Қазақстан республикасы бiлiм және ғылым министрлiгi

№ 1 (86) 2012
177
передвижении  ополченцев  в  г.Омск,  сами  соорганизовывались  в  отдельные  артели  и  предлагали 
крестьянским начальникам свою безвозмездную помощь в перевозке солдат  к ближайшим станциям 
Сибирской железной дороги. По всему уезду и области можно было видеть длинные эшелоны таких 
подвод с ополченцами. Кстати, эта помощь оказывалась  вполне добровольно и охотно, без какого-
либо  принуждения  и  разнарядки.  В  этом  плане  омские  казахи  проявляли  истинный  патриотизм  и 
горячее желание помочь стране в достижении победы над общим врагом. Надо признать, что война 
намного  сблизила  крестьян,  казаков  с  местным  населением,  которые  ухудшились  немного  ранее  в 
период массовых сгонов казахов с исконно родовых земель в пользу переселенческого крестьянства.   В 
мечетях, муллы читали суры из корана и желали побед уезжавшим солдатам. Немало местных жителей 
записывались в общества Красного креста, внося установленный  посильный членский взнос. Так, 
15 ноября 1914 года казахи Акмолинской области, поддержав призыв военного губернатора, заявили  
по  своим  приговорам,  добровольно  пожертвовать  для  нужд  Красного  креста  свои  юрты,  которые 
пользовались большим спросом в театре военных действий. Больше всех юрты предложили казахи 
Омского уезда в количестве - 54, в то время как в других уездах было несколько меньше: Атбасарский 
уезд - 23, Петропавловский-49, Кокчетавский -14, Акмолинский-25 [1, Л.Л.12-19]. 
Денежные сборы по области составили около 80 тысяч рублей.  Также казахи жертвовали фронту 
кошмы, овечьи кожи и лошадей. Они же перевозили бесплатно хлеб, собранный населением в качестве 
пожертвований. Они же нередко бесплатно работали на полях крестьян, мужья которых ушли на фронт.  
До 1916 года местная и центральная власть Российской империи дискутировала по поводу вопроса: 
призывать на фронт казахское население или нет.  Значительная часть высших чиновников и военных 
склонилась к мысли, что казахов на войну не стоит призывать. И не только из-за незнанья русского 
языка.  Царизм  боялся  обучить  и  вооружить  местное  население,  которая  позднее  могла  выступить 
против колониальных властей.      Единственное: все склонились к мысли, что их можно призвать на 
тыловые работы, не связанные с выдачей оружия и боеприпасов. Хотя были единичные случаи, когда 
некоторые казахи - омичи добровольцами шли служить в русскую армию и даже активно участвовали 
в Первой мировой войне. Таковым был Аблайханов Молдахан Ишмухамедович, выпускник Омской 
учительской семинарии.  В 1914 году он призвался в царскую армию и участвовал в самых настоящих 
боевых операциях, дослужившись до звания унтер-офицера. Это же сделал и  Будинов Саду (1894-
1964)  из  аула  Дюйсен,  ранее  призванный  на  тыловые  работы  в  район  Прибалтики,  но  пожелал 
сражаться в действующей армии. В массовом порядке это сделать было тяжело, особенно по месту 
призыва на тыловые работы. Но попав в район фронтовых действий, в порядке исключения можно 
было отправиться в район боевых операций [2, Л.Л.1-2]. 
