И. В. М уш тавинская

Конечно, мы ждём появления главного героя. Вспомните наш ас­
социативный ряд к этому слову!
Читаем дальше».
|
На трамвайной площадке временно существовал дракон с вин­
товкой, нёсся в неизвестное. Картуз налезал на нос и, конечно, 
проглотил бы голову дракона, если бы не уши: на оттопыренных 
ушах картуз засел. Шинель болталась до полу; рукава свисали; но­
ски сапог загибались кверху - пустые. И дыра в тумане: рот.
Учитель продолжает: «Мы ожидали, что появится дракон, — 
и вот он появился. Вернёмся к нашей таблице и запишем — что 
здесь ожидаемое и что неожиданное?»
При чтении этого фрагмента на лицах детей — нечто вроде ра­
зочарования и насмешки. Ребята отмечают, что «дракон» не сказоч­
ный, а вполне реальный человек. Он какой-то нестрашный — неле­
пый, маленький, даже жалкий. Винтовку, если рассказ не читали ра­
нее, учащиеся склонны рассматривать скорее как бутафорскую или 
как знак слабости, желания защититься. Только что-то мешает пол­
ностью признать, что перед нами реальный, обычный человек. Что? 
Может, последнее предложение? Оно звучит как-то непонятно, 
странно...
Учитель: «Ребята, вы хотите высказать свой читательский прогноз 
или Замятин вас настолько заинтриговал, что интереснее услышать 
его продолжение?
Следующий фрагмент — диалог. Обычный разговор на трам­
вайной площадке двух случайных попутчиков. Обычный ли?
Это было уже в соскочившем, несущемся мире, и здесь изрыга­
емый драконом лютый туман был видим и слышим:
- ...Веду его: морда интеллигентная - просто глядеть противно.
И ещё разговаривает, стервь, а? Разговаривает!
- Ну, и что же - довёл?
- Довёл: без пересадки - в Царствие Небесное. Штычком.
Дыра в тумане заросла: был только пустой картуз, пустые сапо­
ги, пустая шинель. Скрежетал и нёсся вон из мира трамвай.
Этот диалог в рассказе — самый важный. Он ошеломляет. 
Становится ясно, что ситуация, изображённая в рассказе, вовсе не 
сказочная — перед нами реальная, страшная, страшнее любой самой 
страшной сказки, жизнь. Но зачастую этот диалог понятен только 
взрослым».
При беглом чтении, в погоне за сюжетом (которого у Замятина 
практически нет) учащиеся, как правило, «пролетают» рассказ и не 
понимают его содержания: он слишком короткий. Только «чтение 
с остановками» позволяет учащимся по-настоящему понять содержа­
ние рассказа.
Рассказ сложен ещё и потому, что современные школьники пло­
хо представляют себе обстановку в стране в 1918 г. Учебники исто-

рии дают только краткую информацию о происходившем в стране. 
Чтобы учащиеся могли понять это, им необходимо переживание со­
бытий прошлого. Такое переживание могут дать произведения искус­
ства — книги, фильмы, картины художников. Поэтому настоящее 
постижение истории родного государства происходит, как ни стран­
но, не на уроках истории, а на уроках литературы.
Учитель: «О чём же этот разговор? Рассказ повествует о действи­
тельно чрезвычайно холодной зиме 1918 г., времени, когда больше­
вики только что взяли власть в свои руки. Человек с винтовкой, ско­
рее всего, красноармеец. Он вёл другого — очевидно, политическо­
го противника... нет, не на расстрел. Может быть, в штаб. И по 
дороге убил. Почему? За что?
Упоминания об убитом мы больше в рассказе не встретим. Но 
попытайтесь его представить! Как вы думаете, каковы мотивы его 
поведения? Почему он всё время пытался заговорить со своим про­
вожатым?
Могли ли попытки этого человека увенчаться успехом? Почему? 
Сожалеет ли „дракон" о своём поступке? С каким чувством он 
рассказывает о нём? Почему говорит „штычком", а не „штыком"?
Сделайте вывод: какой дракон страшнее — сказочный (дышащий 
огнем, трёхголовый) или вот этот, замятинский, пустой? Почему этот 
страшнее? Можно ли в чём-то убедить пустоту? А вспомните, сна­
чала он показался нестрашным, даже смешным...
Вернёмся к таблице и запишем, чего мы ожидали и что оказа­
лось неожиданным. Теперь, поняв страшный смысл такого, казалось 
бы, обыденного разговора на трамвайной площадке, ещё раз пе­
речитаем этот абзац. Не кажется ли вам, что в нём чего-то не хва­
тает?
Если нужна подсказка, можно напомнить, что, по определению 
учебника русского языка, „диалог — это разговор двух или несколь­
ких лиц". А сколько реплик в этом диалоге? Ждёте ли вы продол­
жения? Какого? Как вы думаете, почему этого продолжения нет 
в рассказе?»
Мысль о том, что в рассказе нет ответа на последнюю реплику 
дракона, принадлежит петербургским старшеклассникам из лагеря 
«Зеркальный». Там впервые проводился этот урок. Ребята нашли 
и причину того, почему в рассказе Замятина отсутствует какая-либо 
реакция на озлобленные реплики дракона. См. в первом абзаце: оби­
татели города — «драконо-люди». Возможны, конечно, и другие ис­
толкования отсутствия реакции на слова «дракона». Следующий аб­
зац начинается со слов «И вдруг...». Попробуйте предположить как 
будут развиваться события дальше?
Любопытно предположение одной ученицы: «Так холодно и страш­
но... Хочется чего-то доброго, тёплого...»
И вдруг - из пустых рукавов - из глубины - выросли красные 
драконьи лапы. Пустая шинель присела к полу - и в лапах серень­
кое, холодное, материализованное из лютого тумана.
- Мать ты моя! Воробьёныш замёрз, а? Ну скажи ты на милость!
Дракон сбил назад картуз - и в тумане два глаза - две щёлоч­
ки из бредового в человечий мир.

Дракон изо всех сил дул ртом в красные лапы, и это были 
явно слова воробьёнышу, но их — в бредовом мире - не было 
слышно. Скрежетал трамвай.
- Стервь этакая: будто трепыхнулся, а? Нет ещё? А ведь отойдёт, 
ей-бо... Ну скажи ты!
Изо всех сил дунул. Винтовка валялась на полу. И в предписан­
ный судьбою момент, в предписанной точке пространства серый 
воробьёныш дрыгнул, ещё дрыгнул — и спорхнул с красных дра­
коньих лап в неизвестное.
Учитель: «Итак, снова неожиданный поворот. Герой Замятина 
бесчеловечен, жесток, но даже в таком жестоком существе есть воз­
можность сочувствия „воробьёнышу"...
Заполним нашу таблицу: ожидаемое — неожиданное.
Отметьте наиболее выразительные художественные детали: ненуж­
ная, валяющаяся на полу винтовка.
Особенности речи „дракона": одни и те же слова и звучат руга­
тельством, и служат для выражения ласки. Почему? Необычно сло­
во 
„воробьёныш" — привычнее 
„воробышек", 
„воробьишка". 
Почему слово звучит именно так?»
Ребята легко находят созвучное «детёныш». Интересна и одна из 
версий, почему герой рассказа человека убил, а птицу спас. Учащиеся 
считают, что в «драконе» нет ничего человеческого, животное нача­
ло ему ближе.
Учитель: «Каким вам хочется видеть финал рассказа? Попробуйте 
предсказать его завершение».
Чтение завершающей части:
Дракон оскалил до ушей туманно-полыхающую пасть. Медленно 
картузом захлопнулись щёлочки в человечий мир. Картуз осел на 
оттопыренных ушах. Проводник в Царствие Небесное поднял вин­
товку.
Скрежетал зубами и нёсся в неизвестное, вон из человеческого 
мира, трамвай.
Учитель: «Вот и закончился рассказ Замятина. Интересно ли бы­
ло его читать? Чему вы удивлялись, читая рассказ?
Ответьте на вопросы:
• Рассказ очень короткий, но можно ли сказать, что читать его
трудно? Почему?
• Помогло ли лучше понять рассказ „чтение с остановками"? И ес­
ли помогло, то в чём? Был ли полезным (и чем) такой приём, 
как читательский прогноз?
• Взгляд Замятина на человека оптимистичен или пессимистичен?
Перечитаем рассказ целиком. Он такой короткий, что мы впол­
не могли чего-то и не заметить. Есть ли в рассказе сквозные (про­
ходящие через весь рассказ) мотивы, образы, детали, слова? Отметьте 
наиболее важные, на ваш взгляд, художественные детали».

Учащиеся находят проходящий через весь рассказ образ двух ми­
ров: мир «бредовый, туманный», жестокий, где обитают «драконо- 
люди», и мир земной, человеческий, незащищённый. Они сосуще­
ствуют рядом, и постоянно происходит взаимопроникновение этих 
миров. Поэтому весь рассказ пронизан мотивом движения. На­
правление этого движения — «вон из человеческого мира». Оно мо­
жет происходить подчёркнуто стремительно («со скрежетом неслись 
вон из земного мира трамваи»), а может быть незаметным, медлен­
ным, но неуклонным и всё равно направленным туда же — «вон»: 
«поскрипывая, пошаркивая, на цыпочках бредут вон жёлтые и крас­
ные колонны, шпили и седые решётки»...
Уходит старый Петербург с его жизненным укладом, а вместе 
с ним уходит многое — наша культура, наш язык, нравственность, 
тепло и доброта человеческих отношений, да что там — даже пони­
мание ценности человеческой жизни...
Учащиеся отмечают и христианский мотив в рассказе, данный, 
при малом объёме текста и важности деталей, не случайно. Это «го­
лубь над загоревшимся домом» и обмолвка «дракона»: «Ей-бо...» 
Слово не договорено, брошено, но знаменательно, что в сознании 
оно всё ещё существует. «Дракону» (даже ему!) нужен собеседник, 
чтобы поделиться тем, что его переполняет: «Ну скажи ты!»
Школьники отмечают, что и во второй раз слова падают в пусто­
ту. Не отзывается этот мир ни на трагедию, ни на радость. Он пу­
стой. Даже драконы в нём одиноки. Так дан мотив пустоты — пу­
стоты души и пустоты этого нового жестокого мира.

жүктеу/скачать 6,68 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: