АЛТАИСТИКА ЖӘНЕ ТҮРКОЛОГИЯ, №2, 2012 возникает образ дерева. Как известно, в мифологии древо мировое представляет
универсальный символ, объединяющий все сферы мироздания. Этот образ соот-
несен с общей моделью брачных отношений – и шире – с преемственной связью
поколений, генеалогией рода в целом. В первой же картине поэмы главный герой
обращается к дубу, непокорная песня листьев которого, возносясь к небу, вызы-
вала бурную стихию. И Юлай призывает сына быть стойким и независимым, как
этот дуб. У этого же заветного дуба – место встречи Салавата с его возлюблен-
ной Гульбазир. Крепкий дуб ассоциируется в мыслях Салавата с волей, незави-
симостью не только родного края, но и свободой в выборе жизненных идеалов,
любви. Этот символический образ выступает как организующее начало компози-
ции и передает глубокий внутренний пафос всего произведения.
Одним из наиболее устойчивых фольклорных образов в русской литерату-
ре ХХ века является образ солнца. Идущая из глубины тысячелетий, солнечная
символика заново переосмысляется писателями в соответствии с их идейно-
эстетической платформой и изменившимися историческими условиями. «Солн-
це Башкортостана», «солнце-сердце», «солнце-глаз» «солнце – это родина»
– трансформации подобных эмблем богатого семантического комплекса этого
образа в поэзии Г.Кацерика наглядно отражают новое мироощущение художни-
ка, своеобразно иллюстрируя историко-литературный контекст эпохи.
Как известно, на мифологию народов Поволжья существенное влияние ока-
зал ислам. Поэтому при изображении духовной культуры башкир русские ав-
торы должное внимание уделяют и их религиозным воззрениям. Так, в романе
Д.А.Лебедева «Домик на Сакмаре» в традициях исламской веры воспитывается
Аминэ, главная героиня, для которой слова матери звучат не только как пред-
упреждение, а как завещание: «Для женщины выше всего муж, а потом – отец,
а после отца – отец её мужа. Ты не можешь не повиноваться матери: Аллах на-
кажет тебя по всей своей строгости. Ты не можешь не повиноваться отцу: вдвое
строже будет тебе наказание» [8, с. 234]. В книге часто встречаются слова, свя-
занные с мусульманской мифологией, которые в некоторых случаях приводятся
с комментариями. Например: «Это я знаю, потому что мне говорил об этом сам
муфтий», «В долгие зимние вечера, когда буран заносит пути, а глубокие долины
Сакмары гудят от свирепого воя джинов (злых духов), Хадича приходит к ней и
рассказывает волшебные сказки» и т.д. В то же время автор через эти мифоло-
гические образы показывает и социальную несправедливость, существующую
на земле: «Большой и страшный Аллах живет на небе. Его не страшно, пока
живешь: страшен Аллах только мёртвым. А на земле – Фаттых и Султангарей»
[8, с. 235].
Один из часто встречающихся в литературе о Башкортостане персонажей
башкирской демонологии шайтан отмечается многоликостью образа и поли-
функциональностью поступков и поведения в структуре художественного тек-
ста. В некоторых произведениях этот персонаж фигурирует в своем прямом зна-
чении как злой дух, которого боятся люди, и который остро трогает воображение
людей и порождает множество образных выражений и сравнительных оборотов.
196