25 июня 1916 году вышел царский указ, согласно которому все мужское население в возрасте от 19 
до 31 лет «реквизировалось»  на прифронтовую полосу «для работ по обустройству оборонительных 
сооружений и военных сообщений в районе действующей армии». Ожидалось с Казахстана, к которому 
относился  и  Омский  уезд  Акмолинской  области,  и  Туркестана  набрать  до  полумиллиона  дешевой 
рабочей силы. Для того, чтобы безболезненно обеспечить призыв, царизм решил  расколоть казахское 
общество на две противоборствующие части, освободив от набора имущую часть казахского аула в 
лице волостных управителей, аульных старшин, имамов, мулл, мударисов, лиц имевших дворянские и 
почетные звания, а также и тех, кто служил в полицейских органах. А те в свою очередь, постарались 
освободить  своих  детей  от  такой  реквизиции.  Это  вызвало  взрыв  всеобщего  возмущения  во  всем 
Казахстане, в том числе и в Омском уезде.  Начались стихийные вооруженные выступления, убийства 
полицейских  чинов  и  волостных  управителей,  составлявших  списки  призывников.  Основными 
центрами  восстания  были  Тургайские  степи,  Семиречье  и  Акмолинский  уезд.  Для  подавления 
восстания отправлялись воинские отряды с карательными функциями [3, с.273]. 
Призыв на тыловые работы местное казахское население Омского уезда встретило с осторожностью 
и  с  некоторой  опаской.  Они  были  прекрасно  осведомлены  о  начале  вооруженного  восстания  в 
Казахстане. Но подниматься на вооруженную борьбу не решались. Во-первых, среди местных казахов 
со стороны группы А. Бокейханова активно проводилась агитационно - пропагандистская работа по 
необходимости выполнения царского указа и недопущения кровопролития. Во-вторых, казахи Омского 
уезда проживали чересполосно с крестьянским населением, что наложило определенный отпечаток: в 
этом уезде у местного населения среди русских было много «тамыров», друзей и знакомых. В-третьих, 
в Омске были расквартированы казачьи воинские части, которые могли оперативно отреагировать на 
любую попытку дестабилизировать ситуацию вблизи областного центра и центра всего Степного края. 
Этот  призыв  стал  предметом  обсуждения  местного  уездного  и  областного  руководств,  а  также 

Л.Н. Гумилев атындағы ЕҰУ Хабаршысы
178
уездного съезда крестьянских начальников от 4 июля 1916 года. Здесь присутствовали три из четырех 
крестьянских начальников (И. Дудоладов, М. Долгополов, Ф. Славеций), а также от имени Омского 
уездного начальника - Н. Носко, а председательствовал на съезде Е.В. Ерофеев. Участники съезда, 
прекрасно  осведомленные  о  настроениях  местных  казахов,  однозначно  отмечали,  что  особых 
затруднений при призыве на тыловые работы  не возникнет и враждебного отношения их по отношению 
к  крестьянам и региональному начальству не будет, так как «киргизы Омского уезда являются далеко 
уже не такими дикими как киргизы более отдаленных степных волостей края» [4, Л.Л.1]. 
Было  также  отмечено,  что  большинство  местных  казахов  проживают  среди  крестьянского  и 
казачьего населения несколько десятков лет и до 30 % из них прекрасно владеют русской разговорной 
речью, «на глазах их прошло несколько мобилизации войск, поставок для армии лошадей, они были 
свидетелями  движения  с  мест  в  город  призванных  на  войну  русского  населения,  сами  принимали 
участие в перевозке призванных» [4, Л.1-2]. 
Более  того,  участники  этого  съезда  также  подчеркивали,  что  «во  всяком  случае  ожидать 
соорганизованного сопротивления со стороны киргиз нельзя» [4, Л.2]. 
Затрагивая проблему возможности призыва местных омских казахов на действительную военную 
службу, а не на тыловые работы, участники данного собрания отмечали, что «киргиз явиться хорошим 
кавалеристом и незаменимым разведчиком. За это говорят все его природные качества: острота зрения, 
поразительная способность ориентирования, неутомимость при верховой езде, невзыскательность в 
пище, меткость и сила удара руки, приобретенная охотой за зверем и прочими». То есть они допускали 
возможность по-иному использовать потенциал коренного населения Омского Прииртышья [4, Л.2]. 
Здесь же было подчеркнуто, что, конечно,  место казахов в армии непременно в казачьих частях, 
так как «большинство нижних чинов свободно говорит по- киргизски» [4, Л.2]. 
Но  не  совсем    простая  общественно-политическая  ситуация  того  времени,  сложившаяся  в 
национальных окраинах Российской империи того времени, диктовала именно такое решение, когда 
потенциально превосходную конницу в лице воинственных казахов, лучше было использовать именно 
в тылу, не доверяя им оружие.    
Численность казахского населения уезда   в возрасте от 19 до 31 человек во всех 4 крестьянских 
участках, на которую он был разделен, составляло 5 865 человек, из которых на  1 участке (Покровской 
и Текинской волости) – 1419 человек, во 2-м (Кызылгакской и Алаботинской) -1714, в 3-м (Омской и 
Курганской) -1617, и в 4-ом (Николаевском)- 1115 [4, Л.4]. 
Были  выбраны  пункты  для  медицинского  освидетельствования:  1,  2,  3  участки  должны  были 
проходить  комиссию  в  самом  Омске,  4-ый  -  в  станции  Исилькуль.  А  пунктом  передачи  военному 
ведомству  должен  был  быть  только  г.Омск.  Большая  ответственность  возлагалась  на  волостных 
управителей,  которые  должны  были  силой  убеждения  призывать  омских  казахов  не  саботировать 
царский указ. Предполагалось, что работа по составлению списков завершиться к 15 июля 1916 года. 
Но к назначенному времени эта задача не была выполнена.
Поэтому 18 июля этого же года состоялось новое заседание съезда крестьянских начальников с 
участием  уездного  начальника  и  представителя  областного  правления.  Причиной  не  выполнения 
данного  распоряжения  было  то,  что  «общества  не  позволили  им  (волостным  управителям  –З.К.) 
сделать  это».  Более  того,  были  образованы  группы  представителей  от  волостей,  которые  должны 
были узнать было ли такое решение императора. Волостным управителям местное население уже не 
верило, так как они и их дети  оказались освобожденными от призыва на тыловые работы [4, Л.11]. 
Дальше со стороны представителей казахских волостей началась активная попытка игнорирования 
данного указа, в виде выдвижения дополнительных просьб и условий: во-первых, родители просили  
предоставить  льготы  тем,  кто  является  единственным  сыном  в  семье;  во-вторых,  родоначальники 
просили отсрочить призыв до окончания сенокоса и полевых работ по уборке хлеба. Дождей в этом 
году было много и покос трав был отсрочен казахами на август месяц. Без запасов сена было очень 
трудно, так как во время сильных буранов и обильных снегов, казахский скот пригонялся к этим стогам 
сена. Более того, живя среди крестьян, казахи сеяли большие участки  зерновых, убирать которые было 
очень трудно без мужчин. Многие казахи были «законтрактованы на весенние и осенние полевые 
работы сельским хозяевам» из числа крестьян и казаков [4, Л.11]. 
В  этой  связи  нельзя  не  упомянуть  здесь  письмо  известного  общественного  деятеля  Мукана 
Айтпенова, который проживал в Омске по адресу: Телятниковская улица, д.48, в котором он стоял 
на  стороне  уездного  и  областного  начальства:  «По  Омскому  уезду  на  частном  собрании  киргиз, 
устроенном в г.Омске 28 сего июля, постановлено послать государю императору депутацию в числе 

№ 1 (86) 2012
179
7 человек по 1 человеку от каждой волости уезда и дать каждому из них на расходы по 2000 рублей, 
т.е. от уезда 14 000 рублей. Цель поездки депутации – испрошения разных льгот по делу привлечения 
киргизского населения на работы в районе действующей армии.
Депутация должна выехать из Омска 1 августа с.г. и таковыми назначены киргизы от волостей: 
Курганской народный судья Ишмухамед Наурызбаев, Омской- Бекмухамед Булхаиров, Николаевской 
–Заир  Бапин,  Текинской-  Султан  Абдрахманов,  Покровской  -  Сейдахмет  Актлесов,  Алаботинской- 
Конакбай Жаугачев и Кызылгакской- Шайхы Султан Ахмедов. Каждому из поименных, волостными 
управлениями вручены деньги по 200 рублей» [4, Л.13-13 об.]. 
В письме народный представитель просил не отправлять депутацию, а лучше заняться подготовкой 
к отправке казахов на тыловые работы. Видимо, он также понял бесполезность саботажа царского 
указа.
К  сентябрю  1916  года  ситуация  повторилась,  когда  кроме  самих  волостных  управителей  на 
призывные пункты никто практически не пришел. На вопросы почему нет казахов, они в один голос 
отвечали, что все призываемые наняты казаками на сельскохозяйственных работах, что хозяева их не 
отпускают. Более того,  активно ходили слухи, что таковых освободят от призыва.
Были и случаи, когда сотнями казахи нанимались на железную дорогу, видя тем самым способ 
отсрочить  свой  призыв,  желая  заполучить  «брони».  Например,  так  поступили  около  100  казахов 
Покровской  волости.  Целыми  группами  казахи  нанимались  к  жителями  поселков,  например  в 
одном только поселке Ильинском у казаков работало 36 казахов соседней Покровской волости: Скак 
Тенишев (23 года), Шабрай Шипыбаев (19), Абиль Касюпов (23), Сагандык Токбергенов (18), Демекин 
Мачакбаев(33),  Сакен  Машев(21),  Нурмухамбет  Умаров(25),  Кулмухамбет  Успанов(20),  Сакен 
Жалбуров  (19),  Амержан  Садулов  (19),  Турнияз  Дюсембин  (22),  Айтман  Сарсекеев  (21),Садуакас 
Абалин  (27),  Рахим  Сербалин  (28),  Каребай  Мунжасаров  (27),    Бесенбай  Смагулов  (24),  Кусаин 
Баймаганбетов  (19),  Карабай  Смагулов  (21),  Сагнай  Исин  (22),  Макыш  Екзеков  (23),  Смат  Тутаев 
(29), Думак Чурманов (24), Тишибай Бегалин (22), Алимжан Манабаев (22), Мамажан Егезеков (19), 
Сесенбай Дюсенбин (26), Акул Тогманов (21), Урунбай Бесекеев (20), Жусуп Сагнаев (19). Кстати, 
среди «нанятых» к казакам, было немало сыновей состоятельных казахов, владевших не одной сотней 
одних только лошадей [4, Л.Л.22-23]. 
Существовали  и  другие  формы  попыток  уйти  от  призыва.  Так,  в  адрес  уездного  начальства 
параллельно поступали списки тех призывников, кто был единственным сыном в семье. К примеру, 
в  ауле  №1  Покровской  волости  был  Шарип  Жайнаков  (29  лет).  Единственными  сыновьями  были 
показаны  из  аула  №2  этой  же  волости  -  Жунус  Байдалин  (31),  Кожахмет  Байдалин  (31),  Жунус 
Сагынаев (21), из аула №5 Елубай Тлеубалдин и многие другие [4, Л.31]. 
Медосмотр  осуществляли  на  краю  города  в  специально  установленных  для  этого  дела  юртах. 
Ввиду массового скопления казахов на сборных пунктах ежедневно службу несли полусотня местных 
казаков.    Но отправка тыловиков все-таки состоялась. Первая такая партия  была отправлена на запад 
через железную дорогу 25 и 27 сентября 1916 года в количестве более 4000 человек. 
Некоторая часть автохтонного населения летом - осенью 1916 года откочевала в степные районы 
Казахстана с целью избежать этого набора. Небольшая их часть приняла участие в восстании 1916 года 
на территории Акмолинского Приишимья и Тургайских степей. Так, если в 1915 году в Омском уезде 
казахов насчитывалось  56011 человек [5,Л.Л.40-41], то в конце 1916 года их оказалось всего лишь 
около 39 000 человек , то есть уменьшение произошло почти в 1,4 раза. Кстати, численность омских 
казахов  не  восстановилась  и  к  1917  году,  когда  он  составила  около  50  000  тысяч  человек  [7,с.63]. 
Видимо, несколько тысяч человек смогли вместе с повстанцами уйти в Китай или в Тургайские степи 
или же переждать в других уездах Акмолинской области.
Позднее тыловики, вернувшиеся с прифронтовой зоны, активно стали заниматься общественно-
политической  работой.  Многие  включились  в  общественно-политическую  жизнь  г.Омска,  активно 
вступая  в  ряды  областной  организации  общенациональной  партии  «Алаш»  или  социалистической 
- «Уш жуз». 
В целом вооруженных конфликтов на почве призыва на тыловые работы Первой мировой войны на 
территории Омского уезда не было.     
ЛИТЕРАТУРА
1.  ЦГА РК, ф.64, оп.1, д.2674
2.  ГАОО РФ, Ф. 1065, оп.2, д.2

Л.Н. Гумилев атындағы ЕҰУ Хабаршысы
180
3.  История Казахстана. Очерк.-Алматы, 1993.
4.  ЦГА РК Ф.369, оп.1, д.9538 
5. ЦГА РК. - Ф.393. - Оп.1. – Д.129
6. Тресвятский В.А. Материалы по земельному вопросу в Азиа¬тской России. Вып.I. Степной край. - Пг. – 
1917.
7. Тынышпаев М. Материалы к истории киргиз - кайсацкого народа. - Ташкент. – 1925.
Редакцияға 07.10.2011 қабылданды.
Р. М.  МУСТАФИНА
        ИЗ ИСТОРИИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КУЛЬТОВЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ В КАЗАХСТАНЕ
The article is dedicated to the history and the activity of mosques: «Shyngysbai-kazhy Dautuly» (Shymkent), 
«Auliye-ata» (Taraz), «Zhunis-molda» (Merke), «Aitbai-meshet» (Kyzylorda) and medresses «Abdykadyr» 
(Taraz), «Haati-ata Auliyeata medresse» (Taraz),   «Shyngysbai-kazhy Dautuly medresse» (Shymkent) etc. 
in the soviet period and in 1991-2002 years in Kazakhstan. In the focus also there are the characteristics of 
representatives of Muslim clergy and religious activity of citizens and rural population. These ethnographic 
materials allowed us to observe the process of improving of incorrect popular interpretations of Islam and 
folk (popular) traditions. They revealed the real religious life in cities and villages. The ethnographic research 
allowed us o consider, that the religious live was not active, and the character of religiosity of the Kazakhs 
was traditional that period.
В  настоящей  статье    приводятся  этнографические  материалы  автора,  позволяющие  проследить 
процесс очищения ислама от чужеродных элементов посредством просвещения верующих служителями 
культа об исламском вероучении и народной обрядовой культуре, а также  рассматриваются некоторые 
аспекты истории и деятельности культовых учреждений: мечетей и медресе,  уровень религиозности 
городского  и  сельского  населения  в  советский  период  и  в  первые  десятилетия  независимости 
Казахстана.
В  Шымкенте  в  2002  г.  действовало  26  мечетей.  Главной  областной  мечетью  являлась  мечеть 
«Хатани». Главным имамом был Ахметжан Керимбеков (1974 г. рожд.). Главной городской мечетью 
считалась мечеть им. Шынгысбай-кажы Даутулы. В городе действовало, примерно,  4–5 медресе, не 
считая турецких пансионатов.    
Мечеть «Шынгысбай-кажы Даутулы» в Шымкенте. По свидетельству сторожилов, здание мечети 
было построено Шынгысбай-кажы Даутулы на свои средства. В 30-е гг., в период массовых репрессий, 
здание мечети было превращено в  тюрьму. Во время Великой Отечественной войны помещение мечети 
служило складом боевого снаряжения. Мечеть вновь была открыта лишь в 1947–48 гг. [ср.: 1, с. 157]. 
Ремонтные работы, свидетелем которых автору довелось оказаться  в 2002г., вскрыли на ее территории 
останки захоронений прошлых лет. Однако реставрационные работы не были приостановлены. По 
словам  местного  священнослужителя  С.  Куттыжалова  (1973г.  рожд.),  выпускника  Алматинского 
Аграрного  университета  (СХИ)  и  медресе  «Өтес»,  «срок  мазара  исчисляется  38–40  годами»;  по 
истечении этого времени на его месте можно возводить постройки. Он подчеркнул, что  «в судный 
день из одной горсти земли воскреснет тысяча человек». Ремонтные и реставрационные работы в 
мечети велись при финансовой поддержки Общества социальных реформ Кувейта, которое в 2005г. 
прекратило свою деятельность в Казахстане. Имам  мечети – Жапек Галымбек  (1970г. рожд.)  окончил 
медресе в Мерке, продолжил образование в Ташкентском областном медресе «Магрифат». Среднее 
духовное  образование  получил  в  медресе  Мир-и  Араб,  высшее  –  в  Иорданском  государственном 
университете (г. Худус). 
Каждый  день  в  мечеть  приходили  30–40  человек,  включая  и  тех,  кто  посещал  мечеть,  чтобы 
обратиться к служителю культа с просьбой почитать Коран в память о своих предках или сделать 
пожертвования  «садака».  На  жума-намаз  в  мечеть  приходили  200–300  человек.  60%  прихожан 
составляла  молодежь, 28–30 лет; людей старшего возраста, 60–70 лет, – немного; женщин, примерно, 
10 человек: большинство из них были студентками медресе. Возраст прихожанок – от 30 до 60 лет. 
Они молились в отдельной комнате. По словам С. Куттыжалова, «лучше бы они читали намаз дома, 
это богоугодно». В дни Рамазан-айта и Курбан-айта в мечети собирались 3–4 тыс. человек, в основном, 

№ 1 (86) 2012
181
жители Шымкента. Примерно 70%–80%.  местной молодежи совершали обряд «неке кыю» [ср.: 2, с. 
218-219]. По свидетельству священнослужителя, «некоторые люди скрывают, что совершают обряд 
со  второй,  третьей  и  даже  четвертой  женой».  Он  подчеркнул,  что  Коран  допускает  многоженство 
при условии, если мужчина в состоянии содержать всех своих жен. Многие прихожане совершили 
хадж.  Немало  здесь  чтецов  Корана  (кари).  В  мечети  ежегодно  отмечается  маулид.  Как  отметил  С. 
Куттыжалов, «в религиозных взглядах у нас с мусульманами арабских стран много общего, но есть 
и  некоторые  отличия.  У  нас,  например,  есть  народные  обряды  «беташар»,  «бесiк  той»,  «зиарат» 
(посещение могил предков и святых – «әулие басына бару»).
 При мечети действовало медресе им. Шынгысбай-кажы Даутулы. Обучение было  рассчитано на 
2–2,5 года и осуществлялось как местными преподавателями, так и преподавателями из Египта (г. 
Мысыр/Каир), Кувейта. В медресе наряду с мужчинами учились также женщины. 
Действовало мужское медресе «Өтес» с пятилетним обучением.
В Шымкенте действовал Международный Казахско-Арабский университет: 70% образовательной 
программы  составляло  духовное  обучение.  В  2005г.  он  был  закрыт.  В  городе  действовали  также 
частные  турецкие  пансионаты,  где  жили  дети  малоимущих  родителей  и  сироты.  Они  учились  в 
обычных светских учебных заведениях, а в свободное время изучали основы исламского вероучения 
и практики.  
Мечеть  «Аулие-ата»  в  Таразе  (в  Таразе  действовали  17  мечетей;  в  Жамбылской  области  –  223 
мечети). Эта мечеть построена в 1902г. одним из состоятельных казахов – Жунус-ата. Открылась она в 
1906г. До Великой Отечественной войны мечеть служила призывным пунктом. Во время войны была 
превращена в склад оружия. В 1943г. она была вновь открыта. Имам мечети Ербол Коспагар Сагиулы 
(1976г.  рожд.)  является  представителем  Духовном  управлении  мусульман  Казахстан    (ДУМК)  по 
Жамбылской области. Религиозное образование получил в Турецком медресе в Талдыкоргане (1993–96 
гг.) и  в Исламском Университете при ДУМК (1996–98 гг.). Ежедневно мечеть посещали 450 человек; на 
жума-намаз собирались  2 тыс. – 2,5 тыс. верующих; на Курбан айт и Ораза-айт – около 7 тыс. человек. 
Молодые прихожане, в возрасте 17–25 лет, составляли большинство: 65% – 70 %. Примерно, 20 женщин 
совершали намаз в мечети, несмотря на то, что это не одобрялось религиозными служителями. По 
словам  имама,  «они  здесь  (в  мечети  -  Р.М.)  сами  по  себе».  Мусульманский  обряд  бракосочетания 
молодыми людьми совершался не часто. Известны были случаи совершения в мечети обряда «неке 
кыю» «со второй женой с разрешения первой». В мечети отмечался день рождения пророка маулид. По 
словам имама, «празднование дня рождения пророка не является «ширком». Мы вспоминаем пророка. 
А вот для зиарата есть правила, которым необходимо следовать. В настоящее время зиарат совершают 
«женщины в белых платках», «Коран поют на казахском языке, как на концерте». По свидетельству 
имама, сам он  совершает зиарат на Арыстан-баб, следуя, однако, предписанным правилам, одно из 
которых гласит, что за помощью человек может обратиться только к Аллаху, а не к  святому. 
В Таразе действовали два медресе: «Абдыкадыр» медресе и Аулиеатинский медресе им. Хаати-ата.      
Медресе при мечети открылось 15 августа 2002г. (около 10 лет медресе оставалось недостроенным). 
В нем училось 100–120 человек. Наряду с мальчиками, которых было подавляющее большинство, 
в медресе обучались девочки. 25%–30% всех учащихся составляли взрослые люди самого разного 
возраста,  из них женщин – примерно, 20 человек. 
Мечеть  «Жунис-молда»  в  Мерке  (В  Мерке  действовали  3  мечети;  население  Меркенского  р-на 
Жамбылской  обл.  8  тыс.  чел.).  Настоящая  мечеть  действует  с  1947  г.,  обслуживает,  в  основном, 
верующих Меркенского района. С конца 1970г. по 2002г. имамом  мечети был  балкарец Карнай-хаджи 
Тилов (1942г. рожд.). Он окончил медресе Мир-и Араб в Бухаре. С мая 2002 г. – главным имамом 
мечети стал Нурлан Асанов (1979г. рожд.). Религиозное образование получил в Меркенском медресе 
(4 года). В возрасте 16 лет совершил хадж в Мекку-Медину. Каждый день мечеть посещали около 
10–15 человек. Во время пятничного намаза в мечети собирались 80–100 человек, в подавляющем 
большинстве мужчины и лишь, примерно, 1% женщин. Многолюдной она была во время религиозных 
праздников – Ораза-айт и Курбан-айт, когда двор мечети и прилегающая к мечети улица полностью 
заполнялись людьми. Поэтому в этот день ковры расстилали не только во дворе мечети, но и за его 
пределами. Многолюдными становились все мечети в Мерке.  Если, в недавнем прошлом, большинство 
прихожан были людьми старшего возраста, то в наши дни количество верующих  старшего поколения и 
молодежи, примерно равное. Среди верующих известностью пользовался  14-летний кари. В возрасте 
13 лет он выиграл конкурс чтецов Корана на республиканском конкурсе в Алматы, получил диплом и 
призовое место.
При  мечети  были  открыты  женские  и  мужские  курсы.  Во  время    летних  школьных  каникул 

Л.Н. Гумилев атындағы ЕҰУ Хабаршысы
182
действовали трехмесячные курсы для учащихся школ. Люди старшего возраста не посещали курсы, 
так  как  «им  с  трудом  давалось    приобщение  к  религиозным  знаниям,  правильное  произношение 
мусульманских формул». 
С 1990  г. по 1998 г. при мечети действовали медресе, подготовительные курсы высшего Исламского 
института. В 1999 г. медресе закрыли. 
Ежегодно в мечети отмечался маулид. По словам имама, историю жизни пророка здесь читали на 
казахском языке, тогда как в Алматинской мечети – на арабском. Как отметил имам, «восхваление 
пророка не должно переходить в поклонение. Поклонение чему-либо или кому-нибудь кроме Аллаха: 
духам, деревьям, камням – это ширк, т.е. многобожие, идолопоклонство. Есть люди среди местного 
населения, которые полагают, что можно не совершать намаз, не соблюдать ораза, но достаточно один 
раз в год собрать у себя дома людей на маулид. Это– ширк. Аллах не будет спрашивать человека, 
проводил  ли  он  маулид  или  нет,  но  спросит,  совершал  ли  намаз,  соблюдал  ли  пост.  Если  человек 
молится, держит ораза, то ему, в качестве  дополнительной молитвы, разрешается проводить маулид» 
[ср. 3, с. 49]. 
По мнению имама, «смешение политических интересов с религиозными обостряют обстановку 
в мире и представляют ислам в негативном свете. Если где-то совершен взрыв, то это приписывают 
исламистам, т.е. подчеркивают конфессиональную принадлежность. Приверженцы ваххабизма строго 
придерживаются единобожия, т.е. поклоняются только Аллаху, а поклонение духам рассматривают как 
многобожие (ширк) и не допустимым для правоверного мусульманина». Вместе с  тем он отметил, что 
«традиция почитания духам у казахов складывалась веками, и с этим нельзя не считаться, так же как 
нельзя не уважать людей только за то,  что они не совершают религиозные обряды и не садиться с ними 
за стол по этой причине. Если человек верит в Аллаха, то он является мусульманином, даже, если он не 
совершает религиозные обряды. Человек становится мусульманином с того момента, как произносит 
слова веры (иман). Но верующих необходимо просвещать, что поклонятся необходимо только Аллаху, 
а предков и святых следуют почитать. Каждый верующий сам будет отвечать за свои поступки перед 
Аллахом». Имам подчеркнул, что в исламе запрещается делиться на группировки, секты, так как ислам 
един. Между тем в настоящее время существуют различные партии, между исламскими странами нет 
единства.  Появились различные течения, например  «Ахмадийа», «Кадарийа». 
«Айтбай-мечеть» в г. Кызылорда. Имам – Муратбек Бейсенбаев (1979 г. рожд.).  Об имаме этой 
мечети в печати отмечалось, что он был самым молодым имамом в республики [4]. Он окончил Высший 
исламский институт при ДУМК. При мечети, как и в каждой мечети области,  действовали учебные 
классы  для  желающих  изучать  основы  исламского  вероучения.  Имам  считал,  что  поминальные 
трапезы должны проводиться в специальных помещениях, а не в кафе или ресторанах, где «стены 
пропитаны табачным дымом и запахом спиртного».
Этнографические материалы позволяют проследить процесс исправления некоторых сложившихся 
народных представлений об исламском вероучении и народной обрядовой культуре казахов [5]. Они 
показывают реальную религиозную жизнь, как в городской, так и в сельской среде в рассматриваемый 
период,  которая  не  отличалась  высокой  активностью,  что  позволяет  считать,  что  религиозность 
населения носила традиционный характер.

жүктеу/скачать 5,16 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: