Избранные работы
жүктеу/скачать 3,46 Mb. Pdf көрінісі
|
| степень его логической сла-
бости, или отсутствия информативного содержания, а относительная вероятность высказывания а при дан- ном высказывании b есть степень относительной слабо- сти, или относительного отсутствия нового информатив- ного содержания, в высказывании α при условии, что мы уже обладаем информацией Ъ. Таким образом, если в науке м,ы стремимся к высо- коинформативному содержанию, если рост знания озна- чает, что мы знаем больше, что мы знаем а и b, a не только одно а и что содержание наших теорий возрас- тает, то мы должны согласиться с тем, что в науке мы стремим,ся к низкой вероятности (в смысле исчисления вероятностей). Из того, что низкая вероятность означает высокую вероятность фальсификации, следует, что высокая сте- пень фальсифицируемости, опровержимости или прове- 331 ряемости является одной из целей науки — точно такой же целью, как и высокоинформативное содержание. Итак, критерием потенциальной приемлемости явля- ется проверяемость или невероятность: лишь теория в высокой степени проверяемая (невероятная), достойна проверки, и она актуально (а не только потенциально) приемлема, если она выдерживает строгие проверки, в частности те, которые мы считаем решающими для этой теории еще до того, как они были предприняты. Во многих случаях строгость проверок можно срав- нить объективно. Мы можем даже определить меру строгости проверок 1[32, приложения]. С помощью этого же метода мы можем определить объяснительную силу и степень подкрепления теории (см., в частности, [31, прил. *1Х]). IV Применимость выдвинутого нами критерия к анали- зу прогресса науки легко проиллюстрировать на приме- рах из истории науки. Теории Кеплера и Галилея были объединены и заменены логически более строгой и луч- ше проверяемой теорией Ньютона; аналогичным образом теории Френеля и Фарадея были заменены теорией Максвелла. В свою очередь теории Ньютона и Максвел- ла были объединены и заменены теорией Эйнштейна. В каждом из этих случаев прогресс состоял в переходе к более информативной и, следовательно, логически ме- нее вероятной теории — к теории, которая была более строго проверяема благодаря тому, что делала предска- зания, опровержимые более легко в чисто логическом смысле. Если проверка новых, смелых и невероятных пред- сказаний теории не опровергает ее, то можно сказать, что она подкрепляется этими строгими проверками. В качестве примеров такой ситуации я могу напомнить об открытиях Нептуна Галле и электромагнитных волн Герцем, о наблюдениях солнечного затмения Эддингто- ном, об интерпретации максимумов Дэвиссона Эльзас- сером как обусловленных дифракцией волн де Бройля и о наблюдении Пауэллом первых мезонов Юкавы. Все эти открытия представляют собой подкрепле- ния, явившиеся результатом строгих проверок — резуль- татом предсказаний, которые были в высшей степени невероятными в свете имеющегося в то время знания 332 (полученного до построения этой проведенной и подкреп- ленной теории). Многие другие важные открытия были сделаны в ходе проверок теорий, хотя они привели не к подкреплению, а к опровержению соответствующих тео- рий. Современным ярким примером такого открытия яв- ляется опровержение четности. Классические-экспери- менты Лавуазье, показавшие, что количество воздуха в закрытом сосуде уменьшается в результате горения свечи или что вес железных опилок после прокаливания возрастает, хотя и не обосновали кислородной теории горения, но проложили путь к опровержению теории флогистона. Эксперименты Лавуазье были тщательно продуманы. Отметим, однако, что большая часть даже так называе- мых «случайных открытий» имеет, в сущности, ту же самую логическую структуру. Эти так называемые «слу- чайные открытия» являются, как правило, опроверже- нием теорий, которых мы сознательно или бессознатель- но придерживаемся. Открытие происходит тогда, когда некоторые из наших ожиданий (опирающиеся на эти теории) неожиданно не оправдываются. Так, свойство ртути как катализатора было открыто, когда случайно обнаружили, что в присутствии ртути неожиданно уве- личивается скорость протекания некоторых химических реакций. Вместе с тем открытия |Эрстеда, Рентгена, Бек- кереля и Флеминга в действительности не были случай- ными, хотя и включали случайные компоненты; каждый из этих ученых искал эффект того рода, который он об- наружил. .· Можно даже сказать, что некоторые открытия, та- кие, как открытие Колумбом Америки, подтверждают одну теорию (сферичности Земли), опровергая в то же самое время другую (теорию относительно размеров Земли и тем самым, ближайшего пути в Индию). Такие открытия являются случайными лишь в той степени, в которой они противоречат всем ожиданиям, и получены не в результате сознательной проверки тех теорий, ко- торые были ими опровергнуты. V Выдвижение на первый план изменения научного знания, его роста и прогресса может в некоторой степе- ни противоречить распространенному идеалу науки как 333 аксиоматизированной дедуктивно« системы. Этот идеал доминирует в европейской эпистемологии, начиная с платонизированной космологии Евклида (я думаю, что «Начала» Евклида предназначались именно для из- ложения космологии), находит выражение в космологии Ньютона и далее в системах Бошковича, Максвелла, Эйнштейна, Бора, Шредингера и Дирака. Эта эпистемо- логия видит конечную задачу научной деятельности в построении аксиоматизированной дедуктивной системы. В противоположность этому я считаю, что восхи- щающие нас дедуктивные системы следует рассматри- вать не как завершение научной деятельности, а как. один из ее этапов 3 , как важный шаг на пути к более бо- гатому и лучше проверяемому научному знанию. Будучи связующими звеньями или переходными эта- пами научной деятельности, дедуктивные системы ока- зываются совершенно необходимыми, так как мы вы- нуждены развивать наши теории именно в форме дедук- тивных систем. Если мы требуем от наших теорий все лучшей проверяемости, то оказывается неизбежным и требование их логической строгости и большого инфор- мативного содержания. Все множество следствий теории должно быть получено дедуктивно; теорию, как прави- ло, можно проверить лишь путем непосредственной про- верки отдаленных ее следствий — таких следствий, ко- торые трудно усмотреть интуитивно. Подчеркнем, однако, что не это изумительное по фор- ме дедуктивное развертывание системы делает теорию рациональной или эмпирической, а то, что мы можем критически проверить ее, то есть сделать ее предметом опровержений, включающих проверки наблюдением, и то, что в определенных случаях теория способна выдер- жать эту критику и эти проверки, причем такие провер- ки, которых не смогли выдержать ее предшественницы, и даже еще более строгие. Рациональность науки со- стоит в рациональном выборе новой теории, а не в де- дуктивном, развитии теорий. Следовательно, формализация и тщательная разра- 3 К пониманию этого я пришел под влиянием Агасси, который в 1956 году убедил меня, что стремление к законченным дедуктив- ным системам представляет собой пережиток длительного господства ньютоновских идей (и поэтому, могу я добавить, платоновской и ев- клидовой традиции). О более радикальных воззрениях Агасси см. да- лее, прим. жүктеу/скачать 3,46 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|