Наследники и потомки
Касым Абылайханов его сын Саржан и Губайдулла
жүктеу/скачать 12,69 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- В одном архивном документе отмечается, что
| 5.5. Касым Абылайханов его сын Саржан и Губайдулла
Касым султан (г.р н.) – султан Среднего жуза. Младший сын Абылай-хана от жены калмычки. После смерти отца он находился под влиянием старшего брата Уали-хана. Руководил посольскими караванами, направленными в Китай, в ханства Средней Азии. Жил в Кокшетау. После смерти Уали-хана, с упразднением ханской власти в Среднем жузе (1822), султан Касым и его дети (Саржан, Есенгельды, Агытай, Бопы, Кошек, Кенесары, Наурызбай) около 20 лет непримиримую войну с российскими колонизаторами. Сначала Касым султан потребовал от российского правительства возведения в ханы старшего сына – законного наследника ханского престола Среднего жуза Уали хана – Губайдуллу (Абайдильда). Однако Губайдолла был арестован и сослан в Сибирь, после чего оппозицию власти возглавили Касым и его старший сын Саржан. Они попытались поднять на восстание всю казахскую степь, а также заключить союз с Кокандским ханством. С этой целью Саржан в 1836 г. переселился на территорию Старшего жуза, однако правитель Ташкента убил его самого, младших братьев Ержана и Есенгельды и приближенных людей. Вскоре после этого трагического события султан Касым умер. Дело начатое Касымом продолжил его сын Кенесары. В одном архивном документе отмечается, что наиболее яркий протест против колониальной власти выразил султан Касым, младший сын хана Абылая. Касым в своих письмах на имя генерал-губернаторов Западной Сибири П. М. Капцевича и Оренбургского края В. А. Перовского требовал возврата к тем принципам взаимоотношений Казахстана и России, которые действовали во времена хана Абылая и Екатерины II. Султан Касым, пользовавшийся внушительным влиянием в Кокчетавском округе выразил первый свой протест против учрежденных окружных приказов 14 июня 1825 года. «Находившийся в Омске генерал Капцевич, – писал Касым торе, обращаясь к Оренбургскому военному губернатору, – учредил присутственные места при горе Кокчетава, который находится на нашей киргиз - казахской стороне и принуждает наших султанов и старшин иметь в этих местах заседания с немалыми для них обидами» [24]. Вскоре после ареста Губайдуллы, 17 сентября 1825 г. султан Касым обращается к генерал-губернатору Капцевичу с гневным письмом с требованием немедленного освобождения Губайдуллы. В частности он в своем письме писал: «Еще по наследству отца моего Абылая и брата Уали утвержден на ханство Губайдулла, который насильственно захвачен с его товарищем Торайгыром. По какой причине сие сделано и почему волость его кочевок уведена? Если Вы о поступке того родственника моего не известите, то мы найдем случай о сем просить и тогда на нас уже не гневайтесь». Однако письмо султан Касыма остается без ответа. В силу этого он вынужден был 24 октября 1825 г. обратиться к Оренбургскому военному губернатору Эссену с просьбой донести до сведения государя - императора протест казахского населения о том, что «генерал Капцевич учредил присутственные места при горе Кокшетау...» на что «наши ордынцы с султанами и старшинами не согласны». Султан просил «великого государя разрешить нам жить в дальнейшем точно так же, как мы жили при моем родителе хане Абылае, т. е. по нашим собственным обычаям» [25]. Генерал Капцевич, адресованное ему первое письмо султана Касыма оставил без внимания, но он таким образом не мог поступить с его письмом адресованное через генерала Эссена самому императору. Поэтому генерал-губернатор направляет письмо султана Касыма на рассмотрение Омского областного управления, которое как предвиделось, вынесло заключение «просьбу Касыма Абылайханова, как не состоявшего в управлении округа, не заслуживающего никакого уважения, и поэтому полагает оставить оную без всякого движения» [25]. Султан Касым во всех своих письмах к российским чиновникам, обращал внимание, что создание российских опорных баз для колонизации округов, являются противозаконными действиями России, и поэтому поводу выражал негодования большей части казахского населения и решительно потребовал упразднения вновь учрежденных окружных приказов. Он обращал внимание Оренбургского генерал-губернатора на открытие Кокчетавского приказа в районе кочевий казахских