Монография Новосибирск 2015
жүктеу/скачать 8,6 Mb. Pdf көрінісі
|
Глава 20. Сакральность рунических и нерунических надписей предмет» — наследие устной культуры, ведь именно в устной культуре субъ- ект речи и ситуация общения неразделимы, поэтому в ранних письменных памятниках это необходимо для того, чтобы надписи доносили информацию, легко читались. А. С. Центнер приводит сначала формулу мастера , имею- щую следующий вид: «имя + личное местоимение 1 л. ед. ч. в косвенном па- деже + глагол прош. вр. изъяв. накл. 3 л. ед. ч», а затем и следующую формулу владельца — «1) имя + личное местоимение 1 л. ед. ч. в косвенном падеже + глагол наст. вр. изъяв. накл. 3 л. ед. ч. или, реже, 2) имя + личное местоимение 1 л. ед. ч. в косвенном падеже + глагол прош. вр. изъяв. накл. 3 л. ед. ч.» [Про- скурин, Центнер 2009: 30–33, 37]. В качестве примеров приведем следующие англосаксонские нерунические надписи, отражающие: 1) формулу мастера и 2) владельца [Okasha 1971: 57, 49; Проскурин, Центнер, 2009: 33]: 1) DRAHMAL| MEPORHTE — Драхмал меня сделал (изготовил); 2) ÆLFGIVV MEA[H] | — Элфгив мной владеет. А. С. Центнер также указывает на то, что аутореферентность может прояв- ляться в тех случаях, когда субъект заявляет о себе прямо, выходит на передний план; яркий пример — древние рунические надписи, в которых прослеживает- ся имитация речи [Проскурин, Центнер 2009: 37]. Приведем следующие при- меры, обозначающие деятелей, выдвигающие их на первый план и тем самым заставляющие древние рунические надписи обрести речь: hadulaikaR ekhagustadaR hlaaiwidomaguminino — ‘Хадулайказ. Я, Хагу- стадаз, похоронил моего сына’ (kjØlevig); ekhra. aRsatido. tain .anaxxx — ‘Я, Храбаз? Поставил камень (в память о…)’ (R�). [Макаев 2010: 103, 105]. Однако О. А. Смирницкая именует такие надписи перформативными формулами, причем «под перформативностью подразумевается совпадение значения надписи с самим осуществляемым действием типа “Я, такой-то, пишу (режу, крашу и т. п.) руны”». Перформативные формулы принадлежат к числу самых распространенных на памятниках II–VI вв. Они встречаются как на камнях (Gummarp, Reistad, Einang, Barmen, Tune), так и на отдельных предметах — пряжках из Nøvling и Eikeland, коробочке из Garbølle. К ним при- мыкают по своему типу надпись на золотом роге из Gallehus (ek hlewagastiz holtijaz horna tawido), надпись на рукояти меча из Vimose (makija mariha iala), а также надпись на погребальном камне из Kjølevik (hadulaikaz ek hagusta (I) daz hlaiwido magu minion)» [Смирницкая 2008: 45]. Таким образом, особая роль кратких рунических и нерунических над- писей отводится сакральной лексике, которую не всегда возможно истол- ковать. Надписям свойственно наличие аутореферентности, обусловленной сохранением характерных черт ранней традиции в последующей. Благодаря «передаче» информации, которая имеет исторический горизонт, современ- |