Қазақстан тарихшыларының Ұлттық конгресі қазақстан тарихы: инновациялық ТҰжырымдамалар мен дәуірлеу

156
ҚХР-дан келген оралмандардың 85,5% (85,5 мың адамның ішіндегі 73,9 мыңы), шекаралас Алматы 
және Шығыс Қазақстан облыстарына орналасты.
Түркіменстаннан келген оралмандардың 78,2% (63,7 мың адамның 49,8 мыңы) - Маңғыстау облы-
сына, Ресейден келгендердің 59,3% (35,4 мың адамның 21,0 мыңы) -  Солтүстік Қазақстан, Павлодар, 
Қостанай және Батыс Қазақстан облыстарына, Тәжікстаннан келгендердің 87,2% (11,7 мың адамның 
10,2 мыңы) –Оңтүстік Қазақстан облысына қоныстанған.
Саны аз оралмандар Атырау (21,4 мың адам, соның ішінде 18,4 мыңы Өзбекстаннан шыққандар), 
Қызылорда (20,2 мың адам, соның ішінде 18,1 мыңы - Өзбекстаннан), Батыс Қазақстан (17,4 мың адам, 
соның ішінде 13,5 мыңы – Өзбекстаннан, 3,5 мыңы – Ресей Федерациясынан) облыстарына, Алматы 
(8,4 мың адам, соның ішінде 2,7 мыңы - Өзбекстаннан, 2,6 мыңы – ҚХР-дан, 1 мыңы - Моңғолиядан) 
және Астана (8,6 мың адам, соның ішінде 2,7 мыңы - Өзбекстаннан, 1,6 мыңы – Ресей Федерациясынан, 
1,5 мыңы – Моңғолиядан, 1,2 мыңы – ҚХР-дан).
Басқа облыстарда оралмандар саны 28,2 мың адамнан (Қостанай облысы) 53,8 мың адамға (Қарағанды 
облысы) дейін өзгерді [3].
Алғашқы жылдары оралмандар республикалық бюджет есебінен тұрғын үймен қамтамасыз етілсе, 
2004 жылдан бастап оралмандарды тұрғын үймен қамтамасыз ету тәртібі өзгеріп, тұрғын үй сатып 
алудың  орнына  оралман  отбасының  әрбір  мүшесіне  100  АЕК  мөлшерінде  қаражат  бөліне  бастады. 
Мұндай тәртіп оралмандардың тұратын жерді тұрғын үй бағасы арзан экономикалық төмен дамыған 
облыстардан таңдауына ықпал етеді деп көзделген болатын. Бұл сондай-ақ жұмыс күшінің келуімен 
өңірдің әлеуметтік-экономикалық дамуына жағдай жасауға тиіс болатын.
Бірақ  іс  жүзінде  бұл  кері  нәтиже  берді  және  оралмандардың  солтүстік  өңірлерге  қоныстануға 
қызығушылығының төмендеуіне ықпал етті. Олардың бір бөлігі солтүстік өңірлердегі оралмандардың 
көшіп келу квотасы бойынша қаржылық қолдауға ие болған соң, республиканың оңтүстік, климаттық 
жағдайы  бойынша  неғұрлым  қолайлы  өңірлеріне  көшіп  кетулері  байқалды.  Бұл  ішкі  көші-қонды 
туғызып, оралмандардың азаматтық алған соң көші-қон жөніндегі органдардың назарынан тыс қалуына 
әсер етті.
Осындай  олқылықтардың  болдырмау  мақсатында,  қолданыстағы  Көші-қон  Заңы  бойынша,  енді 
Қазақстан Республикасында  тұрған алғашқы үш жылдың ішінде  оралмандардың көшіп келу квота-
сын  алған  кезде  қоныстану  үшін  белгіленген  өңірден  тыс  жерге  өзінің  ерік  қалауымен   өз  бетінше  
ішкі  көшіп-қонған  жағдайларда  және  оралман   мәртебесін  алған  күннен  бастап   бес  жылдың  ішін-
де   Қазақстан  Республикасының  шегінен  тыс   тұрақты  тұрғылықты  жерге  кететін  болса,  Қазақстан 
Республикасының Үкіметі айқындайтын тәртіппен алынған қаржыны мемлекетке өтеуге міндетті [2].
Қазақстан  Республикасы  өзінің  сыртқы  көші-қон  саясатын  халықаралық  құқықтың  көпшілік 
мойындаған үрдістерін негізге ала отырып, мемлекет пен халық мүддесіне сәйкес жүргізуде.
Әдебиеттер
1  Нұрымбетова  К.Қ.  Тәуелсіз  Қазақстандағы  репатриация  мәселелері:  тарихи  талдау  (1991-2008  жж.).  – 
Алматы: Нұрай Принт Сервис, 2011. – 128 б.
2 Закон Республики Казахстан «О миграции населения» // Казахстанская правда. – 2011, август – 6.
3 Қазақстан Республикасы Президенті жанындағы Адам құқықтары жөніндегі комиссияның арнайы баянда-
масы // http: unhcr.kz/eng/resources/publicationsand reports.
ОРАЗБЕК Е. Ж.,
СНС  Института истории 
и этнологииим. Ч.Ч. Валиханова
(г. Алматы)
ФОРМИРОВАНИЕ ПОЛИЭТНИЧЕСКОГО СОСТАВА НАСЕЛЕНИЯ КАЗАХСТАНА: 
ПРОБЛЕМЫ ТИПОЛОГИИ И ПЕРИОДИЗАЦИИ  
(ЭТНОКУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ)
В мире почти нет полностью мононациональных государств. Те же государства, где удельный вес 
«титульного», «коренного»(?) этноса «зашкаливает» за 95% и выше, являются или расположенными на 
труднодоступных территориях (островах, горах…; обычно небольшие государства и государственные 
образования), или подверглись процессам интенсивных миграционных потоков («свои» – на родину, 

157
«чужие» – прочь) в ходе и после исторических потрясений и катаклизмов, особенно в течение послед-
него ХХ века (как мирового, континентального характера, например, Вторая мировая война…, так и 
регионально-локального характера, например, распад СССР, Карабахский конфликт…).
Процесс формирования, «кристаллизации» современных тюркоязычных  протонаций  и народнос-
тей Центральной Азии (и Поволжья, Кавказа, Северного Причерноморья…), утверждение в их среде 
надплеменной, «протонациональной» идентичности начался вскоре после распада Золотой Орды, при-
мерно в XV–XVI вв. Разумеется, этногенез тюркских племен «уходит» в седую древность. До распада 
государства Золотая Орда (в период наивысшего могущества простиравшегося от Алтая до Дуная), 
история  которого  представляет  собой  финальный  «аккорд»  золотой  эпохи  классического  степного 
конно-кочевого кочевничества, тюркский мега-этносоциум Великого пояса степей представлял собой 
конгломерат лингво-генетически родственных тюркских (тюрко-монгольских, тюрко-…) племен, со-
юзов  племен,  родовые  подразделения  которых,  в  зависимости  от  властно-потестарно-политической 
конъюнктуры регионального масштаба, не теряя своей родовой идентичности, но, одновременно, при-
нимая (временно, или надолго) надстратную племенную, надплеменную идентичность более высокого 
таксономического уровня,  довольно часто меняли свою «приписку» к локально-региональным поли-
тическим образованиям.
 Именно по этой причине, в составе различных тюркских народов и наций имеются одинаковые 
родовые этнонимы. Например: кыпшак у казахов, узбеков, крымских татар, ногайцев, башкир, кара-
калпаков, поволжских татар…; жаныс у казахов и туркмен…; жагалбайлы у казахов и башкир… и т.д. 
М. Тынышбаев [1], ссылаясь на  Аристова, приводит названия племен и родов, наличествующие как в 
родоплеменном составе  современного  казахского этноса, так и вошедшие в состав родственных тюрк-
ских народов:  у крымских  татар существуют родовые подразделения – арғын, қыпшақ, қоңырат, 
найман, алшын, байұлы, жағалбайлы, тама, керей, қаңлы, беріш; у астраханских ногаев  – найман, 
бағаналы, ергенекті, жағалбайлы, қоңырат, қыпшақ, кете; у башкир  – табын, тама, қыпшақ, керей, 
таз (байұлы); у поволжских татар – арғын, қыпшақ, тама, беріш (байұлы); у северокавказских тюрок 
– арғын, шеркеш; у каракалпаков  – найман, қыпшақ, қоңырат, әлім, шөмекей, тама, жағалбайлы...
Причинами такого системно обусловленного структурно-«турбулентно»-динамического «перели-
вания» «первокирпичиков» кочевого социума – родовых подразделений – из одних  государственно-
племенных кочевых образований в другие, являлись  особенности кочевого образа хозяйства, быта, 
жизни и кочевой организации этносоциума и государства.
Кочевническому  этносоциуму, в отличие от оседлых обществ (земледельческих, рыболовных, ур-
банизированных…), было присуще два основных состояния мобильности – дисперсное расселение 
зимой (на кыстау – зимовках, зимних пастбищ) и относительная концентрация летом (на жайлау 
– летних пастбищах), обусловленные, в условиях аридности природно-географических ландшафтов 
(40%  территории  Казахстана  представляют  собой    степи,  20%  –  полупустыни,  20%  –  пустыни,  5% 
– горы…) – функционированием, в режиме наибольшей «амплитуды», пастбищно-кочевой эко-хозяйс-
твенной системы [2; 3;4].
Границы  обширной  территории  современного  Казахстана  были  всегда  обманчиво  «легко-прони-
цаемы»,  и  «надежным»  естественным  этнокультурным,  хозяйственно-культурным  «препятствием» 
служил важный  географический фактор аридности/маловодности, «рискованный» характер и «лос-
кутность»  земледелия.  (Разительный  контраст  можно  наблюдать  сравнивая,  например,  Ферганскую 
долину или Ташкентский оазис с соседними районами Казахстана; «там», проезжая в режиме полевой 
экспедиции, буквально негде остановиться на ночевку, пересекая за Ташкентом казахскую государс-
твенную границу, уже «здесь, у нас» можно с комфортом разбить полевой лагерь в любом месте).
I. Истоки формирования и динамики изменения (поли-)этнической карты Казахстана, в его совре-
менных границах, следует искать, прежде всего, в сложной истории взаимоотношений двух крупных 
геополитических «игроков» региона Центральной Азии – России и Китая, которые, в результате своей 
деятельной и эффективной экспансионистской политики (начавшейся в России также в  XV–XVI вв., 
в Китае в XVIII в.) столкнулись «лицом к лицу» в XIX веке. По Санкт-Петербургскому Договору 1881 
г. («Договор об Илийском крае») [5] была проведена граница между этими империями, представляю-
щая собой ныне границу между Республикой Казахстан и Китайской Народной Республикой. Границы 
между империями всегда проходят по живому телу этносов и народов, рассекая их. Так, в пределах 
Китая оказалась казахская ирредента, впоследствии подпитываемая волнами миграций «казахстан-
ских» казахов после социально-политических катаклизмов ХХ века – народно-освободительного вос-
стания 1916 года, кампаний насильственной, тотальной седентаризации/«оседания» второй половины 
1920-х гг., коллективизации начала 1930-х гг. … Впрочем, вплоть до 1930-х гг. эта граница была слабо 

158
контролируема  властями  и  относительно  легко  проницаема  для  локальных  взаимоотношений  родс-
твенных (по родо-племенному признаку) казахов по обе стороны границы. 
Такую же ситуацию, на протяжении ХIX–первой трети ХХ в.  мы наблюдаем и в зоне современных 
казахстано-кыргызских, казахстано-узбекских,  казахстано-туркменских границ. Именно поэтому во 
всех средне-азиатских республиках проживает казахская ирредента и диаспоры (мобильные кочевые 
казахи «оперативно»  снимались с насиженных, родных мест и мигрировали, под давлением экспансии 
российского колониализма и этноцидной политики советских властей; в памяти казахов-кочевников 
на «генетическом» уровне «активно» сохранялись фрагменты исторической памяти о трассах былых 
кочевых и торговых путей в пределы современных Кыргызстана, Узбекистана, Туркменистана...). А в 
пределах южного Казахстана издревле проживает значительная узбекская ирредента.
Итак,  многонациональный,  поликонфессиональный  и  мультикультурный  народ  современного 
Казахстана состоит из представителей более чем 130 этносов. 
Согласно переписи населения Казахстана 2009 года, всего в Казахстане проживало 16009597 чел. 
Этнический состав Казахстана выглядел следующим образом:
Всего
16009597 чел.
100,0 %
Казахи
10096763
63,07 %
Русские
3793764
23,70 %
Узбеки
456997
2,85 %
Украинцы 
333031
2,08 %
Уйгуры
224713
1,40 %
Татары
204229
1,28 %
Немцы
178409
1,11 %
другие
721691
4,51 %
«Коренными»  народами  современного  Казахстана,  наряду  с  «автохтонами»-казахами  являют-
ся,  безусловно,  такие  этнические  группы  как:  кыргызы  (Жамбылская  область),  таджики  (Южно-
Казахстанская область), узбеки (Южно-Казахстанская область),  туркмены (Мангыстауская область) 
… 
Поволжские татары, расселяясь, начиная с XVIII века,  по казахской степи в качестве мусульман-
ских проповедников, торговцев, толмачей/переводчиков в услужении царской колониальной админис-
трации, внесли значительный вклад в процесс адаптации казахских степных кочевников к просвещен-
ной мусульманской культуре татарского (поволжско-татарского и   крымско-татарского) «образца» [6]. 
Именно «казахские» татары создали сегмент мусульманизированного, но и, в то же время, светского, 
городского стиля в удушающей атмосфере российско-имперско-колониальных, военизированных го-
родков Казахстана  XIX века. 
Уйгуры и дунгане появились в Жетысу после подписания российско-китайского договора 1881 года 
[7]. Но малочисленные группы уйгуров («таранчинцев», по русской колониальной терминологии  XIX 
века), проникали и поселялись в пределах среднего течения реки Или и задолго до этого договора. 
Именно уйгуры, и так называемые сарты, представляли, в начальный период колонизации, «тузем-
ную часть» российских колониальных городков в Жетысу, «выросших» из военных крепостей/фор-
постов. Эта историческая реальность  отразилась в топонимике колониального города Верного (ныне 
– Алматы), просуществовавшей, частично, до середины ХХ века, до 1960-х годов: улица Уйгурская 
(затем Космонавтов, Байтурсынова), Дунганская (затем Байзакова), район города под неофициальным 
названием «Шанхай»… Между прочим, и поныне один из районов Алматы горожане неофициально 
называют «Татарка»  [8].
Все  вышеперечисленные  этносы  и  этнические  группы  являются  автохтонамицентрально-ази-
атского региона и присутствие их на современной этнической карте Казахстана, и присутствие эт-
нических групп казахов в сопредельных азиатских республиках и странах – явление, можно сказать,  
закономерное, «естественное» (пусть, в иных случаях, и под давлением и влиянием внешних геополи-
тических сил).
II. В XVIII веке Российская империя активизирует свою экспансионистскую политику в регионе 
Центральной Азии и первым объектом ее устремлений оказывается Казахстан. Вехи российской воен-
ной колонизации  в казахской степи – Уральск (1613 г.), Семипалатинск (1718 г.), Шымкент (1864 г.), 

159
Жетысу (1867 г.) и, далее, Таджикистан (1895 г.). Русское, вообще славянское население Казахстана 
формировалось, укоренялось в несколько этапов:
–на Алтае, каменщики, бухтарминцы.
–в ходе военной колонизации.
–русско-казачья колонизация.
–крестьянская колонизация конца XIX–начало XX века (здесь и далее вместе с русскими, прибыва-
ли и украинские и белорусские крестьяне). 
–«раскулаченное» в 1920-х гг. население России. 
–сосланные по причине религиозного гонения со стороны советских властей (в их числе и поляки 
западной Белоруссии и Украины). 
–репрессированные по политическим и иным мотивам.
–участники индустриальных строек 30–50-х годов ХХ века.
–«покорители» целины середины 1950-х гг. …
Во второй половине XIX века в Южном Казахстане и сопредельных Узбекистане и Кыргызстане 
стали заселяться так называемые меннониты (одна из протестантских деноминаций, получившая на-
звание от своего основателя, Менно Симонса (1496–1561), голландца по происхождению), которых 
просто  называли  немцами,  но  состав  коих  было  более  сложным  –  были  выходцы  и  из  Голландии, 
Бельгии, Северной Франции, но все они до этого несколько поколений прожили в составе Российской 
империи.  
III. В отдельную группу следует выделить  депортированные в Казахстан народы [9].
*  *  *  *  *
Чрезвычайно важно и актуально проведение исследований, помимо чисто исторических, истори-
ко-политических и историко-демографических аспектов формирования полиэтнического состава на-
селения Казахстана – общего, типологического и особенного, специфическо-локального в динамике 
историко-культурных и этнических процессов среди этнических групп многонационального народа 
Казахстана.
Провинциализм академической исторической науки Казахстана проявляется, в частности, в том, 
что исследуется (далеко не всегда качественно и фундаментально) только история казахского этноса 
и его взаимосвязи с остальными народами Казахстана. К сожалению, монографических трудов об ос-
тальных народах, населяющих Казахстан, очень мало, и труды эти касаются лишь некоторых аспектов 
исторического бытия этих этносов. 
Можно перечислить, например, труды Г. Н. Кима и Г. В. Кана по корейцам [10],  исследования по 
немцам [11],  по татарам [12], по уйгурам [13], по русским [14]…Почти отсутствуют отечественные 
исследования по этнографии и культурологии этих народов (здесь можно говорить лишь о качествен-
ных работах Р. У. Каримовой по этнографии уйгуров) [15]. Благодаря подвижнической, талантливой, 
научной деятельности Германа Николаевича Кима эффективно и плодотворно работает Центр корее-
ведения при КазНУ им. аль-Фараби (г. Алматы). С перерывами работает Центр уйгуроведения (то при 
Институте языкознания, то при Институте востоковедения) и была создана, и продолжает эффективно 
работать отечественная школа специалистов по уйгуроведению. Ж. А. Ермекбаев написал объемную, 
фундаментальную  монографию  по  чеченцам  Казахстана  [16].  По  инициативе  посольства  Польши  в 
Казахстане были изданы несколько сборников по полякам Казахстана [17]. Были изданы, силами ак-
тивистов некоторых национально-культурных центров книги и брошюры, содержащие фрагменты по 
истории и этнографии, описывающие, например,  дунган, болгар и некоторые другие этнические груп-
пы Казахстана [18].
Во многих странах бывшего СССР, после его раскола/коллапса, именно фактор полиэтнического 
состава населения (на котором преднамеренно были сфокусированы, целенаправленно-пропагандист-
ски  артикулируемые  ультрапатриотами всех мастей, все негативные, деструктивные, центробежные 
импульсы) – стал «тектоническим разломом», «зияющей раной» на «теле» некоторых новых независи-
мых государств. Некоторые постсоветские страны пережили также страшную трагедию гражданской 
войны.
В нашей же стране,  многонациональный народ Казахстана, ощущая на деле, в реальности,  плоды 
сдержанной, взвешенной, эффективной национальной, внешнеполитической и социальной политики, 
проводимой по инициативе Президента РК Н. А. Назарбаева (и активно поддерживаемой казахстанс-
ким гражданским обществом), сумел эти три стихии, трех «демонов» – факторы многонациональнос-
ти, поликонфессиональности и мультикультурности – «превратить» в тройку аргамаков, основу свое-

160
го духовно-созидательного фундамента, важнейшую составляющую «прыжка» казахстанского барса 
в будущее. [19].  
Литература
1.Тынышпаев  М.  Материалы  по  истории  киргиз-казахского  народа.–Алматы,  1992.–1-е  издание:  Ташкент, 
1925.
2.Масанов Н. Э. Кочевая цивилизация казахов.–Алматы-Москва, 1998. 
3.Оразбек Е. Ж. Рольжайлау в системе кочевого скотоводства казахов // Отан тарихы.– Алматы, 2011.–№ 3.–
С. 97–127; Оразбек Е. Ж.Казахскаястепь на рубеже XX–XXI веков: необходимость системной адаптации // Степи 
Северной Евразии: Материалы VI Международного симпозиума.–Оренбург, 2012; Оразбек Е. Ж.Традиционный 
казахский кочевой социум: некоторые аспекты исследования // Түркологиялық жинақ / Жауапты редакторлары: 
М. Ескеева, Д. Аманжолова.–Астана: «Сарыарқа» баспа үйі, 2012.–(768 б.).–С. 532–551.
4.Гвоздецкий Н. А., Николаев В. А. Казахстан: очерк природы.–М.: Мысль, 1971.–296 с. 
5.Воскресенский  А.Д.  Дипломатическая  история  русско-китайского  Санкт-Петербургского  договора  1881 
года.–М.: «Памятники исторической мысли», 1995.–441с.
6.Болатбаева Л. З. Культурные связи казахского и татарского народов во 2-й пол. XIX–нач. XX вв.: Автореферат 
... канд. дисс.–Алматы, 1996; Искаков Б. Казахско-татарские литературные связи.–Алма-Ата, 1976; Ражепаева 
Ф.З. Из истории переселения татар в Казахстан // Взаимосвязи и взаимовлияние народов восточного Казахстана 
в хозяйственной и культурной деятельности XVIII–XXI вв.: Материалы международной научно-практической 
конференции.–Усть-Каменогорск, 2001.–С.40–46; Ражепаева Ф. З. Страницы прошлого и настоящего татарской 
диаспоры Казахстана // История формирования материальной и духовной культуры татар Казахстана и Сибири: 
Материалы международной научно-практической конференции.–Усть-Каменогорск, 2006.–С.65–71; Татары на 
Севере Казахстана (история и современность).–Петропавловск, 2004.
7.Тургунов  М.К.  Переселение  уйгуров-таранчи  из  Китая  в  Семиречье  и  последующее  их  устройство.–Л., 
1950; Кабиров М.Н. Переселение илийских уйгур в Семиречье: Автореферат дисс. ... канд. и.н . –Алматы, 1950; 
Юсупов Х. Переселение дунган на территорию Киргизии и Казахстана.–Фрунзе, 1961.–80 с.
8.Маляр И. Их именами улицы назвали.–Алма-Ата, 1983; Маляр И. Город, районы, улицы.–Алма-Ата, 1988; 
Алма-Ата.  Энциклопедия  /  Гл.  ред.  Козыбаев  М.  К.–Алма-Ата:  Гл.  ред.  Казахской  советской  энциклопедии, 
1983.–608 с.
9.Депортированные в Казахстан народы.–Алматы: Арыс, 1998; Ражепаева Ф.З. Судьба крымских татар: их 
переселение и размещение на территории Казахстана // Россия, Сибирь и Центральная Азия: взаимодействие на-
родов и культур. Материалы IV международной научно-практической конференции. Выпуск 4.–Барнаул, 2003.–
С.202–207.
10.Ким Г.Н. Социально-культурное развитие корейцев Казахстана.–Алма-Ата: Наука, 1989.–60 с.; Ким Г.Н., 
Мен  Д.В.  История  и  культура  корейцев  Казахстана.–Алматы:  Гылым,  1995.–346  с.;  Ким  Г.Н.,  Кан  Г.В.,  Мен 
Д.В., Ан В.И. Корейцы Казахстана: иллюстрированная история. - Сеул: STC, 1997; Ким Г.Н. Корееведение в 
Казахстане: прошлое, настоящее и будущее // Вестник КазГУ.–Серия Востоковедения.–2001.–№ 16.–С. 139–156; 
Ким Г.Н. История иммиграции корейцев. 1945–2000. Книга вторая. Часть 1. –Алматы: Дайк-пресс, 2006.–428 
с. («Казахстанские востоковедные исследования»); Ким Г.Н. История иммиграции корейцев. 1945-2000. Книга 
вторая. Часть 2.–Алматы: Дайк-пресс, 2006. - 394 с.–(«Казахстанские востоковедные исследования»); Роль казах-
станских корейцев в развитии связей  между Казахстаном и Кореей // Материалы международной научно-прак-
тической конференции «Казахстанско-корейское сотрудничество: состояние и перспективы» / 29 апреля 2009 
г., КИСИ при Президенте РК.–Алматы, 2009.–С. 51–61; Кан Г. В. Корейцы Казахстана: Исторический очерк.–
Алматы: Казахстан, 1994.–239 с.; Советские корейцы Казахстана (энциклопедический справочник).–Алма-Ата: 
Казахстан, 1992.–168 с.
