79
И.И.Блауберг
непрерывности становления. Это понятие «отвечает желанию
мыслить системы представлений и образов, относительно неза
-
висимые от индивидуальных умов»
36
. Понятие «видение мира»
37
нацелено, напротив, как раз на передачу индивидуального, т. е. тех
«духовных изобретений», которые
превращают становление в
дисконтинуальную последовательность творений. Есть, полагает
Гуйе, много прекрасных работ, в которых философии предстают
как сущности; «история видений мира,
следуя обратным путем,
берет те же философии там, где они были движением, жизнью и
существованием»
38
.
Это противопоставление сущности и существования живо
напоминает нам о том времени, когда Гуйе писал свои работы.
Он несомненно осмыслил и усвоил уроки экзистенциализма.
«Философ как человек в исторической ситуации» – вот тот угол
зрения, под которым он считает нужным исследовать конкрет
-
ные учения. Разве личность исчезает в философской системе? –
спрашивает он. Известное высказывание Канта о звездном небе и
моральном законе – что это, выражение кантианства или личное
признание философа? Как полагает Гуйе, изложение системы не
-
отделимо от изучения биографии философа, в которой прелом
-
ляется его персональный жизненный опыт. Речь идет не о том,
замечает он, чтобы объяснять философии
через
философов, но и
не о том, чтобы объяснять их
без
философов. Весь исторический
контекст: эпоха, в которую жил философ, его окружение, факты
биографии, особенности его психологии – для Гуйе все это важ
-
но как элемент
исторического
исследования. А главное – то, как
философ, будучи уникальной личностью,
видит мир; пережить
свою эпоху, остаться в
философии последующих времен спо
-
собны лишь те мыслители, которые
предложили новый взгляд
на мир. Дениз Ледюк-Файет, историк философии и одна из ор
-
ганизаторов конференции, посвященной творчеству Анри Гуйе
(1996), усматривает и в этом бергсоновские мотивы: «Момент
видения – это уникальный момент присутствия каждого из изу
-
чаемых философов в основании оригинальной мысли,
которую
он стремится выразить. Это звучит совершенно по-бергсоновски.
Неустранимо напряжение между этим интуитивным момен
-
том и моментом экспрессивным, моментом “репрезентации”»
39
.
Отмечая некоторое сходство своих представлений со взглядами
80
История философии и философия истории в концепции Анри Гуйе
Артура Лавджоя и группы исследователей, публиковавшихся с
начала 1940-х гг. в «The Journal of History of �deas», Гуйе подчер-
The Journal of History of �deas», Гуйе подчер-
Journal of History of �deas», Гуйе подчер-
Journal of History of �deas», Гуйе подчер-
of History of �deas», Гуйе подчер-
of History of �deas», Гуйе подчер-
History of �deas», Гуйе подчер-
History of �deas», Гуйе подчер-
of �deas», Гуйе подчер-
of �deas», Гуйе подчер-
�deas», Гуйе подчер-
�deas», Гуйе подчер-
», Гуйе подчер
-
кивал, что его подход все же иной, поскольку история идей в его
понимании «имеет своим центром, откуда все исходит и к чему
все возвращается, личную мысль, в которой живут идеи»
40
. Этот
акцент на личности философа, его опыте, отраженном в мысли,
безусловно роднит Гуйе с экзистенциалистами и составляет от
-
личительную особенность его
историко-философской позиции,
ярко проявившуюся в
его конкретных исследованиях. Данное
обстоятельство, кстати, высвечивает ту тему, которой Гуйе мало
касался в рассмотренных нами работах: оно показывает, что не
только философ, но и историк философии исходит в своей дея
-
тельности из исторической и социокультурной ситуации его вре
-
мени, которой во многом определяется сама его «встреча» с мыс
-
лителями прошлого.
Достарыңызбен бөлісу: