часть  моих  рукописей  мною

Каждый  писатель  имеет 

свой  архив,  свои  рукописи, 

опубликованные и неопублико-

ванные. Меня не удивило само 

завещание:  фронт,  передовая 

позиция,  «может  случиться 

всякое».  Но  мне  показалось 

странным  процентное  указа-

ние  на  число  неопубликован-

ных  произведений.  Не  слиш-

ком ли много для такого поэта, 

которого  всюду  печатали  и  не 

только  на  его  родном  -  татар-

ском языке?

Это  удивление  было  тем 

более  оправданным,  что  я  от-

части был знаком с его личным 

архивом.  В  1941  году  поэт  по-

ручил  мне  составить  сборник 

(«Клятва  артиллериста»,  Тат-

госиздат,  1942),  и  я  имел  воз-

можность  увидеть  весь  архив 

поэта. Архив был богат рукопи-

сями,  в  нем  хранились  десят-

ки  вариантов  одного  и  того  же 

произведения.

Дальнейшая работа над ру-

кописями  и  сбор  материалов 

из литературного наследия по-

эта  показали,  что  он  действи-

тельно  при  жизни  печатался 

сравнительно  мало.  При  из-

дании трехтомника Мусы Джа-

лиля  (1955-1956  гг.)  в  первом 

томе  более  половины  стихот-

ворений были изданы впервые. 

Третий  том  почти  полностью 

состоит  из  неопубликованных 

произведений.

А сбор рукописей поэта да-

леко еще не завершен. Уже по-

сле  издания  трехтомника  мне 

удалось разыскать новые руко-

писи Джалиля.

В чем же дело? Почему поэт 

столь  невнимательно,  как  это 

может  показаться,  относился  к 

своему  творчеству,  почему  он 

не привел в порядок свои руко-

писи?

Муса  Джалиль  дневников 

предназначались для сбора ма-

териала  к  новым  произведени-

ям.  К  письмам  для  душевного 

откровения  он  прибегал  в  ис-

ключительных  случаях.  «Когда 

чувствам  и  мыслям  станови-

лось  тесно  в  сердце  и  в  голо-

ве»  он  писал  стихи.  Он  мог  пи-

сать когда угодно и где угодно. 

Он  вдохновенно  работал  над 

многими  произведениями  од-

новременно,  работал  с  увле-

чением,  ненасытной  жаждой 

творчества.  Амина  Джалилова 

рассказывает,  что  у  Мусы  вы-

работалась  привычка  творить 

в  любых  условиях  -  дома  и  на 

улице,  в  коридорах  учрежде-

ний  и  во  время  деловой  бесе-

ды. Острые эпиграммы, шаржи 

в  стихах  он  писал  на  собрани-

ях, на вечерах, в гостях. Писал 

и  на  папиросной  бумаге,  и  на 

обоях, и на оберточной бумаге. 

Писал быстро, как бы стремясь 

догнать, не упустить свои мыс-

ли,  большей  частью  простым 

карандашом.  Второпях  он  за-

бывал  пронумеровать  страни-

цы  написанного.  Хорошо  еще, 

если  Муса  записывал  свои 

произведения  в  тетради  или  в 

блокноте, но часто он писал на 

разрозненных  листках,  а  то  и 

на клочках бумаги.

Вот  передо  мной  черновая 

рукопись  нигде  не  напечатан-

ной  баллады  «Матрос  Ште-

пенко». Это баллада о славных 

советских  моряках  парохода 

«Благоев», 

потопленного 

в 

1936 году в Средиземном море 

потому,  что  «Благоев»  вез  по-

дарки  детям  борющейся  ре-

спубликанской  Испании.  Бал-

лада  написана  на  страницах 

разрозненных  и  непронумеро-

ванных  «служебных  записок». 

И я, как колоду карт, тасую эти 

страницы,  но  пока  они  мало  о 

чем мне говорят, ибо баллада в 

целом  не  найдена.  По  обнару-

женному плану лишь известно, 

что она состоит из семи глав и 

эпилога. Недавно я нашел еще 

две страницы этой баллады...

И  таких  рукописей  у  Мусы 

Джалиля  было  много.  Муса  не 

торопился  печатать  свои  про-

изведения.  «Куда  спешить?»  - 

говорил  он  обычно,  очевидно, 

считая, что нужно писать и пи-

сать,  искать  новое,  более  со-

вершенное, поэтичное.

Он  не  мог  и  не  умел  вести 

лишь одну работу. Еще во время 

учебы ему, как и многим его со-

временникам, приходилось ра-

ботать  в  нескольких  местах.  И 

у него уже тогда выработалась 

привычка  сочетать  различные 

обязанности.  Когда  писате-

ли  Татарии  избрали  Джалиля 

своим  руководителем,  он  не 

захотел  оставить  работу  в  мо-

лодом  оперном  театре.  Затем 

его  избрали  депутатом  Казан-

ского  горсовета,  он  выполнял 

важные  партийные  поручения. 

И  Муса  Джалиль  всегда  был 

занят,  вечно  спешил  из  одно-

го  учреждения  в  другое;  он 

нужен  был  всем,  и  его  ловили 

на  улице,  в  коридоре  какого-

либо  учреждения,  в  Доме  пе-

чати и надолго останавливали. 

Не  смея  отказать,  он  слушал 

драматурга  и  артиста,  компо-

зитора  и  поэта,  журналиста  и 

переводчика,  рабочего  и  слу-

жащего, избирателя, студента, 

преподавателя.  Казалось,  он 

слушал  рассеянно,  его  умные 

глаза в это время были устрем-

лены  куда-то  вдаль,  но  вдруг 

лицо  его  искажалось  от  воз-

мущения  какой-либо  неспра-

ведливостью или же, наоборот, 

раздавался смех, темные глаза 

лучились блеском, который го-

ворил  о  его  внимании  к  собе-

седнику,  о  готовности  оказать 

ему помощь.

Он любил жизнь и стремил-

ся  туда,  где  шла  напряженная 

борьба за новое. С комсомоль-

ским темпераментом и страст-

ностью Муса кидался в бой и с 

наслаждением  писал  об  этой 

борьбе в своих ярких, эмоцио-

нальных стихотворениях.

Когда  материалы  к  новому 

произведению  бывали  собра-

ны,  изучение  определенного 

куска  жизни  закончено,  Муса 

Джалиль,  прежде  чем  писать, 

любил  поэтически  осмыслить, 

как  бы  «прокалить»  в  своем 

сердце  все  то,  что  накоплено 

опытом.  Красочный  пример  из 

1938 года. Татарские поэты за-

думали  создать  коллективную 

поэму  о  трудовых  подвигах  со-

ветских  людей,  посвященную 

20-летию  ВЛКСМ.  Муса  Джа-

лиль был приглашен в качестве 

автора одной главы этой поэмы. 

Был  тщательно  разработан  сю-

жет, и все приступили к работе. 

Союзом писателей была созда-

на  благоприятная  обстановка  в 

Доме творчества на Волге, каж-

дый  поэт  должен  был  спешить, 

чтобы  завершить  свою  главу  в 

течение пятнадцати дней. Рабо-

та закипела, поэты при встрече 

друг  с  другом  обменивались 

мнениями  о  проделанном,  не-

которые  уже  вчерне  закончили 

свои главы и приступили к обра-

ботке. Приближался срок пред-

ставления глав для обсуждения. 

Только один Муса ничего не пи-

сал,  целыми  днями  катался  на 

лодке,  пропадал  на  волжском 

пляже,  бродил  по  лесу,  гулял  в 

яблоневом саду, играл в волей-

бол, беседовал с колхозниками, 

забавлялся  с  детьми.  И  никто 

не видел ручки или бумаги в его 

руках.  Тревога  охватила  поэтов 

- для самой ответственной гла-

вы  еще  не  написано  ни  строч-

ки.  Они  решили  предупредить 

Мусу и как-то за обедом, в сто-

ловой, сказали:

-  Муса,  мы  уже  завершаем 

работу,  а  ты  все  тянешь...  Ты 

задерживаешь нас...

-  У  меня  уже  давно  все  го-

тово,-  заявил  спокойный  Муса 

неожиданно.

Одни  изумились,  другим 

показалось  это  насмешкой, 

третьи  не  знали,  верить  или 

нет,  и  потребовали,  чтобы 

Муса  завтра  же  показал  свою 

рукопись.  Муса  согласился.  И 

за  одну  ночь  он  записал  в  те-

традь  то,  что  полагалось  ему 

по  плану  коллективной  поэ-

мы,- около четырехсот стихот-

ворных  строк!  В  архиве  Мусы 

хранится эта тетрадь, и пораз-

ительно,  что  при  обсуждении 

его  главы  поэты  не  внесли  ни-

каких замечаний, она была на-

печатана  без  единого  исправ-

ления.  Оказалось,  что  Муса 

искал 

поэтические 

художественные  образы  не  в 

тиши  уединенного  кабинета,  а 

среди живых людей, на приро-

де.  Муса  признавался,  что  не 

садится за стол, пока у него не 

созреет образ.

Однако  нельзя  думать,  что 

он  создавал  свои  произведе-

ния  только  таким  путем.  Над 

драматической  поэмой  «Ал-

тынчеч»,  сочетающей  легенду 

с историей, реальную действи-

тельность  с  фантазией,  он  ра-

ботал упорно и долго, написал 

одиннадцать  вариантов,  пока 

не  достиг  совершенства.  За-

мечательная  лирическая  поэ-

ма «Письмоносец» также имеет 

много  вариантов,  и,  когда  она 

была завершена окончательно, 

Муса  не  спешил  с  ее  опубли-

кованием.  Она  пролежала  еще 

два года, подвергаясь испыта-

нию временем, и была напеча-

тана в 1940 году, принеся сла-

ву ее автору.

Коренастый, плотный и пле-

чистый,  всегда  со  вкусом  оде-

тый, аккуратный и элегантный, 

Муса  Джалиль  быстро  шагал 

по  улице  и  порой  не  замечал 

своих знакомых: в это время он 

жил в мире творимых образов. 

Эти  образы  так  увлекали  его, 

что  он  нередко  оставлял  свою 

папку  или  портфель  там,  где 

находился.  Однажды  он  уехал 

из Москвы на загородную под-

московную дачу к композитору 

Б.  Асафьеву  в  домашних  туф-

лях  и  заметил  это  лишь  тогда, 

когда  была  закончена  их  со-

вместная творческая работа.

Он  всегда  что-нибудь  соз-

давал,  был  возбужден  новыми 

замыслами,  вдохновлен  са-

мой  жизнью.  Любитель  шуток, 

игр,  Муса  Джалиль  и  в  самой 

веселой  компании  не  забывал 

о  своих  героях,  но  порой  он 

стремился к уединению и тогда 

целыми  днями  бродил  по  пар-

ку  или  по  лесу,  погруженный 

в  свои  думы.  Во  время  таких 

прогулок  он  с  детским  любо-

пытством  рассматривал  поле-

вой  цветок,  кустик  земляники, 

тонкую  березу,  как  бы  заново 

открывшийся  перед  ним  пей-

заж. Он любил море и свой от-

пуск обычно проводил на бере-

гу  Черного  моря.  И  здесь  его 

любимым  занятием  была  гре-

бля.  Он  один  катался  на  лодке 

с  утра  до  вечера  -  на  морском 

просторе ничто не мешало ему 

мечтать - и возвращался брон-

зовый,  усталый  и  задумчивый. 

И  в  городе  в  часы  отдыха  он 

стремился  к  одиночеству,  ухо-

дил  в  парк.  Но  когда  подросла 

его  любимая  дочь  Чулпан,  он 

не  расставался  с  ней.  Больше 

всего  на  свете  он  любил  свою 

дочь и мог бесконечно расска-

зывать  ей  сказки,  нося  ее  на 

руках по аллеям парка.

