Образ древности в советской историографии: конструирование и трансформация
жүктеу/скачать 2,89 Mb. Pdf көрінісі
|
| разновидность феодализма».
163
Специфика этого строя заключалась в том числе и в сочетании феодализма с чертами рабовладения, которые были на Востоке очень живучими и предопределили его относительную (непринципиальную) специфичность: замедленность развития. Несложно увидеть черты сходства во взглядах Пригожина и Струве. Демонстративное низведение географических факторов на вторые и даже третьи роли (теория возникновения частного землевладения на «высоких полях»), вызванное не в последнюю очередь сильным желанием откреститься от любых аналогий с буржуазной историографией, подчёркивание относительной специфики развития стран Востока, объяснение этой специфики смешением различных способов эксплуатации. Несовпадение лишь в том, что Пригожин делает ставку на феодализм, а Струве – на рабовладение. Позиция Струве в условиях того времени была более надёжной (хотя в момент появления она и не снискала достаточного количества сторонников). Во-первых, довод Пригожина по поводу того, что утверждаемый им феодализм на Востоке – марксистский, то есть не такой, как феодализм на Востоке у Мейера или Вебера, был слишком слаб для сообщества советских учёных, которому важно было найти чёткий ответ на вопрос, чем советская историография отличается от буржуазной. В случае с рабовладельческим обществом по Струве всё было как раз понятно: они – признают феодализм, мы – рабовладение (а не какой-то другой феодализм). Отыскивание
162
С мнением Витфогеля о том, что в этом пункте сказывалось влияние Бухарина, более статично воспринимавшего природу, чем Маркс, Ленин или Плеханов, вероятно, можно согласиться. Wittfogel K.A. Oriental Despotism. A Comparative Study of Total Power. P. 408, n. d.
163
Там же. С. 25.
165
Пригожиным отдельных феодальных тенденций, которые преуменьшил Струве, не делало точку зрения Пригожина более убедительной: факты исходили от Струве, и тут сила доклада, основанного на фактах, играла свою роль. Точно так же отсылки к мнению Маркса и Энгельса уже не были решающими, ибо цитаты поддавались настолько разнообразному толкованию, что только уводили от прямого ответа. Но решающий элемент в скорой победе струвианской трактовки был, на наш взгляд, следующий. Струве, хотя и говорил о долгом изживании рабства на Востоке, тем не менее прочертил водораздел между рабовладением и феодализмом, синхронизировал развитие Запада и Востока, 164 на что не решался Пригожин, погрязший в цитатах из классиков. Так что, можно сказать, возражения Пригожина могли только укрепить Струве на его позиции. С точки зрения марксистской теории он отыскал вполне удовлетворительный ответ. А что он мог думать как учёный? Были ли его доводы полностью удовлетворительны для него самого? Обратимся к более раннему выступлению Струве в прениях по докладу М.С. Годеса «Итоги дискуссии об азиатском способе производства», который состоялся в феврале 1931 г. и был подробно рассмотрен нами в предыдущем параграфе. С одной стороны, несложно отметить элементы, в которых Струве уже нащупывает будущее решение вопроса через рабовладение: например, отмечает слабое различие между крепостным крестьянином и рабом как в правовой, так и в экономической сфере. 165
С другой стороны, в 1931 г. Струве совершенно уверен в том, что основным объектом эксплуатации в азиатских обществах является крестьянство, которое выполняет наибольший объём общественных
164 О том, что Струве подгоняет начало европейского феодализма так, чтобы сопоставить его с развитием Востока: Прения. А.И. Тюменев. С. 144. Поддержка струвианской позиции (естественно, с оговоркой о возможной «неравномерности развития в рамках одной и той же эпохи») см.: Прения. С.И. Ковалёв С. 151-152.
165 Дискуссия об азиатском способе производства. С. 98. Дж. Софри отмечает, что отнесение древних обществ Месопотамии и Египта к типу азиатского способа производства Струве поддержал «в неоднозначной манере». Sofri G. Il Modo di Produzione Asiatico. Storia di una controversia marxista. P. 126.
166
работ и при этом не владеет частью средств производства: скотом, источниками воды – что отличает его от положения крестьянства в феодальном обществе, 166
и оно, что также специфично, эксплуатируется классом собственников с помощью высокоорганизованной бюрократии. 167
существенном распространении рабовладения, переоценить свои позиции, 168
но ведь из доклада 1933 г. достаточно очевидно следует, что историк не нашёл весомых аргументов против широкой эксплуатации крестьян на Востоке. Теперь, правда, он относит все категории рабочего населения, которые отличались высокой степенью эксплуатации и малой степенью свободы, к классу рабов (а не крепостных) и противопоставляет их свободным. Кроме того, теперь он вообще избегает употреблять термин «крепостные», говоря о рабах и свободных бедняках, попадавших в долговую кабалу. Дополнительным аргументом может послужить то, что Струве сам признавал необходимость перестройки сознания дореволюционного историка. Фактически он писал отрывок из автобиографии, когда объяснял, как такой специалист приспосабливался к новым условиям: «Для этого ему надо было оторваться от методологии, в которой он был воспитан, а это было тем более трудно, что его учителями были крупнейшие представители буржуазной науки. … Лишь медленно мог происходить отход от старой методологии» 169
. Важным элементом в этом отходе было обращение Струве в сторонники нового учения о языке Н.Я. Марра. Анализ работ Струве, посвящённых отдельным аспектам «яфетидологии» – теории, старавшейся связать стадии языка со стадиями общественного развития – показывает, что
166
Дискуссия об азиатском способе производства. С. 97.
167 Там же. С. 94-95.
168 Скажем, А.О. Большаков верит, что именно работа с историческими источниками заставила учёного «радикально изменить свои взгляды». Большаков А.О. Василий Васильевич Струве (1889–1965). С. 48. Но аргументов он не приводит – возможно, потому, что такая оценка кажется ему очевидной.
169
Струве В.В. Советская наука о древнем Востоке в период 1917-1932 гг. // Сообщения ГАИМК. 1932. № 9-10. С. 27.
167
он, по сути, выбирал из учения Марра подходящие элементы, буквально даже цитаты, опираясь на которые, приводил некоторые свои, в общем частные, лингвистические наблюдения, часто очень неоднозначные – как размышления об отнесении в шумерском языке рабов к классу вещей 170 . Об
искренности этих отсылок к Марру судить сложно 171
, но в целом видно, как учёный «переучивал» себя: он вносил вклад в яфетидологию не потому что она его убедила научно, а именно для того, чтобы сделать её научно убедительной, раз уж это так необходимо. Всё это приводит нас к мысли, что в то время сам Струве не мог считать полностью убедительными некоторые из своих идей. Сомнителен акцент на классовой борьбе между рабами и свободными как основном сюжете истории древневосточных обществ: во-первых, во многих приведённых примерах недостаточно показано заметное участие именно рабов (нередко Струве говорит о возмущении закабалённых свободных, что, вообще-то, совсем другой вид классовой борьбы; вторжения варваров на территории отдельных государств вовсе не относятся к сюжетам противостояния классов), во- вторых, сами эти примеры искусственно мультиплицированы (в дополнение к одному восстанию упоминаются другие, что создаёт ощущение их типичности). Совершенно парадоксальной и даже модернизирующей выглядит точка зрения, будто Умма начала войну с Лагашем именно из-за победы в последнем «рядовых свободных над богатой верхушкой» 172
– речь идёт об интервенции, продиктованной классовыми интересами. 173
170 Он же. Рудимент классового показателя в сумерийском языке // Известия Академии Наук СССР. 1934. № 10. С. 799-806.
171 Хотя статью в сборнике к юбилею научной деятельности лидера советского языкознания трудно не подозревать в, скажем так, искусственном марризме: Он же. Плебеи и илоты // Из истории докапиталистических формаций. Сборник статей к сорокапятилетию научной деятельности Н.Я. Марра. М.; Л., 1933 (Известия ГАИМК. Вып. 100). С. 363-373.
172 Он же. Проблема зарождения, развития и разложения рабовладельческих обществ Древнего Востока. С. 50-51.
173
Возможность такого (или близкого) истолкования, конечно, лежала на поверхности, и уже была использована ранее: «Царство смелого революционера Урукагины было скоро разгромлено его соседом, князем г. Умма…». Ковалёв С.И. Курс всеобщей истории. Т. I. С. 272.
168
Но если Струве и сомневался в себе в те решающие для него годы (1933- 1934 гг.), когда его доклад был прочитан не только в Ленинграде, но и в Москве, а он начнёт становиться одной из ключевых фигур советской исторической науки, то в любом случае он был готов защищать свою теорию до последнего. Мнения, высказанные в прениях по докладу, вряд ли были для Струве в новинку – особенно аргументы оппонентов (И.М. Лурье, М.А. Шера, А.А. Аджана, А.И. Тюменева; неоднозначную позицию заняли Б.Л. Богаевский, А.С. Поляков, Д.А. Ольдерогге; определённо поддержали Струве Ю.Я. Перепёлкин, С.И. Ковалёв, М.М. Цвибак 174
), ведь он и сам, как мы могли заметить, прекрасно осознавал уязвимые места своей концепции, но линия защиты была им хорошо продумана. Струве не был ярким полемистом, но он научился использовать положительные стороны своей основательности в работе с материалом. Прежде всего, Струве не стеснялся развёрнуто отвечать на замечания: его ответное слово в прениях составляет почти два печатных листа (ок. 72 000 зн.), причём почти четверть текста приходится на примечания. 175 Более
половины ответного слова посвящено полемике с И.М. Лурье (примерно сопоставимо с выступлением самого И.М. Лурье); вне зависимости от использованных Струве доводов (они могли быть очень путаными, как, например, аргументы в пользу наличия коллективного рабовладения общин), следует отметить, что у него было достаточно пространства для того, чтобы построить убедительный ответ. Струве воспользовался этим для того, чтобы привести дополнительные факты в пользу своих положений, что, собственно говоря, несколько «перекодировало» саму направленность заключительного слова: оно не столько подводило итог дискуссии, сколько продолжало
174 С.П. Данн комментирует обсуждение доклада следующим образом: «У читателя создаётся впечатление, что участники дискуссии, за исключением Лурье, видели в предложенной Струве гипотезе перспективный выход из неловкого положения и были бы рады принять её, но в то же время сознавали определённые серьёзные трудности, как с точки зрения логики, так и с точки зрения марксистской доктрины». Dunn S.P. The Fall and Rise… P. 47. Нам трудно согласиться с этим впечатлением.
175 Выступления всех остальных участников прений составили порядка 120 000 зн., из них открытых оппонентов Струве – около 62 000 зн.
169
доклад, только на этот раз оппоненты не имели возможности снова оспаривать десятки новых примеров. Анализ заключительного слова Струве ещё раз приводит к выводу, что перед нами вовсе не правленая стенограмма выступлений – и доклад, и заключительное слово переработаны таким образом, что превращены автором в настоящие статьи. Естественно, что в этом виде они убедительнее остальных стенограмм, опубликованных в выпуске. Этот приём вскоре проявил себя в новом раунде споров вокруг новой концепции. В прениях по докладу о рабовладении на древнем Востоке, повторённому в Москве 14 июня 1933 г., наиболее яростным оппонентом Струве выступил Н.М. Никольский, который ставил под сомнение научность предложенной теории примерно в том же духе, что и И.М. Лурье. Стычка повторилась, когда Струве постарался доказать рабский статус работников энсиального хозяйства Уммы в период Шумера III династии Ура – Никольский выступил с критикой в журнале «Проблемы истории докапиталистических отношений», на которую в этом же номере был дан ответ Струве. 176
Статья Струве, написанная в сборник в честь С.Ф. Ольденбурга, касалась частного, но принципиального вопроса: характера зависимости тех самых «каль» (гурушей) – работников в крупных хозяйствах в период III династии Ура. Как мы помним, именно Шумер III династии Ура сыграл роль станового хребта для всего доклада Струве, и в новой статье он, при анализе сводных ведомостей по рабочей силе из энсиального хозяйства Уммы, применил ту же
176 Струве В.В. Рабовладельческая латифундия в Сумире III династии Ура (ок. XXIII в. до н.э.) // Сергею Фёдоровичу Ольденбургу. К пятидесятилетию научно-общественной деятельности. 1882-1932. Сборник статей. Л., 1934. С. 495-507; Никольский Н.М. К вопросу о рабстве на древнем Востоке (По поводу статьи В.В. Струве «Рабовладельческая латифундия в Сумире III династии Ура», С.Ф. Ольденбургу. К 50-летию научно- общественной деятельности 1882-1932 гг., Сборник статей, Л., Изд. АН СССР, 1934 г.) // Проблемы истории докапиталистических обществ. 1934. № 78. С. 207-210; Струве В.В. Ещё раз о рабовладельческой латифундии Сумира III династии Ура (Ответ Н.М. Никольскому) // Там же. С. 211-222. И это тоже был технически удобный для Струве ход: у читателя Никольского не оставалось ни малейшего шанса не прочитать и ответ на критику, а последнее слово, тем самым, опять оставалось за создателем новой теории.
170
основную логику: если работники трудились в хозяйстве круглый год (что доказывал его расчёт человекодней), то они не могли быть крепостными (которым нужно время для работы на собственном участке), следовательно, они могли быть либо рабами, либо наймитами. Коль скоро наёмные работники выделены в отдельную категорию, значит, все остальные были фактически рабами. Логическая цепочка получалась довольно длинной: если работники в массе своей не могли быть никем иным, то они были рабами, если рабами были работники в хозяйстве Уммы, то рабами были работники и в остальных энсиальных (латифундиальных) хозяйствах Шумера, а если так, то «моё исследование … доказывает, что и в Сумире, т.е. на Востоке, существовала рабовладельческая формация…». 177
Это не могло пройти незамеченным со стороны оппонентов. Судя по всему, Никольский тоже горячился, как И.М. Лурье, и ему тоже казалось, что построения оппонента рухнут как карточный домик, стоит нанести один точный удар. Никольский постарался показать, что приведённые Струве данные выборочные и неполные, что Струве ошибался в подсчётах человекодней и прежде всего в том, что они свидетельствуют о круглогодичной занятости работников, что его позиция расходится с представлениями Маркса и Энгельса о Востоке, и продолжал настаивать на том, что документы свидетельствуют о крепостном характере шумерской экономики. В другой статье того же времени Никольский даже обвинил Струве (возможно, это был уже жест отчаяния), что его теория рабовладельческой формации на Востоке – возрождение, на новом материале, точки зрения «азиатчиков» 178 .
ответ на достаточно жёсткие заявления Струве хладнокровно благодарил за возможность тщательнее обсудить проблему, пеняя оппоненту на то, что тот
177
Струве В.В. Рабовладельческая латифундия в Сумире III династии Ура (ок. XXIII в. до н.э.). С. 506.
178
Никольский Н. К какой общественно-экономической формации принадлежит общество Древнего Востока // История в средней школе. 1934. № 2. С. 5 и сл.
171
избрал тон разговора, снижающий его ценность. Учитывая, что ошибки в подсчётах допустили как Струве, так и Никольский, и этот аргумент оборачивался против критика: «К сожалению, и уважаемый рецензент оказался столь же плохим «арифметиком», как и я». 179 В общем, Струве удалось показать, что в документах речь идёт именно о человекоднях и что независимо от него эту же точку зрения высказывал такой крупный зарубежный специалист, как А. Деймель (1865-1954). 180
Кроме того, и в прениях по докладу, и в ответе Н.М. Никольскому Струве апеллировал к тому, что противники требуют от него развёрнутых доказательств в условиях, когда объём его выступлений ограничен (вечерними часами в случае с докладом, ¾ печатного листа в случае со статьёй в сборник в честь С.Ф. Ольденбурга). Тем самым, он как бы предлагал коллегам дождаться появления более крупных научных работ… а тем временем его версия начинала завоёвывать позиции и в сфере преподавания древней истории. Первый вариант учебника по истории древнего Востока был выпущен ещё в 1934 г. на основе лекций Струве, записанных студентами; это издание отличалось большим количеством всевозможных технических огрехов и достойно представлять новую теорию не могло. Правда, в этом издании уже даётся более широкое обоснование верности предлагаемой концепции: она логично ложится в общую линию развития. Вот характерное рассуждение, отражающее уже отмеченную нами тенденцию к широким обобщениям: «Поскольку мы в доклассовом обществе имеем рабов, а не крепостных, раннеклассовое общество должно быть рабовладельческим, а не крепостническим». 181
Поскольку рабовладельческая концепция быстро
179 Струве В.В. Ещё раз о рабовладельческой латифундии Сумира III династии Ура (Ответ Н.М. Никольскому). С. 211, ст. 2, прим. 1.
180 Там же. С. 219. Струве, правда, не упоминает, что А. Деймель как раз не признавал существенной роли рабовладения в шумерской экономике.
181
Струве В.В. История древнего Востока. Краткий курс. М., 1934. С. 19.
172
приобрела себе таких активных сторонников, как В.И. Авдиев 182
и А.В. Мишулин, то позициям Н.М. Никольского был нанесён новый удар: в средних школах в 1934-1935 учебном году преподавание велось по компромиссной схеме, когда в учебнике Никольского минизировались любые «социологические» выкладки (т.е., терминология по возможности изгонялась, что лишало учебник определённой теоретической тенденции и увеличивались факты). 183
А после, в 1935 г., учебник для школ был переработан в соответствующем духе – Струве переписал главы раздела «Древний Восток». 184
В 1937 г. выходит I том истории древнего мира, задуманной ГАИМК как учебник для исторических вузов, со вводными главами С.И. Ковалёва и основной частью, написанной почти целиком Струве, – это по сути была вторая версия вузовского учебника 1934 г. 185
Здесь уже развёрнута идея о двух видах государств на Востоке: земледельческих (Египет, Вавилония) и воинственных (хетты). Сам автор концепции в отдельной аннотации на вышедшую книгу отмечал принципиальное различие между примитивной зависимостью от знати египетских или вавилонских народных масс и крепостной зависимостью при феодализме. 186 Хотя учёный и отмечал, что книга подготовлена в спешке, это не спасло учебник от весьма ощутимой критики, в том числе «справа» – В.И. Авдиев порицал автора за то, что он слишком сближает восточное рабовладение с античным, 187
оспаривал он и
182 Авдиев В. Рабовладение на Древнем Востоке // История в средней школе. 1934. № 2. С. 12-20. Статья была опубликована сразу после «анти-рабовладельческой» статьи Н.М. Никольского. Тем самым, вопрос ещё какое-то время оставался дискуссионным.
183
Никольский Н.М., Ковалёв С.И. Как преподавать древнюю историю в 1934-35 учебном году // История в средней школе. 1934. № 3. С. 39-43.
184
Ковалёв С.И., Мишулин А.В., Никольский Н.М., Сванидзе А.С. История древнего мира. Часть I. Древний Восток и Греция. Учебник для 5-го класса неполной средней школы. М., 1935.
185 История древнего мира / под ред. С.И. Ковалёва. Т. I. Древний Восток. М., 1937.
186 Струве В.В. «История древнего мира». Т. I. Стр. 444. Ц. 5 р. 25 к. Соцэкгиз. 1936 // ИЖ. 1937. № 2. С. 131.
187
Авдиев В. Рец.: «История древнего мира». Т. I. «Древний Восток». ГАИМК. Соцэкгиз. М. 1936. 443 стр. 5 руб. 25 к. // ИМ. 1938. № 1. С. 122.
173
деление обществ Востока на земледельческие и военные. 188
Он же отдельно указал на чрезмерную схематизацию социальных отношений в различных странах древнего Востока, при которой игнорируются различные формы того же рабовладения, и отметил, что достигается это применением к восточным странам античных терминов (приём, также намеченный в анализируемом выше докладе). 189 Примечательно и то, что рецензенту не нравились любые, даже очень скромные, намёки на модернизацию социальных отношений, нежелательные аналогии с другими обществами. 190
которая содержит первую системную критику концепции Струве. Упрекая последнего за догматический характер изложения, Зельин кратко и по сути в пародийном духе излагает основные его идеи: «Древневосточные общества – рабовладельческие. … Рабовладение возникает в рамках родового строя и развивается до момента гибели данного общества. В основе этого развития лежит коллективное рабство. … Эта рабовладельческая община разлагается в результате развития обмена и денежного хозяйства. Появляется зажиточная верхушка, с которой вступают в борьбу так называемые рядовые общинники. Процесс разложения общины длится веками. В сущности, вся история древнего Востока есть история разложения этих общин. Все социальные движения являются или движениями рабов, или рядовых общинников, или тех и других вместе. Периоды устойчивых отношений и внешних успехов государства объясняются временным примирением зажиточной верхушки и рядовых общинников. Упадок – всегда результат их борьбы и увеличения числа рабов. Таким образом, объяснение всех главных моментов
188 Там же. С. 121. 189
Там же. С. 122-123, 124.
190 Там же. С. 121, 124. В принципе, это уже было общей тенденцией, и Струве реагировал на неё, если не формировал её вместе со всеми. Так, в своих лекциях он сравнивает географическое положение города Аккада в месте схождения Тигра и Евфрата с положением Коринфа в Греции – иными словами, древность сравнивается с древностью. Струве В.В. Лекции по истории древнего Востока. С. 59; ср.: Там же. С. 82. С другой стороны, на С. 89 сравнивается старовавилонское общество и Московская Русь, но с оговоркой, что «московский феодализм таил в себе чрезвычайно много элементов рабовладения».
174
политического и общественного развития стран Востока отличается чрезвычайным однообразием. …. Самая универсальность этого объяснения внушает читателю сомнение в его обоснованности. Перед нами до крайности упрощённая схема, которой автор тщетно старается охватить богатейший исторический материал». 191
Зельин подчеркнул, что в концепции Струве не доказаны или не аргументированы важнейшие положения: наличие
коллективного рабовладения, упадка древневосточных государств из-за ростовщичества, скопления массы рабов и борьбы между рядовыми свободными и зажиточной верхушкой, преувеличены масштабы восстаний рабов и, наконец, употреблены слишком размытые термины («верхушка», «беднота»), которые и позволяют строить обобщающие схемы. В итоге Зельин комментирует концепцию Струве совершенно иначе, чем последующая советская историография: не факты, а схема превалирует в ней. 192
истории» А.В. Мишулин, затеявший тогда наступление на ленинградских
191 Зельин К.К. Рец.: «История древнего мира». Т. I. Древний Восток. Под ред. академика В.В. Струве. Соцэкгиз. 444 стр. 5 р. 25 к. // ИЖ. 1938. № 12. С. 121.
192 К.К. Зельин станет доктором наук только в 1963 г. Позже, касаясь книги Зельина о социальных категориях в эллинистическом Египте, Струве вернёт ему удар – правда, признавая высокие достоинства самой книги. См. Струве В.В. Общественный строй эллинистического Египта // ВИ. 1962. № 2. С. 67-95. О ревнивости Струве к «своим» темам в науке см. Рабинович М.Б. Воспоминания долгой жизни. С. 146, а также, хоть и в апологетическом ключе: Утченко С.Л. Некоторые черты образа учёного и человека (К 75- летию академика В.В. Струве) // ВИ. 1964. № 5. С. 120; об отношении Струве к Зельину: Формозов А.А. Русские археологи в период тоталитаризма. Историографические очерки. М., 2004. С. 168; Павловская А.И. Константин Константинович Зельин (1892-1983) // Портреты историков. Время и судьбы. Т. 2. Всеобщая история. С. 98. А.О. Большаков указывает, правда, что Струве воссоздал отечественную египтологическую школу – соглашаться ли с этим мнением, зависит от того, что мы понимаем под школой – общее направление деятельности или ещё и отношения «учитель-ученик». См. Большаков А.О. Василий Васильевич Струве (1889–1965). С. 45; Мягков Г.П. Научное сообщество в исторической науке. Опыт «русской исторической школы». Казань, 2000. С. 133-157; Свешников А.В. Петербургская школа медиевистов начала XX века. Попытка антропологического анализа научного сообщества. Омск, 2010. С. 24-38. Лояльное отношение Струве к студентам отмечают все мемуаристы. См.: Шофман А.С. Не угаснет огонь Прометея (из истории советского антиковедения). Глава первая. Ученики и коллеги // Мир историка. Историографический сборник. Вып. 5. Омск, 2009. С. 386.
175
историков, 193
писал о том, что I том истории древнего мира – «пройденный этап советской исторической науки», 194 но здесь же он признавал, что недооценивать эту работу нельзя. Насколько сильны были позиции Струве, свидетельствует то, что во второй статье того же номера, им написанной, Струве не находит нужным оправдываться или защищаться от нападок Мишулина (тогда исполняющего обязанности главного редактора журнала), более того, если Мишулин громит, в числе прочих буржуазных учёных, Э. Мейера и Б.А. Тураева, то Струве о представителях старшего поколения науки о древности отзывается более чем уважительно. 195
Попутно отметим, что так рождается известный компромисс, переход от пролетарской революционности к пролетаризированному национализму. Наконец, следует обратить внимание на то, что вся критика Струве неизменно шла в рамках им же заданных параметров, основных представлений о характере древневосточного общества. Струве обвиняется в упрощении, в том, что он преувеличил или преуменьшил отдельные детали, но никто не оспаривает сам подход. Потому неудивительно, что впоследствии историк не отказался ни от концепции, ни от ряда спорных её положений: интервенцию Уммы он смягчённо подаёт в своём учебнике 1941 г. (третья и наилучшая версия университетского курса) 196 и достаточно внятно в отдельной статье; 197 он
193
Подробно об этом будет рассказано в следующем параграфе.
194 Мишулин А. Советская историография и задачи древней истории // ВДИ. 1938. № 1(2). С. 5.
195
Струве В.В. Изучение истории древнего Востока в СССР за период 1917-1937 гг. // ВДИ. 1938. № 1(2). С. 13 и сл. Вероятно, Струве лучше Мишулина чувствовал, что власть начала утрачивать чисто революционные ориентиры в сторону традиционно- патриотических. Подробно об этой трансформации см. Дубровский А.М. Историк и власть: историческая наука в СССР и концепция истории феодальной России в контексте политики и идеологии (1930-1950-е гг.). Брянск, 2005.
196
Струве В.В. История Древнего Востока. Л., 1941. С. 75. На наш взгляд, удачно охарактеризовал учебник А.О. Большаков: «иногда даже можно сказать, что это несколько упрощённая тураевская «История», переписанная с позиций
концепции рабовладельческого строя». Большаков А.О. Указ. соч. С. 50. Что касается С. Данна, то он верно отмечает компромиссный характер некоторых формулировок, но прямолинейно понимается сам это компромисс: всё-таки, система координат советской историографии 176
немного смягчился и в отношении географических факторов (ибо была соответствующая цитата из Сталина), но тем более уверенно утверждал: «История древнего Востока показывает нам появление и развитие рабовладельческого строя». 198 В одной из последних своих статей, посвящённой особенностям социального строя стран Востока, статье, которая уже фиксировала возрождение казалось бы завершённого в 30-е гг. спора, Струве настаивал на тех же самых своих основных положениях: теперь, правда, допуская легитимность самого словосочетания «азиатский способ производства», но подчёркивая его ограниченную специфику указанием на то, что Ленин в своей лекции о государстве говорил о рабовладении как первой форме эксплуатации, вероятно, включая внутрь её азиатский способ производства. 199 Правда, «большая монография» о Шумере III династии Ура, которую анонсировал Струве 200
и которая должна была предоставить убедительную трактовку фактической стороне дела, так никогда и не была написана, но в 30-е гг. заявления о её скором появлении звучали вполне убедительно. В какой-то мере частичной заменой этой работы стал ряд статей о социальных отношениях в Шумере и небольшая книга о социальной истории Лагаша (1961).
И в этой работе, несмотря на все оговорки, вызванные тем, что новое поколение (прежде всего И.М. Дьяконов) уже вело упрямое наступление на его позиции, Струве не отказывался от многих своих идей: Лагаш у него по-прежнему предстаёт как область, в которой велась революционная борьба за расширение гражданских
это, до известной степени, Зазеркалье, и компромисс может быть знаком не ослабления, а укрепления позиций основной теории. См.: Dunn S.P. The Fall and Rise… P. 60-61.
197 Струве В.В. Основные вехи войны Уринимгины и Лугальзагеси // ВДИ. 1958. № 4. С. 3- 13. Естественно, Струве не замечает несогласие Дьяконова. См. Дьяконов И.М. Реформы Урукагины в Лагаше // ВДИ. 1951. № 1. С. 31.
198 Струве В.В. История Древнего Востока. С. 5.
199 Он же. Понятие «азиатский способ производства» // НАА. 1965. № 1. С. 108.
200 Он же. Ещё раз о рабовладельческой латифундии Сумира III династии Ура (Ответ Н.М. Никольскому). С. 211.
177
прав для всё больших слоёв населения, и именно из-за этой борьбы Лагаш так страдал от своих реакционных соседей 201 .
Итак, если до доклада 1933 г. Струве неоднократно менял свою позицию, то на протяжении более чем тридцати последующих лет он её лишь дополнял и варьировал, так от неё и не отказавшись, несмотря на то, что и факты, и толкование трудов Маркса и Энгельса это вполне позволяли. Более того, если ранее историк скупо отвечал или не отвечал вовсе на упрёки в несоответствии «классикам», то в 1938 г. он фактически подвёл под свою концепцию рабовладельческого Востока окончательную теоретическую базу, приписав эту концепцию Марксу, а заодно и Энгельсу, Ленину и Сталину. Согласно Струве, в ходе порочной дискуссии об «азиатском способе производства» Маркс толковался однобоко и социологично: выхватывались отдельные цитаты, на основании которых авторы конструировали собственные версии, а при чтении Маркса не учитывался «большой контекст» его учения. 202
Согласно Струве, марксистско-ленинское учение исходит из того, что первобытные общества, на которые не воздействуют более развитые классовые, всегда становятся рабовладельческими. 203
Основоположники марксизма отделяли историю древневосточных обществ от истории Востока вообще, специфика этих обществ заключалась в том, что они были раннерабовладельческими и сочетали две формы эксплуатации: патриархальную и рабовладельческую. 204
Это теперь и стало той точкой, с которой учёный не сдвинулся. И дело тут не только в том, что репутация Струве как учёного была намертво
201 Он же. Государство Лагаш. Борьба за расширение гражданского права в Лагаше XXV- XXIV вв. до н.э. М., 1961. С. 57-58.
202 Он же. Марксово определение раннеклассового общества // Советская этнография. Сборник статей. Вып. III. М.-Л., 1940. С. 5, 22. При этом здесь же Струве сам манипулирует цитатами из Маркса, но делает это настолько виртуозно, применяя к ним фактически методы анализа классических текстов, что ему удаётся выстроить очень убедительную схему. Подробнее: Крих С.Б. Теоретическое обоснование В.В. Струве концепции рабовладельческих обществ на Древнем Востоке // Социальные институты в истории: ретроспекция и реальность. Материалы XII межвузовской региональной научной конференции. Омск, 2012. С. 153-170.
203
Струве В.В. Марксово определение раннеклассового общества. С. 13.
204 Там же. С. 7, 18-19.
178
связана именно с «рабовладельческим» образом Древнего Востока. Ведь, кроме него самого, новую теорию поддерживало теперь большинство советских авторов, хотя их отношение к ней никогда не было слишком почтительным. Несмотря на то, что из концепции были изъяты многие её элементы, а иные были значительно видоизменены, концепция продолжала властвовать: тот же В.И. Авдиев предпочитал говорить не об особой собственной точке зрения, а о том, что сам он предвосхитил появление концепции Струве. 205 А.И. Тюменев фактически присоединился к концепции Струве, 206
несмотря на то, что по-прежнему представлял себе древневосточные общества несколько иначе: как обладающие своим путём, типологически отличным от античных Греции и Рима. 207
Это согласие советских историков признать концепцию в качестве основной объясняется не только внешним давлением. При всех колебаниях и противоречиях, Струве нашёл по-настоящему марксистское объяснение социального устройства восточных обществ. Не случайно в докладе о «марксовом определении раннеклассового общества» Струве доказывает именно полную логичность и целостность теории Маркса, тем самым снимая вопрос о развитии (и уж тем более изменении) взглядов последнего. Может создаться ощущение, что при подробном и строгом анализе из основных положений доклада Струве не останется ни единого, которое было бы в должной мере выдержанным и обоснованным автором. Подавляющая научность, на которую делал ставку докладчик, выглядит далеко не безупречно, и дело, конечно, не в самих фактах, а в их подборе и толковании. Многие рассуждения построены на базе, в которой причудливо смешаны
205
Авдиев В. Изучение истории древнего Востока за 25 лет (1917-1942) // ИЖ. 1942. № 10. С. 102. Авдиев утверждает, что его работы появились одновременно со статьями Струве в 1934 г. Но в 1934 г. именно Авдиев ссылался на Струве, а не наоборот: Авдиев В. Рабовладение на Древнем Востоке. С. 20.
206
Тюменев А.И. Государственное хозяйство древнего Шумера. М.-Л., 1956. С. 15.
207 «Производственный базис древневосточных рабовладельческих обществ представлял собой несравненно более сложное явление, нежели производственный базис античных обществ». Там же. С. 3. Он же. Передний Восток и античность (особенности социально- экономического развития) // ВИ. 1957. № 6. С. 49-70.
179
либо весьма парадоксальные (как версия об интервенции Уммы), либо уже тогда устаревшие (как рассказ о болотном земледелии 208 ) теории. В основу доказательства положен мало известный тогда шумерский материал, в то время как своеобразный и всегда сложный в обобщении материал по Египту подан фактически в скомканном виде (по Приложению 2 видно, что именно во время рассказа о Египте Струве чаще всего отвлекался на примеры других стран). И всё-таки, именно этот доклад означал поворот к рабовладельческому образу древневосточной древности (а следовательно, и древности в целом), и именно благодаря ему несколько десятилетий дискуссия о своеобразии восточных обществ (всегда имевшая в СССР форму дискуссии об «азиатском способе производства») считалась завершённой. Почему так произошло? А.А. Формозов выдвинул версию, согласно которой всё дело было в прямой поддержке Струве со стороны Пригожина: «речь должна идти не о докладе Струве, а о дискуссии, тон которой задавал Пригожин. Разрабатывая схему из пяти формаций, он предлагал специалистам обсудить, господствовал ли на Древнем Востоке рабовладельческий способ производства, или нет. … Пригожин поддержал Струве». 209
Научный авторитет А.А. Формозова столь велик, что ему гипнотически верит даже такой крупный исследователь, как А.М. Дубровский, хотя располагает противоречащими гипотезе Формозова фактами.
210 Как мы могли убедиться, Пригожин вовсе не поддерживал
208
Струве В.В. Проблема зарождения, развития и разложения рабовладельческих обществ… С. 35.
209
Формозов А.А. Русские археологи в период тоталитаризма. С. 166, 167. По версии Формозова, Струве поддался на давление Пригожина, поскольку иначе трудно было рассчитывать на научную карьеру. А.О. Большаков, напротив, пишет о «бескорыстно предложенной теории» Струве, которая «оказалась вдруг одним из элементов громадной идеологической машины, подчинившей себе всю страну». Большаков А.О. Указ. соч. С. 49. Слово «вдруг» предполагает за В.В. Струве едва ли не детскую наивность, во что трудно поверить.
210 Дубровский А.М. Указ. соч. С. 214. Дубровский знает, что в мае 1933 г. Пригожин стоял на других позициях и предполагает, что в начале июня тот, под влиянием Струве, их изменил. Но в начале июня Пригожин ещё не сориентировался в меняющейся ситуации и союзником Струве по новой теории выступать не мог.
180
основную идею доклада Струве, хотя признавал, что это попытка «сконструировать основанную на марксистско-ленинской методологии рабочую гипотезу для понимания основных проблем истории так наз.[ываемого] классического Востока». 211 Тогда уж легче предположить, что за концепцией Струве стоял М.М. Цвибак, который в прениях по докладу выступал непосредственно перед заключительным словом докладчика и полностью его поддержал. 212
С Формозовым можно согласиться в том, что пришедшие в ГАИМК Пригожин и Цвибак ставили своей целью стать своеобразными «учителями мудрости» (в данном случае, марксистской) для конкретных специалистов, но, как мы видим, далеко не все их рецепты были в итоге воплощены в жизнь. Пригожин, судя по тексту его выступления, рассчитывал, наоборот, на продолжение дискуссии. 213
другой вариант объяснения: арест Пригожина, Цвибака и других проводников линии партии в исторической науке неожиданно усилил позиции Струве. Теория «вечного» феодализма на Востоке была теперь окончательно скомпрометирована, а дальнейшие сталинские высказывания (прежде всего, в «Кратком курсе») уже не оставляли никаких сомнений в том, какую позицию следует поддержать. Но и у этой версии есть существенные недостатки. Прежде всего, нужно помнить, что нельзя с уверенностью увязывать арест Пригожина и его работу в ГАИМК (академик Н.М. Никольский отстаивал феодализм на древнем Востоке много позже ареста Пригожина и не подвергался арестам) – гораздо
211
Пригожин А.Г. Проблема социально-экономических формаций обществ древнего Востока. С. 26-27.
212
Прения. М.М. Цвибак. С. 154-157.
213 Впрочем, уже месяц спустя после доклада (5 июля 1933 г.) он пишет о том, что античный способ производства – одна из разновидностей рабовладельческой формации и что большинство народов знало в качестве первой формы классового общества именно рабовладельческую. Пригожин А. Предисловие // Античный способ производства в источниках. Литературные, эпиграфические и папирологические свидетельства о социально-экономической истории древней Греции, эллинистического Востока Рима. Под ред. С.А. Жебелёва и С.И. Ковалёва. М., 1933 (ИГАИМК. Вып. 78). С. 3. Тем самым нельзя согласиться и с точкой зрения О.В. Кима, будто бы Пригожин долго не признавал теории рабовладельческой формации в 30-е гг. Ким О.В. Указ. соч. С.80.
181
уместнее говорить о его недостаточно ортодоксальной партийной карьере (членство в Бунде, зарубежные командировки, связь с троцкизмом). 214
говорилось именно о вредительской деятельности «Кипарисовых, Быковских, Пригожиных», 215 но в те годы иначе быть и не могло: деятельность новоразоблачённого врага народа автоматически становилась вредительской. Что же касается поддержки Сталиным версии о рабовладельческом строе на Востоке, то она будет выражена далеко не так определённо и сравнительно поздно. Пусть и ограниченные, но возможности для высказывания какой-либо другой теории относительно восточных обществ всё так же оставались. В любом случае, уместнее говорить не о том, что политические пертурбации возвысили теорию Струве, а о том, что они создали условия для её победы. Но сама причина победы кроется, на наш взгляд, в другом: в самом докладе, а именно в том, как он был написан. Перед нами образцово марксистское решение проблемы – если понимать под этим тот стиль, в котором Энгельс решил проблему рождения государства в своём общеизвестном сочинении. Ряд позиций сближает доклад Струве и популярную книгу Энгельса до такой степени, что это невозможно игнорировать. Струве так же рассказывает нам о происхождении и развитии рабовладения, как Энгельс о происхождении классового общества (ибо семья и частная собственность в работе Энгельса накрепко привязаны именно к этой теме). Как и Энгельс, он строит свою общую теорию на специально отобранных примерах: Энгельс на одном ключевом (ирокезы) и трёх дополнительных (греки, римляне, германцы), Струве – на одном ключевом (Месопотамия) и одном дополнительном (Египет). Как и в случае с
214
С другой стороны, следует помнить, что при массовом терроре строгая логика при отборе жертв соблюдается столь же редко, сколь и строгая законность.
215
О вредительстве в области археологии и о ликвидации его последствий // СА. 1937. № 3. С. VI.
182
Энгельсом, ряд базовых суждений основан на мало исследованном и пока доступном лишь немногим специалистам материале: у Энгельса – на гавайцах и ирокезах, у Струве – опять же, на шумерах. Как и в случае с Энгельсом, Струве создал теорию, которая могла сравнительно безболезненно варьироваться, признавая новые, вроде бы противоречащие ей факты: правда, судьба доклада Струве была такова, что его мало читали последующие поколения (сборник «Известий ГАИМК» был вскоре изъят из- за вводной статьи арестованного в 1935 г. Пригожина, после работа была лишь однажды переиздана И.М. Дьяконовым на английском языке 216
), но по другим работам Струве хорошо видно, что ему не составило бы труда дополнить и вариатировать начальный текст примерно в том же ключе, как это сделал Энгельс со вторым изданием своей книги. Незначительные отличия заключаются в гораздо большем беллетристическом даре Энгельса и меньшей теоретичности Струве: первое относится к случайным факторам, второе – к очевидному различию между статусом Энгельса как одного из основателей теории и Струве лишь как её последователя. При этом тот и другой с большей или меньшей степенью сознательности этой теорией манипулируют. И конечно, самым главным элементом истинно марксистского подхода был образ истории древности, смоделированный Струве: единообразно и последовательно развивающиеся общества, в которых есть свои особенности, но нет принципиальных отличий в основном процессе классовой борьбы; при этом развитие и единообразие являются главными концептами, которые никогда не доказываются, но всегда богато иллюстрируются. Правда, здесь же коренилось и существенное различие между Энгельсом и Струве. Первый
216 В сокращённом виде, только в части, касающейся Месопотамии, издание вышло в 1969 и в 1973 гг. Много позже отрывки доклада, касающиеся Египта, были опубликованы в хрестоматии для студентов. См.: Struve V.V. The Problem of the Genesis, Development and Disintegration of the Slave Societies in the Ancient Orient // Ancient Mesopotamia: Socio- Economic History: A Collection of Studies by Soviet Scholars. Moscow, 1969. P. 17-67; История Древнего Востока: Материалы по историографии. Учебное пособие / Под ред. Кузищина В.И., Вигасина А.А. М., 1991.
183
верил в то, что создавал; второй – хотел верить. Энгельс (всегда с упоминанием Маркса) – творец теории, Струве – один из её последователей, который должен был её постичь. Это постижение далось историку нелегко: он перебрал практически все ответы на вопрос о специфике восточных обществ, которые тогда могли считаться марксистскими. Итог же был для него, учёного «старой школы» (при всех оговорках вроде той, что он занимал в ней не самые видные позиции), парадоксальным: нужно было идти не от сложности фактов, а от простоты теории. Пока Струве шёл от фактов, у него получались слишком запутанные ответы: «после проработки всего этого материала я … пришёл к несколько иному взгляду, к тому, что действительно в Египте существовала какая-то особая формация…». 217 Но чтобы понять, как преобразовать сложно трактуемые факты в ясную и строгую схему, нужно было изменить свой подход к их интерпретации. По сути, для Струве постижение марксизма стало школой самоограничения. Нужно было научиться всегда видеть при работе с источниками основную нить, вычленять из богатства материала необходимые для этой главной темы эпизоды и уметь предполагать необходимые элементы там, где исторического материала не хватало. Поскольку это требовало перестройки принципов научной работы, Струве даже перешёл на сравнительно новый для себя исторический материал Древней Месопотамии, чтобы на нём научиться марксистской интерпретации истории. Предложенная им в итоге версия рабовладельческого общества надолго пережила все доводы и факты, которыми была иллюстрирована, пережила и сам доклад, не вошедший в золотой фонд советской историографии древности, и пережила даже саму эту историографию (как идеи Энгельса о семье и браке разделяются многими из тех, кто и не думает о приверженности марксизму). Причина этого, как мы пробовали показать, в том, что Струве удалось создать тот образ древневосточного общества,
217 Дискуссия об азиатском способе производства. По докладу М.С. Годеса. С. 93. 184
который наиболее соответствовал складывавшимся тогда культурным установкам. жүктеу/скачать 2,89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|