Наследники и потомки
Открытие Кокчетавского внешнего
жүктеу/скачать 12,69 Mb.
|
| 5.2 Открытие Кокчетавского внешнего
округа и позиция султана Губайдуллы Во второй четверти XIX века Российская империя предприняла решительные действия по введению новой административно-политической системы в Казахстане взамен традиционного государственного института ханской власти. Формальным началом этого процесса можно считать 1820 год, когда Вали хан скончался, объявив преемником своего сына, султана Губайдуллу. Метрополия решилась на давно вынашиваемый шаг, чтобы ликвидировать ханскую власть в Среднем жузе и потому 7 августа 1821 г. в связи кончиной хана Уали, в Петербурге было принято решение: «Избрание нового хана до времени отклонить, первое, потому что свойства сына хана Валия и обстоятельства его семейства не только здесь, но и на месте, как из самого донесения видно, недовольно еще начальству известны, второе, потому, что ни в коем случае не должно допускать, чтобы султаны и старшины сами собою без дозволения и без руководства нашего приступили к выбору хана третье, наконец, потому, что нельзя предполагать, чтобы выбор, составленный на поминках покойного хана, среди обыкновенных степных пиршеств, мог быть основателен, и чтоб могли в нем принять участие все султаны и старшины Средней орды, из коих многим в отделении, на восточной стороне степи кочующим, и сам Вали-хан едва ли по имени был известен» [9, с. 182-183]. Это решение российской власти стало началом консолидации казахской интеллектуальной элиты в борьбе за сохранение независимости Казахстана. Осуществление административных реформ М. Сперанского выпало на долю нового генерал-губернатора Западной Сибири П.М. Капцевича. Петр Михайлович Капцевич (1772–1840), как указано в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (Т. XIV (27).СПб., 1895) – генерал-губернатор от артиллерии, образование получил в артиллерийском инженерном корпусе. Был дежурным генералом при военном министре графе Аракчееве, являлся участником Отечественной войны 1812 г. В 1819 г. назначен командиром отдельного Сибирского корпуса, а в 1822 – 1828 гг. Был генерал-губернатором Западной Сибири. [10, с. 410 ]. Служба в непосредственном подчинении такого реакционного деятеля, как А. А. Аракчеев, не прошла для Капцевича бесследно. Характеризуя Капцевича в должности генерал-губернатора Западной Сибири, А. И. Герцен писал: «Худой, желчевой, тиран по натуре, потому что всю жизнь служил в военной службе, беспокойный исполнитель - он приводил все во фрунт и строй, объявляя махimum на цены, а обыкновенные дела оставлял в руках разбойников» [11]. Такую же нелестную характеристику Капцеевичу дает его биограф и сослуживец Бантыш – Каменский: «Сказывалось влияние аракчеевской школы, главный принцип который – порка господствовал тогда вовсей армии... Палки, плети, шпицрутены составляли обычные наказание. В кр. Лебяжьей дневальный на экскадронной конюшне казак Оверин ночью заснул. Заженный фонарь упал на сено, и произошел пожар, от которого сгорело 30 лошадей... Судебная комиссия приговорила казака Оверина лишить живота. Капцевич налажил резолюцию: «Казака Оверина в страх прочем прогнать сквозь строй через 1000 человек два раза...» [12]. О справедливости данных характеристик относительно Капцевича говорят и действия последнего в казахской степи. В бытность Капцевича генерал-губернатором Западной Сибири местные пограничные власти чинили в отношении казахов притеснения и произвол. Вот как писал об этом русский чиновник в своем донесении в правительственные органы: «Пограничные Омской области Средней и малой Орды киргиз-кайсаки, желавшие снискать покровительство России, соделаться данниками оной, преданы теперь генерал-губернатором всей неистовой воле пограничных команд, кои за малейшие частные ссоры их гоняют сквозь строй, пленят и надругаются над их женами и как будто нарочно употребляют все усилия сей многолюдный народ отвратить от России» [13]. В соответствии с положениями «Устава о сибирских киргизах» (так именовали тогда казахов) в состав Западно-Сибирского губернаторства вошла территория казахского Среднего жуза. В период правления генерала Капцевича в казахской степи были учреждены два «внешних» округа – Каркаралинский (8 апреля 1824 г.) и Кокшетауский (29 апреля 1824 г.). По распоряжению генерал-губернатора для устройства военных укреплений и казачьих станиц у казахов изымались лучшие земельные угодия и источники воды. Население облагалось всевозможными повинностями, вводилась монополия на добычу и торговлю солью. В проведении административных реформ Капцевич опирался в первую очередь на военную силу, на казачество, вместе с тем он путем подкупа и одаравания чинами находил проводников колониальной политики из среды местной феодальной знати. Показательны в этом отношении деятельность 3. Байтокина и К. Кудаймендина, которые за усердие в службе были удостоены высоких чинов и наград. Генерал Капцевич не церемонился с теми, кто оказывал сопротивление политике царизма. Так, по его распоряжению были арестованы и содержались в заключении в Омске султан Губайдулла Валиханов и бий Торайгиров. Разумеется, нельзя винить во всех проявлениях жесткости, насилия и произвола со стороны пограничных властей и казачьих чинов только Капцевича, который сам был орудием проводимой царизмом колониальной политики. Но то, что самое грандиозное антиколониальное выступление в казахской степи под предводительством Саржана и позднее Кенесары Касымова, развернулось в подконтрольных Западной Сибири районах Казахстана говорит о многом. Для ознакомления казахского населения с содержанием «Устава о сибирских киргизах» в аулы султанов, биев и влиятельных старшин генерал-губернатор направил небольшие отряды, в составе которых были переводчик, мулла, казаки и офицер. С этой же целью в январе 1824 года в зимовья-кыстау многих именитых казахов были направлены нарочные с текстом прокламации генерал-губернатора П. Капцевича. Текст прокламации начинался так: «Всероссийский государь император, обращая по великодушному и всемилостивейшему снисхождению своему внимание на состояние народа киргиз-кайсаков, искавшего с давних времен могущественного покровительства России, и убеждаясь единым человеколюбием рукой сильной водворить в народе сем благоустройство, утвердить в нем согласие, спокойствие, тишину и общий порядок, доставить всем и каждому безопасное и ненарушимое владение собственностью, предотвратить единожды и навсегда вкоренившиеся варварские обычаи, пресечь самоуправства, мятежи, междоусобия, грабежи и баранты, самим народом признаваемые гибельными, предохранить спасительными средствами от всяких могущих случиться общих бедствий и, словом, устроить народу киргиз - кайсаков, и прочим пребывающим с ними племенам благоденствие и счастье» [14]. Как видно из текста прокламации, царское правительство стремилось представить введение новой системы управления в степном крае как заботу об обеспечении безопасности и благополучия казахского народа. Конечно же, ни спокойствия, ни тишины, ни тем более счастья учреждение округов местному населению не принесло и не могло принести, о чем свидетельствуют последующие события, созвучные событиям внутри самой империи, о них мы скажем позже, а теперь остановимся на том, как происходило открытие Кокшетауского приказа. Вопрос об открытии во владениях Среднего жуза внешних округов рассматривался 25 февраля 1824 г. в Санкт-Петербурге на заседании Сибирского комитета. По представлению генерал- губернатора Западной Сибири было решено открыть вначале два округа в урочищах Каркаралы и Кокшетау. В документе, в частности, отмечалось, «что избрание сих двух внешних округов Омской области сделано им на основании изъявленного предварительно желания от киргизских (казахских) султанов Газы Букеева и Габайдуллы (точнее Губайдуллы) Валиханова, детей бывших тамошних ханов и по личному с ними объяснению» [15, л. 63]. Сибирский комитет также одобрил сообщение генерал-губернатора о том, «что открытие двух округов поручено исправляющему должность Омского областного начальника полковнику Броневскому, председателю областного правления подполковнику Григоровскому, которые снабжены подробными инструкциями». Решение Сибирского комитета было одобрено Александром I [15, л. 63, 64]. В инструкции Сибирского комитета по открытию тех округов предписывалось: «…Округам на основании §14 «Устава о сибирских киргизах дать собственное название по имени знатнейшего урочища на занимаемых землях, а именно первый округ наименовать Кокчетавским, а второй Каркаралинским» [15, л. 35]. Итак, организация Кокшетауского внешнего округа была поручена подполковнику Григоровскому. Ближайшим к Кокшетау форпостом была крепость Петропавловская, туда и выехал Григоровский в конце февраля. Согласно предписанию, здесь он сформировал отряд, предназначенный для открытия Кокчетавского округа. В донесении генерал-губернатору Григоровский перечисляет состав отряда и кто чем будет заниматься после открытия окружного приказа. В тексте этого документа указывалось: «Председатель Омского областного правления Смоленского драгунского полка подполковник Григоровский возглавляет отряд и осуществляет в точности инструкцию по открытию Кокчетавского приказа и организацию его работы после открытия. Войсковой старшина 3-го линейного казачьего полка Лукин исполняет должность начальника отряда военной стражи. Он же будет присутствовать в окружном приказе в качестве российского заседателя [15]. Коллежский асессор Путинцев, состоящий при генерал-губернаторе чиновником по особым поручениям, будет российским заседателем в приказе и ревизором порядка в волостях. Петропавловский плац-майор капитан Сидеев назначен наблюдателем за порядком и устройством в округе в качестве прокурора и чиновника по особым поручениям. Всего в отряде было 300 человек, в том числе чиновников 12 человек, отряд стражей 250 человек, при одном орудии- 16 человек, при обозе – 15 человек, лекарь, фельдшер и два денщика, священник и мулла [15]. Отряд Григоровского выступил из Петропавловска 8 марта и взял курс по направлению горы Кокшетау. Дорога была тяжелой, из-за снежных заносов отряд медленно продвигался и лишь 17 марта достиг установленного места – ханского Кызыл Агаша. Урочище называлось ханским по преданиям в память событий начала 30-х годов XVIII века, когда султан Абылай был поднят на белой кошме в знак избрания его ханом Среднего жуза. Многочисленные потомки Абылай хана по мужской линии были разбросаны на землях Старшего, Среднего и частью Младшего жузов. В удел самому старшему Валию (будущему хану) и младшему Касыму достались Бурабай и его окрестности. После смерти хана Вали в 1821 г., который еще в начале века по настоянию младшей жены Айганым (бабушки Чокана) переехал в урочище Сырымбет. Кокшетау и прилегающие к нему территории остались во владении Касыма-торе и султана Губадуллы Валиханова, старшего сына хана Вали от его первой жены. Таким образом, местом встречи казахской знати с отрядом Григоровского урочище Кызыл Агаш было назначено не случайно. Это урочище было освещено именем хана Абылая. Именно здесь хотел быть избранным старшим султаном округа Губайдулла, который к тому времени был избран ханом Средней Орды, но не был признан царским правительством. Открытие Кокчетавского внешнего округа состоялось, об этом извещало Омское областное правление А. Григоровский в донесении от 30 апреля 1824 г. Он, в частности, писал: «По многочисленном собрании в Киргизской степи при горах Кокчетавских сего апреля в 29 день торжественным образом открыт Кокчетавский окружной приказ, председателем оной избран старший султан Габайдулла и заседателем из киргиз почтеннейшие старшины из рода Худайберды-атыгаевского Джилгара (Зилгара) Байтокин из рода Исеньбокты- Киреевского Мусет Яныбеков (Жанибеков)» [16]. «Открытие округа состоялось на южной стороне Кокшетауских гор. Это происходило так: в 10 часов по утру собрался перед линией лагеря весь отряд в парад, офицеры и обер-офицеры в полной парадной форме, а нижние чины в мундирах и полном вооружении. К прибытию на площадь представителеи пяти родов: Атыгаевского, Караульского, Кереевского, Канжигалинского и Кипчакского, в их числе 6 султанов, 57 старшин и 157 биев и других представителей знати, а также большого числа простых людей, был сделан тремя пушечными выстрелами сигнал. На площадь перед домом приказа внесли знамя 3-го линейного казачьего полка в сопровождении одного взвода с трубачами, которые играли марш. После прочтения соответствующих статей «Устава о Сибирских киргизах», было предложено на их основе из числа султанов избрать старшего султана для управления округом. После церемонии избрания старшего султана старшинам и биям было предложено избрать из своей среды двух заседателей и двух кандидатов. А затем представители родов избрали волостных правителей, которые после вступления в должность назначали старшин в административные аулы. По окончании выборов были муллой прочитаны молитвы, и избранные на должности казахи перед алькораном присягнули на верность России. Акт о принятии присяги подписали все почетные аксакалы, а в это время прогремел салют из 31 пушечного выстрела. Торжества завершились троекратным скандированием «Ура!», и трубачи исполнили туш. Затем избранные старший султан и заседатели вошли во временное помещение, над которым висела надпись на русском и казахском языках: «Кокшетауский окружной диван» [15, л. 46–47] – так описал эту церемонию А. Григоровский. На следующее утро в помещение Дома-дивана пришли знатные казахи во главе с султаном Губайдуллой Валихановым. Они обратились к Григоровскому с настоятельной просьбой перенести окружной приказ в западном направлении, поближе к центру волостей. Казахи были обеспокоены тем, что строительство укрепления в Боровом нанесет большой урон природе. Это было видно из того, что даже за короткое время пребывания отряда здесь было повалено много леса для строительства временных сооружений, плотов и других хозяйственных нужд. Кокшетауские горы, овеянные легендой, казахи тщательно оберегали, к тому же они принадлежали потомкам хана Абылая, с именем которого было связано освобождение казахских земель от иноземных захватчиков. Казаки и офицеры, впервые увидевшие Кокшетауские горы, были поражены чарующей красотой горного края и даже нарекли его «Степной Швейцарией». Отряду, конечно, было не легко покидать полюбившееся урочище, но, увы, делать было нечего. Чтобы с самого начала не возбуждать недоверие и протест местного населения и в соответствие с инструкцией, Григоровский принимает решение о перемещении окружного приказа на другое место. В донесении начальству Григоровский сообщает, что «по усиленной просьбе всех султан и старшин, он на другой день открытия приказа, т.е. 30 апреля, пришел к оным от Кокчетавских гор в центр волостей расстояния оттоль верст в 70 между Кокчетавом и Иман-тау в равнине сих двух высоких хребтов к урочище Азат» [15, л. 52]. Однако и здесь отряд долго не задержался. Поиски более удобного места привели к озеру Копа и горе Букпа. Посоветовавшись с офицерами, А. Григоровский принимает решение возводить окружной приказ на Юго-Западной стороне горы Букпа в урочище Шат (в документах Чат). Некоторые исследователи, в частности Комраков, считают, что «…отряд переместился в урочище Чат (Шат), где сейчас расположены садовые участки горожан по левую сторону моста через Чаглинку» [17]. Автор книги «Рассказы о Кокчетаве» В. Терещук пишет, что «… урочище Чат, раскинувшееся вдоль реки Шаглинки, с юго-западной стороны Джеландинских гор. Начинается урочище примерно там, где сейчас дачи горожан вблизи Зерендинской трассы…» [18]. О том, что Губайдулла был избран ханом Среднего жуза, указывает произведения известного акына-импровизатора Орынбая Бертагыулы, современника Губайдуллы. Песня, посвященная возвращению Губайдуллы из сибирской ссылки, начинается такими строками: «Хан келді Губайдулла сегіз жыл жатып, буйырған ризығын журіп татып», что означает: «Вернулся хан Губайдулла через восемь лет, испив предназначенную судьбой чашу». Как видим, знаменитый акын называет Губайдуллу ханом. Вполне вероятно, что сам акын Орынбай в качестве участника присутствовал на церемонии избрания Губайдуллы ханом [19]. Итак, торжественное открытие Кокчетавского внешнего округа состоялось 29 апреля 1824 г., первым ага султаном или, как еще называли, председателем дивана (дуана) был избран Губайдулла Уалиханов. Теперь султан Губайдулла, внук великого хана Абылая, законный наследник Уали хана, в чине майора стал номинальным чиновником окружной администрации. Всеми делами округа фактически ведали представители российской колониальной администрации в лице А. Лукина и А. Путинцева. Им, по мере надобности, помогали избранные так же заседателями от местного населения а заседателями «…почетнейшие старшины из рода худайберды-атагаевского Джингара Байтолин и из рода исеньбокты-киреевского – Мусет Яныбеков» В документах особо подчеркивается усердие последнего. Г. Уалиханов, рассчитывающий с избранием старшим султаном получить реальную власть, был разочарован. Он тяжело переживал бездеятельность и двусмысленный характер своего политического положения. Однако, Губайдулла как потомок чингизидов осознал сущность вводимых новых административных порядков, что при этом он лишается наследственного ханского звания и, будучи избранным старшим султаном Кокчетавского окружного приказа, по существу, превратился в одного из чиновников царской администрации в Казахстане. Недовольный лишением ханского звания, а также фактического изъятия земель у казахов, произвола царских чиновников и превращение его в послушное оружие колониальной власти, в конечном счете, заставило его задуматься о других путях сохранения традиционной ханской власти. При этом Губайдулла Валиханов еще в 1822 году пытался проводить самостоятельные посольские связи с Цинской империей, подобно Абылаю и Вали хана, идти на сотрудничество с империей относительно признания и сохранения ханской власти в Казахстане. В пользу этого говорит письмо написанное на чагатайском языке на имя Цинского императора от 8 ноября 1823 года, где указано, что «Қазақ ханы Әбділда Жанторе сұлтан арқылы Іле генералына мұсылманша жазылған хат жіберді» [20, с. 261]. Таким образом, Губайдулла достаточно широко использовал международные дипломатические отношения, чтобы сохранить независимость казахских земель от одностороннего российского посягательства. жүктеу/скачать 12,69 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|