Избранные работы
жүктеу/скачать 3,46 Mb. Pdf көрінісі
|
logic of scientific discovery
| они являются повторениями только с определенной точ-
ки зрения. (То, что воздействует на меня как повторе- ние, для паука может оказаться вовсе не повторением.) Из чисто логических соображений отсюда вытекает, что до всякого повторения должна существовать некоторая точка зрения — некоторая система ожиданий, предвос- хищений, допущений или интересов, которая сама не может быть лишь результатом повторения (см. [31, л рил. *Х (1))). Таким образом, в психологической теории, говоря- щей об источнике наших верований, мы должны на мес- то наивной идеи событий, которые являются сходными, поставить идею событий, которые интерпретируются на- ми как сходные. Если же это так (а я: не вижу, как избежать этого), то психологическая теория индукции Юма приводит к регрессу в бесконечность, совершенно аналогичному тому, который был обнаружен самим Юмом и использован им в критике логической теории индукции. Что, собственно, мы хотим объяснить? В при- мере со щенками мы хотим объяснить поведение, кото- рое можно описать как осознание или интерпретацию ими некоторой ситуации в качестве повторения другой ситуации. Ясно, что мы не можем надеяться объяснить это, апеллируя к более ранним повторениям, если мы поняли, что эти более ранние повторения также должны быть повторениями-для-них, и в этом случае вновь воз- никает точно такая же проблема — проблема осознания или интерпретации некоторой ситуации как повторения другой ситуации. Говоря более точно, сходство-для-нас есть продукт реакции, включающей интерпретации (которые могут быть неадекватными) и предвосхищения или ожидания (которые никогда вполне не оправдываются). Следова- тельно, предвосхищения или ожидания нельзя объяс- нять, как это делает Юм, множеством повторений. Даже самое первое повторение-для-нас должно опи- 258 раться на сходство-для-нас и, следовательно на неко- торое ожидание, то есть на то, что мы хотим объяс- ни 1 ' 1 '· » τπ Это показывает, что в психологической теории Юма : •имеется регресс в бесконечность. Мне кажется, что Юм никогда вполне не осознавал силы своего логического анализа. Опровергнув логиче- ское понятие индукции, он столкнулся со следующей проблемой: как в действительности мы получаем наше знание, если индукция представляет собой логически незаконную и рационально неоправданную процедуру? Имеется два возможных ответа на этот вопрос: (1) На- ше знание мы получаем с помощью неиндуктивных про- цедур. Такой ответ позволил бы Юму остаться на пози- циях рационализма. (2) Наше знание м.ы получаем путем повторения и индукции, то есть с помощью логиче- ски незаконных и рационально неоправданных прОЦб 1 дур, поэтому все наше наличное знание представляет собой лишь некоторую разновидность веры — веру, осно- ванную на привычке. Из такого ответа вытекает, что да- же научное знание иррационально, поэтому рационализм вообще абсурден и должен быть отброшен. (Я не буду обсуждать здесь весьма древних, но сейчас вновь став- ших модными попыток преодолеть указанную трудность с помощью рассуждения о том, что, хотя индукция, ко- нечно, логически незаконна, если под «логикой» пони- мать «дедуктивную логику», с точки зрения собственных стандартов она не является иррациональной, в чем мож-. но убедиться из того, что каждый разумный человек фактически пользуется ею. Великим достижением Юма было разрушение этого некритического отождествления вопроса о факте—'quid facti? — и вопроса об оправда- нии или законности — quid juris? См. далее пункт (13) приложения к данной главе). По-видимому, Юм никогда серьезно не рассматривал первой альтернативы. Отбросив логическую теорию ин-, Дукции, основанную на повторении, он пошел на поводу У здравого смысла и вновь ввел индукцию, опирающую- ся на повторение, под видом психологической теории. Я же предложил направить критику Юма против его Же собственной теории. Вместо того чтобы объяснять нашу склонность ожидать закономерностей в ходе собы- тии как следствие повторений, я предложил рассматри- вать повторение-для-нас как результат нашей склонно- 17 * 259 сти ожидать закономерного хода событий и открывать эти закономерности. Таким образом, чисто логические соображения при- водят меня к замене психологической теории индукции следующей концепцией. Мы не ждем пассивно повторе- ний, которые внушают или навязывают нам регулярно- сти, а сами активно пытаемся налагать регулярности на мир. Мы пытаемся обнаружить в вещах сходные черты и интерпретировать их на основе законов, изобретенных нами. Не дожидаясь, чтобы все посылки оказались в нашем распоряжении, мы сразу же формулируем, заклю- чения. Позднее они могут быть отброшены, если наблю- дение покажет их ошибочность. Это и есть теория проб и ошибок — предположений и опровержений. Она позволила понять, почему наши попытки наложить на мир те или иные интерпретации логически предшествуют наблюдениям сходства. По- скольку такая процедура опирается на определенные логические основания, я считаю, что аналогично обсто- ит дело и в науке и что научные теории представляют собой не компактное изложение результатов наблюде- ний, а являются нашими изобретениями — смелыми предположениями, которые выдвигаются для проверок и которые могут быть устранены при столкновении с наблюдениями. При этом наблюдения редко бывают случайными и, как правило, предпринимаются с опре- деленной целью проверить некоторую теорию, чтобы по- лучить, если это окажется возможным, ее решающее опровержение. V Вера в то, что наука развивается от наблюдений к теории, все еще так широко распространена и так твер- до укоренилась, что мое отрицание ее часто вызывало недоумение. Меня даже подозревали в неискренности, ибо я отвергал то, в чем не может усомниться ни один здравомыслящий человек. (Однако на самом деле вера в то, что мы можем на- чать научное исследование с одних чистых наблюдений, не имея чего-то похожего на теорию, является абсурд- ной. Справедливость этого утверждения можно проил- люстрировать на примере человека, который всю свою жизнь посвятил науке, описывая каждую вещь, попа- 260 давшуюся ему на глаза, и завещал свое бесценное со- брание наблюдений Королевскому обществу для исполь- зования в качестве индуктивных данных. Этот пример хорошо показывает, что, хотя вещи иногда копить по- лезно, наблюдения копить нельзя. Двадцать пять лет тому назад я пытался в'нушить эту мысль группе студентов-физиков в Вене, начав свою лекцию' следующими словами: «Возьмите карандаш и бумагу, внимательно наблюдайте и описывайте ваши наблюдения!» Они спросили, конечно, что именно они должны наблюдать. Ясно, что простая инструкция: «На- блюдайте!» является абсурдной (см. 1[31, разд. 30]. (Да- же в разговорном языке должен быть указан объект этого переходного глагола.) Наблюдение всегда носит избирательный характер. Нужно избрать объект, опре- деленную задачу, иметь некоторый интерес, точку зре- ния, проблему. А описание наблюдения предполагает использование дескриптивного языка со словами, фик- сирующими соответствующие свойства; такой язык предполагает сходство и классификацию, которые в свою очередь предполагают интерес, точку зрения и проблему. «Голодное животное, — пишет Катц, — под- жүктеу/скачать 3,46 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|