«Памятники бегазы-дандыбаевской и тасмолинской культур»

128
Таблица 4 – Соотношение групп керамики
Группы
Количество
%
Группа 1
1102
95,7
Группа 2
43
3,7
Группа 3
7
0,6
Всего
1152
100
Посуда  группы  1  (1102  сосуда)  лепилась  вручную,  поверхности  сосудов  без 
лощения.  Представлена  двумя  подгруппами.  Подгруппа  1А  –  собственно  валиковая 
керамика, которую принято называть алексеевско-саргаринской – 1047 сосудов (рис. 67–
71). Подгруппа 1Б включает фрагменты 55 горшков из нижних ярусов стратиграфических 
отложений  и  представляет  собою  самый  ранний  из  хронологических  типов  посуды  в 
раскопе 6 (рис. 72; 73).
Подгруппа  1А  представлена  преимущественно  горшечными  формами  –  1029 
экз. (рис. 68–71; фото 23, 2, 3, 5), выделено 18 сосудов типа банок, т. е. только 5,3%. 
Банки не орнаментированы, горшки украшались налепным или формованным валиком 
и  орнаментом,  резным  или,  реже,  гребенчатым.  Наиболее  популярные  элементы 
орнамента – наклонные отрезки и вдавления, вертикальный зигзаг, “елочка”, защипы 
пальцами,  вертикальные  отрезки  и  вдавления,  иногда  сетка  и  равнобедренные 
треугольники.  Из  других  орнаментальных  сюжетов  представлены  наклонные 
«лесенки», пересекающиеся отрезки, бессистемные оттиски ногтя, налепные шишечки. 
Иные элементы, хотя и вписываются в традиционный набор орнаментации, не имеют 
большого удельного веса: зигзаги, линии и каннелюры, уголковые и подтреугольные 
вдавления,  ряды  круглых  вдавлений.  По  одному  разу  встречены  заштрихованные 
треугольники с шишечками на вершинах, свастические знаки и другие узоры. Валик на 
сосудах покрывался насечками, пальцевыми защипами, оттисками палочки. Гладкий 
валик встречается редко (рис. 67–69).
Зона орнаментации – узкая полоса по шейке, плечику или в верхней части тулова. 
Придонная часть сосуда не орнаментировалась.
Технические  приемы  украшения  поверхности  сосудов  довольно  вариабельны: 
плоский  штамп,  в  том  числе  и  различные  вдавления,  нарезка  применялась  реже, 
применялась техника гребенчатого штампа, в основном, крупного.
В керамике подгруппы 1А часто встречаются фрагменты венчиков, формовавшихся 
особым образом. При этом способе верхняя лента крепилась к стенке сосуда с внутренней 
стороны, её верхний край отгибался наружу и приклеивался с внешней стороны. Венчик 
таких сосудов в изломе двухслойный, слегка утолщенный. Подобный технологический 
прием зафиксирован в керамике группы атипичных погребений с круглодонной валиковой 
керамикой  могильника  Кюргеннер  Среднего  Енисея  [Грязнов,  Комарова,  Лазаретов, 
Поляков, Пшеницына, 2010, с. 83, 84]. Вероятно, в этом признаке следует констатировать 
информацию о связях между носителями традиции «отогнутого» венчика Центрального 
Казахстана и Минусинской котловины. Поскольку погребения с атипичной керамикой в 
Минусе были инородным включением, а в Казахстане керамика с загибом автохтонная, 

129
Рис. 67. Поселение Кент. Раскоп 6. Керамика. Группа I, подгруппа IА
логично  предположить,  что  территория  происхождения  атипичной  минусинской 
керамики может совпадать с ареалом памятников бегазы-дандыбаевской культуры.
Сосуды подгруппы 1Б – широкогорлые горшки плавных пропорций с округлыми 
венчиками,  орнаментированные,  начиная  от  венчика,  по  шейке  и  плечику  и  верхней 
части  тулова  желобками  и  каннелюрами  в  сочетании  с  мелкими  треугольниками, 
горизонтальной елочкой, оттисками уголка палочки. Некоторые сосуды имеют широкий 
плоский налепной валик на шейках горшков. Валик орнаментирован рядом наклонных 
отрезков или горизонтальной елочкой, часто дополнен нижней и верхней каннелюрами 
(рис. 72, 12; рис. 77, 1–3, 13).

130
Рис. 68. Поселение Кент. Раскоп 6. Керамика. Группа I, подгруппа IА

131
Рис. 69. Поселение Кент. Раскоп 6. Керамика. Группа I, подгруппа IА

132
В этой подгруппе выделена серия фрагментов горшков, орнаментированных только 
рядами каннелюр шириной 3–5 мм, расположенных в верхней трети сосудов (рис. 73).
Посуда  подгруппы  1Б  в  орнаментике  проявляет  достаточно  высокое  сходство 
с  андроновской-федоровской  орнаментальной  традицией.  Оно  проявляется  в 
преобладании каннелированного орнамента, таких элементах как уголковые вдавления 
в сочетании с зигзагом и гребенчатой технике нанесения узоров. Общие признаки эта 
керамика имеет и с позднефедоровской керамикой могильника Путиловская Заимка на 
Южном Урале [Зданович, 1988, рис. 9; рис. 40, 4–7]. Как уже отмечалось, фрагменты 
керамики подгруппы 1Б залегали, в основном, в нижнем горизонте слоя раскопа 6. Они 
представляют комплекс посуды начального периода освоения жилой площадки Кента. 
Достоверно  можно  говорить  о  принадлежности  к  этому  периоду  фрагмента  резного 
диска из ямы 47 (рис. 9, 9), найденного вместе с фрагментами посуды подгруппы 1Б.
К группе II керамики раскопа 6 отнесены фрагменты 43 горшков – 3,7% выделенных 
сосудов (рис. 74–75). Сосуды горшечных форм, небольших размеров, крупные горшки 
редки. Днища плоские, имеются экземпляры на поддонах (рис. 74, 2) или с уплощенным 
днищем.  При  нанесении  орнамента  применялась  техника  гребенчатого  штампа, 
фигурный и плоский штамп, нарезка. Орнамент на сосудах группы II очень индивидуален, 
а  повторение  декора  допускалось  очень  редко.  Господствует  геометрический  стиль 
орнаментации – сочетания треугольников, меандровидные узоры или заштрихованные 
полосы.  Несколько  раз  встречен  шахматный  орнамент,  желобки  на  шейке,  очень 
аккуратная сетка. Посуда этой подгруппы довольно тонкостенная (толщина стен 3–5 мм). 
Для  улучшения  функциональных  и  эстетических  качеств  сосудов  часто  применялось 
лощение. Поиск аналогий посуде этой группы приводит к андроноидным комплексам 
Западной Сибири. Наиболее отчетливо видны близость группы II раскопа 6 и керамики 
еловской и ирменской культур [Варфоломеев, 2013].
Группа III – наиболее малочисленная, к ней отнесены семь сосудов (18 сосудов или 
0,6%) – горшки, изготовленные на гончарном круге, или лепные, но подправленные на 
круге (фото 36, 1–4). Черепки плотные, звонкие, тесто хорошо отмучено, мелких фракций. 
Цвет  поверхности  желтый,  красный,  серый,  черный.  Посуда  не  орнаментировалась. 
Выделено два типа форм: узкогорлые горшки (фото 36, 1) и широкогорлые горшки (фото 
36,  2).  Эта  керамика  из  Кента  близка  посуде  земледельческих  оазисов  Средней  Азии 
[Варфоломеев, 2013].
Культурная принадлежность и датировка комплекса раскопа 6
Культурная  принадлежность  жилища  раскопа  6  устанавливается  на  основании 
принадлежности большинства находок к широкому кругу древностей общности культур 
валиковой керамики.
Посуда, которой пользовались обитатели этой части Кента, в основном, принадлежит 
к типу валиковой. Такие бронзовые предметы как втульчатые наконечники стрел, ножи с 
кольцевым упором, бляшки на шпеньке находят многочисленные аналогии в памятниках 
валиковой керамики Казахстана, степного Алтая и шире.
Датировка  археологического  комплекса,  исследованного  в  раскопе  6,  должна 
рассматриваться  в  системе  хронологии  памятников  общности  культур  валиковой 
керамики и даже на более широком фоне. Традиционные датировки валиковых древностей 
Казахстана обычно укладываются в рамки XIII (XII) – VIII до н. э. [Кривцова-Гракова, 

133
Рис. 70. Поселение Кент. Раскоп 6. Керамика. Группа I, подгруппа IА

134
Рис. 71. Поселение Кент. Раскоп 6. Группа I, подгруппа IА

135
Рис. 72. Поселение Кент. Раскоп 6. Группа I, подгруппа IБ

136
Рис. 73. Поселение Кент. Раскоп 6. Группа I, подгруппа IБ

137
Рис. 74. Поселение Кент. Раскоп 6. Керамика группы II

138
Рис. 75. Поселение Кент. Раскоп 6. Керамика группы II

139
Рис. 76. Поселение Кент. Раскоп 6. Керамика группы II

140
1947, с. 163; Потемкина, 1985, с. 292; Зданович, 1988, с. 148 и др.] А. А. Ткачев временем 
существования алексеевско-саргаринской культуры памятников (к которой он не относит 
памятники с керамикой донгальского типа) предложил считать XIII – рубеж II–I тыс. до 
н. э. [Ткачев, 2002, с. 216].
Обычно  считается  надежной  дата,  полученная  по  бронзовым  наконечникам 
стрел,  что,  однако,  не  всегда  справедливо.  Втульчатые  наконечники  из  раскопа  6  со 
слегка выступающей втулкой и приостренным острием (рис. 5, 1–5) по классификации 
Н. А. Аванесовой относятся к типам IX и XIII, которые датированы XII–VIII вв. до н. э. 
[1991, рис. 39]. Но, верхняя дата, попадающая в ранний железный век, представляется 
завышенной.
Двулезвийные ножи из раскопа 6 представлены двумя типами. 1) ножи с кольцевым 
упором (рис. 40, 9, 10); 2) нож с выделенной рукоятью и выемками между клинком и 
рукоятью  (рис.  40,  8).  Нож  второго  типа  явно  андроновский  с  выемкой  у  основания. 
Может быть два объяснения находки андроновского ножа в слое поздней бронзы. Скорее 
всего,  этот  нож  был  подобран  с  поверхности  на  площадке  одного  из  андроновских 
поселений  долины  р.  Кызылкеныш,  либо  найден  при  рытье  котлована  под  жилище 
на  андроновском  поселении.  Андроновские  слои  зафиксированы  на  ряде  поселений 
Кентского  археологического  микрорайона.  Однако,  нельзя  полностью  исключать  и 
доживание некоторых типов андроновских ножей до эпохи поздней бронзы, что может 
указывать на раннюю дату формирования валиковых комплексов.
Ножи с кольцевым упором (валиком) встречаются в позднюю бронзу на широкой 
территории  общности  культур  валиковой  керамики  и  за  её  пределами.  Выделяя  эту 
общность Е. Н. Черных датировал её XIII/XII – IX/VIII вв. до н. э. [Черных, 1983, с. 95]. 
С  накоплением  новых  обоснованных  дат,  в  том  числе  радиоуглеродных,  появились 
основания для удревнения и Е. Н. Черных отводит ей всю вторую половину II тыс. до н. э. 
и начало I тыс. до н. э., помещая в хронологических границах третьей фазы Евразийской 
металлургической провинции [Черных, 2008, с. 48, рис. 10; с. 50].
Для ножей с кольцевым упором существует достаточно широкий диапазон дат: IX–
VIII вв. до н. э. [Итина, Яблонский, 2001, с. 97], конец II – начало I тыс. до н. э. [Папин, 
Федорук, Шамшин, 2006, с. 88], XII–X вв. до н. э. [Мерц, 2006, с. 77], даты XIII–IX вв. до 
н. э. [Мерц, 2000, с. 140], XIII–X вв. до н. э. [Кузьмина, 2008, с. 99] и др.
В  классификационной  схеме  донецких  археологов  выделено  четыре  группы 
ножей  этой  категории  [Подобед,  Усачук,  Цимиданов,  2009].  Ножи  из  раскопа  6  были 
включены в группу 1, самую раннюю. Находка ножа с кольцевым упором (Зданович, 
1988,  табл.  10–12)  в  слое  с  позднефедоровской  керамикой  на  поселении  Павловка  в 
Акмолинской области может указывать на очень раннее время появления ножей этого 
типа в казахстанских степях.
Литейная  форма  (рис.  58,  1;  фото  34,  1)  с  негативом  предмета  невыясненного 
назначения в виде двух стержней может быть датирована XIII или ХII в. до н. э. Такую 
дату имеет форма из Херсонской области на которой были вырезаны негативы подвески, 
безушкового кельта, заготовки подвески и стержня с тремя валиками [Гершкович, Клочко, 
Оленковский, 1987, рис. 2]. Трехваликовый стержень [Гершкович, Клочко, Оленковский, 
1987, рис. 2, 3, 6] – пока единственная, пусть и отдаленная аналогия предмету из Кента. 
Литейная форма из Украины датирована XIII или ХII в. до н. э. [Гершкович, Клочко, 
Оленковский, 1987, с. 213].

141
XIII в. до н. э. – наиболее вероятная дата начала формирования слоя с керамикой 
подгруппы 1А. Но в раскопе 6 есть керамика подгруппы 1Б из раннего слоя. Сочетая 
признаки  посуды  федоровского  облика  и  последующей,  собственно,  валиковой 
керамики,  подгруппа  1Б  должна  занимать  временной  интервал  между  собственно 
федоровской культурой и валиковыми комплексами. Датировки федоровской культуры 
имеют большой разбег. Т. С. Малютина датирует федоровскую культуру XV–XIII вв. до 
н. э., допуская существование федоровских памятников и в ХII в. до н. э. [Малютина, 
1994, с. 22–23]. А. А. Ткачев, предполагая зарождение культуры федоровского типа в 
Верхнем Прииртышье в XVIII–XVII вв. до н. э., допускает сосуществование алакульского 
населения и мигрантов федоровского происхождения в XVI–XIV вв. до н. э. в Зауралье, 
Северном и Центральном Казахстане [Ткачев, 2002, с. 216].
Сравнительно  недавно  получены  радиоуглеродные  даты  для  алакульских  и 
федоровских  погребений  Лисаковских  могильников  Верхнего  Притоболья  1780–1530 
(1900–1250) гг. до н. э. [Панюшкина, 2013, с. 197–204]. Эти даты не могут быть приняты без 
дополнительных аргументов, но в свете наметившейся тенденции удревнения культур и 
эпох хронологические показатели по Лисаковским могильникам нельзя игнорировать.
Представляется  допустимым  предложить  вторую  половину  XIV  в.  до  н.  э.  как 
нижнюю дату для раннего комплекса раскопа 6.
Определение  верхнего  рубежа  обитания  исследованного  в  раскопе  6  участка 
поселения,  видимо,  должно  быть  ограничено  начальной  стадией  донгальского  этапа 
бегазы-дандыбаевской культуры, материалы которого здесь отсутствуют, найден только 
один фрагмент с ямочным орнаментом. Датировка памятников с керамикой донгальского 
типа тоже проблемна. Первоначально донгальский тип керамики был датирован VIII в. 
до н. э. [Ломан, 1987, с. 128; Варфоломеев, 1987, с. 66; Евдокимов, 1987, с. 102], эта 
дата была аргументирована В. Г. Ломаном и позднее [2003, с. 290–293]. Была высказана 
мысль о существовании памятников с керамикой донгальского типа не позднее IX в. до 
н. э. [Кирюшин, Иванов, Удодов, 1990, с. 123]. Для донгальской культуры была также 
обоснована дата X – конец IX–VIII вв. до н. э. [Ткачев, 2002, с. 217]. Вероятно, к X в. до 
н. э. площадка раскопа 6 перестала использоваться.
Таким образом, время формирования культурного слоя, исследованного в раскопе 
6 – вторая половина XIV – XI вв. до н. э.
В  раскопе  6  исследовано  жилище-мастерская  металлургов  и  мастеров-резчиков 
по  кости  и  рогу.  Плавка  металла  проводилась  в  небольших  объёмах,  вероятно,  для 
собственных  потребностей  и  в  нетоварных  количествах.  Металлурги  для  плавки 
использовали готовый металл-сырье, поскольку в раскопе не найдены шлаки. Один из 
весомых выводов на основании материалов раскопа 6 можно сделать в связи c темой 
кризиса в металлургии и металлообработке на поздней стадии эпохи бронзы [Зданович, 
1988, с. 151; Агапов, Дегтярева, Кузьминых, 2012, с. 55]. Это заключение было сделано 
на  основании  анализа  находок  из  типичных  бегазы-дандыбаевских  (алексеевско-
саргаринских) поселений групп I и II. Действительно, металла на поселении Саргары, на 
раскопанной площади в 6500 кв. м, обнаружено, сравнительно мало, всего 40 бронзовых 
изделий, включая капли и сплески [Зданович, 1988, с. 151]. На поселении Копа 1, где 
раскопано 625 м
2
 найдено только два бронзовых предмета – шилья [Евдокимов, Ломан, 
1982,  c.  31].  Совершенно  по-другому  выглядит  ситуация  с  производством  металла 
по  данным  раскопа  6,  которая  характеризует  в  целом  на  поселениях  группы  III.  Из 
них происходит обильный металлический инвентарь. В раскопе 6 на площади 612 м
2 
найдено 58 металлических предметов. Пересчитав количество находок в расчете на 1 м
2
 

142
получаем, что на 1 м
2 
в Саргары приходится 0,006 находок, на Копе 1 – 0,003 находок, в 
раскопе 6 поселения Кент – 0,09 предметов из металла. Т. е., в шестом раскопе металл 
встречается в 15 раз чаще, чем на поселении Саргары и в 30 раз чаще, чем на Копе 1. Еще 
контрастнее показатели с учетом количества металла по раскопу 11 поселения Кент, где 
плотность находок из металла на единицу площади больше в 25 раз, чем в Саргары, и в 
47 раз больше, чем на Копе 1 [Варфоломеев, 2011, с. 90].
Широким  диапазоном  изделий  в  раскопе  6  представлена  костяная  и  роговая 
индустрия (см. табл. 2). Рог и кость, как очень доступное сырье, использовались для 
изготовления орудий труда – тупики, коньки, спицы, кочедыки. Находки вязальных спиц 
указывают на изготовление и использование вязаных вещей. Из кости вырезали предметы 
вооружения  –  наконечники  стрел.  Особую  категорию  роговых  предметов  составляют 
украшения и предметы престижа со сложным орнаментом.
Вероятно,  будет  целесообразным  выделение  Центрально-Казахстанского  очага 
косторезного ремесла эпохи поздней бронзы, внутри которого существовали отдельные 
центры,  выработавшие  новые  типы  костяных  и  роговых  изделий  и  общий  стиль  их 
декоративного оформления.
Была налажена обработка шкур и кож, о чем свидетельствуют орудия кожевенников 
– мездрильные диски, тупики, коньки.
Предметный комплекс из камня включает лощила по металлу, наковальни, песты 
и ступки для мельчения средне- и мелкодисперсных материалов, краскотерки, которые 
могли  использовать  и  для  растирания  продуктов  земледелия,  точильные  бруски, 
мездрильные диски. К категории предметов вооружения относятся наконечники стрел и 
пращевые снаряды-овоиды. О высоком уровне камнеобработки свидетельствует находка 
каменного сосуда.
Большое количество находок широкого ассортимента в раскопе 6 свидетельствует 
о  долговременном  обитании  жилой  площадки  и  сравнительно  высоком  уровне 
благосостояния жителей Кента.
В  раскопе  6  найдено  34  предмета  из  категории  оружие  –  семь  бронзовых,  12 
костяных и два каменных наконечников стрел, семь каменных и два керамических ядра-
овоида, четыре каменных ядра-шара. Большое количество оружия, в целом характерное 
для  Кента,  говорит  о  милитаризованном  характере  клана,  населявшего  этот  крупный 
протогородской центр.

143
Керамика  –  важнейший  культурный  показатель  и  одна  из  тех  категорий 
археологических  источников,  которые  помимо  других  данных  дают  возможность 
использовать методы статистического изучения. Парадоксально, но, не смотря на более 
чем  80-летнюю  историю  изучения  бегазы-дандыбаевской  культуры,  так  и  не  были 
разработаны варианты классификации и типологии форм и орнаментов керамической 
посуды этого культурного образования, а типы керамики, зачастую, лежат в основе систем 
периодизации и хронологии другого археологического материала и древних культур.
На основании анализа коллекций керамики, известной по публикациям и полученной 
в результате работ Центрально-Казахстанской археологической экспедиции (поселение 
Мыржык) и экспедиции КарГУ им. академика Е. Букетова в памятниках БДК (см. табл. 5), 
было выделено две категории посуды: субстратная и суперстратная. Субстрат – посуда 
группы  I  или  керамика  валикового  типа,  другое  название  –  саргаринско-алексеевская 
посуда.  Этой  посудой  повседневно  пользовались  носители  бегазы-дандыбаевской 
культуры (рис. 77–81; фото 35, 1–3, 5, 6).
Второй компонент керамики из памятников БДК – посуда суперстратного облика, 
её  происхождение  было  обусловлено  контактами  различных  типов  с  культурами 
андроноидной общности Западной Сибири (рис. 82–85; фото 36, 5–15) и земледельческими 
центрами Средней Азии (рис. 86, 1–11, 14; фото 36, 1–4).
Субстратная керамика по признакам типологического и хронологического порядка 
разделена на три подгруппы.
Подгруппа IA самая многочисленная и распространена по всему региону и за 
его пределами. Она включает 10 типов посуды, каждый из которых представлен более 
чем двумя экземплярами. Редкие формы здесь не учтены. Наиболее распространены 
типы I–IV.
Тип  I.  Высокие  широкогорлые  горшки  с  плавно  раздутым  туловом  и  широкой 
шейкой (рис. 77).
Тип II. Горшки стройных пропорций с узкой шейкой (рис. 78, 1, 2, 4).
Тип III. Горшки приземистых пропорций с широкой шейкой (рис. 78, 5–9).
Тип IV. Горшки вытянутых пропорций с едва намеченной шейкой (рис. 78, 3).
Тип V. Узкогорлые горшки с раздутым бомбовидным туловом и широким днищем 
(рис. 78, 16–18).
IV. КЕРАМИКА

144
Рис. 77. Керамика подгруппы IА группы I. 1, 3, 4, 6–8, 10, 11 – поселение Кент; 
2
 – могильник Шоиндыколь; 5 – поселение Домалактас; 9 – поселение Акимбек
Тип VI. Небольшие горшки, близкие по форме первому типу, но с выраженным 
крутым плечом на переходе от шейки к тулову (рис. 78, 11, 12).
Тип VII. Очень низкие горшки типа мисок (рис. 78, 15).
Тип VIII. Сосуды баночной формы, биконические или с прямыми стенками (рис. 78, 
19, 20).
Тип IX. Сосуды с непрофилированной придонной частью и выраженной шейкой, 
почти равной по высоте тулову (рис. 78, 14).

145
Рис. 78. Керамика подгруппы IА группы I. 1, 2, 4, 10, 13, 14, 17, 19, 20 – поселение Кент; 
3
 – поселение Усть-Кенетай; 5, 8 – могильник Кштан; 6 – могильник Тегисжол; 7 –могильник 
Карагаш; 9, 12, 15 – могильник Дермен; 11 – могильник Донгал; 16 – поселение Упаис; 
18
 – поселение Ташик
Тип  X.  Сосуды  горшечной  формы  с  уступом,  отделяющим  шейку  от  венчика 
(рис. 79, 9).
Большинство горшков типов I–IV имеют в придонной части характерный прогиб 
стенки (рис. 77, 3, 7, 9–11; 78, 4–6, 12; 79, 4, 7, 10, 11, 13–15).
Коллекции  поселений  Кент,  Мыржык,  Акимбек,  Упаис,  Домалактас,  Копа  I, 
Усть-Кенетай были обработаны по программе статистической обработки керамики 

146
Рис. 79. Керамика подгруппы IА группы I из могильников. 1–3 – Дандыбай, курган 11; 
4, 7 – Айбас-Дарасы; 5, 6, 8 – Бегазы; 9 – Айдарлы; 10 – Балакулболды; 11 – Сангыру I; 
12, 14 – Актопрак; 13, 15 – Тегисжол [по: Варфоломеев, 2007; Маргулан, 1979; Маргулан, 
Акишев, Кадырбаев, Оразбаев, 1966; Ткачев, 1989]

147
Рис. 80. Керамика подгруппы IБ группы I. Поселение Кент, раскоп 6

148
Рис.   81. Керамика подгруппы IВ группы I. Поселение Кент

149
[Генинг, 1973]. Данные, полученные по этому методу, демонстрируют достаточно 
объективно облик валиковой керамики подгруппы IA.
Керамика этой подгруппы изготовлена из глины с примесью песка, шамота, дресвы 
и  органических  отощителей.  Наружная  поверхность  обрабатывалась  заглаживанием 
вначале щепой, а затем пальцами или куском кожи. Лощение поверхностей стенок не 
характерно  и  встречаются  как  исключение,  внутренняя  поверхность  выравнивалась 
щепкой или пучком травы, а у горловины заглаживалась.
Среди  технических  приемов  нанесения  орнамента  преобладает  плоский  штамп, 
когда линии рисунка отпечатывались оттиском палочки. На посуде из поселения Акимбек 
таким  приемом  украшено  61,5%  орнаментированных  сосудов.  На  Кенте  удельный 
вес этого способа падает до 42,6%. Гребенчатая техника, хотя и присутствует на всех 
поселенческих коллекциях, употреблялась значительно реже, другие приемы – нарезка, 
налепы  и  формование  (для  валика  и  шишечек),  оттиски  ногтя  и  защипы  пальцами  – 
входили в набор орнаментальных приемов, но не были широко распространены.
Конкретные  поселенческие  комплексы  посуды  между  собой  демонстрируют 
высокую степень сходства (табл. 5). Нужно оговорить, что степень коэффициента парного 
сходства зависит от представительности анализируемой коллекции. Неслучайно самый 
высокий коэффициент сходства – 72,3% – между посудой поселения Кент и Мыржык 
(на  них  проанализировано  1583  и  776  сосудов  подгруппы  IA).  Низший  коэффициент 
сходства  между  поселениями  Усть-Кенетай  и  Домалактас  –  24,9%.  Это  объясняется, 
прежде всего, малочисленностью коллекций, и, следовательно, случайностью выборок. 
Тем не менее, данные таблицы 5 подтверждают визуальные определения керамических 
комплексов  поселений  Кент,  Мыржык,  Упаис,  Домалактас,  Копа  I,  Усть-Кенетай  как 
явлений одного культурного порядка. Вероятно, в основе высокого сходства посуды из 
Кента и Мыржыка следует видеть и соответствие высокому социально-политическому 
рангу кланов, оставивших эти два памятника.
Таблица 5 – Коэффициенты парного сходства керамических комплексов поселений
Памятник 
Кент
Мыржык
Акимбек
Упаис
Домалактас
Копа I
Усть-
Кенетай
Кент
–
72,3
59,4
54,8
47,7
52,7
40,6
Мыржык
72,3
–
66,8
56,7
50,4
54
48,8
Акимбек
59,4
66,8
–
69,6
68,2
51,4
42,7
Упаис
54,8
56,7
69,6
–
53,9
56,3
43,8
Домалактас
47,7
50,4
68,2
53,9
–
37,6
24,9
Копа I
52,4
54
51,4
56,3
37,6
–
59,4
Усть-Кенетай
40,6
48,8
42,7
43,8
24,9
59,4
–
Непременным  элементом  декора  посуды  IA  подгруппы  был  валик,  который 
наносился  способом  налепа  (62%)  или  формовался  (38%).  Он  встречается  только  на 
посуде 1–5 типов, причем узкогорлые горшки 5 типа украшались формованным гладким 

150
Рис. 82. Керамика суперстратного облика. 1–7, 10 – поселение Кент; 8 – могильник Актопрак; 
9
 – могильник Донгал; 11 – могильник Енбексуйгуш; 12, 13 – могильник Сангыру I; 
14
 – поселение Шагалалы II (Павловка)

151
Рис. 83. Керамика суперстратного облика. 1–9 – могильник Дандыбай, курган 11; 
10
 – могильник Бегазы; 11, 12 – могильник Сангыру I

152
Рис. 84. Керамика суперстратного облика. 1–5, 10 – могильник Айбас-Дарасы; 
6, 7, 11, 12 – могильник Бегазы; 8, 9 – могильник Бугулы II. 
Без масштаба [по: Маргулан, 1979; Маргулан и др., 1966]

153
Рис. 85. Керамика суперстратного облика. 1–4 – поселение Донгал; 5–9, 12 – поселение Кент; 
10
 – могильник Уйтас-Айдос; 11 – могильник Бугулы III [по: Евдокимов, Варфоломеев, 2002; 
Ломан, 1987; Маргулан, 1979; Маргулан и др., 1966]

154
Рис. 86. Керамика суперстратного облика. Поселение Кент

155
валиком (рис. 67, 5). Как элемент декоративного оформления в Кенте валик присутствует 
на 43,8% сосудов, в Мыржыке сосуды с валиком составляют 33%, в Копе I – 26,9%, в 
Упаисе – 21,4%, в Домалактасе – 25,6%, в Акимбеке – 27,5%. Гладкий валик встречается 
редко. Обычно он покрыт пальцевыми защипами, рассечен наклонными или прямыми 
оттисками палочки, перекрещивающимися отрезками.
Другой тип рельефной орнаментации – воротничок под венчиком. Присутствуют 
как  гладкие  воротнички,  так  и  украшенные  сеткой,  косыми  отрезками,  насечкой. 
Наиболее высок процент воротничков на посуде из Домалактаса – 40,4%. Он является 
ведущим декоративным элементом и на поселениях Упаис – 23,8% и Акимбек – 32,9%. 
На Кенте и Мыржыке его роль уменьшается до 9,2% и 11,1%, соответственно.
Популярным  было  украшение  в  виде  различных  вытянутых  вдавлений  или 
наклонных оттисков (рис. 77, 1, 10). Чаще всего этот сюжет применялся при орнаментации 
посуды поселения Усть-Кенетай – 29,2%. В одинаковых количествах он представлен на 
поселениях Акимбек и Мыржык – 15,4%. На Копе I, Кенте, Упаисе он составляет 19,2%, 
10,7%, 11,9%. Этот элемент совершенно отсутствует в Домалактасе.
Довольно часто наносился вертикальный зигзаг и горизонтальная елочка (рис. 77, 
3
).  И  только  на  поселении  Упаис  не  встречено  керамики,  украшенной  вертикальным 
зигзагом.
Индикаторами  посуды  подгруппы  IA  являются  и  такие  элементы  декора,  как 
перекрещивающиеся  отрезки  (рис.  67,  1;  69,  17,  18;  77,  4,  9),  пальцевые  защипы 
(рис.  69,  6;  71,  1,  3,  8),  ногтевые  вдавления  (рис.  71,  5),  налепные  или  формованные 
шишечки (рис. 77, 7; 78, 4). Другие элементы орнамента, не столь часто встречающиеся, 
коррелируются с наиболее распространенными и также характеризуют орнаментальный 
набор керамики подгруппы IA.
Схема расположения орнамента не сложна. Он наносился обычно в одну линию 
(бордюр) по шейке или плечику. Несмотря на кажущуюся бедность орнамента, часто 
встречается  сочетание  нескольких  элементов.  Орнаментальная  насыщенность  на 
один украшенный сосуд – 1,6 элемента. Обычно валик сочетается с другими узорами, 
треугольники – с каннелюрами или шишечками и т. д.
Керамика  подгруппы  IA  определяет  время  существования  и  культурную 
принадлежность большинства поселений финальной бронзы в Центральном Казахстане 
и за его пределами. Посуда такого типа маркирует поздние слои поселений Мыржык, 
Атасу I, Бугулы II [Маргулан, 1979; Маргулан и др., 1966, табл. XXIX], Шортандыбулак 
[Маргулан, 1979, рис. 155; 156, 1–4], Усть-Кенетай [Евдокимов, 1982, рис. 7, 1–4; рис. 8] 
и  других.  Самостоятельно,  вне  андроновского  (алакульско-атасуского  и  федоровско-
нуринского)  компонента,  она  залегает  на  поселениях  Кент,  Упаис,  Копа  I.  На  севере 
Казахстана  керамика  подгруппы  IA  изучена  на  поселениях  Алексеевское  [Кривцова-
Гракова, 1948, рис. 25; рис. 55, 10–12; 56, 10–15; Евдокимов, 1975, рис. 4], Садчиковское 
[Кривцова-Гракова, 1951, рис. 18, 10–15; 22, 15; 23, 1, 2, 5, 7, 9, 10], Саргары [Зданович, 
1984,  рис.  5],  Новоникольское  I  [Зданович,1988,  рис.  10;  11],  Петровка  II  [Зданович, 
1988,  рис.  20;  21].  На  наш  взгляд,  высокое  сходство  центрально-казахстанских 
керамических комплексов между собой и с северо-казахстанскими [Евдокимов, Ломан, 
1982, с. 39] свидетельствует о существовании огромного массива, занятого населением 
одной культуры. Эта территория включает и Правобережное Прииртышье в Восточном 
Казахстане с памятниками малокрасноярского этапа [Черников, 1960, с. 54]. Керамика 
второй  группы  по  С.  С.  Черникову  аналогична  посуде  подгруппы  IA  Центрального 
Казахстана [Черников, 1960, табл. V; VI].

156
Керамика подгруппы IБ (рис. 80) имеет ряд специфичных признаков, позволяющих 
выделять особый тип керамики. Отличительными показателями этой подгруппы являются 
орнаментальные сюжеты – наклонные лесенки, сгруппированный зигзаг, широкий валик 
в сочетании с каннелюрами и уголковыми плавлениями. Все сосуды – толстостенные 
широкогорлые  горшки  стройных  пропорций  и  плавной  профилировки  и  напоминают 
федоровские.
Посуда подгруппы IБ представляется наиболее ранним комплексом. Она выделена 
типологически на материалах поселений Кент (рис. 80) и Мыржык. Стратиграфическая 
расчлененность  посуды  подгрупп  IA  и  IБ  на  этих  поселениях  еще  не  достаточно 
очевидна.  Но  почти  вся  керамика  подгруппы  IБ  в  поселении  Кент  найдена  в  самых 
нижних  слоях,  представленных  бурыми  зольниками.  По  основным  элементам  декора 
эта посуда занимает промежуточное положение между собственно валиковой посудой 
и керамикой федоровского типа. С последней ее сближает преобладание орнаментации 
в виде каннелюр, уголковых вдавлений, елочки [Зданович, 1983, с. 73]. Вместе с тем, 
на  шейке  присутствует  налепной  или  формованный  валик,  украшенный  наклонными 
отрезками  (рис.  80,  1–3,  13)  или  елочкой,  то  есть  вполне  типичные  признаки  посуды 
валикового облика. Валики на посуде подгруппы IБ шире и рельефнее, чем на посуде 
подгруппы IА.
Керамика подгруппы IB (рис. 81) известна в относительно небольшом количестве. 
Впервые  она  была  выделена  по  формальным  признакам  и  аналогиям  на  материалах 
поселения  Донгал  [Ломан,  1987,  с.  115–128].  В  Центральном  Казахстане  посуда 
донгальского  типа  как  изолированный  комплекс  происходит  с  поселений  Донгал  и 
Кент, жилища 4 и 5. Стратиграфические условия нахождения донгальской керамики на 
поселении Кент свидетельствуют о достаточно позднем времени ее существования, а 
типологические  особенности  позволяют  квалифицировать  эту  посуду  как  результат 
эволюции собственно валиковой керамики [Варфоломеев, 1987].
Посуда подгруппы IB, найденная на поселениях Кент (рис. 81) и Донгал, отмечена 
весьма  близким  сходством.  Донгальская  посуда  представлена,  в  основном,  теми  же 
формами,  что  и  керамика  подгруппы  IА,  но  сосуды  типов V–VII,  IX,  X  отсутствуют. 
На  некоторой  части  горшков  шейка  налепная,  что  подчеркнуто  резким  переходом  от 
плечика к горловине.
Основной способ нанесения орнамента – плоский штамп и нарезка, которые не 
всегда разделимы и вместе составляют 46,6%. Другие технические приемы – налеп и 
формование валиков, гребенчатый штамп (6,3%), вдавления палочки, ногтя, выдавливание 
жемчужин (5,9%).
Элементы  орнаментации  те  же,  что  и  в  подгруппе  IA.  Преобладают  наклонные 
отрезки – 21,6%, елочка – 4,5%, сетка – 10,1%, различные вдавления – 11,2%, линии – 
7,8%, зигзаг – 3,4%, треугольники – 16,5%. По сравнению с орнаментикой подгруппы IА 
возрастает число жемчужин – 6,3% (рис. 81, 5, 9, 11), которые выдавливались изнутри 
или налеплялись. Появляются налепные украшения в виде косо поставленных отрезков 
валика.
На  донгальской  посуде  валиками  декорировано  17,3%  сосудов.  Преобладают 
налепные валики, которые в большинстве случаев располагаются под самым венчиком 
горшка, в отличие от размещения валика на шейке или плечике на горшках подгруппы 
IА. Валики становятся заметно уже, средняя ширина валиков на сосудах подгруппы IА 

157
– 1,2 см, на донгальской посуде – 0,7 см. Донгальский валик украшался наклонными 
отрезками, сеткой, пальцевыми защипами, зигзагом. Сосуды иногда имеют воротничок 
под венчиком.
В могильнике Кызыл (Бегазы 3Б), расположенном в 1,37 км севернее мавзолеев 
Бегазы,  раскопаны  погребения  с  типичной  донгальской  керамикой  [Бейсенов, 
Варфоломеев, 2008, с. 90, рис. 9, 2-4).
Три  подгруппы  керамики  I  группы,  на  наш  взгляд,  соответствуют  трем 
хронологическим стадиям развития культуры в Центральном Казахстане. Поселения и 
могильники, содержащие такую посуду, оставлены населением одной культуры.
Вся остальная керамика, не удовлетворяющая критериям посуды валикового типа, 
отнесена к группам 2–9, которые и формируют состав посуды второй категории (группы 
II–IX) из памятников БДК.
Группа  II.  Керамика,  изготовленная  на  гончарном  круге  быстрого  вращения 
(рис. 82, 1–4, 6, 7, 14). В Центральном Казахстане она найдена на поселениях Мыржык 
[Кадырбаев,  Курманкулов,  1992,  с.  213],  Кент  (фото  36,  1–4),  Домалактас,  Байшура, 
могильнике Тасырбай в Кентских горах. Ближайшие аналогии – посуда земледельческих 
культур Средней Азии времени Намазга VI и поздней Намазга VI.
Очевидные  среднеазиатские  аналогии  имеют  станковые  сосуды,  найденные 
при  раскопках  поселения  Шагалалы  II  (Павловка)  на  р.  Шагалалы  (Чаглинка)  близ 
г. Кокшетау [Малютина, 1991; Сакенов, 2011]. Из Шагалалы II происходит достаточно 
представительная группа (12% всей керамики этого поселения) сосудов, изготовленных 
на гончарном круге и датированных временем Намазга VI (рис. 82, 14). Среднеазиатская 
посуда найдена в комплексе с керамикой федоровской, «бегазинской», саргаринской и 
«представлена  горшковидными  сосудами  с  бомбовидным  или  биконическим  туловом 
и  с  подкосом  у  дна,  глубокими  чашами  типа  «тагора»,  вазами  на  полых  рельефных 
ножках с коническим резервуаром». Важно, что среднеазиатская посуда из Шагалалы II 
представлена как оригинальным импортом, так и местными подражаниями станковой 
посуде [Малютина, 1991, с. 155].
Южная керамика из Кента представлена двумя типами горшков – с высокой шейкой 
и низкой шейкой. Судя по толщине стенок (от 3 до 12 мм), в этой группе присутствуют и 
столовые сосуды, и тарные емкости. Керамика изготовлена из хорошо отмученной глины, 
цвет поверхности от серебристо-белого и желтого до красного и черного. На одном из 
крупных сосудов в придонной части имеется характерный скос (рис. 82, 7). В Центральном 
Казахстане  не  обнаружено  следов  местного  производства  станковой  керамики  и  её 
происхождение  следует  связывать  с  теми  территориями,  где  подобная  посуда  была 
обычной. Очевидные аналогии центрально-казахстанским образцам станковой посуды 
имеются в материалах поселения Кангурт-Тут в Таджикистане [Виноградова, Кузьмина, 
1986, рис. 8, 2, 7, 9, 12]. Определенное сходство находок из Центрального Казахстана 
можно видеть в материалах культуры сапаллитепа в Южном Узбекистане [Аскаров, 1977, 
с. 211, табл. XLVII]. К сожалению, известная стандартизация форм посуды при массовом 
ремесленном производстве с использованием гончарного круга затрудняет локализацию 
конкретного  очага  происхождения.  Эта  группа  хронологически  соответствует  фазе 
поздней Намазга VI и памятникам молалинского этапа культуры cапаллитепа и является 
импортом из Средней Азии.
Группа  III.  По  происхождению  близка  второй  группе,  но  сосуды  изготовлены 
лепным способом (рис. 82, 5, 8–11). В ограде 4 могильника Актопрак совместно с посудой 

158
саргаринско-алексеевского  типа  находился  сосуд,  аналогичный  чустским  мискам 
(рис. 82, 8). Высокая шейка миски из Актопрака украшена двумя рядами овальных пятен, 
выполненных  черной  краской.  На  Кенте  имеются  фрагменты  двусторонне  лощенных 
лепных  сосудов  с  остатками  декора  в  виде  красноватых  пятен  размером  с  отпечаток 
пальца. Из Кента же происходит фрагмент шейки сероглиняного узкогорлого сосуда с 
трубкой в стенке (рис. 82, 5). Глиняное тесто плотное, однородное. По горловине сосуда 
– орнамент в виде горизонтальных линий, нанесенных широким гребенчатым штампом. 
Прямая аналогия этому сосуду имеется в Северном Тагискене [Итина, Яблонский, 2001, 
рис. 101, 695]. А оба экземпляра, кентский и тагискенский, близки глиняной бутыли из 
Сумбарского I могильника в юго-западной Туркмении. Сумбарская бутыль, по мнению 
И. Н. Хлопина, является иранским импортом [1983, с. 40, табл. IX, 14].
К группе керамики южного происхождения относится сосуд из жилища 4 поселения 
Кент (рис. 82, 10). По внешним признакам он подобен амирабадской посуде из поселений 
Каунды 1, Базар 3, Якке-Парсан 14 [Итина, 1977, рис. 80, 9; 81, 7, 15; 84, 12]. В этой же 
группе посуды из Кента – два сосуда, слепленных вручную, но подправленных на круге 
(рис. 82, 6, 9).
Влияние  среднеазиатской  традиции  ощущается  и  в  присутствии  в  памятниках 
Центрального  Казахстана  сосудов  в  форме  кубков  и  кувшинов  (рис.  82,  12,  13). 
Кубки  найдены  в  могильнике  Дандыбай  (рис.  83,  6,  9),  поселениях  Кент  и  Мыржык. 
Е.  Е.  Кузьминой  было  убедительно  аргументировано  среднеазиатское  происхождение 
керамических  кубков,  встречающихся  на  широкой  территории  Казахстана  [Кузьмина, 
1974].  Однако  кубки  из  памятников  БДК  отмечены  орнаментом,  который  не  имеет 
аналогий в Средней Азии.
Группа IV. К ней отнесена андроноидная керамика, форма и орнаментика которой 
демонстрируют многочисленные параллели с посудой из памятников культур Западной 
Сибири (рис. 83, 7, 8, 10–12; 84, 1–10, 12). В ограде 7 могильника Сангыру I вместе 
с  валиковой  посудой  найдены  круглодонные  чаши  с  гребенчатым  орнаментом  в  виде 
широких  полос  вертикального  зигзага,  сомкнутых  заштрихованных  полос  по  шейке 
и  плечику  в  сочетании  с  зигзагообразным  узором.  Отдельные  фрагменты  подобного 
типа  сосудов  имеются  в  Кенте.  Ближайшие  аналогии  для  казахстанских  находок 
видятся в посуде из двух сузгунских погребений на городище Подчеваш у Тобольска 
[Федорова, 1974, табл. 2, 1, 2] и во второй группе керамики поселения Прорва в устье 
Тары [Евдокимов, Стефанов, 1980, рис. 1, IV–4; 2, 5, 8]. Сузгунские сосуды из Западной 
Сибири и сангруские из Центрального Казахстана близки по форме, декору и гребенчатой 
технике его нанесения.
Другая линия сопоставлений в рамках группы IV приводит к памятникам еловской 
культуры южной части Томского Приобья. На поселении Кент и в могильнике Бегазы 
имеется несколько лощенных сосудов (обычно с двусторонним лощением) с гребенчатым 
орнаментом из параллельных полос, заштрихованной полосы по шейке, прямоугольных 
зигзагов,  вписанных  прямоугольников,  наклонно  заштрихованных  полос,  оттисков 
трубки в сочетании с гребенчатым орнаментом (рис. 83, 2, 4–7; рис. 6). Такая посуда 
аналогична еловской керамике из могильников Еловка I, II. К этой же группе следует 
относить и сосуды с шахматным орнаментом, встречающиеся как в могильниках БДК 

159
(рис. 84, 1, 4), так и в еловских комплексах [Матющенко, 2001, рис. 11, 5; 17, 4 и др.; 
2004, рис. 318, 4; 334, 2; 351, 3; 392, 2, 8; и др.]. Форма и орнаментация сарыаркинских 
сосудов вписываются в еловский канон.

жүктеу/скачать 7,11 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: