Иммануил Кант
Трансцендентальная теория чувственного познания
жүктеу/скачать 3,05 Mb.
|
2. Трансцендентальная теория чувственного познания.Основная часть «Критики чистого разума» открывается разделом, который называется «Трансцендентальная эстетика». Под трансцендентальной эстетикой Кант понимает «науку о всех принципах чувственности» [1, 128]. Согласно этому определению в первой части общего учения об элементах Кант впервые в истории европейской метафизики дает онтологическую интерпретацию структуры чувственного познания. Трансцендентальная эстетика занимает в «Критике чистого разума» относительно небольшой объем: во второй редакции трактата в оригинальном академическом издании трудов Канта учение об общих принципах чувственности излагается на страницах 33-73, в то время как исследование высшей познавательной способности занимает почти 700 страниц. На этом основании в неокантианстве была предпринята попытка свести содержание трансцендентальной эстетики к одному из разделов трансцендентальной логики. Однако эта гипотеза не получила дальнейшего подтверждения. Основная содержательная часть «Критики чистого разума» открывается положением, значение которого невозможно переоценить: «Каким бы образом и при помощи каких бы средств познание ни относилось к предметам, во всяком случае созерцание есть именно тот способ, каким познание непосредственно относится к ним и к которому в качестве средства стремится всякое мышление» [1, 127]. Кант понимает познание как суждение, в синтетическом суждении определенным образом осуществляется связь между созерцанием и мышлением. Тезис Канта явно указывает на то, что созерцание рассматривается здесь в качестве основополагающей структуры всякого познания и служит поэтому фундаментом теории суждения. Поэтому именно созерцание является условием возможности обнаружения предмета, мышление же оказывается средством для определения содержания созерцания. Созерцание как непосредственное отношение к предмету возникает при условии, что предмет нам дается. Способ данности предмета определяет характер его существования. Созерцание «возможно, по крайней мере для нас, людей, лишь благодаря тому, что предмет некоторым образом воздействует на нашу душу» [1, 127]. Принципом нашего созерцания является восприимчивость. В силу этого наше познание является конечным. Конечное созерцание, возникающее вследствие того, что предмет аффицирует нашу способность познания, является чувственным. Чувственностью называется «способность (восприимчивость) получать представления тем способом, каким предметы воздействуют на нас» [1, 127]. Всякое чувственно мотивированное созерцание содержит в себе данные ощущения, связанные с действием предмета на способность представления. Такое созерцание называется эмпирическим. Эмпирический характер созерцания позволяет определить его предмет: «Неопределенный предмет эмпирического созерцания называется явлением» [1, 127]. Явление – это предмет конечного, чувственного созерцания. Позиция Канта предполагает, что предметами нашего познания оказываются исключительно явления. Сверхчувственное основание явлений – знаменитая кантовская «вещь как она есть» (Ding an sich) находится за пределами нашего познания. Поэтому о вещах как они есть мы ничего знать не можем. Для того, чтобы провести различие между явлением и вещью как она есть необходимо принять во внимание тезис Канта о принципиальном соответствии между предметом познания и способом, каким этот предмет дается в акте познания. Явление – это предмет допредикативного опыта. В этом смысле явлениями называются все предметы, которые окружают нас в повседневной действительности. Явление не есть видимость, явление – это действительный объект нашего познания. Математика и математическое естествознание так же имеют дело с явлениями, что ни в коем случае не является основанием для сомнения в отношении строгости их методов и ценности результатов. Двойственность кантовской позиции заключается в том, что мы не можем, по его утверждению, представить себе существования явления, не предполагая при этом наличие некоего сверхчувственного субстрата. Это сверхчувственное основание явлений – вещь как она есть – в свою очередь рассматривается в негативном смысле как объект нечувственного созерцания, в позитивном же значении – как объект интеллектуального созерцания. Под интеллектуальным созерцанием понимается такое представление, посредством которого абсолютная сущность – Бог – сообщает созерцаемому им предмету существование в действительности. Интеллектуальное созерцание не связано с действием предмета на способность представления, но предполагает создание (акт творения) предмета посредством этой способности. Кант утверждает между тем: «различие понятий о вещи как она есть и вещи данной в явлении является не объективным, а исключительно субъективным. Вещь как она есть не является другим объектом, но представляет собой иное отношение (respectus) представления к тому же самому объекту». Поскольку человек не обладает способностью интеллектуального созерцания, постольку ни в каком опыте он не может иметь дела с вещами как они есть. В современных исследованиях кантовская «вещь как она есть» рассматривается как свидетельство о наличии в кантовской теории остатков догматического метафизического мышления. Во всяком явлении, данном в акте эмпирического созерцания, присутствует многообразное содержание, которое Кант называет материей. Это содержание представлено в созерцании не произвольно, но всегда определенным образом упорядочено благодаря форме созерцания. Форма созерцания не связана с ощущением, она дана a priori, а потому называется чистым созерцанием. Чистое созерцание «находится в душе a priori также и без действительного предмета чувств или ощущения, как чистая форма чувственности». Чистые формы чувственного созерцания являются онтологическими принципами чувственного познания. Поскольку в «Критике чистого разума» Кант использует метод синтетического исследования, он изолирует познавательные способности, для того, чтобы в трансцендентальной эстетике рассмотреть чистые формы чувственности, а в трансцендентальной логике – чистые формы рассудочного познания. Эту изоляцию следует, тем не менее, считать условной. Если мы можем отделить допредикативный опыт от структур мышления, то сами эти структуры в системе трансцендентальной логики мы не можем исследовать иначе, как в их отношении к формам чувственного познания. Чистые априорные формы созерцания явлений, остающиеся у нас после того, как мы отвлекаемся от данных ощущения, суть пространство и время. Пространство и время – это субъективные, т. е. принадлежащие онтологической структуре субъекта, формы представления эмпирических объектов. «Посредством внешнего чувства (свойства нашей души) мы представляем себе предметы как находящиеся вне нас, и притом всегда в пространстве. В нем определены или определимы их внешний вид, величина и отношение друг к другу. Внутренне чувство, посредством которого душа созерцает самое себя или свое внутреннее состояние, не дает, правда, созерцания самой души как объекта, однако это есть определенная форма, при которой единственно возможно созерцание ее внутреннего состояния, так что все, что принадлежит к внутренним определениям, представляется во временных отношениях. Вне нас мы не можем созерцать время, точно так же как не можем созерцать пространство внутри нас» [1, 129]. Разъяснение понятий пространства и времени осуществляется в трансцендентальной эстетике двояким образом. Первоначально Кант показывает, как эти феномены могут мыслиться как данные a priori. Такое истолкование Кант называет метафизическим. Далее следует «объяснение понятия как принципа, из которого можно усмотреть возможность других априорных синтетических познаний» [1, 131]. Такое объяснение Кант называет трансцендентальным. Метафизическая интерпретация пространства и времени включает в себя четыре пункта: 1. Пространство и время не являются эмпирическими понятиями, выводимыми из какого-либо опыта. Отношение предметов во внешнем опыте уже предполагает существование феномена пространства, равно как и отношение представлений во внутреннем опыте предполагает существование феномена времени. Таким образом, всякий опыт оказывается в конечном счете возможным благодаря представлению о формах созерцания. 2. Пространство и время являются необходимыми представлениями a priori. Невозможно устранить представление о пространстве из внешнего опыта, хотя можно представить себе пустое пространство, не содержащее никаких предметов. Точно также нельзя представить себе явления вне времени, хотя можно представить пустое, ничем не заполненное время. Поэтому пространство и время следует рассматривать в качестве априорных представлений и условий возможности явлений опыта. 3. Пространство и время не являются дискурсивными, т. е. общими понятиями. Созерцание определяется как единичное представление, а пространство и время в таком случае оказываются его формами. Поэтому существует только одно пространство и одно время. Пространство не образуется как результат сложения различных пространств, время не образуется как результат сложения различных времен. Различные части пространства являются ограничениями одного пространства, различные части времени являются ограничениями одного времени. Феномены пространства и времени не являются понятиями, они суть чистые формы созерцания. 4. Пространство и время суть бесконечно данные величины. Понятие величины имеет здесь онтологическое значение и выступает в качестве основания представления об определенном количестве. Всякое ограниченное пространство может мыслиться поэтому только как содержащееся в бесконечном пространстве. Это же верно и в отношении времени. «Бесконечность времени означает не что иное, как то, что всякая определенная величина времени возможна только путем ограничений одного лежащего в основе времени» [1, 136]. Как бесконечно данные величины пространство и время являются единичными представлениями, а потому оказываются созерцаниями, а не понятиями. В соответствии с трансцендентальным разъяснением понятий пространства и времени эти феномены являются условиями возможности различных видов синтетического познания a priori. Представление о пространстве лежит в основе геометрии. Соответствующая интерпретация феномена времени связана прежде всего с представлениями о том, что время имеет только одно измерение и что различные части времени существуют последовательно, а не одновременно. Посредством представления о времени становятся возможными такие явления как изменение и движение. Кант рассматривал возможность включения в трансцендентальную эстетику феномена движения, однако отказался от этого намерения. Дело в том, что помимо пространственно-временного континуума в понятии движения предполагается нечто движущееся, т. е. нечто такое, что может быть обнаружено только эмпирически. Сказанное относится и к феномену изменения вообще: «изменяется не само время, а нечто находящееся во времени. Следовательно, для этого понятия требуется восприятие какого-нибудь бытия и последовательности его определений, стало быть, опыт» [1, 143]. К этому следует добавить, что время является условием возможности существования различных региональных онтологий и играет решающую роль в построении кантовской онтологии естественно сущего. Таким образом время и пространство не являются свойствами вещей как объектов интеллектуального созерцания и не выражают их отношения друг к другу. Пространство и время суть субъективные условия, лежащие в основании как внешнего, так и внутреннего созерцания. Если отвлечься от этих условий, то представления о пространстве и времени не имеют никакого значения. Поэтому можно утверждать, что пространство и время обладают трансцендентальной идеальностью: они являются не предметами, но формами представления предметов. Поскольку все предметы нашего познания относятся к классу явлений, можно также утверждать, что пространство и время обладают эмпирической реальностью, т. е. являются формальными условиями представления этих явлений в опыте. Пространство понимается как форма внешнего чувства и условие возможности явлений внешнего опыта. Напротив, «время есть априорное формальное условие всех явлений вообще» [1, 138]. Этот вывод имеет решающее значение для понимания идеи трансцендентальной философии Канта. Явления как представления о предмете познания, подчинены формальному условию внутреннего созерцания. Таким условием является время. Поэтому «все явления вообще, т. е. как предметы чувств, существуют во времени и необходимо находятся в отношениях времени» [1, 138]. Время таким образом обладает онтологическим преимуществом перед пространством. Это преимущество Кант в дальнейшем подтверждает во втором параграфе «Введения» в трансцендентальную логику, где указывается, что только понятие времени может быть названо трансцендентальным представлением. Трансцендентальная эстетика содержит условия, необходимые для решения главного вопроса онтологии естественно сущего: как возможны априорные синтетические суждения? Источником всякого познания для нас является чувственное созерцание. Время как чистая универсальная форма созерцания всех явлений как предметов нашего познания устанавливает вместе с тем представление о горизонте всякого возможного познания. Априорные синтетические суждения – это суждения, опирающиеся на созерцание, а поскольку эти созерцания имеют значение только в отношении явлений, постольку «такие суждения никогда не выходят за пределы предметов чувств и сохраняют свою силу только для объектов возможного опыта» [1, 153]. жүктеу/скачать 3,05 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|