифского времени 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

370 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
Северо-Западной Монголии, Тувы, Восточного Казахстана и Горного 
Алтая в единую саяно-горноалтайскую культурно-историческую общ-
ность [69].
В этот же период вопросам культурно-хронологического иссле-
дования памятников Алтая посвятил специальные работы В.А. Могиль-
ников [70]. Майэмирскую културу он разделил на два этапа: куртуский 
– VІІІ-VІІ вв. до н.э. и майэмирский – VІІ –VІ вв. до н.э. По его мнению, 
эта культура занимала два локальных района. Это куртусско-катонский 
(южный) и усть-куюмский (северный). В свою очередь, позднее на осно-
ве усть-куюмского варианта сформировалась кара-кобинская культура 
V-ІІІ вв. до н.э., а пазырыкская культура с конца VІ в. до н.э. сложилась в 
результате взаимодействия местного населения и племен, пришедших из 
степей Казахстана [71]. Мнения исследователей по такому решению 
вопроса разделились, некоторые возражали ему [72], а некоторые под-
держивали его точку зрения [73].
Исследователь Л.С. Марсадолов разделил памятники Алтая так-
же на два этапа: майэмирский (VІІІ-VІІ вв. до н.э., возможно, первая 
четверть VІ в. до н.э.) и пазырыкский (VІ-ІV вв. до н.э.). В отличие от 
своих предшественников, культурно-исторические процессы среди пле-
мен Алтая в указанные периоды он связывает с историческими события-
ми в странах Передней Азии [74].
Исследователи скифо-сакской культуры Алтая и сопредельных с 
ним районов до недавнего времени пользовались вышеперечисленными 
культурно-хронологическими и периодизационными схемами. По усто-
явшейся в археологии с 50-х по 80-е годы традиции, начало скифо-сак-
ской культуры отсчитывалось не ранее VІІ в. до н.э. Хотя в разные вре-
мена были отдельные попытки удревнения, уточнения времени начала 
скифо-сакской культуры.
Н.А. Боковенко по материалам конского снаряжения датировал 
начальный этап кочевников Саяно-Алтая VІІІ-VІІ вв. до н.э. [75], а затем 
выделил пять вариантов погребального обряда всадников в конкретных 
территориально-хронологических границах в пределах раннескифского 
времени (ІХ-VІ вв. до н.э.) [75].
В дальнейшем различным аспектам культуры населения ран-
нескифского времени Горного Алтая значительное внимание уделил 
А.А. Тишкин. Учитывая развитие комплекса элементов конского сна-
ряжения, он выделил в рамках раннескифского периода три хроноло-
гических отрезка: ранний (конец ІХ-VІІІ вв. до н.э.), средний (середина 
VІІІ-начало или серередина VІІ вв. до н.э.), поздний (середина VІІ- 
вторая или третья четверть VІ вв. до н.э.) [76]. По мнению исследовате-
ля, наибольшее сходство данная культура имеет с памятниками сосед-
них регионов, особенно с Тувой, а истоки ее, вероятнее всего, следует 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

371
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
искать в Северо-Западной Монголии и в ближайших районах Китая 
[76]. Необходимо отметить, что начальная дата, ІХ в. до н.э. в периоди-
зации скифской архаики, предложенная еще С.С. Сорокиным после 
раскопок могильника Курту ІІ [76], принимается в настоящий момент 
не всеми учеными [77].
В предвоенные годы Н.Т. Бернштам разработал хронологическую 
классификацию памятников раннего железного века Семиречья и 
Тянь-Шаня. Он еще в те годы начало раннесакского периода отсчиты-
вал с VІІІ в. до н.э. и завершал ранний период VІ в.до н.э. По его мне-
нию, V-ІІІ вв. до н.э. – позднесакский период, ІІ в. до н.э.- І в. н.э. – 
усуньский, І в. до н.э. - ІІ в.н.э. – гуннский период. По Н. Бернштаму, 
для раннесакского времени типичны стремевидные удила и сочетание 
втульчатых и черешковых бронзовых наконечников стрел. Следует отме-
тить, что относительно материалов указанного культурного региона 
многие исследователи до сих пор придерживаются этой классификации 
[78; 79, с.14]. 
Разработкой хронологии уйгаракских могильников с начала 70-х 
годов занималась О.А. Вишневская. Она на основе типологии бронзо-
вых наконечников стрел, удил, псалиев, бронзовых зеркал и отдельных 
предметов звериного стиля приходит к выводу, что захоронения в 
могильнике производились с конца VІІ в. до н.э. и затем преимуще-
ственно на протяжении VІ в. до н.э. [80].
Хронологические периоды раннего железного века на основе 
археологических материалов Восточного Казахстана были разработаны 
С.С. Черниковым. В своей статье он относит к более ранним изделиям: 
кинжалы с брусковидным навершием, узкие прямые ножи с отверстием 
или протомой хищника на рукоятке, наконечники стрел втульчатые, 
листовидные или ромбовидные и трёхпёрые с черешком, удила со стре-
мевидными кольцами, трёхдырчатые псалии; из украшений - «летящий» 
олень с поджатыми ногами, свернувшийся в кольцо барс, орёл, кабан, 
горный козёл, рыба [81].
По С. Черникову, к более поздним формам принадлежат кинжа-
лы с плоским дугообразным навершием и бабочковидным перекресть-
ем, железные прямые однолезвийные ножи без отверстия, втульчатые 
трёхгранные с оттянутыми жальцами и короткими черешками наконеч-
ники стрел; удила с круглыми кольцами - бронзовые и железные, двух-
дырчатые псалии; усложненные и менее реалистичные образы зверино-
го стиля – грифоны и другие фантастические звери и сцены терзания
животных [81].
По данным C. Черникова, железные изделия в верховья Иртыша 
проникают лишь с V в. до н.э. Основная же масса орудий и оружия ещё 
долгое время изготовлялась из бронзы (могильник Усть-Буконь, Чилик-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

372 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
ты, курган 7, Пазырык, курган 1). То же было и западнее на соседней 
степной территории. Указывая на факт перехода к железу в Восточном 
Казахстане по крайней мере на три века позднее, чем в Причерномор-
ской Скифии, С. Черников очень правильно констатирует: «Объяснить 
это можно только наличием крупного металлургического центра бронзы 
с его выработанными производственными традициями, так как в это 
время ни о какой культурной или экономической отсталости восточ-
но-казахстанских и алтайских кочевых племён говорить не приходится» 
[81].
Древнейшими памятниками раннего железного века северной 
части Восточного Казахстана, Горного Алтая и прилегающих степей С. 
Черников считает курганы у деревни Черновой, Славянка и Юпитер в 
верховьях Бухтармы, датированные VII-VI вв. до н.э. [81]. 
Рассматривая проблемы этнокультурного развития кочевников 
Горного Алтая в раннем железном веке, необходимо отметить сложение 
двух противоположных тенденций в современной скифологии в связи с 
изучением скифской архаики в целом. С одной стороны, ряд исследова-
телей пытается «удревнить» начало сложения сако-скифской культуры 
на целое столетие, а то и больше, используя для этого во многих случаях, 
кроме традиционных археологических источников, данные дендрохро-
нологического и радиокарбонного анализа [82]. С другой стороны, вто-
рая группа ученых, опираясь на анализ предметов вещевого комплекса и 
письменные источники, настаивает на необходимости «омоложения» 
скифских памятников Евразии, в т.ч. пазырыкских курганов [83]. 
Новая, удревненная дата начала скифской культуры в азиатской 
части впервые была заявлена и достаточно аргументирована М.П. Гряз-
новым на материалах кургана Аржан [107]. По его мнению, фигура 
свернутого в круг тигра, втульчатые с ромбическим пером и жальцем 
наконечники стрел, удила со стремевидными кольцами, трехдырчатые 
псалии, фигура кабана с повисшим вниз ногами на рукояти кинжала, 
трехжелобчатые бляшки из зеленого антигорита, белого аргилита, дере-
вянные с позолотой и некоторые другие предметы – все это характерно 
для раннескифского времени Сибири, Казахстана и южнорусских сте-
пей. В некоторых материалах из кургана Аржан М.П. Грязнов видит 
близкую аналогию с данными группы памятников Причерноморья пред-
скифских времен, которые украинскими исследователями датируются 
VІІІ - началом VІІ в. до н.э. [84, с.10-11]. 
Свой анализ материала по этому вопросу М.П. Грязнов заканчи-
вает слудующими мыслями: «... не следует ли считать, что VІІІ-VІІ вв. до 
н.э. были начальным этапом в развитии скифской культуры в широком 
понимании этого слова не только в Северном Причерноморье, как это 
предполагал А.А. Иессен, но и в Саяно-Алтае» [84, с.12]. 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

373
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
Н.Л. Членова в своей работе «Центральная Азия и скифы. Дата 
кургана Аржан и его место в системе культур скифского мира» [М.,1997], 
по-новому анализируя и сопоставляя материал кургана Аржан с памят-
никами тагарской культуры, памятниками Алтая и Чиликты, приходит к 
выводу, что М.П. Грязнов и Л.С. Марсадолов хронологическую дату кур-
гана Аржан искусственно удревняли до VІІІ и даже ІХ в. до н.э. [85, с.3-
39].
В этой работе Н.Л. Членова критикует провозглашенный М.П. 
Грязновым концепцию существования аржано-черногорской фазы раз-
вития скифо-сибирских культур уже в ІХ-VІІІ вв. до н.э. от Дуная до 
Китая. Следует отметить, что идею об одновременности и схожести 
аржанских памятников с памятниками черногоровской ступени впер-
вые высказывал А.И. Треножкин [86].
В конце раздела книги, посвященной аржано-черногоровским 
проблемам Н.Л. Членова заключает: «... аржано-черногоровкая фаза - 
искусственное образование из разнотипных памятников скифского и 
предскифского круга» [85].
В заключительной части этой работы, на мой взгляд, с заранее 
тенденциозными подходами к памятникам скифов Азии, Н.Л. Членова 
делает следующий вывод: «... выводить скифов Причерноморья из Цен-
тральной Азии [Тувы], где единственный представительный памятник – 
Аржан – совершенно неправомерно. Аржан – это памятник Саяно-Ал-
тайского культурного региона VІІ-VІ вв. до н.э.» [85, с.37].
Для нас особый интерес представляет ІV раздел книги, где срав-
ниваются материалы из курганов Аржан и Шиликты. В этой главе Н.Л. 
Членова сравнивает двулопастные втульчатые, с короткой втулкой и 
листовидным ромбическим пером наконечники стрел из Шиликты с 
одним из схожих аржанских типов стрел и приходит к выводу, что они не 
идентичны [85, с.29].
Далее Н.Л. Членова сравнивает аржано-шиликтинские сюжеты 
кабанов, стоящих «на цыпочках», технику бирюзовой инкрустации в 
украшениях, маленькие, разных геометрических форм тонкие золотые 
листки с пунсонным орнаментом, мельчайшие полушарные бляшки и 
заключает, что все это датируется в пределах VІІ-VІ вв. до н.э. , а вещи с 
бирюзовой инкрустацией – импорт из стран Ближнего Востока или 
Средней Азии, украшения зернью и перегородочной инкрустацией – 
возможно, иранского происхождения [85, с.30].
Относительно времени сооружения кургана №5 Шиликтинского 
могильника, Н.Л. Членова считает, что он имеет две линии синхрониза-
ции: 1) наконечники стрел, изображения оленей с подогнутыми ногами, 
изображения свернувшихся хищников, техника перегородочной инкру-
стации находят параллели в архаических памятниках скифов Причерно-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

374 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
морья и Северного Кавказа. 2) Изображения орлов из Чиликты с голо-
вой, повернутой назад и помещенной вонутрь изображенного контуром 
туловища, находит очень точную параллель в Зуевском могильнике на 
Каме (ананьинская культура) [85, с.32].
В заключении своей работы Н.Л. Членова приходит к таким выво-
дам: «Из районов западнее Алтая (Казахстан, тасмолинская культура, 
Уйгарак, Тагискен) имеются лишь немногие точные параллели инвента-
рю из кургана Аржан... Что касается еще западных памятников – При-
черноморья и Северного Кавказа, то они ни с черногорскими и новочер-
касскими, ни со скифскими памятниками VІІ-VІ вв. до н.э. никакого 
специфического сходства Аржан не обнаруживает. В Аржане нет желез-
ных вещей; нет акинаков с бабочковидным перекрестьем; нет копий и 
топориков. Псалии – другого типа и другие предметы узды. Аржанский 
звериный стиль («пантера», кабан) имеет отличительные саяно-алтай-
ские черты. Сходство с Северным Причерноморьем ограничивается 
теми компонентами «скифской триады», которые почти одинаковы в 
пределах всех культур «скифского мира»: двулопастные втульчатые 
наконечники стрел и стремевидные удила» [85, с.37].
Раннесакская бронза из Семиречья подтверждает, что вторая 
половина VIII - начало VII в. до н. э. в Семиречье необходимо считать 
временем уже сложившейся сакской культуры. Формирование же всех 
элементов культуры корнями уходит в эпоху бронзы. Их истоки - во вре-
мени распространения в Евразии индоиранских племен, частью кото-
рых, вероятно, были и андроновцы и карасукцы. 
В свое время М.И. Ростовцев считал самих скифов иранцами, а 
их культуру и искусство смешанными, где иранский [преимуществен-
но], а затем греческие элементы сыграли решающую роль. Впоследствии 
М.И. Ростовцев был склонен видеть корни звериного стиля в «средин-
ной Азии, где он возник, по его мнению, в иранской среде и оттуда рас-
пространился в Скифию, а позднее и на восток» [87].
Вообще, в вопросе происхождения искусства звериного стиля и 
техники изготовления предметов звериного искусства из металла С. Чер-
ников приходит к самому правильному, на мой взгляд, мнению: «Звери-
ный стиль в тех формах, в каких мы его знаем, быстрее и ярче всего мог 
оформиться там, где были для этого наиболее благоприятные условия. К 
ним можно отнести следующее – золотая, медная, оловянная руда и тех-
нические сооружения по ее добыче, обогащению, плавке, материалы - 
готовые металлы и набор необходимых приспособлений для отливки 
сложных матриц, плющения золота, вставки инкрустаций, зерни и т.п., 
мастера – в достаточной степени специализированные, с необходимым 
для такой тонкой работы навыками и опытом» [88]. И такими наиболее 
благоприятными районами для изготовления шедевров кочевнической 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

375
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
торевтики он считал Северо-Кавказский и Восточно-Казахстанский [88, 
с.138-139]. В то же время С. Черников не отрицает вероятности заим-
ствования приемов изготовления таких сложных матриц кочевниками в 
странах Передней Азии [88, с.136]. Непоследовательность мыслей С. 
Черникова относительно генезиса скифской культуры можно заметить и 
в его утверждениях о том, что «в прямом смысле этого слова скифская 
культура [неотьемлемой частью которой является звериный стиль] скла-
дывается в начале VІ в. до н.э. после походов в Переднюю Азию» [88, 
с.114]. Вообще-то трудно в этом винить ученых того времени, ибо боль-
шинство из них были приверженцами господствовавшей в то время тео-
рии миграционизма, по которой все передовые традиции и инновации 
древних культур каким-то образом увязывались или приписывались
цивилизациям Древнего Востока и античного мира или же соседствую-
щим оседло-земледельческим народам.
Много загадок связано со звериным стилем. Он возникает как-то 
вдруг на огромной территории и в таких законченных формах. По мне-
нию С. Черникова, «ни в Причерноморье, ни на Кавказе, ни в Казахста-
не в памятниках предшествующих веков почти что их нет. Есть они, 
правда, в Минусинской котловине, но дело осложняется тем, что насто-
ящий скифский звериный стиль появляется там позднее, чем на западе, 
и, по всей вероятности, заимствован из Восточного Казахстана» [88, 
с.111].
С. Черников считает, что многие образы животных и орнамен-
тальные мотивы звериного стиля заимствованы со стран Передней Азии, 
куда уже в VІІІ-VІІ вв. до н.э. киммерийцы и скифы совершали походы. 
Далее он утверждает: «Можно даже сказать, что «скифский» звериный 
стиль окончательно сложился только после этих походов, но выводить 
его целиком из Передней Азии было бы неправильно» [88, с.111]. 
Быстрое распространение звериного стиля по всей Евразии С. Черников 
связывает с зарождением кочевничества, где изобретения распространя-
лись очень быстро [88, с.112].
Тальгрен считал, что родина звериного стиля находится где-то в 
высокогорной области к северу и северо-востоку от Передней Азии, 
никак не уточняя ее географически. В последнее время к этой гипотезе 
присоединилась Н.Л. Членова, которая видит ее «между Курдистаном и 
озером Зайсан», одновременно она связывает его происхождение и с 
древневосточным искусством [89].
По мнению С. Черникова, в казахских степях звериный стиль 
появляется несколько раньше, чем в Причерноморье [88, с.116].
Находки в Зивие дали повод некоторым ученым о том, что скиф-
ский звериный стиль зародился где-то в Северо-Западном Иране на 
основе «маннейско-мидийского искусства» [90]. 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

376 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
Находки в Зивие в Северо-Западном Иране он относит к одному 
из самых ранних скифских предметов. Эти вещи были изготовлены 
ассирийскими мастерами, но специально для скифских царей и для их 
вкуса [88, с.117].
Б.В. Формаковский выдвинул гипотезу о происхождении основ-
ных элементов скифского звериного стиля от архаического искусства 
Ионии, не отрицая при этом и воздействия Передней Азии. Эту мысль 
чрезмерно развил К. Шефольд. По его мнению, скифы, принеся кое-что 
с «северо-иранской родины», всеми достижениями своего искусства 
были обязаны, однако, исключительно Древней Греции [91].
О происхождении скифского звериного стиля из Фракии, страны 
на Балканском полуострове, высказывала предположение А.П. Манце-
вич [92]. По мнению С.С. Черникова, ее аргументация очень обоснован-
ная. Но он также задается вопросом о том, как быть тогда с таким ран-
ним Чиликтинским курганом и всеми другими памятниками Казахстана 
и Алтая? Фракия от них слишком далеко [88].
Мысль о местных корнях впервые обосновал Г.О. Боровка. Рас-
сматривая скифские памятники на фоне широкого археологического 
материала, он ввел в науку правильное понятие «скифо-сибирский зве-
риный стиль» [88, с.122]. Например, Л.Т. Яблонский считает этот тер-
мин не очень удачным [60, с.90]. Но и он не отрицал сильного переднеа-
зиатского и греческого влияния. Тот факт, что в карасукской культуре 
эпохи бронзы на Енисее [ХІІІ-VІІІ вв. до н.э.] известны изображения 
животных на металле, схожие с последующим звериным стилем, дал 
повод Г.О. Боровке, вслед за ним Э. Миннзу предполагать, что там и 
находится один из важнейших центров его происхождения [93, с.122]. 
Черников, как бы возражая против такой постановки вопроса, пишет: 
«Все это было бы вполне убедительно, если бы на Енисее не прослежи-
валось явное заимствование основных образов скифо-сибирского зве-
риного стиля с запада. Мы уже видели это на примере «летящего» оленя, 
орла и «пантеры». Далее он утверждает, что карасукские бронзы все же 
какую-то роль здесь сыграли, так как сходство стилистических приемов 
очевидное, а влияние карасукской металлургии на позднеандроновскую 
совершенно неоспоримо [94, с.121-122]. 
Гипотеза о местных корнях «скифского искусства» была далее 
развита Д.И. Эдингом на уральском материале. Его положения были 
поддержаны В.В. Гольмстен, С.В. Киселевым и В.Н. Чернецовым [95]. 
Сравнивая изображения «летящих» оленей из Чиликтинской 
долины, Минусинского музея, Костромского, Мельгуновского, Келер-
месского курганов и Зивие, С. Черников замечает, что среди них «наи-
более «классическим» и близким к натуре является чиликтинский олень 
и прямым подражанием ему являются изображения оленей из Мину-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

377
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
синской котловины. Отсюда, по его мнению, этот образ оленя не мог 
быть заимствован ни из ассирийского, ни из урартского, ни из гипотети-
ческого маннейско-мидийского искусства. Продолжая свою мысль в 
этом направлении он утверждает, что то же можно сказать и относи-
тельно других основных сюжетов скифо-сибирского звериного стиля 
[94].
С. Черников очень правильно замечает, что шиликтинские олени 
более реалистичны и соответственно старше своих аналогов [94, с.54-
55]. С. Черников останавливается также на датировке оленя из 7 кургана 
Шиликтинской долины [Таб. ХХІІІ, на стр.63]. Рога и хвост этого оленя 
сильно стилизованы, что характерно для V-ІV вв. до н.э. 
Далее С. Черников сравнивает шиликтинского орла с ранне-
скифскими орлами из Зивие, который датируется VІІ-VІ вв. до н.э. Так-
же, на наш взгляд, он правильно замечает, что в этом сюжете изображен 
именно орел, а не грифон, что, в свою очередь, является еще одним при-
знаком его ранности [94, с.58].
По мнению С. Черникова, майэмирские пантеры более ранние, 
чем чиликтинские. Они примитивнее и гораздо менее стилизованы, 
наиболее вероятная их датировка – вторая половина VІІ в. до н.э. 
[рис.9,1] [94, с.59]. С. Черников относит примерно к этому времени и две 
большие бронзовые бляхи в виде пантеры из могильника Уйгарак, обна-
руженные в 1962 году Хорезмской экспедицией. Анализ этих изображе-
ний из ранних тагарских памятников на Енисее [VІІ в. до н.э.] делал 
С.В. Киселев [96, с.244-247]. В свое время С. Киселев, затем С. Черников
заметили, что кольчатость лап и хвоста, какую мы видим на чиликтин-
ских фигурках, отсутствуют на древнейщих тагарских [96, с.247; 94, с.61].
С. Черников правильно замечает, что у причерноморских сход-
ство с чиликтинскими еще большее, но на Алтае и Енисее мотив свер-
нувшегося хишника древнее [121, с.61]. Он также обращает внимание на 
особенности трактовки морды у восточно-казахстанских «пантер»: 
«ноздря, глаз и ухо изображены в виде круглых углублений, расположен-
ных на прямой линии» [94, с.61]. Аналогичный прием встречаем на 
бронзовых бляхах из могильника Уйгарак, в памятниках Причерномо-
рья и Поднепровья [97]. Датируются эти памятники, за редким исключе-
нием, не позднее первой половины VІ в. до н.э.
Здесь нужно заметить, что большинство рассмотренных С. Чер-
никовым и другими авторами изображений свернувшихся зверей явля-
ются украшениями конского снаряжения, в то время как шиликтинские 
являются бляшками-украшениями одежды человека.
По мнению С. Черникова, курган №5 Шиликты, который дати-
руется рубежом VІІ-VІ вв. до н.э., и найденные там звериные образы 
являются одним из самых ранних памятников скифо-сибирского звери-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

378 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
ного стиля. Более древним являются только майэмирские «пантеры», 
нож из деревни Славянка и некоторые предметы в курганах Уйгарака на 
Сырдарье [94, с.113].
Рассматривая изделия, изготовленные в мотиве свернувшейся 
пантеры из Уйгарака и Тагискена, О.А. Вишневская и М.А. Итина отме-
чают их схожесть с бляхами из коллекции Петра І и из курганных ком-
плексов Шиликты и датируют все казахстанско-сибирские аналогии
VІІ-VІ вв. до н.э. По их мнению, свернувшаяся пантера из Майэмирско-
го клада – более ранняя [98].
До сих пор многие исследователи считали картину свернувшейся 
пантеры одним их самых ранних сюжетов скифско-сибирского зверино-
го стиля. По материалам Шиликтинских могильников бляшки формы 
свернувшейся пантеры встречаются в курганах №5, 7, 16 [группы 
Шиликты-1], датируемых в пределах VІІІ-VІІ вв. до н.э. Курган Байге-
тобе [курган №1 Шиликты-3], в котором не встречается этот сравни-
тельно поздний и широко распространенный, на мой взгляд, сюжет в 
сако-скифском мире, с большой вероятностью, датируется временем 
намного ранее, чем вышеперечисленные памятники группы Шилик-
ты-1.
К.В. Чугунов, сравнивая иконографию кургана №2 в Талды-2 и 
кургана Байгетобе [Шиликты-3] и указывая на отсутствие у второго 
памятника бляшки в виде свернувшегося кольцом кошачьего хишника, 
делает, на мой взгляд, достаточно неубедительное заключение: «Возвра-
щаясь к иконографии свернувшегося хищника, можно предположить, 
что наличие в комплексе предметов, декорированных таким образом, 
говорит о дате памятника не позже середины VІІ в. до н.э. Исходя из это-
го, хронологическая позиция кургана №2 Талды-2 наиболее вероятно 
располагается в пределах конца VІІІ – первой половины VІІ в. до н.э. 
Курган Байгетобе, скорее всего, сооружен несколько позднее, но рань-
ше, чем Аржан-2... То есть датировка «царского» кургана №1 могильни-
ка Шиликты-3 может быть ограничена первой половиной VІІ в. до н.э. 
[99]. 
На мой взгляд, на основе отсутствия только одного сюжета – 
свернувшейся «пантеры», не совсем корректно «омолаживать» Шилик-
тинский курган Байгетобе. По-моему, как раз-таки образ свернувшего-
ся кошачьего хищника в азиатском пространстве зародился несколько 
позднее, чем захоронение в кургана № 1 могильника Шиликты-3 (Бай-
гетобе). На всех раскопанных и по многим параметрам поздних, чем 
Байгетобе, курганах Шиликтинской долины (курганы №5, 7, 16) присут-
ствует мотив свернувшегося хищника. Мне думается, отсутствие срав-
нительно позднего сюжета – свернувшегося хищника кошачьей породы 
в кургане Байгетобе как раз и свидетельствует о его раннем происхожде-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

379
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
нии по сравнению с другими изученными элитарными курганами 
Шиликтинской долины. Как мне кажется, при датировке конкретного 
памятника или в целом могильника нужен комплексный подход, где 
должны быть учтены все датирующие характеристики памятника. 
Например, такие специфические хронологические черты, как локализа-
ция кургана в общей топографии могильника, конструкции кургана, 
обряд и обычай захоронения, состав сопровождаемого покойника 
инвентаря, их место в хронологической шкале синхронных памятников 
этой или близкородственной культуры и т.п. По нашему анализу всего 
этого комплекса хронологических характеристик, курган Байгетобе 
является самым старшим из всех изученных в Шиликтинской долине 
памятников. Анализ предметов искусства древних кочевников Казахста-
на и Тывы показывает их близость в сложных орнаментальных мотивах 
и в особенностях проработки и моделировки фигур зверей, в использо-
вании техники грануляции. Исследование техники исполнения изделий 
натолкнуло на предположение о том, что мастерские, обслуживавшие 
кочевнических вождей, возможно, следует искать на юге – на городищах 
архаического Хорезма. А также не исключено, что контакты строителей 
комплекса Аржан-2 в Тыве с Северной Индией и Пакистаном происхо-
дили при посредничестве племен Казахстана [100].
Центры культурных общностей ранних кочевников: Забайка-
лье-Монголия, Саяно-Алтай, Казахстан (Сарыарка, Восточный Казах-
стан, Жетысу, Приаралье), Средняя Азия, Северное Причерноморье.... 
Эти локальные центры в раннесакское время прослеживаются по таким 
памятникам, как Аржан, Шиликты, Тагискен, Жалаулы, Келермес... 
Теперь к ним добавился Талды-2 [101, с.19].
По А. Бейсенову, датировка этих центров представляется следую-
щим образом: «Наиболее ранний памятник Аржан-1 в Тыве (рубеж 9-8
вв. до н.э.), Шиликты, курган №5 (8-начало 7 вв. до н.э.), Шиликты / 
Байгетобе, Тагискен (7 в.до н.э.), Талды-2, курган №2 (середина - вторая 
половина 7 в. до н.э.), Аржан-2, Жалаулы (конец 7 в. до н.э.), Талды-2, 
курган №5, Карашокы, курган №1 (рубеж 7-6 вв.до н.э.)» [101, с.19].
Мне кажется, здесь трудно согласиться с датировкой кургана №1
Шиликты-3 (Байгетобе), хронология которого до сих не была предме-
том специального исследования. В настоящей монографии Нами была 
сделана первая попытка его более или менее точной датировки, относи-
тельной хронологии, по результатам иссследований мы время сооруже-
ния кургана Байгетобе (группа Шиликты-3) предварительно определя-
ем концом ІХ - началом VІІІ в. до н.э.
По материалам кургана №5 С. Черников приходит к такому 
общему выводу: «Итак, после анализа всех имеющихся в нашем распо-
ряжении материалов необходимо прийти к выводу, что наиболее вероят-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

380 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
ная дата сооружения кургана 5 Чиликтинской долины – рубеж VІІ-VІ вв. 
до н.э.» [94, с.65].
По мнению С. Черникова, техника зерни, встречающаяся среди 
украшений кургана № 5, дает основание для датировки памятника. Тех-
ника зерни широко была распространена на Переднем Востоке, в Гре-
ции и Этрурии именно в VІІ-VІ вв. до н.э. [94, с.65]. Зернью украшены 
многие предметы из Сибирской коллекции Петра І и из ранних курганов 
европейской части Скифии [94, с.65]. Далее С. Черников, вслед за дру-
гими исследователями, утверждает, что эта техника явно заимствована с 
Переднего Востока [94, с.65].
Мы совершенно не согласны с утверждением С. Черникова: «У 
нас есть все основания предполагать, что кочевые воины с верховий 
Иртыша совершали дальние походы в страны Передней Азии, а их куль-
турные связи с древними цивилизациями Переднего Востока, после 
раскопок больших курганов и чиликтинского, и пазырыкского типов, не 
вызывают теперь никаких сомнений» [94]. На мой взгляд, во времена 
ранних шиликтинцев культурных связей с цивилизациями Переднего 
Востока не было вообще. Также нельзя преувеличивать влияние перед-
неазиатских стран на культуру саков и скифов даже после их переднеа-
зиатских походов. В этом смысле мысли С. Черникова пропитаны 
неверным и несправедливым подходом многих исследователей 50-70-х 
годов прошлого столетия приписывать все передовые достижения азиат-
ских кочевников в области материального производства, хозяйственной 
и социально-политической жизни к влиянию Передней Азии и антич-
ного мира.
Датировка элитарных курганов Шиликтинской долины в основ-
ном производилась традиционным методом - сравнительно-типологи-
ческим сопоставлением архитектуры, структуры и конструкции назем-
ных и подземных сооружений, обряда зохоронения, сопроводительного 
инвентаря и т.п. С древесных материалов кургана Байгетобе получены 
две пробы дендрохронологического анализа [один из которых был сде-
лан 2003 году в киевской лаборатории, а второй в 2015 году в лаборато-
рии г. Новосибирска]. Оба эти анализа определяют возраст кургана №1 
группы Шиликты-3 (Байгетобе) в пределах VІІ в. до н.э. Следует отме-
тить, что данные наших сравнительно-типологических анализов указы-
вают на возраст этого памятника не позднее VІІІ в. до н.э. Вообще, сей-
час среди археологов складывается мнение, что естественнонаучные 
методы не всегда дают правильную датировку артефактов. Немало встре-
чается ошибок, связанных с несовершенством методики анализа, квали-
фикации научных работников, неточностью измерительных приборов и 
оборудований и т.п. Поэтому, по признанию многих специалистов, 
самое правильное решение в этом вопросе – это согласование, коорди-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

381
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
нация, корреляция полученных естественнонаучных результатов дати-
ровки с данными традиционных методов установления хронологии 
памятника. Процесс исследования элитарных памятников Шиликтин-
ской долины показал, что курганы эти разновременные, часто с разни-
цей возраста в 25, 50, 100 и более лет.
Поэтому хронологические показатели как бы эталонного, муль-
тидисциплинарно изученного кургана Байгетобе оказались не совсем 
приемлемыми для определения возраста аналогичных больших курганов 
данной местности. Кроме того, курганы отличаются друг от друга боль-
шой вариабильностью внутренней структуры и содержимого материала, 
что, вероятно, свидетельствует о неодновременности их сооружения. На 
мой взгляд, могильники Шиликтинской долины достаточно продолжи-
тельное время были своеобразным Геросом большой группы или объе-
динения сакских племен предгорий Тарбагатая и сопредельных террито-
рий.
Шиликтинские стрелы черниковских находок, по обоснованной 
классификации К.Ф. Смирнова, должны быть отнесены к ассиметрич-
но-ромбическим. По мнению С. Черникова, такие стрелы его современ-
никами-специалистами датируются в пределах VІІ-VІ вв. до н.э. [102, 
с.46]. Судя по выработанной и изящной форме, С. Черников определяет 
окончательное время их изготовления рубежом VІІ-VІ вв. до н.э. [101, 
с.51]. 
Вообще, происхождение таких двуперых наконечников стрел, как 
шиликтинские, специалисты связывают с ранним этапом андроновской 
культуры [101, с.79].
Относительно двулопастной втульчатой листовидной и асимме-
трично-ромбической формы наконечника стрелы, найденой в ранне-
сакских курганах Шиликты, нет сомнения, что они относятся к самой 
ранней группе форм этих типов вооружений. По мнению многих иссле-
дователей, эти формы теснейшим образом связаны с более ранними 
андроновскими прототипами середины ІІ тысячелетия до н.э. По мне-
нию М.К. Кадырбаева, материалы памятников Боровской, Джеламбет, 
Семипалатинские дюны, Малокрасноярка, Канай, Атасу, Степняк, 
Алеп-аул, Дандыбай, Бегазы показывают, что северная полоса казах-
станских степей, состоящая из центральных, северных и восточных
районов, была одним из центров возникновения указанной формы 
наконечников [103]. 
В Шиликты профессором С. Черниковым всего было раскопано 
3 больших кургана. Мною также раскопано четыре крупных элитарных 
памятника. Все эти памятники расположены в центре шиликтинской 
долины. Расстояние между самыми дальними из них составляет не более 
5-6 километров. По общим культуроопределяющим (культуропрояв-
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

382 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
ляющим) характеристикам они едины. Все они датируются в пределах 
раннесакской эпохи. Но в то же время каждый из этих памятников име-
ют свои индивидуальные особенности, отличительные черты и в части 
внутренней структуры кургана, и в составе строительных материалов, и
в размерах и формах гробницы или погребальной камеры, и в составе 
артефактов и т.п. 
Среди изученных в Шиликты памятников по многим характери-
стикам, культурным параметрам очень близкими между собой являются 
курган №1, Шиликты-3 (Байгетобе) и курган №5 группы Шиликты-1. 
Что общего между этими курганами? Во-первых, оба кургана состоят из 
трех строительных уровней (частей): деревянно-каменная гробница, 
сверху нее каменный курган, поверх всего этого земляно-гравийный 
слой вперемешку с дерновыми закрепительными от сползания материа-
лами. Гробницы и пристроенные к ней дромосы у обоих одинаковые по 
форме и близки по размерам. Оба имеют каменные крепиды у основа-
ния кургана, являются общими для них такие сюжеты звериного стиля, 
как бляшки в виде орлов, миниатюрные подвески биконической фор-
мы, миниатюрные подвески полушаровидной формы, миниатюрные 
подвески в виде шарика с ушком, гантелеобразное украшение, бисер из 
свернутого листа, кольцеобразный бисер. Очень показательно, что в 
только в этих курганах были найдены однотипные бронзовые наконеч-
ники стрел (в кургане №5 Шиликты-1 с колчаном их всего 13 штук, в
кургане №1 Шиликты-3 - один и единственный наконечник) двуперые, 
ассиметрично-ромбической формы, с слегка выступающей выпуклой 
втулкой.
Как известно, именно наконечники стрел являются датирующи-
ми материалами. Анализируя проблему датировки двулопастных нако-
нечников стрел Саяно-Алтая, исследователь К.В. Чугунов делает, на мой 
взгляд, очень правильный вывод: «Наборы, включающие только такие 
стрелы, едва ли могут появляться позже VІІІ в. до н.э. Именно так долж-
на быть ограничена дата комплекса кургана № 5 могильника Шиликты 
в Восточном Казахстане с его типологически «монолитным» набором 
стрел типа Енджа и полным отсутствием в колчане черешковых нако-
нечников» [99, С.72]. Таким образом, на сегодняшний день курган № 5
могильника Шиликты-1 мы можем уверенно датировать не позже VІІІ в. 
до н.э.
Как исследователь, посвятивший пятнадцатилетний отрезок 
своей научной жизни шиликтинским памятникам и достаточно хорошо 
знакомый с этими материалами изнутри, я все больше убеждаюсь, что 
курган № 1 Шиликты-3 (Байгетобе) является самым ранним во всей 
этой группе изученных шиликтинских элитарных памятников. По моим 
соображениям, курган Байгетобе старше даже кургана № 5 группы 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

383
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
Шиликты-1. На это есть несколько веских оснований. Во-первых, по 
совокупной оценке сюжеты звериного стиля кургана Байгетобе более 
натуралистичны, более реалистичны, чем формы из того же кургана № 
5. Во-вторых, орлы с повернутой в одну сторону головой из кургана 
Байгетобе имеют только одностороннюю направленность: с повернутой 
головой вправо, а вот орлы из кургана №5 головой направлены и вправо, 
и влево. В остальном они полностью идентичны. Вероятно, шиликтин-
цы сначала изобрели эту форму с направлением головы только вправо, 
позднее мастерам пришла идея изготовления этого сюжета с разным раз-
воротом головы орла. Вообще, в отличие от бляшек с кургана №5 (и от
других золотых украшений в изученных царских курганах Шиликты), 
почти все крупные формы из кургана Байгетобе изготовлены способом 
литья, в то время, как аналогичные бляшки из кургана №5 выбиты пло-
ским барельефом на бронзовой матрице из золотого листа. 
Шиликтинские золотые изделия в основном изготовлены спосо-
бом литья, они толстые, весомые. Мы считаем, что эта особенность 
шиликтинского золота указывает на его раннее происхождение. По 
очень правильной, на мой взгляд, оценке С.В. Кисилева, толщина золо-
той пластинки также служит показателем древности. По его мнению, 
позднее, в эпоху господства торевтики, на Алтае будут пользоваться 
гораздо более тонкими листками золота. То же наблюдается в Минусин-
ской котловине: бронзовые бляшки из древнетагарских курганов обло-
жены массивными золотыми пластинками, а позднейшие тагарские 
украшения из глины, дерева или кожи покрыты тончайшими золотыми 
листками [96, с.291].
Как известно, в среднесакский и позднесакский периоды для 
похорон элитарных членов рода уже использовались специально изго-
товленные для этого случая позолоченные фольгой оружие и одежда, 
украшенная бляшками из тонкого пластинчатого или фольгированного 
золота; большинство раннесакских золотых украшений изготовлены 
способом литья или же из толстой пластины, что также является хроно-
логическим признаком.
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

384 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
Таким образом, по моим убеждениям, курган №1 из группы 
Шиликты-3 (Байгетобе) является самым ранним из всех изученных в 
Шиликтинской долине элитарных памятников и датируется не позднее 
конца ІХ в. до н.э. или начала VІІІ в. до н.э. В этом смысле я считаю наи-
более близкой к истине шкалу дат 810-764 гг. до н.э. из дендрохроноги-
ческого исследования сердцевины бревна из сруба усыпальницы Байге-
тобе, осуществленной в киевской лаборатории дендрохронологом Н. 
Ковалюхом и археологом В. Скрипкиным. 
Присутствующий всеобщий натурализм и реализм в искусстве
шиликтинского кургана Байгетобе (курган №1, Шиликты-3) по сравне-
нию с сюжетами Аржана-1 и другие характеристики наталкивают на 
мысль пересмотра их взаимного старшинства. Ведь курган Аржана-1 
признан многими исследователями самым ранним царским курганом 
скифского времени во всем пространстве Евразии, и самая нижняя дата 
его определяется ІХ в. до н.э.
В настоящее время в культурно-хронологической классифика-
ции скифо-сибирских памятников Евразии существует определе- 
ние-термин «аржано-черногорский тип», который отражает культурную 
общность и хронологическую синхронность аржанских и черногорских 
памятников. Этот термин был введен М.П. Грязновым. По этому пово-
ду он писал: «На всем степном, частью и лесостепном, пространстве от 
Дуная до Китайской стены к ІХ-VІІІ вв до н.э. сформировались разные 
варианты скифо-сибирских культур аржано-черногорского типа» [104]. 
Причем исследователи считают, что в аржанское время, т.е. уже в 
начале І тысячелетия до н.э. в Евразийских степях существовали мери-
диональные культурные трансляции [99, С. 69 – 71].
Мне кажется, выделение в качестве самого раннего этапа скиф-
ской культуры аржано-черногорского этапа (периода) не совсем пра-
вильно. Ибо между этими памятниками расстояние исчисляется более 
десятка тысяч километров. В настоящее время большинство серьезных 
ученых в скифологии первоначальным регионом зарождения и развития 
скифской культуры и этноса признают центральную часть степного поя-
са Азии. В таком случае приход и складывание скифской культуры в 
Восточную Европу произошло не ранее полутора или двух веков. Даже 
если допустить их продвижение галопом по Евразии, для освоения 
новых земель и территорий было необходимо не меньше столетия.
Вслед за отдельными исследователями мы полагаем, что, хотя 
по материалам конской сбруи и по другим характеристикам эти два 
памятника очень близки, но одновременными они фактически быть не 
могут даже только по той причине, что сако-скифская культура сначала 
зародилась и формировалась в азиатской части Евразии, потом посте-
пенно распространилась в европейскую часть. По этому вопросу мы 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

385
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
согласны с мнением В.А. Ильинской и А.И. Тереножкина, которые 
утверждают, что скифо-сибирская общность на заре раннего железного 
века охватывает огромную территорию степей, полупустынь и горных 
районов от Дуная до Монголии, культура в глубинах Азии появляется на 
100-150 лет раньше, нежели на территории Европейской части СССР» 
[105, с.356].
В современной сако-скифской археологии немало нерешенных 
и спорных проблем. Некоторые из них носят общеисторический, этно-
лингвистический характер. Вообще, до сих пор некоторые стороны 
этнической истории саков представляются достаточно загадочными. По 
мнению С. Черникова, по некоторым текстам Гатов, которые являются 
древней частью книги Ясна, для ариев важнейшей проблемой была 
защита своих стад и поселений именно от кочевников, которые конкрет-
но называются «туры». А туры, по мнению лингвистов, означают то же, 
что и саки-массагеты [106].
По моему мнению, еще во времена зарождения зороастрийской 
религии и ее священнописаний на пограничных территориях среднеази-
атского Окса-Яксартского междуречья уже существовали арийские и
турские племена. Исконными и постоянными территориями ариев в 
древности, в раннее и позднее средневековье были земли Передней, 
позднее частично Южной Азии и Европы. Исконными территориями 
формирования, дальнейшего освоения и заселения турских племен 
античности были земли севернее среднеазиатского междуречья, к кото-
рым относятся вся территория Средней Азии, Западной и Южной Сиби-
ри, Алтая и Саянов. Уже тогда сформировались культурно-этнические 
и лингвистические территории Ариан (Иран) и Туран. Индо-иранские и 
тюркские (туры) племена очень долгое время (по крайней мере, начиная 
с эпохи бронзы) жили бок о бок, время от времени сильно перемешива-
лись и находились в постоянном контакте. Не исключено, что в отдель-
ные периоды их истории, особенно в их контактных зонах, формирова-
лась тюрко-иранская лингвистическая общность. По всей вероятности, 
священная книга зороастризма Авеста была написана на тюрко-иран-
ском симбиозе языков. Этим, наверное, объясняется непонятные для 
иранистов строки и разделы из Авесты, которые якобы раскрывают свое 
смысловое содержание при переводе тюркологов.
До сих пор в науке превалирует мнение об ираноязычности саков. 
На мой взгляд, неправилен подход разъяснения, расшифровки сакских, 
скифских традиций через индо-иранскую культуру, что было характерно 
и для многих маститых ученых сакологов и скифологов прошлого столе-
тия. Наши материалы склоняют к мысли, что культура саков была 
зарождена на местной основе, она имела андроно-бегазинские корни и 
тюрское продолжение. По нашим материалам, большинство обычаев, 
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

386 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
обрядов и похоронных ритуалов саков и скифов находят много паралле-
лей в этнографической действительности древних тюрков и последую-
щих тюркоязычных народов Центральной Азии. Многие, казалось бы, 
«непонятные, необъяснимые» обычаи и обряды сакских, скифских пле-
мен раскрывают свои секреты и внутреннее содержание часто в сравне-
нии с обычаями и обрядами древних тюрков и современных тюркских 
народов. Это, на мой взгляд, говорит о преимущественной тюркохарак-
терности основных элементов культуры саков и скифов.
Среди вопросов, имеющих прямое отношение к проблеме этно-
генеза, интерес представляет гипотеза К.А. Акишева о ранней монголи-
зации сако-усуньских племен, начавшейся задолго до середины I тыся-
челетия до н. э. С этой проблемой связан и вопрос о языковой 
принадлежности носителей сакской и усуньской культур [107, с.19-20].
В свете этих данных стоит, очевидно, вновь вернуться к гипотезе 
Н.А. Аристова, о тюркоязычии некоторых сакских племен Семиречья и 
Южного Казахстана, поддержанной затем А.Н. Бернштамом, А.X. Мар-
гуланом, В.Ф. Шахматовым и А. Абдрахмановым. Во всяком случае эта 
точка зрения не является столь парадоксальной, как это считает Л.Н. 
Гумилев [108, с.183-184].
По мнению замечательного исследователя погребально-поми-
нальной обрядности скифов В.С. Ольховского, обрядность архаического 
времени отличается от более поздней главным образом следующим:
чаще устраивали впускные захоронения; погребальные сооружения с 
деревянными конструкциями часто сжигали или обжигали. Кольцевые 
ровики и каменные крепиды использовали реже. Для слуг и коней 
отдельных сооружений не устраивали; конских захоронений вообще нет; 
нет ассинхронных и коллективных захоронений; погребальные пиры 
устраивали реже, они были значительно менее пышными; установка 
каменного антропоморфного изваяния, устройство каменных гряд, 
жертвенников в архаических комплексах степного Причерноморья пока 
не отмечены, но они более чем вероятны [7, с.178].
Наши исследования последних пятнадцати лет в Шиликтинской 
долине, а также в северных предгорьях Тарбагатая дали оригинальный в 
своем роде фактологический материал, который позволяет делать доста-
точно репрезентативные аналитические, обобщающие выводы относи-
тельно специфических черт раннесакских памятников этого культур-
но-исторического микрорайона. Правда, многие исконно шиликтинские
культурные явления имеют очень близкие, иногда точные аналогии в 
пространстве Казахстана и сопредельных районов. Но это объясняется
первичностью шиликтинских культурных инноваций относительно 
близких параллелей в других локальных культурных микрорайонах.
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

387
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
Случайные находки
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

388 
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА
Archaeological 
Library 
of 
Kazakhstan

389
РАННЕСАКСКАЯ ШИЛИКТИНСКАЯ КУЛЬТУРА

жүктеу/скачать 26,68 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: