Атты халықаралық ғылыми-тəжірибелік конференция материалдары
жүктеу/скачать 15,09 Mb. Pdf көрінісі
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Литература
- Ж. Шайкен
Литература: 1.
Поливанов Е.Д. Киргизская работа. Тетрадь 5 // В кн.: Плоских С.В. Две страницы репрессированной культуры Кыргызстана. Историко-социолингвистические наследие Е.Поливанова и К.Тыныстанова. – Бишкек: Илим, 2001. 2.
наследие Е.Поливанова и К.Тыныстанова. – Бишкек: Илим, 2001. 256
3. Тенишев Э.Р. История кыргызского литературного языка. (донациональный период). – Бишкек, 1997. 4.
5.
Осмонаалы Сыдыков. Тарых кыргыз Шадмания. – Бишкек, 1990. 6.
Санжыра Боомбаева Насирдина – Бишкек, 2011. (на кыргызском языке). 7.
Абрамзон С.М. Труды Киргизской археолого-этнографической экспедиции. – М., 1960. – Т. IV. О.А. Гельдыниязова н.с. Института археологии и этнографии АН Республики Туркменистан (г. Ашгабат, Туркмения)
Всестороннее изучение материальной культуры позволяет более объективно взглянуть на социально-бытовую жизнь туркменского общества. Одним из важных элементов бытовой посуду, широко используемой в хозяйстве, является огромный котел – казан. Казаны с древнейших времен почитались туркменами и предназначались как для приготовления пищи, так и для ритуальных обрядов. Имело место в быту туркмен и использованию небольших казанов – казанча. Именовали их также пастушьими – чопан казан [1, с. 26]. Большими казанами пользовались во время больших общих праздников и поминок. Казаны были обязательным атрибутом свадеб. В них варили различные традиционные блюда. Частью таких угощений была и выпечка в казане хлебных изделий – челпека. катлама и богурсака, являвшихся своеобразным символом туркменского тоя [2, с. 36]. В каждой юрте туркмена по центру всегда находился казан, в котором варили пищу для всей семьи. Нередко слово казан используется для обозначения семьи, родного очага или дома. Казан - один из наиболее важных в символическом отношении предметов мировоззрения туркмен, поэтому он является символом достатка, гостеприимства, общности, единства и целостности народа. У казахов слово казан в некоторых поговорках понимается как космос, мир. «Елу жылда – ел жана, жуз жылда – казан» - «За пятьдесят лет обновляется общество, а за сто весь мир». Со словом казан, связано имя легендарного предка туркмен Казан-хана (Gazan-han) или Салыр Казана [3, с. 17]. Абулгази отмечает, что в средние века с берегов Сырдарьи много илей во главе с Казан-беком ушло в Мангышлак. В этой же работе он упоминается под именами Казан Салор и Казан Алп [4, с. 68]. Имя Казан до сих пор употребителен в туркменском языке. Многие рода туркменских племен носят это названия. Известно средневековое булгарское племя казан. Географические объекты с названием казан встречается и в Крыму [5, с. 38]. Казан – это чугунная широкая толстостенная емкость с полукруглым дном для приготовления различных блюд. Устанавливается на специальную треногу над огнём – таган. Своеобразное строение этой подставки обеспечивала устойчивость и надежность конструкции, что отразилось в народной пословице: «Таган аягы уч болар, бири-бирине гюйч болар, бири довулсе хич болар» – Таган стоит на трех ногах, они друг другу силу дают, обломись один из них - и все пропадут [1, с. 76]. Округлая форма казана, сделана для того, чтобы он глубоко опускался в очаг, и обогреваться со всех сторон. История использования казана имеет глубокие корни. На древних поселениях Южного и Северного Туркменистана обнаружены большие котлы, в которых в честь солнца в дни наступления праздника весеннего равноденствия – новруза, приготовляли мясо жертвенных животных [6, с. 109]. Ритуальные котлы обнаружены и на памятнике бронзового века – Древнем Маргуше [7, c. 48]. На средневековом городище Султанкала в массовом количестве обнаружены фрагменты каменных котлов. Изготовлены они из тальковой породы. Наружная поверхность котлов украшена геометрическим орнаментом, состоящим из процарапанных пересекающихся линий и полукругов. Посуда подобной формы была распространена в XII - начале XIII в. и широко встречается не только в Мерве, но и на Новой Нисе. Похожий котел был зарегистрирован на Новой Нисе и на основании найденных в ней медных монет, чеканенных в Нисе с именем хорезмшаха Мухаммеда, отнесен профессором М.Е. Массоном к первым десятилетиям XIII в. Общность форм каменной посуды Мерва и качество ее обработки, свидетельствуют о высоком мастерстве местных специалистов-ремесленников. Применение умельцами токарного станка с механическим приводом, говорит о том, что каменная утварь производилась в больших объемах и предназначалась для рынка [8, с. 220]. В качестве района, откуда вывозились готовые каменные изделия, можно назвать области Мешхеда и Нишапура. По сообщению средневекового автора ибн- Хаукаля: «В горах Нукана рудники камня… его вывозят в другие города Хорасана» [9, с. 83]. Каменные котлы, идентичные мервским, встречаются на памятниках средневекового Куняургенча. По данным ал-Макдиси сюда привозили каменные заготовки и уже на месте производили конечную обработку [10, с. 187].
257
С казаном связано множество легенд. Согласно казахской легенде, после всемирного потопа святому Коныру удалось пристать к пещере, где он и обосновался. Пещера Коныр-Аулие издавна считается святым местом паломничества. Причиной такого поклонения является находящийся в глубине пещеры каменный казан, на дне которого постоянно скапливается вода. Этой воде приписываются свойства избавлять от многих болезней. Другое казахское предание гласит, что казан с водой имеется и на вершине скалы Найзатас. Во времена войн и нашествий местные жители находили здесь защиту [11]. Одним из широкоизвестных казанов является тай-казан, находящийся в мавзолее Ахмеда Ясави (г. Туркестан, Республика Казахстан). Ритуальный бронзовый тай-казан расположен в центре главного зала мавзолея. Как гласит легенда, отлит казан из сплава семи металлов: железа, цинка, свинца, олова, красной меди, серебра, золота. Надпись на казане гласит, что этот казан для воды - дар Тимура сооружению, воздвигнутому в память о Ходже Ахмеде Ясави. Год изготовления казана – 1399. Впечатляет и котел, находящийся в Гератской джума-мечети. Отлит он был в 1375 г. [12, с. 75] Огромные, богато украшенные котлы были довольно обычным атрибутом суфийских ханака, общины которых сохраняли отголоски древних доисламских культов. Известно, что в г. Конье в ханаке Джелалладдина Руми стоял огромный бронзовый котел. В ханаке над могилой другого популярнейшего в Турции суфийского святого Ходжа Бекташа (около г. Кыршехир) хранится бронзовый котел, изумляющий своими размерами - “на 24 быка” [13]. В Туркменистане в одном из помещений храма Тоголок-21 археологами обнаружены культовые сосуды, в которые разливался ритуальный напиток. Сосуды украшены фигурками людей, животных и птиц, к которым снизу по стенкам тянутся, извиваясь, змеи. Жрецы пили через костяные трубочки этот опьяняющий культовый напиток [7, с. 177]. В традиционных культурах народов Центральной Азии котлы с глубокой древности использовались как вместилища различных пьянящих напитков. Котлы могли использоваться также для приготовления, сбраживания и перегонки напитков - кумыса, арака [14, с. 112]. В исламизированной трактовке этого древнего кочевнического обычая напитком причащения из одного сосуда стала сладкая вода. У туркмен в прошлом существовал обычай угощать присутствовавших на церемонии бракосочетания (ника) людей обрядовой сладкой водой - суйджилик сув. Воду пили в определенной последовательности: сначала молла, совершивший обряд бракосочетания, затем новобрачные и далее все присутствующие на церемонии люди. Брачную воду готовили обычно из леденцов «набат» или комкового сахара, растворяя его в холодной воде. При изготовлении такой ритуальной воды в посуду клали несколько серебряных монет. Иногда пили по глотку виноградной патоки – тошоп [2, с. 38]. О сакральном назначении котлов имеются сведения у А.Вамбери. Он сообщает, что на берегу Аральского моря имеется мавзолей Токмак Баба, являвшегося покровителем рыбаков. Внутри помещения хранится одежда и утварь святого. Среди этих сакральных вещей находится один котелок, который служит предметом особого почитания [15, с. 72]. Согласно мифологическим представлениям тюрков небо и подземный мир представлялись в виде купола или перевернутого котла. В казахском фольклоре сохранился мотив «перевернутого котла», суть которого состоит в том, что герой, когда наступает угроза, скрывается под котлом (эпос «Ер Кенес», эпическая сказка «Желкилдек», предание «о Коркыте»). Скрываться под котлом – это значит скрываться в некой сакральной пещере – замкнутом пространстве. Отсюда и этимология слова «казан», восходящая к древней праформе «каз», «казу» – рыть, копать. Из этого сакрального пространства появлялся некий герой, который часто являлся основателем нового племени. Имена героев в эпосах казахов, огузов, туркмен – Казан, Кожан, Козан, Кожак, Косай, Асан трансформировались из первоначального значения слова «казан» [16]. Исследователи города Казани часто связываю название города со словом казан. Одна из легенд гласит, что город заложили в том месте, где котел вскипел. Согласно другому преданию, однажды хан со своей свитой набрел на безлюдные места, покрытые лесами, и в зарослях обнаружил реку, на которой велел заложить град. Его назвали Казан из-за того, что уронили золотой котел хана в безымянную реку, и стали эту реку тоже называть Казан. Очень интересны сведения А.Вамбери. В своих записях «Путешествие по Средней Азии» он пишет, что водопад на Оксусе (Амударье) местные жители называют его Казанкиткен, т.е. «место, где котел пошел ко дну» [15, с. 72]. Слово казан могло иметь большую смысловую нагрузку. Местоположение подобного центра было принято за центр мироздания. Мифический казан мог послужить источником для всех исторических, и эпических казанов, становившихся сакральными и политическими центрами для этнокультурных сообществ, в том числе и для Казани. Могила Ходжа Ахмета Ясави, его ханака (обитель дервишей) и сам город, где расположены эти объекты в целом, стали своеобразным сакральным центром всего тюркоязычного мусульманского мира [16]. Подобное расположение близ могил святых личностей больших казанов с водой имело
258
сакральное назначение. Аналогичное сочетание встречается и в Туркменистане. Её особая значимость заключается в том, что она имеет природное происхождение. В горах Койтендага находится грот Кыркгыз. В нем расположена могила святого человека, а недалеко в скале пробивается источник, который считается целебным. Вода сбегает со стенок грота в углубление, напоминающее большой казан. На протяжении многих лет этот грот является местом паломничества женщин, желающих зачать ребенка [17, с. 96]. У туркмен с казаном связан ряд суеверий. Перед охотой туркменские охотники опускали луки и стрелы, ружья в казан, желая, чтобы этот казан был наполнен мясом, принесенным с охоты. Это ритуал был пожеланием удачной охоты. Охотника сопровождали со словами: «Удачной тебе охоты» [18, с. 94]. У скотоводов после окончания сезона доения, обычно перед перекочевкой на летние поселения, собранное за сезон сливочное масло растапливалось. Делалось это в больших чугунных котлах суйт
У туркмен сохранился обряд сюйт-газан, при котором участники вызывали дождь. В ритуальных танцах и песнях «сюйт-газан» сохранилось обращение к Всевышнему о ниспослании дождя. Шаманы с помощью магических обрядов и слов воздействовали на сверхъестественные силы и вызывали дождь. В дни народного праздника новруз туркмены в больших казанах готовят пшеничную кашу с мясом (новруз кодже, новруз ярма), плов, чорба, пишме и сладости. Специально к празднованию весеннего нового года готовят традиционное ритуальное кушанье из проросших семян пшеницы - семени. Готовят ее в больших казанах с применением пшеницы, муки, воды и сахара. Готовится блюдо только женщинами, сопровождая действие песнями и танцами. Девушки, ударив камнем по котлу, желают в новом году встретить доброго и верного мужа. Котел упоминается и в стихах, произносимых при игре «Монджук-атды». Извечное стремление женщины к счастью и материнству наглядно проявлялось в их отношении к считалочкам следующего содержания, которым особенно радовались молодые замужние женщины: В котел сложи сахар и мед, Пусть закипает весело, Пусть чада нарождаются, На радость матерям. [20, с. 217]
1. Ataýew G. Türkmen diliniň hünärmentçilik leksikasynyň sözlügi. – Aşgabat. 1982. – 128 s. (на туркменском языке). 2. Оразов А. Ритуальная пища туркмен // Материалы по исторической этнографии туркмен. – Ашхабад 1987. – С. 30–46.
3. Джикиев А. Этнографический очерк населения Юго-Восточного Туркменистана (конец XIX - нач. XX в.). – Ашхабад, 1972. – 110 с. 4. Кононов А.Н. Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-Гази, хана хивинского. – М. –Л.: Изд-во АН СССР, 1958. – 192 с.
5. Атаниязов С. Словарь туркменских этнонимов. –Ашхабад, 1988. – 180 с. 6. Кузьмина Е. В стране Кавата и Афрасиаба. – М., 1977. – 144 с. 7. Сарианиди В. Древневосточное царство в старой дельте реки Мургаб. – Ашгабат, 2002. – 360 с. 8. Кураева Л.А. Средневековая привозная каменная утварь из Мерва и Нисы // Труды Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции. Том XIV. Ашхабад: Ылым, 1969. – С. 217–225. 9. Хаукаль. Ибн-Xаукаль. Китаб ал-месалик ва-ал мемалик // МИТТ, т.1. – М.–Л., 1939. – С. 80–94. 10. Макдиси. Ал-Макдиси. Асхан ат-такасим фи-марифат ал- акалим // МИТТ. – Т.1. – М.–Л., 1939. – С. 184–198. 11. Геологические объекты Павлодарской области // http: // visitkazakhstan.kz /ru/guide/places/ view/166/ 12. Иванов А.А. О бронзовых изделиях конца XIV в. из мавзолея ходжа Ахмеда Ясеви. // в сб. Средняя Азия и ее соседи в древности и средневековье. – М.,1981. – С. 70–82. 13. Смагулов Е.А. К истории туркестанского тай-казана. URL: http: // www. heritagenet/kz/ content/history/monument / turkestan1/tay-kazan.htm 14. Ермоленко Л.Н. О ритуальных сосудах для сакральных напитков у древних кочевников (сосуды на поддоне). // в сб.: Вопросы археологии Казахстана. Вып. 2. – Алматы–Москва, 1998. – С. 110–115. 15. Вамбери А. Пу тешествие по Средней Азии. – М., 1865. – 221 с. 16. Курмангазиев Ж.Е. Об этимологии слова Казына // Сункар. – № 62. 17. Причудливый Кугитанг. – А.: Туркменская государственная издательская служба, 2011. –184 с. 18. Türkmen halk yrym-ynançlary. Çapa taýýarlan Gyrbanjemal Ylýasowa. – Aşgabat, 2005. – 224 с. (на туркменском языке).
19. Оразов А. Скотоводство у туркмен в XIX – начале XX в. – Ашгабат, 1995. – 330 с. 20. Новрузнама. Ашхабад, 2013. 294 с.
259
Ж. Шайкен н.с. Центра антропологии и этнологии ЦГМ РК (г. Алматы)
В силу ряда обстоятельств и других причин, только в конце 40 – начале 50-х годах ХХ столетия впервые начали проводить целенаправленное и систематическое исследование культурного наследия Казахстана, когда в 1949г. правительством Казахстана было принято постановление «О мерах улучшения охраны памятников культуры» [1, с. 3]. В связи с чем, в последующие годы началась активная работа по постановлению правительства, о мерах государственного учета и охраны памятников истории и культуры Казахстана. К тому же, «освоение целинных и залежных земель» организованное советской властью, послужил веским аргументом к неотложным действиям. Надо сказать, что в годы повсеместного распахивания земель было утеряно большое количество, из числа малоизученных, памятников материальной культуры, в частности археологии и архитектуры – городищ, поселений и курганов, культово-погребальных сооружений. Вновь созданные государственные ведомственные органы в области охраны и контроля в пределах их компетенции оказывали всемерную поддержку специалистам, во время выполнения ими такого нелегкого мероприятия государственного масштаба. Результатом этой немаловажной работы стали научные труды, изданные в 1959 году, как «Архитектура Казахстана» и «Археологическая карта Казахстана» [см: 2; 3]. Из числа обследованных учеными и специалистами многочисленных объектов подлежащих государственному учету и охране, лишь незначительная часть была включена в государственный список республиканского и местного значения. Из памятников казахской архитектуры степной зоны только мизерное количество заняло место в этом реестре. Надо сказать, что это явилось начальным практическим опытом ученых и специалистов в попытке систематизирования памятников материальной культуры на территории Казахстана. Следует отметить, что в полевых исследованиях прямое участие вместе с старшими коллегами, как А.Х. Маргулан, принимали молодые специалисты – Х. Аргынбаев, К. Акишев, впоследствии ставшие известными учеными науки Казахстана. Также, в исследованиях памятников архитектуры Казахстана были привлечены – Т. Басенов, М. Мендикулов специалисты в области архитектуры и строительства. Хотя изучение и обследование ими богатейшего наследия архитектуры Казахстана уже проводились в 1945–1946г. [26, с. 6]. Из многих ими обследованных памятников строительной культуры, т.е. такие как гидротехнические сооружения в традиционной хозяйственно-культурной жизни кочевников, продолжительное время оставались без должного внимания. Проведя несколько более углубленное изучение имеющихся сведении и материалов предыдущих исследовании об особенностях этих специфических сооружений, нами предпринята попытка, дать незначительную характеристику в данной статьи. В затронутом вопросе нами рассматривается тенденция развития строительного дела в области гидротехнических сооружений в ведении традиционного полукочевого хозяйства при сложных социально-экономических условиях. Наряду с прогрессируемым строительством монументальных сооружений культового характера, как-то: мечети, медресе, дарсхана, отдельно стоящие минареты, а также мавзолеев (кесене), ограды типа сағанатам, төртқұлақ и других всевозможных видов погребальных сооружений, уделялось внимание строительству общественно-гражданских, в том числе гидротехнических и других специфических построек присущих ведению животноводческо- земледельного хозяйства. Одним из видов, в числе инженерно-технических и архитектурных строении общественного назначения, таких как: караван-сараи, мостов, плотин, дамб, к числу которых относится сооружение – сардоба. Именно в этом плане рассматривается характеристика специфичности подобных сооружении в данной статье. Как правило, зачастую такого рода искусственные сооружения строились над
дальными колодцами или рукотворными водохранилищами, в пустынных и полупустынных районах, вдоль караванных и кочевых дорог, где отсутствовали естественные источники воды, реки, если они были, то изчезали в песках – «құрдым», а для путников обеспечения себя питьевой водой было довольно проблематично. С.П. Толстов, исследуя судьбу древнего Узбоя – протока Амударьи, пишет о находке развалин некоего строения; «...Развалины сооружения на берегу Узбоя – нечто иное, как своеобразная "сардоба" – цистерна для воды, питавшаяся за счет дождевых и снеговых вод,собиравшихся на такырах, откуда они отводились по каналу в цистерну. Характер и расположение находок вокруг цистерны позволяет заключить, что в р а н н е м с р е д н е в е к о в ь е (разрядка наша – Ж.Ш.) здесь было место остановки караванов. Вместе с тем взятое служит доказательством того, что во время
260
функционирования "ак-яйлинского водопровода" в Узбое воды не было. ... » [4, с. 203]. Проводя исследование о засушливости южноказахстанских степей, академик Берг в своем труде «Усыхают ли наши степи» приводит извлечение из изложения некоего писателя ІІ в. н. э. об истории походов А. Македонского в IV в. до н. э. Этот неизвестный писатель излагает о том, что в античности «... в этом месте где исчезают воды реки, страна представляет пустыню (Кызылкум – междуречье Аму и Сырдарьи – Ж.Ш.); несмотря на свое многоводье река теряется в песках ...» [5, с. 325]. Таким образом, термин сардоба – (перс. сердабе; серд – прохладная, холодная, аб – вода) используемый в строительной культуре Центральной Азии получает у тюркоязычных народов широкое распространение, как видно в сведених приведенных в данной статье. Транскрипция термина многообразна и не однозначна – сардаба, сардова, сардоп, сердап, сердебе, сердеп. Существуют различные мнения, относительно трактования терминологии и собственно назначения строения. Известный государственный и общественный деятель, языковед – Н.Д. Ондасынов в персидско-казахском словаре, приводит перевод и толкование термина сардоба; персидское – сердабе – сердаб, сердебе, сердеп означающий; серд – прохладная, аб (еп) – вода. Далее как, «... шілдеде
известный исследователь традиционного народного искусства С. Касиманов приводит пояснение, что в просторечье – « ...сардоп – су сақтау үшін жер астынан жасаған құрылыс түрі.» – вид подземного сооружения для хранения воды [8, с. 221]. Сведения о каменном, или же обложенном камнями сардоба, которая тоже была в пользовании степняков, отмечено в романе «Шақан – Шері» казахского классика М. Магауина, повествующего жизнь казахской степи в недавнем прошлом – «... лықи аққан кəріз (кяриз) үңірейе қараутып бос жатқанын, т а с ш е г е н д і с а р д о б а (разрядка наша – Ж.Ш.) түбінде ғана өлшеулі су қалғанын көреді» [11, с. 97; 27, с. 22]. К примеру академик В.В. Бартольд в статье «О погребении Тимура» приводит извлечение из изложения Шереф ад-дина Йезди о погребении внука эмира Тимура Мухамед-Султана «...приготовили склеп ( ه
ا
د
س ) для погребения...». Здесь автор неслучайно вносит в текст арабскую транскрипцию, в переводе означающую – сардаба [6, с. 438, 648]. Ученый И. Мухиддинов проводивший исследование традиционных систем орошения (ХІХ – начало ХХ в.), рассматривая процессы проведения мирабами (мұрап) полива полей в Ишкашиме, указывает на один из приемов подачи воды – « ...Таким же приемом поднимают воду до верхней части поля "сардова"...», видимо, в данном случае, автор подразумевает некий водосборник [17, с. 141; 25, с. 397]. Именно, в этих кызылкумских степях Мырзашол (Южный Казахстан), находятся грандиозные сооружения – сардоба Мырзарабат и сардоба Якка. В сведениях, опубликованных раннее, памятники датируются по разному VI – IX вв. или же Х – ХІ вв. [2, с. 88,97, табл. 15,16; 12, с. 244]. Справедливости ради, надо отметить, что в датировке времени возведения этих строений наблюдаются некоторые разночтения. Так или иначе, период их строительства приходится на время не раннее, чем инновация жженого кирпича – нового строительного материала, который в силу его прочности, стал применяться в строительном деле. И периоду, когда арочно-купольные системы перекрытия находят широкое применение в архитектуре степной зоны Центральной Азии. На наш взгляд, подобные единственные уникальные постройки того периода достойны более тщательного и детального изучения специалистами многих направлений. Памятник средневековой строительной культуры Сардоба Мырзарабат круглое в плане, куполообразное, контуром напоминающий форму юрты (киіз үй), сооружение, построеное над колодцем, из жженого кирпича с несколькими световыми и входным арочными проемами. Размеры в основании сооружения представляют – диаметром 12 м, а общая высота – 8 м. Стены колодца (шегенқұдық) капитально укреплены камнями. Возвышающаяся над просторами степи сардоба, была прекрасно видна издалека. Подобные гидротехнические сооружения стоящие у артерии караванных и кочевых дорог, являлись спасительным маяком, всякому жаждущему в безводной пустынной степи [12, с. 244; 16, с. 161]. Весьма интересна своими конструктивными и архитектурными формами сардоба Якка, представляющая крупное многокамерное строение из жженого кирпича. Имеющее около двух десятков куполов со сложным арочным перекрытием и множеством переходных арочных проемов, соединяющих помещения между собою. Кровля была покрыта водонепроницаемым слоем штукатурки, а по краям были устроены водосточные лотки – уат, подобные тем, что встречаются на памятниках средневекой архитектуры таких как; комплекс Ходжа Ахмеда Яссауи в Туркестане; мавзолей Арыстанбаб в Отраре, мечети в Кульсары и других [см.: 2, с.131; 10, с. 573; 23; 24; 25 с. 9, 261
10]. Впрочем, строительный термин – уат, хорошо известен реставраторам г. Туркестана, предоставившие кроме этого и другие немаловажные нашему интересу, информационные сведения [ІІ; ІІІ]. Центральное помещение, под большим куполом, находится над водосборным резервуаром с прохладной и чистой водой. Дно и стены резервуара, в целях водонепроницаемости, были покрыты особо сложным слоем штукатурки которая, как правило применялась при строительстве традиционных средневековых бань [18, с. 77; 19]. Отдельные, тщательно оштукатуренные помещения меньшего объема, были предназначены для отдыха и ночевки путников. Боковые подкупольные помещения, с раскрытыми наружу широкими арочными проемами, возможно предназначались для укрытия ездовых коней в ненастье. Учитывая величие размера и объема сооружения, надо полагать, что монументальное многокупольное здание, несомненно выполняло функцию караван-сарая. А в ХVІІІ – нач. ХХ вв. здание служило почтовой станцией во время административного правления царской империи. Надо полагать, что анонимные строители, построившие эти уникальные сооружения, были не просто мастерами, умевшими правильно выкладывать кирпичи. Судя сложность архитектурно- планировочного решения, особенности конструктивных элементов и конечно же грандиозность самих здании, нет сомнения в том, что они умели грамотно выполнять математические расчеты. Это значит, что им были знакомы алгебраические уравнения и начертательная геометрия. Так как, значительно большие объемы в архитектуре требовали, более точных расчетов и минимум погрешности. Интересен факт приемственности традиционных форм обеспечения питьевой водой. В современности, сооружения подобные сардобам, строятся в целях снабжения и хранения запасов чистой воды, широко используются в южном регионе Казахстана. Например, жители аулов, Кызылординской области, в своих дворах, рядом с домом выкапывают, определенного объема, четырехугольную или круглую яму, приблизительно 1,5-2 м глубиной. Дно, стены и перекрытие будущего резервуара тщательно бетонируют, предварительно предусмотрев в перекрытии, отверстие с крышкой. После чего, его наполняют водой, привезенную из чистого источника (ключи, родник или артезианская скважина). Раз, в два-три месяца, резервуар подвергают профилактической чистке, предварительно вычерпав весь остаток имеющейся в нем воды, т.е. проводят тщательную гигиеническую обработку емкости, перед наполнением его свежей питьевой водой. Над резервуаром устраивают легкий огороженный навес в защиту от дождя, снега, или же возводят капитальное строение, где появляется возможность хранения пищевых продуктов в прохладном месте [ І; 10, с. 161 – 162; 19]. Обобщая все сведения и проводя по возможности более детальное исследование материалов, источников и публикации других авторов, обнаружено, что в дополнение изложенному выше, архитектурно-строительный термин – сардоба применялся относительно и к другим подземным сооружениям, иных назначений. О чем, нами был дан краткий энциклопедический вариант материала, исследуемой темы [см.: 10, с. 159]. Хотя в основном, по данным некоторых источников и публикаций, термин сардоба интерпретируется лишь, как полуподземное искусственное сооружение для хранения воды или же сооружения над колодцами, хаузами и резервуарами [2, с. 88; 7, с. 40; 8, с. 221; 9, с. 197; 11, с. 687; 14, с. 105; 21 с. 687]. Подобные же интерпретации данного термина наблюдаются и в энциклопедических публикациях [12, с. 244; 15, с. 31].
Рис. 1. Сардоба Якка, Мырзашөл (Голодная степь). 262
Фото Ф.Н.Ширяева.Туркестанский край. Т.19, СПб, 1913.
Рис. 2. Сардоба Мырза рабат, Мырзашөл (Голодная степь). (Из кн.: Туркестанский альбом. По распоряжению генерал-губернатора К.П. фон Кауфмана 1-го 1871-1872гг. Часть этнографическая. Туземное население в русских владениях Средней Азии. Сост. А.Л. Кун. – СПб, 1872). жүктеу/скачать 15,09 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|