ОППОЗИЦИЯ «СВОЙ-ЧУЖОЙ» В ЯЗЫКОВОМ СОЗНАНИИ ЭТНОСА

В основании самоидентификации как отдельной личности, так и целых групп, часто лежит извечная оппозиция «свой-чужой», уходящая своими корнями в древнейшие мифологические сюжеты и верования о том, что все пришедшее извне является представителем «иного» мира и обладает сверхъестественными свойствами.

К «чужим» заведомо относятся нелюди (демонические существа, предки, животные) и люди «извне» (инородцы, люди иного социального происхождения и положения, странники). Отличительными признаками «чужого» являются его внешность, одежда, запах, бытовое, обрядовое и речевое поведение. При этом инородцев (иноверцев) часто наделяют зооморфными чертами и устойчиво соотносят их с областью магии и ведовства [2]. Например, англ. Opennotyourdoorwhenthedevilknocks (Не открывай двери, когда дьявол стучится).

А поскольку материальное бытие фольклорного произведения – хранение его памятью в «закодированном» виде [1, с.20], то в фольклорных свидетельствах представители других этносов могут выступать в виде некоего мифического народа, великанов, людоедов или зооморфных чудовищ, причем часто этим «мифическим инородцам» присваиваются имена реальных этносов. Таковы великаны «мамаи» у русских, «шведы» у украинцев, исполины-людоеды «джидове», «джидовци» и «латини» у болгар, людоеды-песиголовцы «турки» и «татары» у хорватов и словаков.

Черты людоедов могут быть приписаны не только мифическим великанам-инородцам, но и непосредственным этническим соседям. Так, представления о евреях-людоедах есть у болгар, сербов, словенцев, македонцев: «Евреите во сабота ништо не вакьят, а во нiдела чоека iадат» (макед.). Происхождение, внешние особенности, характерные черты быта и выключенность инородцев из обычного уклада жизни могут объясняться совершением какого-либо неблаговидного поступка в прошлом [3].

Осознание себя, собственной или коллективной идентичности часто базируется на «проецировании на себя», а точнее «через себя», норм, обычаев, представлений, черт характера, т.е., всего того, что характеризует сущность их народа-соседа или народа, с которым данная этническая группа когда-либо вступала в какие-либо культурные, политические и деловые контакты и взаимоотношения.

Являясь членом определённой культуры, человек воспринимает различные феномены и элементы своей культуры на бессознательном уровне, как нечто само собой разумеющееся. Он в состоянии осмыслить собственный образ мышления, чувствования, способы взаимодействия с людьми, а также выполнения того или иного вида деятельности (иными словами, себя самого) только на фоне контактов с представителями другой культуры [4]. Я не знаю о том, что я «белый», пока не узнаю о существовании «черных», равно как и о том, что я европеец, до тех пор, пока не узнаю о существовании азиатов, африканцев и американцев [5].

Человек в своем миропонимании и, соответственно, поступках оказывается под влиянием не только внешних обстоятельств и фактов объективной действительности, но и того, как он воспринимает эти обстоятельства и эту действительность. Данную нашу мысль, подтверждают мнения многих лингвокультурологов, считающих, что этнические гетеростереотипы, т.е. представления о другом этносе, часто негативны.

Непонимание между представителями различных этнических групп во многом обусловлено этнокультурной спецификой нормативного коммуникативного поведения разных народов, иными словами - несовпадением представлений о правильном поведении при общении наряду с различиями этнических (языковых) сознаний коммуникантов. Языковое сознание (или "языковой образ мира", "языковая картина мира") носителя этнической культуры, формируемое в процессе инкультурации, "вхождения" в данную культуру, отличается определенными качествами. Например, носитель конкретной этнической культуры имеет сознание, состоящее из образов и представлений, бытующих в данной культуре, причем это сознание меняется от культуры к культуре [6].

Оппозиция «свой-чужой» осмысляется через разноуровневые связи человека: кровно-родственные и семейные (свой/чужой род, семья), этнические (свой/чужой народ, нация), языковые (родной/чужой язык, диалект), конфессиональные (своя/чужая вера), социальные (свое/чужое сообщество, сословие) [3] и в языковом сознании народов инстинктивное неприятие чужого, как правило, сопровождается определенными подтекстовыми антитезами хорошего - плохого, внутреннего- внешнего, близкого-дальнего, темного-светлого, искреннего - хитрого, чистого – грязного, героя – подлого, и др.

При этом свой этнос оценивается только положительно, с позиции этноцентризма: именно он обладает «правильным» укладом жизни, «человеческим» языком и праведной верой.

Обратившись к фольклорным образцам разных народов, а именно к пословично-поговорочному материалу, мы связываем их возникновение в языке того или иного народа с продолжительными контактами с другим этносом, и находим немало подтверждений вышесказанному суждению.

Казахские пословицы, поговорки:

Устно-поэтическое творчество казахов, в частности эпос, песни, пословично-поговорочный фонд, народные заговоры, зло- и благопожелания и приметы, являющиеся жанровыми разновидностями фольклора, является своего рода транскодом общественных взаимоотношений, как внутри определенных групп людей, так и с представителями иных обществ. В языковом сознании народа чужой имеет архетипическую ассоциацию, отождествление с животным, растением, частью единого биолгического мира, в котором все члены этот мира имеют равные права.

Основная тема казахских изречений в дискурсе «своего-чужого» – это отношения внутри членов кровно-родственного общества, семьи, народа, страны, а также взаимоотношения с чужими, часто олицетворяемыми в образе врага-человека, животного, архетипа и т.д. Таковы народные фольклорные образцы, содержащие предостереженья: Не говори, что нет врага – он за оврагом, не говори, что нет волка – он под шапкой (т.е. всегда быть начеку, человек сам себе может оказаться врагом); С неродными людьми не ходи на охоту, они возьмут да и привяжут к седлу; Меч условий не знает (о взаимоотношениям с враждующим народом); Откочевавшие - бродяги, оставшиеся – народ; Чем быть султаном у чужого народа, лучше быть подошвой (т.е. последним человеком) у своего народа; Чем быть бием у чужого народа, лучше быть пастухом в своем ауле.

Хоть и знаю, как разобрать чужую юрту, но не знаю, как ее собрать (чужая душа – потемки)

Своего сына и бей – не уйдет, а чужого сына запри под замком - убежит.

В своем ребенке можно видеть свою душу.

Не жди добра от человека, у которого пестрые глаза и рыжее лицо

Низкую лошадь не считай за лошадь, а хорошего (человека) чужим себе.

Я видел, как считавший врагами своих родных, должен был обращаться к чужим (у казахов разорвать связь с родными и обращаться к чужим считается большим позором).

На свой огонь налил крови, на чужой огонь налил масло (когда, презирая родственников, дают предпочтение другим, чужим).

Если кочерга длинная, не обожжешь руки; если много родных - чужие не обидят

Похулив аргамака, где же ты найдешь скакуна; похулив ближних, где же ты найдешь родных.

Дурных людей не приближай к себе, а добрых не чуждайся

Дурного родственника не считай за своего (не доверяй), чужих дурных людей не считай за свои глаза (не надейся)

Чужие не понимают достоинств хорошего человека (т.е. не знают человека хорошо)

Русские пословицы и поговорки:

На чужой стороне и ребенок ворог.

Не бери дальнюю хваленку, бери ближнюю хаянку!

Степь лесу не лучше. В степи простор, в лесу угодье.

Пока под чужой крышей не побываешь, своя, где течет, не узнаешь.

В чужом доме побывать — в своем гнилое бревно увидать.

И за рекой люди живут.

Полетели за море гуси, прилетели тож не лебеди (прилетели ничем не хуже).

Заселение европейцами северо-американского континента, сопровождавшееся вытеснением коренных жителей Америки – индейцев - и войной с ними отразилась в таком выражении как:

Appachie dance – букв. танец в стиле индейцев племени Апачи, т.е. о чем-то грязном, аморальном и т.д.

В современном языковом сознании американцев атрибут «китайский» имеет имплицитную оценку ненастоящего, поддельного: Chinese copy, в значении подделка, вводящая в заблуждение, продукт слепого подражания, контрафактное изделие, Chinese accounting - фальшивое счетоводство.

В языковой картине мира англичан ироничные ассоциации со словом «Dutch» легли в основу выражений, историческая природа которых очевидна. Так, события XVII и XVIII веков, когда между двумя наиболее развитыми странами того времени, Англией и Голландией, произошли четыре войны, в основном на море, вызванные торговым и колониальным соперничеством этих стран, а также колониальными интересами обеих стран в Юго-Восточной Азии, Америке, Африке и на европейском рынке были запечатлены в английском языке в виде следующих поговорок, идиом: Dutch comfort в значении могло быть и хуже; слабое утешение; Dutch concert, т.е. пение, при котором каждый поет свое; 'кто в лес, кто по дрова'; Dutch courage - смелость во хмелю; Dutch feast - пирушка, на которой хозяин напивается раньше гостей; Dutch lunch или Dutch treat, т.е. угощение, при котором каждый платит за себя; to talk like a Dutch uncle — отечески наставлять, журить; double Dutch в значении тарабарщина, китайская грамота (о чем-нибудь очень непонятном);

Длительные контакты и приобретенный опыт коммерческих взаимоотношений с Испанией послужили поводом для возникновения поговорки Spanish money, в негативном значении «одни только слова».

Отношения и конфликты с Францией отразились в таких выражениях, как «Frenchblue» разг. смесь амфитамина и барбитурата; to assist in the French sense ирон. — присутствовать, не принимая участия; excuse (pardon) my French — извините за выражение; French kiss т.е. французский поцелуй; bastard French — ломаный французский язык, и др.

Напряженные взаимоотношения с соседним ирландским народом послужили основой для таких выражений, как to get smb.'s Irish up — рассердить, разозлить кого-л.

Помимо того образ незнакомого чужого ассоциировался с каким-нибудь животным, птицей, пресмыкающимся, мифическим существом или архетипическим элементом. В этом случае чаще передавалась семантика опасности, подозрительного, настороженности:

I fear Greeks even when bringing gifts - Я боюсь греков, даже когда они дары несут

Open not your door when the devil knocks - Не открывай двери, когда дьявол стучится (предосторожность)

С помощью некоторых символических образов в значении своего, наоборот, выражалась безопасность:

Hawk will not pick out hawk's eyes - Ястребястребуглазневыклюет

Crows do not pick crow's eyes - Воронворонуглазневыклюет

Wolf never wars against wolf - Волк никогда с волком воевать не будет.

Отношение к своему, знакомому выражалось через позитивную оценку:

The black crow thinks her own birds white - Чернойворонесвоиптенцыкажутсябелыми

Every ass loves to hear himself bray - Всякийоселсвойрёвслушатьлюбит

Every miller draws water to his own mill - Всякиймельникводунасвоюмельницуотводит

Every mother thinks her own gosling a swan - Всякаяматьсчитаетсвоегогусенкалебедем (ср. EveryJackhashisJill - Всякому Джеку суждена его Джилл (позитивное восприятие своего, долженствование своего)

Соблюдение дистанции между своим и чужим:

Good fences make good neighbours - Чем лучше заборы, тем лучше отношения с соседями; Ahedgebetweenkeepsfriendshipgreen - Забор между друзьями продлевает дружбу.

Предпочтение знакомого незнакомому: Betterthedevilyouknowthanthedevilyoudon't - Черт знакомый лучше черта незнакомого (предпочтение); А friend'sfrownisbetterthanafoe'ssmile - Хмурое лицо друга лучше, чем улыбка врага; Bloodisthickerthanwater - Кровь гуще воды (призыв к сохранению связей со «своим»)

Среди русского населения тундры распространен стереотип ненца как человека хитрого, «себе на уме», который «слова в простоте не скажет; тогда как ненцы считают русских легкомысленными, болтливыми и ненадежными; и те, и другие кажутся друг другу невежливыми, не соблюдающими элементарных норм взаимодействия. Отношение сибирских народов к межэтническим взаимодействиям (в частности, к контактам с русскими) отчетливо выражает следующий эвенкийский текст: "Не ищи в жены светловолосую (русскую)! Пусть будет черноволосая, но ты будешь знать ее повадки»[6].

Еврейские:

Близкий сосед лучше далекого брата (иврит)

Бойся тихой воды, тихой собаки и тихого врага

Змея не отравится собственным ядом

Знай, что если ты заглядишься на чужую белую халу, ты можешь потерять свой собственный кусок черного хлеба

Зачем мне мое знание польского, если меня во двор не пускают?

Интересен факт в сознании народов, когда чужое предпочитается своему. Так, в Полесье во время засухи было принято проводить магический обряд вызывания дождя посредством бросания глиняного горшка в колодец с водой. При этом глиняный горшок крали у «чужого», иноверца. Одним из распространенных приемов «магии против смерти» было приглашение в семью, где часто умирали дети, инородца или иноверца в качестве кума для ребенка. В кризисных ситуациях (тяжелая болезнь, отсутствие молока у кормящей женщины) обращались за помощью к «чужим» священникам: раввину (укр., польск.), православному попу (словен.).

В английском языке признание заслуг чужого выражается в следующем выражении: The apples on the other side of the wall are the sweetest- Яблоки по другую сторону забора - самые сладкие (предпочтение, позитивное восприятие чужого).

Национально-специфические компоненты культуры, такие как, например, традиции или обычаи составляют реалии жизни народа. Они непосредственно отражаются в языке. Знание этих реалий обеспечивает эффективность процесса коммуникации. Следовательно, необходимо изучать культуру и концептуальную картину мира его носителей. Участвуя в коммуникации с представителями иных культур, необходимо привносить свое видение действительности, определяемое культурными доминантами, специфичными для его этноса.