родов, находившихся под властью потомков дома Абылая как на нарушение прежних договорных обязательств, достигнутых еще при жизни знаменитого хана. Касым торе доказывал юридическую несостоятельность административных нововведений ввиду указанных обстоятельств. Относительно членов семьи султана Касым в источниках имеется следующие сведения. Он имел двенадцать сыновей, управлявших 12 волостями, при каждом из них располагалось по 500 кибиток «собственных же» туленгутов, служивших им верой и правдой, готовых ринуться в бой по первому же зову потомков Абылая, покровительством которых пользовались они, служа военной их опорой. Убедившись в невозможности остановить наступление царизма на казахскую землю мирными средствами, вследствие чего султан Касым и его сыновья вынуждены были начать воруженную борьбу против ужесточения колониальной политики царского правительства. Инцидент с китайской миссией, приведший к аресту султана Губайдуллы не существенно усилил национально-освободительное движение, которое распространилось в аулах Каркаралинского округа, где большую численность составляли казахи Карпыковской волости, находившиеся под властью султана Саржана. Затем весной 1825 г. начались антиколониальные выступления в Центральном Казахстане, где было еще сильно влияние потомков Абылая. В одном из донесений сотника Карбышева генерал-губернатору П. М. Капцевичу, Саржан Касымов охарактеризован как «издавна отличившийся всякого рода насилиями в степи». С. Б. Броневский с явной досадой констатирует, что, несмотря на «жестокое поражение» Саржан непоколебимо продолжает начатое антиколониальное выступление: «Солтан Саржан Касимов 1825 года, питая ненависть к солтанам Каркаралинского округа, Турсуну Чингисову и другим, за покорность их России, отвадился даже собрать многочисленную толпу вооруженную и напасть на округ, но казаки стражу там составляющие, нанесли им жестокое поражение; это на долго останется в их памяти. При всем том партия недовольных предводимая Саржаном, не престает разсеевать плевелы в народе и подущать к мятежам, которые иногда к совершенному прискорбию оказываются в волостях» [1]. Саржан Касымов, прекрасно понимал ту общественно-политическую ситуацию и действовал в согласии с позицией Губайдуллы «согласуясь с другими безответственными султанами, с толпами подведомственных киргиз вооруженных ружьями, пиками, саблями, установил контроль над караванными путями, начал совершать набеги на окружные приказы» [26]. 31 января 1826 г., карательный отряд из 200 казаков, по личному распоряжению П. М. Капцевича направлен в Карпыковскую волость «для отвращения столь дерзких и вредных покушений». П. М. Капцевич жестко потребовал «принять решительные и строгие меры» в отношении возможного объединения сил Саржана, действовавшего в волостях Каркаралинского округа, с Губайдуллой, его аулов в Кокчетавском округе. Следует отметить, что в то время одном из отрядов Саржана в качестве рядового воина находился ещё молодой султан Кенесары [27]. Первое открытое столкновение Саржана с царскими войсками закончилось его поражением, соратники попали в плен и были преданы военному суду при Омском ордонансгаузе. Султан же Саржан со своими приверженцами успел уйти от преследования сибирских военных отрядов, перекочевав со своими аулами в Кидель-Кыпчакскую волость вблизи города Троицка Оренбургской линии. [28]. Перемещение Саржана было обусловлено несколькими причинами. Во-первых, это связано с арестом хана Младшей жуза Шергазы, который по решению царской администрации был отправлен в ссылку в г. Калугу. Во-вторых, в среде жителей Младшего жуза начались волнения в связи введением основных положений «Устава об оренбургских киргизах». После чего султана Саржана считали «как главного виновника всех беспокойств в степи» [28]. Аналогичное движение имело место в Кокчетавском округе под предводительством султана Сартая Чингисова. Поскольку Сартай представлял Караульскую волость, где особенно сильно сохранились заветы хана Абылая по объединению казахских земель. В это время между Саржаном, Сартаем и Губайдуллой реально прослеживаются скоординированные связи, относительно совместных действий. Эти действия руководителей движения сильно встревожило Омского областного начальника де Сент-Лорана, который 4 сентября 1825 г. под грифом «секретно» обязал начальника военной стражи Каркаралинского округа сотника Карбышева «приступить к отысканию и захвату султанов Саржана, Габайдуллы и Сартая, переждав момент, когда они не в близком расстоянии один от другого находиться» [29]. При этом в случае непреодолимых препятствий, Карбышев должен был «стараться поимкой задержать одного из них - Саржана Касымова». Для этой цели было выделено 200 военизированных казаков, кроме этого, в распоряжение Карбышева дополнительно поступило 150 казаков «для занятия постов». При этом тактика поимки руководителей вооруженных выступлений со стороны царских властей применялись специальные армейские маневры, которые с одной стороны, хотели лишить народное движение своего руководителя, а с другой стороны, военные отряды должны были действовать скрытно, от местного населения с небольшими отрядами. Омский областной начальник еще 24 августа 1825 г. доносил в Главное управление Западной Сибири: «Я не могу не сказать, что полезное было раньше предвидеть зло, могущее произойти от своеволия и поступков султана Карпыковской волости Саржана Касымова, и сообразно тому принять меры к пресечению оных...» [30]. Целью и задачами этой карательной акции было не только поимка деятелей выступления, но также захвата нескольких «из главнейших соумышленников в строгой разборчивости, во избежание возбуждений» [30]. 24 июня 1826 г. управляющий Министерством иностранных дел ознакомил Кокчетавский окружной приказ с распоряжением Николая I пока «не предпринимать никакого личного преследования султана Саржана, воздержаться от его захвата до того, как будет уточнена позиция правительства на сей счет» [30]. В связи с этим 9 июля 1826 г. в Петропавловской крепости были получены распоряжения правительства, регулирующие действия местных властей по подавлению восстания [30]. Прежде всего, им надо было выявить намерения султана и добытые сведения «собирать и сообщать в Петербург не делал ли он в последние годы какие-либо притеснения купеческим караванам при «проходе оных» через казахские степи, и в чем они выражались? Какие пошлины он взыскивал? Были ли сборы в чрезмерном количестве? Имели ли полезные последствия результаты рейдов казачьего отряда в степи в ходе поиска упомянутого султана? Прекратились ли или сохраняется ли угроза его нападений на караваны? Для выяснения обстоятельств предлагалось «отобрать письменные объяснения» от российских и азиатских купцов, нередко обращавшихся с жалобами на Саржана непосредственно в управление Министерства иностранных дел России [30]. Ярым сторонником колониальной администрации был старший султан Каркаралинского округа Турсун Чингисов, который систематически информировал о руководителях и в целом о национальном освободительном движении. Так, Турсун Чингисов в одном из писем полковнику С. Б. Броневскому писал: «За сим уведомляю Вас, что султан Саржан Касымов всегда делает грабежи караванов подданных всемилостивейшего государя Императора, каковые дурные поступки производит он с подобными себе злыми людьми... он же ограбил караван, шедший из Семипалатинска; он рассылает от себя людей с приглашением, чтобы всеми удалиться в степь». Кроме того, следует указать, что Турсун Чингисов настаивал в необходимости «…привлечения для борьбы с восставшими военной силы 300 казаков с двумя орудиями.. » [30]. Но, тем не менее, к отряду Саржана стали стекаться все недовольные политикой царизма казахи Кокшетауского и Каркалинского округов. Подтверждение этому мы находим в архивных источниках, где указывается о нападении султанами Губайдуллы и С. Касымова на аулы Карпыковской, Алтаевской и Томинской волостей от 7 февраля 1829 – 19 июля 1830 гг. Каркаралинский окружной приказ слушал донесение султана управляющего Алтаевским и Карпыковским волостями К. Худаймендина, старшины И. Ибасарова, письмоводителя Д. Халитова от 23 января 1829 года, которые доносили, что: «во первых подвластные ему Алтаевской и Карпыковской волостей киргизы благонамеренные находящиеся принять, а из тех из волостей злонамеренные находятся округах Габайдуллы Валиханова и Саржана Касымова, которые делают расстройства, грабят скот и товары у проходящих торговцев, посему просит пограничное начальство о доставление удовлетворения тому торговому наряду, а последние, что по предписанию сего приказа ездили они в Алтаевскую, Карпыковскую волостей и Таминскую волости, где читаны были старшинам и биям данные от сего приказа письменные объяснения с надлежащими увещеванием, которые благонамеренные тех волостей люди приняли с удовольствием, а неблагонамеренные отвергли с такими изъяснениями, что они стоят в распоряжение султанов Габайдуллы Валиханова и Саржана Касымова, что означенные султаны велят им отбить у проходящих торговцев имущество, с тем, что они за все отвечать будут сами и что русские к ним не придут, причем представляют список людям вышеперечисленных волостей благонамеренным и злонамеренным. Определили: с прошением сего донесения Вашему превосходительству в дополнение донесения приказа от 12 декабря №2086, представ в копии список старшинам и биям означенных в донесение волостей, с присовокуплением, что окружной приказ по предписанию Вашего Превосходительства от 1 декабря № 1593 не признает теперь удобным командировку отряда для падания тем страха возмутителям и последователям их, как по зимнему теперешнему времени, так по отдаленности зимних кочевок, почитает за лучшее произвести сие предположение в действие с наступлением весеннего времени с предполагаемой командировкою отряда в те места для окончания претензий изъясненных в представлениях приказа Вашему Превосходительству от 21 октября» [31]. В это время широко распространились сведения, относительно поддержки восставших ташкентским правителем. В случае объединения восставших Среднего жуза с Кокандским ханством могло значительно осложнить взаимоотношения между среднеазиатскими ханствами и с царским правительством. 6 октября 1831 г. казачьим разъездом перехвачены письмо Саржана, адресованное кушбеги, где указывается, что: «Да пошлет господь здравие на Вас и страну Вашу благодетельной, из щедрых щедрейшей, из храбрых первейший, в военных делах и пышностью подобен царю Рустему. нам весьма было приятно видеть письмо Ваше посланное через биев Мырзана, Сауранбая и Сагындыка. Мы видим, как Вы из сожаления печетесь о благосостоянии нашем, приглашаете нас для перезимовки на Сыр, Чу и Кужур. Очень рады и на предложение Ваше для сближения с Вами, согласны... мы к услугам Вашим с усердием всегда готовы, русские принуждают, однако плачем душевно к единоверным себе державам» [30]. Но помощь, которая была обещана ему кокандским кушбеги, так и осталась на словах. Так как, кокандцы, с беспокойством наблюдали действиями Саржана, чье выступление уже охватило некоторые районы Старшего жуза. И это вызывало определенную тревогу со стороны ташкентского правителя, собиравшего с казахских родов региона зякет. С 1832 г. Саржан вновь переходит к активным боевым действиям против царской администрации. Он рассылал по степи воззвания и письма, призывая казахов восстать против царских властей. В последующие годы Саржан совершает ряд походов, нападает на аулы верных царским властям султанов и биев, уничтожает пикеты и разъезды. Под напором царских войск Саржан вынужден был передвигаться в пределы Старшего жуза, в надежде переманить на свою сторону казахов, подвластных ташкентскому кушбеги. Однако, все это явилось причиной серьезного конфликта султана с кокандцами. Поэтому ташкентский правитель пошел на серьезный шаг, с тем, чтобы навсегда избавиться от Саржана и летом 1836 году султан был убит. Трагическая смерть Саржана, его брата Ержана, Есенгельды, а также его других сподвижников оказало пагубное влияние в казахско – кокандских отношениях. Судя по имеющимися источникам Сартай и Губайдулла, были первыми среди казахской элиты, которые попали в немилость царским властям и были отправлены в ссылку в Сибирь, Березово. Кроме того, в этом источнике содержаться весьма интересные сведения, связанные с жизнедеятельностью Губайдуллы. Автор этого источника с грустью констатирует, что одной из причин отвращения султана Губайдуллы и его соратников от России было жестокое обращение царских сатрапов с ним и его соотечественниками период внедрения административных реформ. В 1832 г. в связи со скоропостижной кончиной старшего султана Абылая Габасова Кокчетавского окружного приказа, султан Губайдулла вновь выставляет свою кандидатуру на эту должность. Что удивительно, он, чуть ли не единогласно, избирается старшим султаном. Новый генерал-губернатор Западной Сибири И. Вельяминов утверждает избрание Г. Уалиханова старшим султаном Кокчетавского внешнего округа. По мнению Ж. О. Артыкбаева «..он оставался в этой должности и тогда, когда Саржан после нескольких кровавых стычек с карательными отрядами со свом улусом, а также с отцом и братьями перекочевал на юг, в пределы Туркестана. То, что Губайдулла сочувственно относился к Саржану и по мере своих возможностей поддерживал его, ни для кого не являлось тайной, но отказ от активного участия в движении позволяет думать, что среди представителей дома Абылай хана, возможно, была разработана своеобразная тактика. Кто-то из этой семьи должен был оставаться в Кокшетау, являвшейся ставкой их деда, общеказахской святыней, даже ценой служения колониальным властям. Сама фигура Губайдуллы, законного наследника Абылая, последнего национального правителя, вселяла надежду на независимость в души близких к нему людей и останавливала чиновников колониальных органов от излишней прыти» [32, С. 171-172]. Имеются весьма интересные донесения Акмолинского Окружного приказа и в частности рапорта сотника Асанова от 5 августа 1832 г. представленные управляющему областью. Из этого следует, что Губайдулла, будучи на посту старшего султана Кокчетавского округа, пытается собрать под своим началом верные ему рода, из соседних территорий, в частности Алеке-Байдалинской волости находящейся в составе Акмолинского округа. В этой связи в рапорте Асанов сообщает: «Ваше Высокопревосходительство изволите быть известны о действиях старшего султана Кокчетавского приказа Габайдулле и сыне его Болате, который, находясь в Алеке-Байдалинской волости поступивший в состав Акмолинского округа произвели там между киргизами возмущения, заставляя их кочевать в Кокчетавский округ и что для предупреждения совершенного расстройства между киргизами той волости господин управляющий областью дал предписание Акмолинскому приказу арестовать султана Болата и содержать при приказе впредь до получения от Вашего Высокопревосходительства разрешения. В следующий за сим господин полковник Маркевич, от 2 текущего августа, предписал с нарочным Акмолинского приказа, чтобы оные если не успел еще привести в исполнение упомянутого предписания о захвате султана Булата. То, оставаясь с распоряжением по сему предмету, донес бы ему всех тех сведениях, кои получил. Приказ, в продолжении сего времени о действиях сего султана в Алеке-Байдалинской волости, а между тем объявит бы только Булату, если он не отбыл из упомянутой волости, чтобы немедленно уехал оттоль и не расстраивал бы киргиз советами своими откочевать из Акмолинской волости к коему они должны принадлежать, напомнив при том сему султану, что начальству пекущиеся о благе народу киргизского весьма неприятны поступки его» [30]. Из приведенного архивного источника, а также сложившийся общественно-политической ситуации можно предположить, старший султан Губайдулла в известной мере желал расширить свое влияние на соседние роды, в случае повстанческого движения против колониального гнета. Но 31 октября 1833 года начальник штаба генерал-майор Броневский и генерал от инфантерии Вельяминов принимают решение воспрепятствовать намерениям Губайдуллы и возвратить казахов Алеке-Байдалинской волости, ушедших из Акмолинского округа. В указанном источнике подчеркивается: «Что касается киргиз Алеке-Байдалинской волости, ушедших из Акмолинского округа к означенному султану. То я представляю Вашему превосходительству всевозможно стараться возвратить их к своему округу и родам Кувандыковским, ибо в противном случае сие может послужить соблазном для других, которые также перекочуют в Кокчетавский округ в ведомство султана Габайдуллы. К нему киргизы особенно преданы, и хотя правительству убыток от того быть не может, но Акмолинский округ потерпит расстройство от уменьшения числа киргизов» [33]. У Губайдуллы были и другие политические замыслы, с тем, чтобы подготовить почву общего расширения национально-освободительного движения, дабы показать лояльность Кокчетавского округа, и отвлечь внимание колониальной власти от грядущего выступления народных масс, так как изложено выше, на тот момент все же шла усиленная подготовка по консолидации антиправительственных сил. Таким образом, до 1838 года Губайдулла успешно исправляет свою должность в качестве старшего султана Кокчетавского окружного приказа, за что он был повышен до чина подполковника, согласно российскому табелю о рангах. жүктеу/скачать 12,69 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|