Жан-Поль Сартр «Тошнота» 100 лучших книг всех времен:
www.100bestbooks.ru
67 куртка на молнии. Подавальщица, слегка разочарованная, повернулась к женщине. Опере-
див ее и тут, он ласковыми, точными движениями помогает своей спутнице снять манто.
Они садятся друг против друга рядом с нами. Похоже, они познакомились не так давно. У
молодой женщины усталое лицо, чистое и слегка обиженное. Внезапно она снимает шляпу
и, улыбаясь, встряхивает черными волосами.
Самоучка долго смотрит на них добродушным взглядом, потом оборачивается ко мне
и растроганно подмигивает, словно хочет сказать: «Ну разве не красивая пара?»
Они не уроды. Они молчат, они счастливы, что они вдвоем, счастливы, что их видят
вдвоем. Бывало, и мы с Анни, входя в какой-нибудь ресторан на Пиккадилли, чувствовали,
что на нас устремлены растроганные взгляды. Анни это злило, но я, сказать правду, слегка
этим гордился. И главное, удивлялся. Я никогда не был таким прилизанным и опрятным, как
этот молодой человек, которому это очень идет. Однако и уродлив был не настолько, чтобы
это трогало. Просто мы были молоды – а сейчас я в том возрасте, когда умиляет чужая мо-
лодость. Но я не умиляюсь. У женщины ласковые темные глаза. У молодого человека кожа
оранжевого оттенка, слегка шероховатая, и очаровательный маленький волевой подбородок.
Они меня трогают, это правда, но в то же время они мне чем-то противны. Они так далеки
от меня, они расслабились в тепле, они лелеют в душе общую мечту, такую сладкую, такую
хилую. Им хорошо, они доверчиво смотрят на эти желтые стены, на людей, им нравится мир
какой он есть, именно такой, какой есть, и каждый из них пока черпает смысл своей жизни в
жизни другого. Скоро у них будет одна жизнь на двоих, медленная, тепловатая жизнь, ли-
шенная всякого смысла – но они этого не заметят.
Видно, как они робеют друг перед другом. Наконец молодой человек неловким, реши-
тельным движением берет свою подругу за кончики пальцев. Она переводит дух, и оба
склоняются над меню. Да, они счастливы. Ну, а что дальше?
Самоучка напустил на себя лукавый и немного таинственный вид.
– А я вас позавчера видел.
– Где же?
– Ха-ха, – почтительно посмеивается он.
И, выдержав небольшую паузу, поясняет:
– Вы выходили из музея.
– А-а, верно, – говорю я. – Только не позавчера, а в субботу.
Позавчера мне уж точно было не до того, чтобы разгуливать по музеям.
– Видели ли вы знаменитую деревянную копию «Покушения Орсини»?
– Нет, я ее не знаю.
– Может ли это быть? Она стоит в маленьком зале, справа от входа. Работа коммунара,
который до амнистии жил в Бувиле, прячась на чердаке. Он надеялся сесть на пароход, иду-
щий в Америку, но в здешнем порту полиция свое дело знает. Замечательный человек. В ча-
сы вынужденного досуга он вырезал большое дубовое панно. У него не было никаких ин-
струментов – только перочинный нож и пилочка для ногтей. Тонкую часть работы – руки,
глаза – он выполнял пилочкой. Размеры панно – метр пятьдесят на метр, вырезано оно из
цельного куска. В нем семьдесят персонажей – каждый величиной с мою ладонь, не считая
двух лошадей, запряженных в карету императора. А их лица, мсье, лица, выточенные пи-
лочкой, – у каждого свое выражение, как живые. Простите, мсье, но я позволю себе заме-
тить, что это произведение стоит посмотреть.
Я не намерен ничего обещать.
– Мне просто хотелось еще раз поглядеть на некоторые холсты Бордюрена.
Самоучка внезапно грустнеет.
– Портреты, что висят в большом зале? – переспрашивает он с жалкой улыбкой. – Я
ничего не понимаю в живописи, мсье. Конечно, я сознаю, что Бордюрен великий художник,
что он владеет кистью, что у него – как это говорится? – наметанный глаз, но наслаждения,
мсье, эстетического наслаждения я не получаю.
– Ну вот, а я равнодушен к скульптуре, – говорю я сочувственно.