платформу, ибо сами по себе и один за другим они (автомобиль, бритва
и т. д.) не имеют смысла;
только их сочетание, конфигурация, отно
шение к этим предметам и их общей социальной «перспективе» един
ственно имеют смысл. И это всегда смысл различия. Они сами выра
жают в своей материальности символов (в своих тонких различиях)
этот структурный принцип -
впрочем,
не видно,
в силу какого чуда
они были бы от этого свободны. Они, как школа,
подчиняются той
же самой социальной логике, что и другие институты, вплоть до пе
ревернутого образа, который они о ней создают.
Потребление такой же классовый институт, как и школа; суще
ствует не только неравенство перед предметами в экономическом
смысле (покупка, выбор, подобная практика регулируется покупа
тельной способностью, как уровень образования зависит от классо
вого восхождения и т. д.) -
не все имеют одинаковые вещи, как и не
все имеют одинаковые возможности учиться, но, если смотреть глуб
же, существует глубокое различие в том смысле, что только некото
рые постигают автономную, рациональную логику элементов окру
жения (функциональное назначение, эстетическая организация,
культура исполнения); они не имеют дела с отдельными предметами
и не «потребляют» в собственном смысле слова, другие обречены на
магическую
экономику, на то, чтобы придавать большое значение
предметам как таковым и всем остальным объектам (идеям, отдыху,
знанию, культуре); эта
фетишистская логика и является собствен
но идеологией потребления.
Точно так же для тех, кто не имеет к этому ключа, то
есть кода,
что делает возможным их законное, рациональное и действенное
употребление, знание и культура являются просто вариантом более
острой и тонкой культурной сегрегации,
так как оказываются в их
глазах и в том употреблении, которое они из них делают, только до
полнительной
манной, резервом магической власти, вместо того что
бы быть, наоборот, обучением и действительным воспитанием1.
Достарыңызбен бөлісу: