Меншік иесі: Қазақстан Республикасының Білім және ғылым министрлігі

121
Халықаралық  байланыстар
А.К.Машакова
О ТВОРЧЕСТВЕ УЗБЕКСКОГО ПОЭТА, 
ДРАМАТУРГА  АБДИРАХИМА ПРАТОВА 
Одним из ведущих поэтов и писателей в узбекской литера-
турной среде Казахстана является Абдирахим Пратов (псевдо-
ним – Рахим Рашид). Член Союза журналистов Казахстана и 
Союза писателей Казахстана  А. Пратов – автор книг «Ўз ду-
нём бор» («Мой мир») и «Бiр тал гүл» («Букет цветов») на ка-
захском языке. Он публикуется в казахских журналах «Дала», 
«Әлем әдебиеті» и газетах «Оңтүстік Қазақстан», «Мәртөбе», 
в узбекских периодических изданиях Казахстана и на страни-
цах  центральных,  отраслевых  газет  и  журналов  Узбекиста-
на.  А.Пратов,  являясь  главным  редактором  газеты  «Адабиёт 
ва санъат» («Литература и искусство»), журналов «Камалак» 
(«Радуга»)  и  «Бойчечак»  («Подснежник»)  внес  весомый 
вклад в развитие узбекской литературы, детской литературы и  
периодической  печати.  Вдохновителями  и  учителями  поэта 
стали классик узбекской литературы А. Навои и современные 
мастера пера А. Арипов и Э. Вахидов.
Книга А. Пратова «Бiр тал гүл» вышла в свет на казахском 
языке в переводе  И. Сапарбая. Член Союза писателей Казах-
стана З. Муминжонов особо подчеркивает тот факт, что «это 
первая  книга  узбекских  писателей  Казахстана,  изданная  на 
государственном  языке  за  последние  двадцать  лет».  Литера-
турный критик Р. Бегалиев полагает, что  А. Пратов – «один из 
плодотворно и прекрасно пишущих узбекских поэтов нашей 
Родины – Республики Казахстан. Недавно в алматинском из-
дательстве «Дала» была издана его книга «Ўз дунём бор», со-
стоящая из четырех частей. Когда читаешь её, то ощущаешь 
глубину мыслей и разнообразие высказываний».  
В  цикле  «Халқим.  Ота  юртим»  («Мой  народ.  Мой  отчий 
край»)  встречается  немало  стихотворений  философского  со-
держания:  «Если  годы  пройдут  безрезультатно,  /  Значит,  от 

122
Халықаралық  байланыстар
твоей жизни не осталось ничего» (дословный перевод). Не ме-
нее близка А. Пратову и патриотическая тема. Особыми чув-
ствами  проникнуто  стихотворение  «Астана»:  «В  просторной 
казахской степи, / Раскрылись цветы, / Это наш город Астана» 
(дословный перевод). Много теплых слов нашел автор, чтобы 
выразить свою любовь к родному краю в стихотворении «Ро-
дина одна»: «Если разлука мне предстоит с любимой, / Я смогу 
найти другую спутницу. / Только оставьте мне родину мою. / 
Она – одна единственная. / Если друг предаст меня, / Я рас-
станусь с другом. / Только не разлучайте меня с родиной. / Она 
– одна единственная!» (дословный перевод).
А.  Пратов  пишет  сатирические  произведения.  Он  умеет 
найти и подметить курьезность ситуации. Так, в рассказе «Уд-
дабурон»  («Шустряк»)  главный  герой,  приехав  в  санаторий, 
решил улучшить условия проживания свои и окружающих. Он 
пишет жалобу, которую подписывают все отдыхающие, про-
живающие в этом номере. При этом он говорит, что пережива-
ет за всех и хочет, чтобы им дали другой номер. Но в резуль-
тате предпринятых им действий одноместный номер в другом 
корпусе получает только он сам, его бывшие соседи так и оста-
ются в прежнем номере. 
Комизм  и  драма  слились  воедино  в  рассказе  «Страшный 
сон»,  где  автор  раскрывает  коллизию  семейных  отношений. 
Главный герой Сакивая Салиевич не прочь выпить в веселой 
дружеской  компании.  Постоянные  посиделки,  заканчиваю-
щиеся  далеко  за  полночь,  приводят  к  скандалам  с  супругой, 
пытающейся  вразумить  мужа  бросить  пить.  Как-то  в  канун 
восьмого  марта  Сакивая  Салиевич  в  очередной  раз  напился, 
пришел домой и уснул. Ему приснился страшный сон, будто 
бы они с женой поменялись ролями и все стало происходить с 
точностью до наоборот. Супруга в состоянии подпития махала 
кулаками перед носом мужа, ругая и оскорбляя его.  Проснув-
шись, он задумался. Словно прозрев, он другими глазами по-
смотрел на жену и спящих детей. На следующий день главный 

123
Халықаралық  байланыстар
герой вернулся домой трезвый с подарками и букетом цветов, 
чтобы  поздравить  жену  с  праздником:  «Каким  же  глупым  я 
был, но теперь я – совсем другой человек». А. Пратовым напи-
саны рассказы «Меҳрибонлар» («Добрые люди»), «Замонавий 
эр» («Современный муж»), «Кўз» («Глаза»). 
Литературное творчество А. Пратова – многогранно. В 2013 
году на сцене казахского народного театра Сайрамского рай-
она осуществлена постановка его драматического произведе-
ния «Жасорат ва садоқат» («Подвиг и верность») о событиях 
Великой Отечественной войны, о трудовой доблести тружени-
ков тыла. Главные герои пьесы Азамат и Зухра любят друг дру-
га.  Азамат на фронте в бою лишается рук и ног. Он не хочет 
возвращаться в свой родной кишлак и собирается жить в доме 
инвалидов. Узнав об этом, его любимая девушка собирается в 
дальнюю дорогу. Она находит героя и уговаривает вернуться 
домой. До конца своих дней герои живут в любви и согласии. 
В  пьесе  возвеличивается  настоящая  любовь  и  воспеваются 
храбрость, верность, мудрость, доброта и человечность. Пьеса 
поставлена на казахском языке режиссером А. Колдановым в 
прекрасном исполнении казахских артистов.
А. Пратов переводит с казахского языка на узбекский. В его 
переводе вышли в свет рассказы и повести Е. Койбагарова в 
книге «Ёшлигим, бебошлигим»  (2006), рассказы лауреата пре-
мий «Алаш» и «Баурмал» М. Байгута и Т. Карина. 
А.  Пратов  активно  занимается  общественной  деятельно-
стью.  С  2003  года  он  успешно  руководил  узбекским  литера-
турным  объединением  «Чашма»,  отметившем  в  2012  году 
двадцатипятилетний  юбилей.    Благодаря  его  усилиям  «Чаш-
ма» – единственное в Казахстане литературное объединений 
узбекских писателей получило областной статус, а его участ-
ники  неоднократно  становились  победителями  творческих 
конкурсов  «Назм  юлдузлари»  («Звёзды  поэзии»),  «Офарин!» 
(«Браво!»), «Истикболим – истиклолим» («Моя независимость 
–  мое  будущее»),  выступают  на  фестивалях  народного  твор-

124
Халықаралық  байланыстар
чества «Сайрам талантлари» («Таланты Сайрама»), многие из 
них награждены нагрудными знаками «Жамоат фидойиси» об-
ластного  узбекского  культурного  центра  и  «Жамоат  фахрий-
си» Ассоциации узбеков Казахстана «Дустлик». В 2012 году 
А.Пратов единогласно избран председателем творческого объ-
единения «Ижодкор» при Ассоциации узбеков РК «Дустлик». 
Основная цель объединения – координирование деятельности 
всех  узбекских  литературных  объединений  Казахстана.  Соз-
даны  отделы  поэзии,  прозы,  детской  литературы,  критики, 
переводческого дела и фольклора, для работы в которых де-
легированы    лучшие  представители  узбекских  литературных 
объединений Казахстана.
Как видим, узбекский поэт, писатель, драматург, обществен-
ный деятель Абдирахим Пратов вносит значительный вклад в 
развитие казахстанского литературного процесса. 
Түйін
Мақала  өзбек  және  қазақ  ақыны,  жазушысы,  драмтургы 
Әбдірахым  Пратовтың  әдеби  шығармашылығына  арналады. 
Қазақстан  Журналистер одағының және Қазақстан  Жазушылар  
одағының  мүшесі Ә.Пратов «Ўз дунём бор» («Мой мир»), «Бiр тал 
гүл» («Букет цветов») атты қазақ  тіліндегі кітаптардың  авторы. 
Ә.Пратов әдеби шығармаларды қазақ  тілінен өзбек  тіліне ауда-
румен  шұғылданады. Көп жылдар ол «Чашма» әдеби бірлестігін 
басқарған, ал қазір «Ижодкор» шығармашылық бірлестігінің бас-
шысы.
Abstract
The  article  is  devoted  to  literary  creativity  of  Kazakh  poet  in 
Uzbekistan,  writer,  playwright  Abdirahim  Pratov.  Member  of  the 
Union  of  Journalists  of  Kazakhstan  and  the  Union  of  Writers  of 
Kazakhstan  A.  Pratov  -  author  of  books  "Uz  dunёm  bor"  ("My 
World"), "Bir tal gul" ("Bouquet of flowers") in the Kazakh language. 
A. Pratov is engaged in literary translation from the Kazakh language 
into the Uzbek language. For many years he supervised  the literary 
association  "Chashma",  and  now  he  leads    the  creative  association 
"Izhodkor."

125
Халықаралық  байланыстар
       
                              
А.Х. Курмансеитова 
         АБДУЛ-КАДЫР ГУБАЙДУЛЛИН О 
ПОЭТИЧЕСКОЙ ШКОЛЕ   
НОГАЙЦЕВ 40-Х  ГОДОВ  XIX ВЕКА
             
В 1930-х годах А-К. Губайдуллин работал научным сотруд-
ником  Института  культуры  Совнаркома  Дагестанской  АССР.    
В   1935 году он исследовал творчество староногайских поэтов 
Астрахани середины XIX века. Его рукопись состоит из двух 
частей, исследовательская часть работы написана на русском 
языке, тексты поэм написаны на латинице на ногайском языке. 
Автор в данной рукописи впервые в ногаеведении исследовал 
мистицизм в творчестве астраханских  поэтов Алхайдара Сыд-
дык-Бая, Фахруддина Абушахманова   и  Кысрау Тияка. 
Абдул-Кадыр Губайдуллин в исследовании особо выделяет 
творчество  Алхайдара  Сыддык-Бая  как  самого  талантливого 
поэта  и основателя  астраханской поэтической школы.  Ногай-
ский  просветитель  Абдул-Хамид  Джанибеков  считал,  что  её 
основателями являются Алхайдар Сыддык-Бай и Фахруддин. 
О них  просветитель писал: «Фахретдин (так он известен)  яв-
ляется учителем всех ногайских певцов по школе «Хош аваз» 
(т.е. приятный голос)… Сидик-Бай современник Фахретдина и 
они одинаково вспоминаются в песнях их последующих  (по-
следователей – А.К.)»  [2:46].  А.-Х. Джанибеков выявил и под-
линную фамилию Фахруддина –  Абушахманов.
В  исследовании    А.-К.  Губайдуллина  неоднократно  под-
черкивается,  что  творчество  указанных  поэтов  сформирова-
лось  под  влиянием  восточной  литературы,  оказавшей  суще-
ственное      влияние    на  формирование  их  мировоззрения  и 
поэтическое творчество.  Ученый отметил, что в  произведе-
ниях  староногайских  поэтов  четко  прослеживается  отраже-
ние «староузбекской  и туркменской феодальной литературы  
XIV-XVIII вв., а также азербайджанско-тюркской, старотатар-
ской, отчасти и  турецкой литературы» [1:2].    Действитель-

126
Халықаралық  байланыстар
но,  на  формирование  этнокультуры  ногайцев  существенное 
влияние оказали произведения восточной классической лите-
ратуры.  Во-первых, в эпоху правления Эдиге и его потомков 
древние ногайцы обитали в Хорезме и других среднеазиатских 
ханствах, они в этот период проживали также в Крыму, При-
черноморье  и  Прикаспийской  неизменности,  Поволжье  и  на 
Кавказе, т.е. в регионах, составлявших часть мусульманского 
Востока.  Во-вторых, в Ногайской Орде существовала систе-
ма народного образования, включавшая мектеб и медресе, где 
уделялось большое внимание изучению произведений восточ-
ной литературы. В круге чтения ногайцев всегда были произ-
ведения Юсуфа Баласугуни, Ахмеда Ясави, Коркута и других 
поэтов восточной литературы [4: 39-56].  
А.-К.  Губайдуллин  исследовал  произведения  Сыддык-бая 
– «Гюль-Фердевс», «Гюль-Джамал» и «Дочь Казака», два про-
изведения Фахруддина Абушахманова – «Подруга» и  «Гюль-
Энвер»,  а  также    поэму  Кысрау  Тияка  «Гюль  Ризван».    По   
предположению  А.  Губайдуллина,  данные  поэмы  являются 
«любовно-мистическими» и «лироэпическими», так как в них 
описаны любовь поэта к женщине, его ревность, взаимная или 
неразделённая любовь, страдания, горести и переживания. Ав-
тор рукописи  подчеркнул: «В них находятся  разносторонние 
культурные влияния. Интереснее   всего то, что в них отразил-
ся мистицизм мусульманских персидских поэтов» [1 :2]. 
Астраханские ногайские поэты 40-х годов XIX века  актив-
но использовали в своем творчестве  персидские и арабские 
мистические термины и символы.  А.-К. Губайдуллин писал: 
«мистики-поэты под видом возлюбленной  подразумевали лю-
бовь дервиша к богу, под видом сада – рай, разных достоинств 
возлюбленной качества того же мусульманского бога, опьяне-
ние  вином – религиозный экстаз дервиша и т.д.» [1:4]. Однако 
мистицизм  ногайских  поэтов  не  является  таким  откровенно 
религиозным, как у туркменских поэтов   Махтумкули, Сеиди 
и других. А.-К. Губайдуллин подчеркнул, что «употребление 

127
Халықаралық  байланыстар
терминов заставляет  думать и назвать эти поэмы мистически-
ми. Все содержание этих кратких поэм проникнуто внутрен-
ними переживаниями поэтов, следовательно, лирикой. Эпич-
ность  же  их  –  эпическим  построением,  особенно  же  начало 
поэм. Кажется, что поэт с дударой – домброй в руках только 
что создает свое произведение, импровизирует в кругу своих 
друзей – «яров».  Это же доказывается и повторением в начале 
каждого раздела стихов»  [1: 6].  
Поэма   Сыддык-бая  «Гюль-Фердевс» (Гуьл Фердаус – А.К.)  
в переводе означает «Роза рая». Произведение   состоит из пят-
надцати  разделов,  в каждой из них  «от девяти до тринадцати 
строк и по два параллельных в каждом разделе» [1:13]. Поэт  
употребляет  красочные  повторения,  которые  делают  поэму  
«похожей на устное ногайское героическое произведение». А.-
К. Губайдуллин указал: «Эти повторения в начале и в конце  
каждого стиха или раздела так же разнообразны, что  не дают 
монотонного однообразия, а, наоборот, делают её очень гармо-
ничной и изящной. Например,  начальные и конечные строки 
первого раздела:
                   «Я расскажу то, что видел                   
                     Сидящим тут друзьям».      
[А также начальные и конечные строки  второго раздела – 
А.К.]: 
                              «Я расскажу то, что видел,
                    Слушайте  внимательно» [1:13].     
Поэт с домброй в руках поёт  друзьям о своих пережива-
ниях. Сыддык-Бай в  поэме «Гюль-Фердевс» активно употре-
бляет мистические термины и выражения дервишей, исполь-
зуемые последними для описания любви к богу. В этой поэме 
А. Губайдуллин выявил наличие мистических символов: «Его 
возлюбленная сидит в «укромном месте» (hevlet çajda). Также 
называются  дервишские уединения для устремлений к богу.  
… Ходьба красавицы похожа на ходьбу павлина, этой птицы, 
которая раньше жила в раю по мусульманским преданиям. Эта 

128
Халықаралық  байланыстар
птица  обожествляется  некоторыми  сектами.  Поэт  называет 
себя  бюль-бюль – «соловей»: олицетворение того, что он поёт, 
а его предмет любви «яр» –  «подруга». Этим же именем обо-
значают и называют мистики «бога»  [1:14-15].    
  Главный  герой,    увидев  свою  возлюбленную  «мертвой»,  
«воскресил» её. Данный  сюжет  напоминает мусульманское 
предание  о  «воскрешение  из  мертвых  на  том  свете».  Поэт  
говорит  о  том,  что  он  гость  на  земле,  напоминая  о  том,  что 
«жизнь на этом свете»  является  временной, так как  настоя-
щая жизнь – «там», т.е.  после  смерти.  Сыддык-Бай описывает 
комнату, но это «сад подруги», которая изображает любовь, и 
он является «гостем в саду». В поэме  использованы  терми-
ны мистической любви:  поцелуй, уста, больная душа, лекар-
ство  (но  лекарство  не  простое,  а  слова  любимой  женщины),  
он  почти всегда описывает их на персидском языке, а слово 
«улыбка» – на арабском языке [1:14-15].
В  произведении  использованы  древнетюркские  слова  да-
нышмак – «беседа с возлюбленной», гоьзел яр – «красивая под-
руга», гюль – «роза», что свидетельствует о хорошем знании 
поэтом древнетюркской и восточной литературы. Традицион-
но в восточной поэзии роза символизирует женщину. В совре-
менной ногайской грамматике слово «роза» пишется «гуьл», 
но А.-К. Губайдуллин  в транскрипции с латинской графики на 
кириллицу написал «гюль».  В данном случае это более точная 
передача  указанного  термина,  так  как  схожий  по  написанию 
термин «ѓуль»  в переводе с арабского языка  означает  «демон 
пустыни, злой дух»  и  в восточной литературе  это слово ис-
пользуется именно в этом значении.  
По мнению А.-К. Губайдуллина, в поэме «Гюль-Фердевс» 
интересным  является  выражение:  «На  твоем  пути  постра-
дал», так как «путь» и тарикат имеют одно и то же значение. 
У мистиков  «тарикат»  – это «путь к познанию бога». Об этом 
исследователь писал: «Здесь также Сыддык-Бай «свой путь» 
любви берет оттуда же.  «Любовь» он называет иногда ашык, а 

129
Халықаралық  байланыстар
иногда sevda – «болезнь». Оба эти слова дервишские. Он упо-
требляет мистико-философские термины felek – «мир», carhь  
felek – «колесо мира» и  devran – «круговорот жизни». Осо-
бенно интересен последний термин, напоминающий брамин-
ское  переселение душ.  Даже его клятва: «семь земель, семь 
неб,  солнце,  луна,  звезды,  ангелы,    восемь  раев,  гурии,  рай-
ские юноши» свидетельствует, что он  был воспитан, если не 
последователем мусульманского мистицизма, но на мистике»  
[1:17-18].
Состояние,  когда  дервиши  доходят  до  последней  степени 
«совершенства»  при  тарикате,  мистики  называют  термином 
vьsal,  который  А.  Сыддык-бай  употребляет  в    поэме  «Гюль-
Фердевс».    Тарика  –  метод  мистического  познания  Истины. 
С  помощью  тариката  человек,  стремившийся  к  духовному 
очищению  и  ощущавший в себе склонность к религиозной 
практике,  вступал  на  путь  размышлений  и  психофизических 
упражнений, чтобы интуитивно познать  истинную божествен-
ную реальность (ал-хакика) и свою сопричастность ей [3:224].    
Староногайские  поэты были выпускниками медресе, они зна-
ли как суфизм, так  и восточную поэзию, поэтому активно ис-
пользовали свои знания в поэтическом творчестве.      
Сыддык-Бай в  поэме «Гюль-Фердевс»  употребляет боль-
шое количество символов.  Выражение поэта: «Войти в сад и 
собирать айву и гранаты» – общепринятое в восточной поэзии 
описание  интимных  отношений  между  мужчиной  и  женщи-
ной. В данном случае каждый фрукт обозначает особый сим-
вол. 
Автор в поэме «Гюль-Фердевс» широко использует симво-
лику арабских букв. В восточной поэзии каждая буква или их 
сочетание имеют особое значение,  в связи с этим существует 
мнение, что они влияют на судьбу человека, болезни и т.д. В 
поэме слова «элифообразный  мой стан сделался дал‘ом»  обо-
значают: «прямой  стан мой сгорбился», так как вертикальная  
арабская буква «алиф» превращается в «дал» – дугообразную 

130
Халықаралық  байланыстар
[1:19].
А. Сыддык-Бай  в  поэме уделяет большое внимание момен-
ту разлуки, при её описании он использует термины восточ-
ной поэзии. Тюркское слово Jьrьlьg (Йырылык)  употребляется 
иногда и в других языках: арабском и персидском. Это слово 
имеет два значения: разлука с любимым человеком и в то же 
время аллегория смерти и отдаление человека от бога. 
Алхайдар Сыддык-Бай в поэме «Гюль Фердевс» использо-
вал и другие термины мистицизма. Об этом А.-К. Губайдуллин 
сообщил:  «В  его  поэме  часто  употребляется    dedar,  т.е.  «ли-
цезрение», хотя здесь подразумевается  его простое значение в 
смысле «свидание», но под этим словом скрывается «лицезре-
ние бога» – высшее состояние, когда человек тариката, по му-
сульманскому дервишскому учению, может «увидеть, познать 
бога»  [1:20].
Поэт  хорошо  знаком  с  природой  и  её  явлениями,  так  как 
этому свидетельствует  описание им  сильного шторма на Кас-
пийском море  в поэме «Гуьл-Фердевс»  [1:21].  
В поэме Сыддык-Бай дал краткие сведения из своей биогра-
фии,  искренне выразив личные чувства. Он был странствую-
щим  поэтом-импровизатором  и  художественно  описал  свои 
путешествия, которые совершил с торговой целью в близле-
жащие к Астрахани государства. В Персии Сыддык-Бай жил 
иногда по два месяца. О себе поэт сказал: «В другом у меня 
счастье  и  будущность».  Исследуя  творчество  Сыддык-Бая,  
А.-К. Губайдуллин  сделал следующий вывод, что  поэзия  не 
являлась  его  основным  источником  существования,  так  как 
средства на жизнь он зарабатывал торговлей –  поэт был мел-
ким торговцем, продававшим свои товары по городам Волги, 
Южного Урала, иногда  отправлялся в Персию.
Небольшую зарисовку из своей жизни Сыддык-Бай дал в 
поэме «Дочь Казака»: «Я путешествовал в ближних странах…  
был в Иранской земле, увидел девять городов около Астраха-
ни, гулял во всех городах и деревнях, а когда случались боль-

131
Халықаралық  байланыстар
шие пиры, то на многих из них пел, играл на домбре, как  ку-
пец  путешествовал между Волгой  и Яиком» [1:21].  
Абдул-Хамид Джанибеков указал более конкретные сведе-
ния  из  жизни  поэта:  «Сидик-Бай  -  известный  ногайский  на-
родный певец. Уроженец Средней Азии (Хива). [Он] родился 
в 1811 году и умер в 1876 году в Астрахани»  [2:46]. Ногайцы 
до Октябрьской революции проживали не только в Поволжье 
и на Кавказе, но и  на территории Центральной Азии, в том 
числе и среди узбеков. В указанный период ногайцы выезжали 
учиться в Бухару, Самарканд, Хиву, и миграционные процессы 
между ногайцами Поволжья и Средней Азии были оживлен-
ными.  В  1920-1930  годах,  когда  начались  репрессии  против 
астраханских  ногайцев,    известные  ногайские  просветители 
Наджиб Гасри (Мавлюбердиев), Булат Салиев и многие другие 
выехали к ногайцам, проживавшим в Туркестане. 
Поэмы Алхайдара Сыддык-Бая «Гюль-Джамал»   и «Дочь 
Казака» посвящены описанию красоты  его любимых женщин, 
в первой из них он описал красоту возлюбленной:
             Под землёю мертвецы,
             Кричат: «О, наш Бог!».
             Луна с солнцем и звездами
             В ноги ей поклонились [1: 23].  
По  рассказам  астраханских  стариков,  за  такие  «богохуль-
ные слова» Сыддык-Бая подвергли в Астрахани «суду инкви-
зиции», муллы осудили его как еретика и безбожника и взяли 
с него подписку, что он больше не будет упражняться в искус-
стве сложения стихов. Сохранились сведения, что поэт покаял-
ся в грехах и не стал больше писать.
В поэме «Гюль-Джамал» имеются те же мистические тер-
мины, что и в произведении «Гюль-Фердевс», поэтому А.-К. 
Губайдуллин  выделил  только  термины,  которые  характерны 
лишь  для  поэмы  «Гюль-Джамал».  В  данном  произведении 
свое путешествие Сыддык-бай называет terni diar – «оставле-
ние мира», «уход из мира», он также использует термин mast  

132
Халықаралық  байланыстар
аşьg  (маст ашык) – «опьянение (божественной) любовью» и 
олицетворение сил природы:
             «Фиалки, наклоняя свои
              Головки, богу взывают»  [1: 24].  
Поэма «Гюль-Джамал»  построена так, что каждый раздел 
на конце строки оканчивается на какую-нибудь определенную 
букву (звук). Если строка заканчивается на «эль», то это прида-
ет читателю жизнерадостное настроение и  «церковную мрач-
ность» – если оканчивается на «ы»   [1:25].  
Дестан  «Дочь  Казака»  сохранился  не  полностью,  текст  
поэмы в рукописи А.-К. Губайдуллина  начинается с третье-
го раздела и отсутствует конец. Исследователь отметил: «Эта 
поэма  отличается  главным  образом    внешней  этнографично-
стью. Поэт, перечисляя достоинства красавиц, их красоту, ум, 
нравственные достоинства, уделил много места описанию их 
искусных украшений, которыми так богато наряжались ногай-
ки в старину. Сыддык-Бай дал подробное описание головных, 
налобных, нагрудных, наручных украшений с их подробным 
изображением»,  он  подчеркивал,  что  «особыми  названиями, 
из какого драгоценного камня, золотыми и серебряными чер-
вонцами  русских  и  иностранных,  и  какой  оттенок  они  дают 
каждой частице тела женщины» [1:25-26].  
При  анализе  творчества  астраханских  поэтов  середины 
XIX века исследователь особо выделил творчество Алхайдара 
Сыддык-Бая как основателя астраханской поэтической школы. 
А.-К.  Губайдуллин  высокохудожественными  поэмами  считал 
произведения Сыддык-Бая и из троих указанных выше авто-
ров выделял только его: «Но последний (Кысрау Тияк- А.К.)   и 
Фахруддин были не так талантливы и сильны, как Альхайдар. 
Последний, может быть, и учился у Кысрау, но Альхайдар был 
гораздо талантливее, разнообразнее, образованнее в классиче-
ской персидской поэзии, чем оба поэта   … если была школа 
таких поэтов, то это мог быть только Альхайдар» [1:27].  
В рукописи  А.-К. Губайдуллина исследованы также произ-

133
Халықаралық  байланыстар
ведения Кысрау Тияк и Фахруддина Абушахманова.   Кысрау 
Тияк умер в то время, когда Алхайдар Сыддык-Бай и   Фахруд-
дин Абушахманов начали прославляться как искусные поэты. 
Поэтому исследователь считает, что родоначальником старо-
ногайской поэзии в Астрахани был Кысрау Тияк.  
Творчество Фахруддина и Кысрау Тияка, по мнению А.-К. 
Губайдуллина, однообразно, так как «слишком напоминает со-
держание поэзии» и идеи Алхайдара, поэтому их произведе-
ния он не исследовал  так подробно, как творчество А. Сыд-
дык-Бая.  
Поэзия Фахруддина  более самобытна, так как ее отличает 
простой народный язык, малое использование автором арабиз-
мов и фарсизмов.  При сравнении  себя со своей любимой поэт 
употребляет  имена  героев  из    восточной  литературы:  «Гум-
ра и Зулейха», «Юсуф и Зулейха»; в его поэмах использова-
ны  также  философские  размышления.  Исследуя  творчество 
Фахруддина, А.-К. Губайдуллин обратил внимание, что у него 
«встречаются  также    аллегорические  образы  философского 
характера о краткости жизни того же классическо-персидско-
го образца: «Сгорела испепеленная бабочка»,  «Влить в пламя 
свечи…»,    «Летает как птица, которая потеряла свое гнездо»  
[1:28].    Астраханские  ногайцы  Ф.  Абушахманова    называли  
«Фахруддин-шаьйде» («поэт Абушахман») [5:111-112].  
О  себе  Фахруддин  оставил  краткие  сведения:  «Мой  отец 
был зажиточным, хотя и не очень богатым. А я  каждую пят-
ницу одевал особый сарпай (верхняя мужская одежда – А.К.)»  
[1:29].  Даты жизни и деятельности из его автобиографии  со-
общил Абдул-Хамид Джанибеков: «Фахруддин Абушахманов 
родился в 1808 году и умер в 1883 году в Астрахани»  [2:46].   
У Кысрау  Тияка сохранилась лишь одна его поэма – «Гюль 
Ризван».  Поэма  написана  на  языке  астраханских  ногайцев, 
как было сказано выше, автор мало использовал арабизмы и 
фарсизмы. Тем не менее, А.-К. Губайдуллин  отметил: «У него  
язык достаточно простой астраханский – ногайский. Меньше 

134
Халықаралық  байланыстар
персизмов, арабизмов. В выражениях он не так высокопарен 
и меньше среднеазиатского ложноклассицизма» [1:30].    В то 
же  время    Кысрау  Тияк  произносил  клятвы  всевозможными 
арабо-персидскими названиями земли, неба ««семикратным», 
«восьмью  раями»,  гуриями,  райскими  юношами,  Иерусали-
мом, Каабой, черным камнем и т.д.».   Поэт, несмотря на само-
бытность,  активно использовал в своем творчестве мистиче-
ские термины и символы.
 В поэме Кысрау Тияк описал сцены ревности, когда  люби-
мая женщина  Гюль-Ризван (название одного из мусульманских 
раев) постоянно устраивала скандал, чтобы испытать его чув-
ства  [1:31-32].  Автор в поэме сообщил, что к нему обращают-
ся «молла-оглан»,  данная форма обращения дает возможность 
предположить, что отец  Кысрау –  мулла. Однако необходимо 
помнить,  что «в старину моллой и дамуллой называли всяко-
го образованного человека (например, обращались – А.К.) как 
мурза и эмир-заде (сын эмира), а (фактически это был – А.К.) 
простой  канцелярский  чиновник,  писец»  [1:31].  Поэт  скрыл 
свою подлинную фамилию, но   он указал место жительства 
– Тияк (слобода в Астрахани, в которой жили ногайцы), поэто-
му вполне возможно, что под псевдонимом Кысрау Тияк автор 
мог скрыть свое настоящее имя  и фамилию.
А.-К. Губайдуллин относил произведения Фахруддина Абу-
шахманова  и Кысрау Тияка к лирико-эпическим, так как  «лю-
бовь  в  них  стилизована  и  окрашена  в  мистический  оттенок. 
Эти  поэмы  искусственны:  на  них  мало  или  вовсе  незаметно 
влияние  ногайского  [эпоса  –  А.К.],  если  не  считать  начала 
и  конца,  когда  поэты  обращаются  к  слушателям»  [1:32-33].   
Ученый сделал вывод, что  на  творчество указанных поэтов 
оказала  влияние  восточная  классическая  литература,  так  как 
в их поэмах изобилуют мистические образы, термины и вы-
ражения, а также литературные герои известные в персидской, 
старо-узбекской, феодальной туркменской, азербайджанской и 
турецкой поэзии. 

135
Халықаралық  байланыстар
Влияние  восточной  литературы  на  творчество  ногайских 
поэтов вполне закономерно, так как ногайцы-мусульмане-сун-
ниты ханафитского толка. Суфизм получил широкое распро-
странение в Ногайской Орде (ясавийская  и накшбандийская 
ветви)    [5:26].    Мировоззрение  Накшбандийи  представляет 
собой соединение двух  среднеазиатских линий мистицизма: 
«умеренного» городского, отраженного в доктринах  ‘Абд ал-
Халика ал-Гидждувани, и кочевого «тюркского» –  Ахмада ал-
Йасави, –  сохранившего элементы древних верований тюрк-
ских народов [3:188]. 
Родословные  ногайских  князей  восходят  именно  к  Ходже 
Ахмеду Ясави (Ахмад ал-Йасави), в связи с этим распростра-
нение его учения среди ногайцев не вызывает сомнения. Су-
фийское  братство Накшбандийа проникло в Поволжье в XVIII 
в. и бытовало в этом регионе до 20-х годов  XX  века  [3:187]. 
Однако  А.  Ярлыкапов  отмечает,  что  после  потери  политиче-
ской самостоятельности и трагедии мухаджирства,  ногайцы 
утратили собственные суфийские традиции [7:27]. Тем не ме-
нее, «ногайская устная и письменная словесность на протяже-
нии  веков развивавшаяся в тесной взаимосвязи с литература-
ми мусульманского Востока и являясь таковой сама, не могла 
не испытывать вместе со всеми влияния суфизма и свойствен-
ной ему литературной традиции»  [6: 55]. 
В настоящее время рукопись А.-К. Губайдуллина «Краткое 
содержание и элементы мусульманского мистицизма в поэмах 
Сыддык-Бая  и  его  школы  староногайских  поэтов  40-х  годов 
XIX  столетия»    является  ценным  источником  при  изучении 
творчества староногайских поэтов Астрахани.  Автор является  
одним  из первых исследователей мистицизма в ногайской по-
эзии.
Суфизм оказал значительное влияние на формирование ми-
ровоззрения ногайцев,  отразившийся  и на становлении астра-
ханской поэтической школы. Мистицизм, термины и символы 
суфизма  в  творчестве  астраханских  поэтов  свидетельствуют 

136
Халықаралық  байланыстар
об  использовании  староногайскими  поэтами  литературных 
традиций восточной поэзии.  Староногайская поэзия   XIV – 
начала  XX    века,  формировавшаяся  под  влиянием  суфизма, 
должна стать предметом специального исследования литера-
туроведов, владеющих  арабским и персидским языками. 

жүктеу/скачать 1,2 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: