АЛТАИСТИКА ЖӘНЕ ТҮРКОЛОГИЯ, №2, 2012 В начале 1920-х гг. «Идель» Г. Рахима становилась свидетельством стремления
писателя противопоставить социальному и культурному хаосу современности
идею целостности.
Идея целостности была характерна и для русского символизма. «Осевое на-
чало русского символизма как части модернизма, – пишет Л.А. Колобаева, – во-
плотившееся в нем с наибольшей, может быть, полнотой и выделяющее его сре-
ди других и особенно позднейших вариантов европейского модернизма, на мой
взгляд, – это экстатический императив целостности, стремление в образах уло-
вить и преломить мир как целое» [4, с. 289]. C другой стороны, исследователь-
ница указывает на то, что русские символисты «широко ввели в лирику и прозу
поэтику «большого времени», условно – бесконечности»: в произведениях К.
Бальмонта, В. Брюсова, Д. Мережковского, А. Блока, А. Белого запечатлены об-
разы, «связывающие воедино начала и концы мировой культуры и истории чело-
вечества в целом в неких общих метаисторических, духовных закономерностях»
[4, с. 293]. Сказанное может быть отнесено и к творчеству Г. Рахима, который в
своих произведениях обращается не только к настоящему, но и к историческому
и мифологическому прошлому. Примечательны в этой связи рассказы писателя,
в которых он воспроизводит сюжеты истории пророков: «Туды…» («Родился…»,
1914), «Ул кичэдэ» («В тот вечер…», 1914) и др.
Таким образом, рассматривая творчество Г. Рахима (в частности, его повесть
«Идель») в контексте русского символизма, нельзя не указать на общую для этих
художественных явлений идею целостности. Однако эта общность, с позиций
сопоставления литератур, будет пониматься как некий новый смысл, возникаю-
щий в момент встречи идеи целостности в том, как она представлена в русском
символизме, и в том, как она выражена в творчестве Г. Рахима. Такая встреча
сделает очевидными различия в содержании идеи целостности в русском симво-
лизме и творчестве татарского писателя. Эти различия обусловлены принадлеж-
ностью русского символизма и прозы Г. Рахима к разным культурам. Например,
можно говорить о суфийском коде как некоем культурном архетипе в творчестве
Г. Рахима, с одной стороны [5], и о христианском коде русского символизма, с
другой. Это – только одно, пожалуй, наиболее очевидное различие.
Сопоставительная история национальных литератур видится нами как исто-
рия таких новых смыслов, рождающихся из столкновения и взаимодополнения
различий. Зафиксировать эти смыслы, представить их как некую последователь-
ность – вот цель сопоставительной истории.
Указанные смыслы могут рождаться как в результате синхронических, так и
диахронических сопоставлений. Так, сопоставление «Идели» Г. Рахима с рома-
нами Ф.М. Достоевского (диахроническое сопоставление) откроет новые смыс-
лы, которые не были актуализированы при включении творчества татарского
писателя в контекст русского символизма (синхроническое сопоставление). Это
позволит избежать односторонности в понимании явлений татарской литерату-
ры. В исследованиях по татарской литературе начала XX века в качестве смыс-
132