Жан-Поль Сартр «Тошнота» 100 лучших книг всех времен:
www.100bestbooks.ru
68 – Ах, мсье, увы, я также. И к музыке, и к балету. А ведь я не такой уж необразованный
человек. Не могу понять, в чем дело: я видел молодых людей, которые не знали и половины
того, что знаю я, а видно было, что, стоя перед картиной, они испытывают наслаждение.
– Наверно, притворялись, – говорю я, чтобы его утешить.
– Может быть… Меня удручает, – говорит он после недолгого раздумья, – не столько
то, что я лишен известного рода удовольствия, сколько то, что целая область человеческой
деятельности остается мне чуждой… Ведь я человек, а картины тоже писали люди…
– Мсье, – заявляет он вдруг изменившимся голосом, – однажды я отважился подумать,
что красота – всего лишь вопрос вкуса. Разве каждая эпоха не устанавливала для нее свои
каноны? Вы позволите, мсье?
Я с удивлением вижу, как он извлекает из своего кармана записную книжку в черном
кожаном переплете. И начинает ее перелистывать. В книжице много чистых страниц, но из-
редка попадаются строчки, написанные красными чернилами. Самоучка стал бледен как
мел.
Положив раскрытую книжицу на стол, он прикрывает ее своей огромной ручищей. И,
смущенно кашлянув, говорит:
– Иногда мне приходят на ум разные – не смею назвать их мыслями. Любопытная
штука – вот я сижу, читаю, и вдруг, сам не знаю, откуда что берется, меня точно осеняет.
Вначале я не обращал на это внимания, а потом решил вот обзавестись записной книжкой.
Он умолк и смотрит на меня – он ждет.
– А-а, вот оно что! – говорю я.
– Конечно, все эти изречения еще не окончательные, мсье. Мое образование пока не
закончено. – Он берет книжицу дрожащими руками, он взволнован до глубины души. – Вот
тут как раз насчет живописи. Я буду счастлив, если вы позволите мне прочесть.
– С удовольствием, – говорю я.
Он читает:
«Никто уже больше не верит в то, что считал истиной XVIII век. Почему же мы долж-
ны по-прежнему получать удовольствие от произведений, которые он находил красивыми?»
Он смотрит на меня умоляющим взглядом.
– Как вы находите, мсье? Может, это несколько парадоксально? Но я полагал, что могу
придать своей мысли форму остроты.
– Что ж… по-моему, это очень интересно.
– Вы встречали уже где-нибудь эту мысль?
– Да нет, конечно, нет.
– В самом деле? Совсем нигде не встречали? Стало быть, мсье, – говорит он, помрач-
нев, – эта мысль неверная. Будь она верной, она уже пришла бы кому-нибудь в голову.
– Постойте, – говорю я, – пожалуй, я припоминаю, что где-то читал нечто подобное.
Глаза его сверкнули, он вынимает карандаш.
– У какого автора? – деловито спрашивает он.
– У… У Ренана.
Он на седьмом небе.
– Будьте любезны, укажите мне точно, где это сказано, – говорит он, послюнявив кон-
чик карандаша.
– Я уже не помню – читал слишком давно.
– А! Ну ничего, ничего.
Он записывает в книжицу под своим изречением имя Ренана.
– Стало быть, мое мнение совпадает с мнением Ренана. Я пока записал имя каранда-
шом, – ликуя объясняет он, – но вечером обведу его красными чернилами.
С минуту он в упоении созерцает свою книжицу, и я жду, что мне придется выслушать
другие его сентенции. Но он бережно закрывает книжицу и прячет ее в карман. Без сомне-
ния, он считает, что на один раз счастья и так вполне довольно.
– Как приятно, – доверительным тоном сообщает он, – поговорить иногда вот так по