11.Материалы  II  конгресса  немцев  трудармейцев  Казахтана.–Алматы,  1997.–131  с.;  Из  истории  немцев 
Казахстана. 1921–1975: Сборник документов.-  Алматы–Москва, 1997; Бургарт Л.А. Из истории немецких по-
селений в Восточном Казахстане (нач. ХХ в.–1941 г.).–Усть-Каменогорск, 1999; Бургарт Л. А., Алексеенко А.Н. 
Немецкое население Казахстана в коне XIX–ХХ вв. (по материалам всеобщих переписей населения 1897–1999 
гг.).– Усть-Каменогорск, 2002; Ямшанова О. А. История немецкой диаспоры Центрального Казахстана в ХХ в.: 
Автореферат дисс. ... канд. и.н. – Караганда, 2009; Кригер В. Рейн–Волга–Иртыш (из истории немцев Центральной 
Азии).–2006.–276 с. +16 стр. вкл.
12.Хайруллин  Г.Т.,  Хамидуллин  А.Г.  Казахстан  –  наш  общий  дом.  Татары.–Алматы:  Білім,  1998.–128  с.; 
Хайруллин Г. Т. История татар.–Алматы, 1997; Халидуллин А. Г. Татары в Казахстане.–Алматы, 1997; Ражепаева 
Ф. З. Татары Казахстана в 1970–1999 гг.: историко-демографический аспект: Автореферат дисс. ... канд.и.н. – 
Караганда, 2008.
13.Хамраев  М.К.  Расцвет  культуры  уйгурского  народа.–Алма-Ата:  Казахстан,  1967.–199с.;  Рузиев  М. 
Возрожденный  уйгурский  народ.–2-е  изд.–  Алма-Ата:  Казахстан,  1982.–216  с.;  Вопросы  истории  и  культуры 
уйгуров.–Алма-Ата., 1987; Ходжаева Р.Д. Общественный и домашний быт уйгурской женщины: Автореферат 
дисс.канд.и.н. –Москва, 1953.

161
14.Алексеенко Н.В. Алтайские каменщики: В поисках Беловодья.–Усть-Каменогорск: Либриус, 2009.–100 с.; 
Алексеенко Н.В. Бухтарминские были.–Алма-Ата: Казахстан, 1981.–128 с.; Алексеенко Н. В. Хранители памя-
ти.–Алма-Ата, 1988; Фольклор семиреченских казаков.–Часть I.–Алма–Ата: Мектеп, 1977.–280 с.;
15.Каримова  Р.  У.  Традиционные  художественные  ремесла  и  промыслы  уйгуров.–Алматы:  Дайк-Пресс, 
2005.–202 с., ил.; Каримова Р.У. Из истории прикладного искусства уйгуров в IX–XI вв. // Вопросы истории и 
культуры уйгуров.–Алма-Ата, 1987.–С. 138–150; Касимов И. Узоры: Уйгурский народный орнамент.–Алма-Ата: 
Өнер, 1981.–112 с., ил.
16.Ермекбаев Ж. А. Чеченцы и ингуши в Казахстане. История и судьбы.–Алматы, 2009.–508 с. + 28 вкл. 
17.Рышард Бадовски. Польские певцы Казахстана.–Pelplin: Bernardinum, 2004. (на польском и рус. языках)/
18.Дымов О.Г. Тепло Казахстанской земли.–Алматы, 1999; Дунгане: история в лицах / Сост. С.И. Янлосы.–
Алматы, 1998; Явахунов И. Дунгане – прошлое и настоящее (воспоминания).–Алматы, 2008; Тер-Погосян Э.А. 
Свобода опоздала на целую жизнь.–Алматы, 1991.
19.Оразбек Е.Ж. Национальная идея и современный казахский аул // Отан тарихы. – 2010.–№ 3.–С. 107–124.

жүктеу/скачать 3,02 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: