Книга публикуется под лицензией Creative Commons cc-by-nd печатается по решению ученого совета
жүктеу/скачать 3,41 Mb. Pdf көрінісі
|
141 мелодия — хорошая, интересная, запоминающаяся и которой мож- • но легко и быстро научить; язык обладал каким-то внутренним конфликтом; • писали про себя и для себя • 14 . В этом признании есть все: «и черти, и любовь, и страхи, и цветы». И но- стальгия, и трепет, и нарциссизм 15 . Совершенно закономерно и ожидаемо в данном контексте появле- ние фигуры Максима Соколова, «птенца птенцов» коммерсантовского гнезда, нарратив которого окормлял, эпатажно сближая, сетевое и не- сетевое пространство. Феноменология соколовского стиля в нулевые, да и позднее, долго сохраняла свою привлекательность для университетских товарищей, медийных коллег и блогосферы 16 . Однако постоянный распад групп, коллективов, уходы-приходы, смена контуров и структуры недолговечных команд 17 влекли за собой быстрое распространение «капризов носителей языка» 18 , что приводило языковые инструменты в чрезвычайно возбужденное и нервическое со- стояние. Конфликты были не столько и не только системные, но и стили- стические. (Вспомним эталонное: «Коммерсантъ» — «Эксперт»; «Неза- висимая газета» — «Сегодня»). Вибрация языковой фактуры — вот, по- 14 Владимир Яковлев: «Коммерсантъ» был частью изменений системы ценностей http://ria.ru/media_Russia/20130924/964464101.html 15 Кстати, такие полюса как «глянцевый» язык и язык «деловой фактуры», конкрет- ный, лаконичный и рубленый, на поверку оказались одной и той же сущностью, только в разных костюмах, используемых в разных комбинациях и декорациях. Признания Игоря Шулинского, создателя журнала «Птюч», подтверждают: проект начался с языковой инвен- таризации и табуирования ряда слов, используемых в интеллектуальных и деловых тусов- ках, «культурных» журналах. Речевое аутодафе происходило регулярно, и в число самых первых жертв попало слово «концепция». См. «Коммерсантъ» создал безличную журна- листику, а «ПТЮЧ» — глянцевую». http://slon.ru/russia/kommersant_sozdal_bezlichnuyu_ zhurnalistiku_a_pty-530425.xhtml 16 Вспомним виньетки, сочиненные друзьями М. Ю. Соколова Сергеем Козловым и Олегом Проскуриным по поводу выхода его двухтомника «Поэтические воззрения рос- сиян на историю» и опубликованные в журнале «Новое литературное обозрение» в 2000 (№ 41). «Наконец-то пришел писатель, <…> собравший, объединивший и оправдавший немереные богатства языка, мысли, истории etc. в едином стилевом усилии» (Т. Толстая). «Дальше так мыслить и писать было нельзя. И тогда пришел Максим Соколов, который радикально изменил литературный модус восприятия современной политики» (О. Про- скурин). Этими цитатами начинает свою достаточно умеренную рецензию Андрей Зорин «Паноптикум культурного сообщества», появившуюся в соседнем издании «Неприкосно- венный запас» (2000, №4 (12)). http://magazines.russ.ru/nz/2000/4/reporter_9.html 17 Здесь не место обсуждать экономические и политические векторы тогдашних поч- ти мультипликационных перемен, происходивших в медиа и в интернете. 18 «Диагноз» В. Л. Глазычева, поставленный в 2001 г., когда блогосфера начала на- бирать обороты и конкурировать с традиционными медиа. 142 Е. Н. Пенская жалуй, доминирующий симптом, проступающий в корпусах мемуарных текстов, собираемых последние годы агрегаторами www.slon.ru и www.ria. ru. Сладостный мифологический нарратив исполнителей главных партий высвечивает спустя полтора-два десятилетия упоительную для прошед- шей эпохи пряность насыщенного языкового «бульона», изготовляемого на глазах публики. Без преувеличения можно сказать, что 1990-е — это эпоха лингвистического Sturm und Drang, лингвистика чрезвычайно рас- ширила свои границы и вторглась в те пределы, что ранее находились вне ее ведомства. Чувствительность к языковым изменениям, коррозии речи сви- детельствовала о том, что внезапно «лингвист проснулся» буквально в каждом, кто был причастен к тогдашней медиасфере. В высказывании А. Н. Привалова, приведенном ниже, подтверждаются наши наблюде- ния над усугублением selfie — нарциссизацией внеречевых и речевых стратегий. «Мы не сразу поняли, что мы делаем нечто скорее для себя, чем для публики…. Мы оказались сразу в жесточайшей конкуренции с сами- ми собой. (Добавим: еще больше языковой, стилистической, потому что именно эти субстанции стали маркированными для внешней аудитории и узнаваемыми. — Е. П.). Мы оказались в конкуренции с собственной те- нью и довольно долго в ней барахтались — это все было очень непросто. … До нас стало доходить, что немножко слишком мы увлечены своими личными бекграундами. Почти все, за небольшим исключением, ведущие авторы журнала пришли так или иначе из научной среды. И некоторые из нас поварились в разного рода живом бизнесе — как консультанты или участники. Но, в общем, сугубо теоретический подход в журнале был заметно более серьезен, чем это было необходимо. И мы где-то че- рез год устроили маленькую революцию. Хотя это, по-видимому, никак не было заметно снаружи, но мы сами себе объяснили (и даже вынесли на обложку новое слово), что мы журнал ни фига не экономический, мы журнал — деловой. Это было принципиальной переменой, хотя сейчас трудно объяснить, в чем она заключалась, но тогда было понятно, что это революция. Мы пишем не о том, как устроен мир на примерах текущих событий в экономике, потом политике страны, а мы пишем об экономике и политике вот этой страны, мы болеем за бизнес этой страны, мы от- стаиваем позиции бизнесменов этой страны, вот мы здесь, мы деловой журнал России, мы русский деловой журнал». Казалось бы, допрашиваемый говорит о сугубо внутренних и при- кладных вещах, но, на самом деле, Привалов, отвечая на вопрос о выборе дороги журнала и поиске названия, вскрывает одну из фундаментальных лингвистических коллизий — появление конструкций-мемов, клонов, языковых муляжей, фантомов. Экспертный «зуд» / экспертный «зуб» 143 Приваловский нарратив вполне эпичен, и очерчивает он эпическое время, эпические события: «Это был почти суточный, двадцатичасовой, мозговой штурм. Название «Эксперт» придумал я, чем абсолютно не гор- жусь, потому что название-то плохое. Но в течение 20 часов ничего луч- ше придумано не было, так что назвали «Эксперт». Дело в том, что когда мы не хотели или не могли сослаться на конкретное лицо, которое дало нам какую-то информацию или сделало какую-то для нас оценку, мы пи- сали «эксперты Ъ» — в Weekly еще. Это был наш мем, по нему легко было узнавать наши тексты. Ну а раз эксперты «Ъ» во многих случаях были мы сами, отсюда и появилось название, которое в двух отношениях нехорошо. Во-первых, слово нерусское и псевдонаучное, с тех пор очень сильно загаженное, тогда еще не настолько загаженное, а сейчас «экс- перт» — слово просто помоечное, кто только не называет себя экспертом. А во-вторых, ужасно то, что в нем две буквы, которых нет в латинице, страшно маялись наши шрифтовики» 19 . Привычный поворот беседы о языковом новаторстве коммерсан- товских людей Привалов блокирует: на самом деле языков было много, все они разные, хотя имеют единый корень. Лингвистическая мифология упрощает картину, но упрощения неизбежны и естественны. На этом промежуточном фрагменте целесообразно было бы завер- шить слишком растянувшуюся преамбулу и отступление, но ведь и сам анализируемый кейс — «Русский журнал» (www.russ.ru) — при всей его центральности, живучести (для сетевых проектов 17 лет — срок немалый) был и остается исторической ремаркой в большой пьесе, где автор и ре- жиссер давно покинули сцену, а случайные действующие лица исполня- ют свою, только им ведомую архаику. Языковое многообразие съежилось и вернулось в свое прежнее «доисторическое» состояние. Таким образом, возвращение к кейсу — не что иное, как продолжение и достраивание системы ремарок в данном рассуждении, ремарок или реплик о том, как сетевая культура оказалась местом активного порождения, эксплуатации, обмена и трансфера языковых калек, клонов, муляжей. Здесь необходимо сделать второе отступление, преамбулу «номер два», повествующую о технологиях выращивания и распространения смысловых и речевых гомункулов. Итак, «Русский журнал» — это сетевой «Мурзилка» — т. е. пло- щадка, где свое интернет-детство провели несколько поколений, сетевой «пионерский лагерь», где были отряды авторов, колумнистов, обозрева- телей, редакторов-«вожатых», «линейки» и «зорьки», игры, как у взрос- лых. «Русский журнал» — это продукт интенсивного кочевья, территория 19 Привалов: название «Эксперт» придумал я. РИА Новости http://ria.ru/media_ Russia/20131216/984387069.html. 144 Е. Н. Пенская randez-vous. Взаимодействие представителей самых разных, порой несо- вместимых, сред, отколовшихся индивидуумов, маргиналов и тех, за кем стояли серьезные кланы, традиции, финансы, на протяжение полутора десятилетий оно происходило нередко спонтанно и сопровождалось са- мыми странными и непредсказуемыми поворотами. Историй «Русского журнала», как и любого мало-мальски состояв- шегося проекта, несколько. Каждой сопутствует целый репертуар нарра- тивов. Но любопытно отметить, что модус их сопряжения — лингвисти- ческий, что не раз повторяли создатели. Юбилеи «Русского журнала», а их отмечалось несколько, — это по- хоронный сериал. В последней части, к 15-летию, Глеб Павловский в оче- редной раз предложил читателю свою версию записок сетевого охотни- ка или повестей сетевого Белкина. 1997 год был очень давно и остался «за горизонтом». Но как бы ни менялись концепции, скрепой оставался интерес к языку, лингвистическое дежурство, речевая вахта, которую пы- тались — каждый на свой лад — держать сотрудники. Бумажный журнал «Пушкин» — предшественник «РЖ», после де- фолта 1998 года окончательно ушел в интернет, но даже когда параллельно в течение года существовали две версии, «сетевизна» в бумаге поддержи- валась отчасти насильственно и умышленно навязывалась: так в 1998 году появилась специальная вкладка — «журнал в журнале» — NET-Kультура, затем в перекочевавшая в РЖ и к 2002 году совершенно растворившаяся там в обозрениях сетевой жизни. Таким интернет-хозяйством заведовал Евгений Горный (он же Мирза Бабаев) http://old.russ.ru/journal/archives/ authors/babaev.htm — писатель, журналист, философ, до прихода в РЖ редактор легендарного Zhurnal.ru и основатель Net-культуры в «Русском журнале», а потом директор Русской виртуальной библиотеки, координа- тор проекта «Сетевая словесность», автор Летописи русского интерне- та и множества других работ http://www.rvb.ru/about/meta/pravda022002. html, последнее время авторитетно представленный как международный эксперт, исследователь блогосферы http://nmc.wikischolars.columbia.edu/ Key+Issues+of+Research. Лучшие люди рунета сотрудничали в ту пору с РЖ. А среди них, может, просто один из самых лучших — Роман Лейбов, «первопроходец», «пионер». С 5 января 1998 г. по 8 мая 2000 г. Роман Лейбов, уже в ту пору почти доктор филологии (защитил диссертацию в Тарту в 2000 г.) вел в «Русском журнале» еженедельное обозрение «Бессрочная ссыл- ка». 113 выпусков. В своем предуведомлении Роман объяснял смысл та- ких еженедельных авторских наблюдений: «Мои заметки исходят из … презумпции, согласно которой интернет — это просто то, что со мной (и с Вами, и с кем угодно) происходит, когда мы запускаем определенные программы на своем компьютере. Не то, что делают при этом электроны Экспертный «зуд» / экспертный «зуб» 145 и кремниевые штуковины, а то, что делаем мы. Интернет в этом смысле будет занимать большое место в «Бессрочной ссылке», особенно в разде- лах «Место» и «Закладки». Субъективность такого подхода к делу очевид- на и позволяет мне перемежать рассуждения о разных паутинных местах рассуждениями другого рода, скорее дилетантскими, но имеющими неко- торое отношение к моим профессиональным занятиям (разделы «Слова» и «Глупости»). Раздел «Выписки» продолжит традицию, в сети заданную Иваном Паравозовым, а вне сети — восходящую у нас, кажется, к Ро- занову и сейчас блестяще продолжаемую некоторыми моими старшими коллегами». http://old.russ.ru/ssylka/index.html. В РЖ вел и Net-культуру, и колонку «Понедельник». Почти 10 лет до 2007 года. А вообще и до РЖ, и параллельно, и после много придумал удивительного. Например, пер- вую виртуальную личность пенсионера Мая Ивановича Мухина. Личным секретарем которого он себя назначил, и в 2001 году сделал первую за- пись в русском ЖЖ, назвав дневник «лытдыбром» — словом, которое по- лучалось в латинской транслитератции, если не переключить клавиатуру. По мнению Евгения Горного, стиль сочинений М. И. Мухина-Лейбова оказал значительное влияние на плеяду русских сетевых обозревателей и публицистов. Подражать нельзя, а продолжать можно. Первые четыре-пять лет РЖ как-то стихийно, но мощно вел свою игру, не в последнюю очередь стилистическую, речевую, хао- тично выстраивая партии, контрапункты. В результате сам собой сло- жился ансамбль. К «кульминациям», бесспорно, относится Андрей Левкин, с 1998 автор в разделе «NET-культура», http://old.russ.ru/authors/levkin.html, а по- том редактор рубрики «Политика», которую оставил в 1999, а уже в рам- ках политических контрактов ФЭП с администрацией президента и с дру- гими заказчиками, возникли информационные проекты: «СМИ.ру» делал Андрей Левкин до 2000 года. С ноября 2006 по август 2008 года в РЖ Андрей вел самостоятельную рубрику «Новые описания», — по замыслу «журнал в журнале» со своими автономными границами и периодично- стью. Идея и «описание описаний» на деле получились интереснее во- площения. Ключом к проекту Андрей считал «вещи-предметы-явления» самой что ни есть бытовой массовой реальности; обживаемая межрубрич- ная территория заполнялась текстами-комментариями: между отраслями знаний (или — между журнальными рубриками) действительно есть тер- ритория, где действует промежуточный — на стыке профессионального и бытового — тип сознания. Различные формы интеллектуальной дея- тельности этим сознанием и склеиваются, но результаты деятельности обычно не фиксируются, — вот потому, что они какие-то промежуточные. Ближайший аналог, по Левкину, Тартуские Труды по знаковым системам, где тоже предлагались описания, только в другом временном режиме — 146 Е. Н. Пенская Past Perfect, а потом становились достоянием среды, более-менее широ- кого круга, интеллектуального клуба, и по мере надобности примерялись к другой реальности. «Новые описания» продолжали традицию, только «знаковые системы» сменились «знакомыми». Одной буквы хватило, что- бы подключить методологию к бытовым вариантам и описывать текучку, масскульт и пр., … чтобы обживать даже самые неисторические истории. Получались полевые исследования… по выбираемым темам. Темник, словарь, составленный Левкиным, но так во многом и не воплощенный в статьи, наверное, остался самым «вкусным» в этом проекте. http://russ. ru/pole/Novye-opisaniya. Как уже говорилось выше, в интернет попадали многие, пройдя не- сетевой профессиональный цикл, разделив с коллегами период распада. В 1999–2000 появился Борис Кузьминский. Блестящий переводчик (пере- вел роман Фаулза «Волхв» — 1993), редактор и литкритик (заведующий легендарным отделом искусства газеты «Сегодня» (1993—1996)), Кузь- минский в конце 1990-х был «не у дел» и пришел в РЖ, оставив служ- бу обозревателя в мебельном журнале «Табурет». За два-три месяца ему удалось превратить рубрику «Круг чтения» в раздел, с которого все без исключения начинали и которым заканчивали каждодневное чтение РЖ. «Круг чтения» тоже стал как бы автономным внутренним авторским изда- нием со своей энергетикой, структурой и своим стилем: «Шведская лав- ка», «Иномарки», обозрения «Аделаиды Метелкиной» 20 — виртуального альтер-эго Кузьминского, а еще «Чтение без разбору», «Книга на завтра», «Периодика», «Электронные библиотеки»… Борис ушел в начале 2001. Заменить его было практически невоз- можно, хотя в тот год принял рубрику сильный филолог Олег Проскурин http://www.russ.ru/authors/proskyrin.html (2001–2002), и в канун Нового 2002 года незадолго до своего ухода взял у главного редактора «подъелоч- ное» литературное интервью: Глеб Павловский. О языке политики и кон- це русской литературы. http://www.russ.ru/krug/20011224-gp.html При Олеге была попытка создать «мастерскую рецензий». Подраз- дел «Штудии» курировал Андрей Немзер и обучал молодых филологов. Сетевое кочевье, пассажирский транзит интернет-среды, выпукло представленный «Русским журналом», унифицировался одним свой- ством: оголенными языковыми нервами, лингвистическим беспокой- ством. Поэтому неслучайно Борис Кузьминский, составляя первый фест- шрифт к пятилетию РЖ структурно выделил блок «Языки», куда вошли знаковые материалы: Лев Сигал «Разгневанный пурист и рассудочный лингвист, или инвектива против живого русского языка»; Симон Кор- 20 Аделаида Метелкина — Деля — маска-персонаж, придуманный Б.Кузьминским еще в «Сегодня», а в РЖ получивший вторую жизнь, содержательное наполнение и прописку. Экспертный «зуд» / экспертный «зуб» 147 донский «Чапаев, штирлиц, русский, еврей, брежнев, чукча + ельцин = пушкин» 21 ; Михаил Ремизов «Война, язык и неврастения» и др. [Русский журнал 2002] Признаемся, столько банальностей и общих лингвистиче- ских мест, сколько глубокомысленно аккумулировалось в сети, сейчас трудно представить и подсчитать. Но очевидно, что многое диагности- ровалось именно в интернете, а сеть удерживала и подвергала фильтров- ке то, что позднее пригодится и в ученых руках превратится в научную концепцию. Так, сетевые предчувствия сбываются, а состояние языковой неврастении, неоднократно по разным поводам зафиксированное в «Рус- ском журнале», вскоре обрело плоть в известной научной монографии [Кронгауз 2008]. Наряду с успехом, история «Русского журнала» — это история не- сбывшегося, история неудач и провалов. В РЖ всегда пытались работать с неформатом, а недовоплощенный «фирменный стиль» реализовался позднее в OpenSpace. Вот как издатель Глеб Павловский объяснял свой образ «Русского журнала»: «В то время можно было высказывать любое мнение, его цитирова- ли в прессе, но я чувствовал, что не хватает площадки, нет места для сово- купного присутствия ответственных людей. Ведь уже в то время были все те, кто на слуху и сегодня — Вячеслав Глазычев, Александр Филиппов, Андрей Белоусов (ныне министр экономики), Ярослав Кузьминов (ныне ректор Высшей школы экономики) и другие. Где эта «республика фило- софов» должна обитать? Вот для нее места нет. «Русский журнал» воз- ник из этой идеи «места», в общении с Сергеем Чернышевым и Маратом Гельманом. Мы хотели сделать нечто вроде «антителевидения». То есть собрать интеллектуалов в некий бастион… 22 …Все-таки в подкладке мое- го отношения к РЖ всегда была тема власти. «Филологической власти». Власти языка. Не гегемонии, а именно власти, которая принадлежит рус- скому слову. Сегодня у меня здесь самые большие трудности. Я стал со- мневаться в праве слова на власть. Будь то концептуальная или иная. Мне хочется все меньше ангажированности» 23 . 21 http://old.russ.ru/journal/odna_8/97–11–13/kordon.htm 22 На год раньше родился «старший брат» журнал Slate http://www.slate.com, при- думанный Биллом Гейтсом. По его замыслу не журналист, а эксперт-универсал, pundit, владеющий изящным интеллектуальным сленгом и способный объяснить в увлекательной эссеистической форме устройство сложных проблем бизнеса, политики, культуры, должен был стать ключевой фигурой он-лайн издания. Как видим, англосаксонские сетевые небы- лицы всерьез тревожили сон нашей местной «отроковицы». 23 Павловский Глеб. Поначалу я собирался лично, как повар, открывший ресто- ран, готовить сам все блюда, сам их пробовать и сам есть. http://russ.ru/Mirovaya-povestka/ Ponachalu-ya-sobiralsya-lichno-kak-povar-otkryvshij-restoran-gotovit-sam-vse-blyuda-sam-ih- probovat-i-sam-est 148 Е. Н. Пенская В своем последнем юбилейном интервью Павловский заметил: ну- левые и отчасти девяностые создавали огромное количество микстов, где сталкиваются, конфликтуют, мирно уживаются языковые пласты — своя речь и немного все-таки не своя, порождая блуждающие «големы». «Рус- ский журнал» — во многом можно считать чемпионом, одним из родона- чальников таких микстов. Сетевой «Голем», запустивший целый «тезаурус экспертности», меню языковых пустот — вот что такое «Русский журнал». Он возбуждал, но не удовлетворял голод, провоцировал охоту к конкретному и точному знанию (дразнил, называя «экспертным») и соответствующему факто- графическому языку описания. Это знание, этот язык называли то «фе- номенологией жизни», то социальной антропологией, то «потребностью видеть жизнь в ее молекулярных формах» 24 . «Экспертность» как языковая мистификация, рожденная в сетевой штаб-квартире «Русского журнала», за 10–12 лет расползлась «пятнами» по речевой поверхности блогосферы, СМИ, бумажным и сетевым. Замеры «пульса» позволяют построить график, на котором отчет- ливо виден «экспертный зуб», столь пророчески угаданный Вячеславом Глазычевым: Силуэт этого зуба показывает «вспучивание», языковое обострение, во многом спровоцированное «Русским журналом» и теми, кто прошел школу сетевых проектов. «Экспертное» намечалось, называлось, а затем подхватывалось, тиражировалось, донашивалось другими источниками. Пик распространения приходится, как показывает статистика, на рубеж 1990-х — нулевых 25 . Недаром, проживая один из финалов собственной истории, команда «Русского журнала» занималась рефлексией, самоанализом эксплуатиру- емой языковой субстанции, зараженной вирусом «экспертности». Один из исследовательских лейт-мотивой в позднем РЖ — это компаративист- ские практики, сравнение конкуренции Livejournal с традиционными 24 Там же. Александр Морозов, юбилейный интервьюер Павловского. 25 Статистическое исследование, оставшееся за пределами этой статьи, представляет результаты анализа и сравнения информации, полученной при использовании возможно- стей нескольких информационно-аналитических систем: «Медиалогия», «Интегрум» (пре- имущественно «Интегрум-профи»), КРОС «www.public. ru», www.gitika.ru, а также НКРЯ (www.ruscorpora.ru). |