Одно  лето  мы  вместе  с  се-

мьями  отдыхали  в  Крыму,  и, 

наблюдая  за  другом,  я  хоро-

шо  знал,  что  Муса,  уединив-

шись,  создавал  что-то  инте-

ресное,  весомое,  хотя  и  здесь 

по  обыкновению  на  бумагу  он 

ничего  не  заносил.  Если  поэт 

с  детства  на  память  знал  все-

го  Тукая,  М.  Гафури,  Дэрдмен-

да,  тысячи  народных  песен,  а 

в  дальнейшем  обогатил  свою 

память  шедеврами  русской 

и  мировой  поэзии,  знал  наи-

зусть  стихотворения  русских 

и  татарских  советских  поэтов, 

то  не  удивительно,  что  он  все 

свои  произведения  читал  наи-

зусть  и  мог  воспроизвести  их 

на  бумаге  по  памяти.  Так  слу-

чилось  со  знаменитыми  Моа-

битскими  тетрадями.  С  помо-

щью  своих  друзей  по  неволе 

он  раздобыл  бумагу  и  сделал 

себе записные книжки. Бисер-

ным почерком он заносил в них 

свои  стихи,  созданные  в  пле-

ну, и даже помнил дату рожде-

ния  многих  из  них.  Раздобыть 

бумагу  было  нелегко,  и  часть 

стихотворений  и  одна  поэма 

этого  периода  творчества  так 

и не были занесены в тетради. 

«Куда писать?  Умирают вместе 

со  мной»,-  сокрушенно  напи-

сал  Муса  Джалиль  на  обложке 

одной записной книжки.

Естественно,  обладая  ис-

ключительной  памятью,  Джа-

лиль до войны не обращал вни-

мания  и  на  свои  затерянные 

рукописи.  Да  поэт  и  не  думал 

о  смерти,  даже  роковые  слу-

чайности,  казалось  ему,  долж-

ны  были  пройти  мимо  него. 

Он  систематически  занимался 

утренней  гимнастикой,  обли-

вался  по  утрам  холодной  во-

дой,  любил  спорт:  плавание, 

волейбол,  греблю,  лыжи  и, 

несмотря  на  низкий  рост,  об-

ладал  атлетическим  телосло-

жением.  Двухпудовую  гирю  он 

поднимал  как  игрушку.  Муса 

рассчитывал  жить  до  ста  лет 

и  глубоко  верил  в  свое  долго-

летие.

Но  вот  началась  Великая 

объявления  войны  -  22  июня 

1941 года - он с семьей гостил 

у  меня  на  даче,  и  мы  вместе 

с  поэтом  А.  Исхаком  до  утра 

следующего  дня  в  семейном 

кругу  говорили  о  войне,  о  ли-

тературе,  о  будущем.  И  здесь 

впервые  Муса  произнес  слова 

о смерти.

-  После  войны  кого-то  из 

нас не досчитаются...

Увы, он сказал правду...

Вскоре  Муса  был  мобили-

зован.  С  какими  чувствами  и 

мыслями  он  ушел  на  фронт 

-  рассказывают  его  письма. 

Он  верил  в  победу,  в  лучшую 

жизнь  после  войны,  к  воен-

ным  обязанностям  относился 

серьезно,  стремясь  овладеть 

искусством воина. В это время 

он и задумался по-настоящему 

над  судьбой  своего  литера-

турного  наследия.  После  мо-

билизации  впервые  подумал  о 

«большом сборнике избранных 

произведений» и писал: «Жаль, 

что много было идей, тем и за-

мыслов,  сюжетов,  но  написать 

и  завершить  [всего]  не  уда-

лось».

Мусы  Джалиля  поднялось  на 

новую ступень. Он активно ра-

ботал  над  стихами,  быстро  их 

переписывал,  обычно  в  двух 

экземплярах,  и  отправлял  в 

тыл,  подлинники  просил  бе-

речь.  Все,  что  волновало  его, 

Муса  всегда  спешил  выразить 

языком поэзии.

литературный критик 

9

Москва моя – ты самая...

№ 2 (6385) 2016

Московское метро – гордость нашей 

столицы. Метро строила вся страна: лес 

везли  из  Архангельска,  битум  из  Баку, 

машины  прибывали  из  Ленинграда, 

рельсы – из Кузбасса, гранит – из Кры-

ма. На строительстве работали предста-

вители  более  30  национальностей.  Это 

был великий труд.

Строительство метро в Москве было 

чрезвычайно  сложной  задачей.  Кривые 

улицы,  хаос  в  сетях,  подземные  реки  и 

озера, проблемы грунта… Только на од-

ном  небольшом  участке  «Охотный  ряд» 

—  «Сокольники»  метростроевцам  при-

шлось  пересечь  четыре  водных  потока, 

спрятанных  под  землей  в  трубах:  Не-

глинку, Ольговку, Чечеру и Рыбинку.

  Многие  первостроители  погибли  во 

время работ, получили травмы, а мы об 

этом даже не слышали. Я узнала о баш-

кирских  метростроевцах  случайно,  в 

1988  году.  Дело  было  на  собрании,  по-

священном юбилею комсомольской ор-

ганизации. Выступал Гафияк Ишмурзин, 

который  в  30-е  годы  руководил  райко-

мом  комсомола.  Он  рассказал  о  ребя-

тах, которые строили московское метро, 

об их трудовом подвиге. 

Постановление  о  строительстве  ме-

трополитена в Москве вышло в мае 1932 

года. Сам «Метрострой» был создан го-

дом раньше.

В  ноябре  1931  г.    появились  первые 

проекты линий, тогда же начались стро-

ительные работы. Ни о какой автомати-

зации тогда речи не шло, а значит, тре-

бовалось огромное количество рабочих. 

Пробовали  набрать  из  Украины,  но  там 

свирепствовал голод. В шахтах люди па-

дали в обмороки. Тогда стройку объяви-

ли Всесоюзной и во все регионы страны 

поехали  агитаторы  «Метростроя».  Вер-

бовка шла плохо. Наступил уже 1933 год, 

строительство сильно не продвинулось. 

Из одного населенного пункта выезжали 

всего  5-10  человек.  В  марте  агитаторы 

приехали в село Николо-Березовка.

Тогда, в начале 30-х годов в Башкирии 

немного изменилось административное 

деление.  В  частности,  Краснокамский 

и  Калтасинский  районы  были  объеди-

нены,  Николо-Березовка  стала  райцен-

тром.  Перед  молодым  и  амбициозным 

секретарем  райкома  Ишмурзиным  по-

ставили  сложную  задачу  —  найти  хотя 

бы  сотню  добровольцев.  Он  выступил 

в  сельском  клубе,  и  уже  на  следующий 

день записываться в строители пришло 

318 человек. Всего до июня метростро-

евцы  завербовали  2100  желающих.  Та-

кого  наплыва  добровольцев  агитаторы 

не  ожидали,  поэтому  в  другие  районы 

Башкирии они даже и не поехали.

Ввиду  особого  положения  «Метро-

строй»  заключил  с  Калтасинским  райо-

ном договор. Агитаторы пообещали, что 

работники  из  Башкирии  будут  задей-

ствованы на основной стройке в тонне-

лях.  Это  было  важно,  поскольку  часть 

завербованных  занималась  обустрой-

ством быта метростроевцев в бараках в 

Филях.

По своей инициативе жители района 

стали  засевать  так  называемые  «гекта-

ры  метростроя»  —  поля,  урожай  кото-

рых  целиком  отправляли  строителям  в 

Москву.  «Метрострой»  в  свою  очередь 

поставлял  в  район  новую  технику.  Бла-

годаря  «Метрострою»  в  Николо-Бере-

зовке  появился  генератор,  который 

обеспечивал  все  село  электричеством 

вплоть  до  50-х  годов.  Также  «Метро-

строй» телефонизировал поселок и при-

вез трактор-тягач.

Правда,  иногда  сотрудничество  ом-

рачалось. Например, первую партию ак-

тивистов из Башкирии никто не встретил 

в Москве. Побродив два дня по площади 

трех  вокзалов,  строители-добровольцы 

чуть было не уехали обратно. Ситуацию 

разрешил  первый  секретарь  Калтасин-

ского  ВКП(б)  Петр  Звездин.  Получив  от 

строителей  телеграмму,  он  прибыл  в 

столицу и в офисе «Метростроя» занял-

ся распределением новых работников.

Договор  между  строителем  и  ком-

панией  заключался  на  полгода.  По  же-

ланию  его  можно  было  продлить.  На 

стройку отправляли только колхозников. 

Перед  длительной  командировкой  каж-

дый  должен  был  пройти  медкомиссию. 

Врач смотрел не только на здоровье, но 

и на возраст. Младше 18 не брали, хотя 

были  и  исключения.  Например,  Муха-

метнуру  Фатхиеву  было  в  1933  году  14 

лет. Он осиротел в восемь месяцев, его 

подкармливала  вся  деревня,  правда, 

ни  одна  семья  так  и  не  решилась  взять 

его на воспитание. С малых лет Фатхиев 

батрачил на кулаков. Когда пришли аги-

таторы,  парень  несколько  дней  умолял 

взять его на стройку, но ему отказывали. 

Историей  Мухаметнура  проникся  Петр 

Звездин. Он настоял на том, чтобы под-

ростка  взяли  в  Москву.  Поначалу  маль-

чик работал землекопом, потом его пе-

ревели в бетонщики. Фатхиев пробыл на 

стройке два года. Как и все метростро-

евцы,  он  получил  несколько  специаль-

ностей. А после возвращения из Москвы 

вначале он работал зоотехником, потом 

устроился в райком партии, прошел во-

йну, был трижды ранен.

Дочь  Фатхиева  Маргарита  вспоми-

нает, что для ее отца строительство ме-

трополитена  стало  самым  важным  со-

бытием  жизни:  «Мой  отец  был  главным 

в  башкирской  делегации.  Как  у  солдат 

бывает сын полка, у них был сын брига-

ды.  Рабочие  ему  даже  имя  другое  дали 

— Михаил. Им было сложно выговорить 

«Мухаметнур». Первую в жизни премию 

он  тоже  получил  в  «Метрострое».  Ему 

вручили  костюм  и  ботинки.  Папа  был 

очень горд таким подарком».

Но  если  Мухаметнур  и  мечтал  стать 

метростроевцем,  то  многие  даже  не 

знали,  на  что  они  согласились.  Литсо-

трудник  газеты  «Ударник  метростроя» 

Михаил  Шур  писал:  «Правления  колхо-

зов  и  совхозов,  которые  сами-то  с  тру-

дом  представляют  себе  метрополитен, 

оказывали помощь в  наборе доброволь-

цев.  Составили  списки,  выписали  соот-

ветствующее  число  справок,  напекли 

соответствующее  число  булок  и  отпра-

вили своих, холодно попрощавшись».

Михаил Шур во многих своих матери-

алах пишет, что строительство метропо-

литена — дело добровольное. 

Отличник  народного  просвещения 

РСФСР,  почетный  краевед  Республики 

Башкортостан Алексей Семенович Исе-

кеев сумел найти интересный документ 

—  открытое  письмо  метростроевцев  к 

землякам:  «Наша  стройка  развертыва-

ется с каждым днем. Но темпы еще не-

достаточны.  Нам  нужны  новые  попол-

нения  нашей  рабочей  армии.  Скорее, 

товарищи,  собирайтесь!  Вы  здесь  нуж-

ны. Не верьте тем несознательным, ма-

лодушным людям, которые испугавшись 

первых  трудностей,  по-

зорно сбежали и теперь 

распускают 

вздорные 

слухи  о  нашей  стройке. 

Мы  живем  в  хороших 

условиях»,  —  сказано  в 

обращении.

В  то  время  ходили 

слухи об обвалах и плы-

вунах.  Плывуны  дей-

ствительно  были.  Изве-

стен случай на перегоне 

между «Комсомольской» 

и 

«Сокольниками». 

Раньше  в  этих  местах  были  болота,  что 

существенно  осложняло  работу.  Возле 

Ярославского  вокзала  случился  прорыв, 

вода  попала  в  котлован.  Ликвидация  ЧП 

заняла  несколько  дней,  протечку  устра-

нили,  котлован  очистили.  Еще  один  кот-

лован чуть было не привел к обрушению 

кинотеатра «Молот». Его стала заполнять 

вода из подземной речи Рыбинка. Но ре-

чушку удалось вернуть в прежнее русло и 

воду из котлована откачали.

Какими  усилиями  вместо  200  ква-

дратных  метров  кладки  в  день  бригада 

устанавливала 300-400, сказать сложно. 

Естественно,  во  время  строительства 

первой  очереди  метрополитена  были 

жертвы, но число пострадавших и пока-

леченных неизвестно.

Наравне с мужчинами на стройке ме-

трополитена  трудились  и  женщины  —  с 

кирками и лопатами, по колено в воде.

Азер  Галиева  из  деревни  Актаныш-

баш была землекопом, крепильщиком и 

даже проходчиком.

«Нас,  девушек,  сначала  пытались 

оберегать в забое от тяжелых работ. Но 

мы все-таки добились своего — вместе 

с  мужчинами  спустились  под  землю  и 

отбойными  молотками  долбили  грунт. 

Работали  в  невероятных  условиях.  Не-

дра  земли  встречали  неласково.  При-

рода  будто  испытывала  наш  характер. 

Усталые  и  чумазые,  мы  шли  с  работы  в 

брезентовых  куртках  и  брюках,  огром-

ных  широкополых  шахтерских  шляпах 

и  резиновых  сапогах,  мокрые  и  всегда 

грязные. На нас с уважением и жалостью 

оглядывались москвичи. А мы были гор-

ды, что строим метро», — писала Галие-

ва в своих воспоминаниях.

В шахте она познакомилась и со сво-

им  будущим  мужем  Галимом.  В  Башки-

рию супруги возвращаться не стали, до 

пенсии  проработали  в  «Метрострое». 

Осталась  в  столице  и  Менлиза  Ильды-

баева  из  деревни  Старые  Калтасы.  На 

строительстве подземки она проработа-

ла девять лет, участвовала в сооружении 

«Дзержинской»,  «Кировской»,  «Соколь-

ников»,  была  землекопом,  взрывником, 

крепильщиком.

К  февралю  1935  года  первая  ветка 

были  построена.  Первыми  пассажира-

ми  московского  метрополитена  стали 

делегаты  VII  съезда  Советов.  В  газете 

«Ударник Метростроя» опубликован вос-

торженный отзыв некой Зиги Сагитовой: 

«Я,  как  делегатка  съезда  Советов,  раз 

уже  проехала  из  конца  в  конец.  Сейчас 

второй  раз  поехала,  чтобы  получше  за-

помнить  да  своим  рассказать.  Больше 

всего  мне  понравилась  станция  «Охот-

ный  ряд».  Вот  уж  подлинно  дворец.  Та-

ких и на земле не встречала». Для обыч-

ных  горожан  метро  открылось  15  мая 

1935 года.

Потом стали строить новые станции. 

Но активистов из Башкирии уже не зва-

ли.  Появлялись  новые  технологии,  тре-

бовавшие меньшее количество рабочих. 

Да  и  строить  дополнительные  станции 

было  чуть  проще:  уже  был  опыт  и  на-

работки.  Долгие  годы  Алексей  Исекеев 

рассказывал  о  метростроевцах  на  уро-

ках истории в школе, где работал учите-

лем. А в 1996 году в село Калегино Кал-

тасинского  района  прибыл  тогдашний 

мэр  Москвы  Юрий  Лужков.  Он  приехал 

навестить  свою  маму  и  заодно  посетил 

краеведческий музей.

«Я тогда рассказал ему о вкладе жи-

телей района в строительство метропо-

литена, — вспоминает Исекеев. — Луж-

ков  на  меня  посмотрел  внимательно  и 

сказал, что в честь метростроевцев рай-

она одна из станций будет названа «Кал-

тасинская» или «Башкирская».

Однако  новые  и  новые  станции  от-

крывались,  но  «Башкирской»  среди 

них  не  было.  На  75-летие  московского 

метро,  в  2010  году,  генеральный  ди-

ректор  компании  Геннадий  Яковлевич 

Штерн  прислал  в  администрацию  Кал-

тасинского  района  поздравительную 

открытку.  Вот  тогда  мы  и  поняли,  что 

нужно  начинать  действовать.  Написали 

десятки писем в различные инстанции с 

просьбой хотя бы повесить на одной из 

станций  мемориальную  доску  в  память 

о  башкирских  метростроевцах.  Была 

восстановлена  копия  знамени,  которое 

торжественно  выдали  калтасинским 

бригадам.  Собрали  огромный  архив, 

рассказывающий  об  участии  жителей 

района в строительстве подземки.

В  краеведческом  музее  Николо-Бе-

резовки  метрострою  посвящен  отдель-

ный  стенд  с  фотографиями  и  газетны-

ми  вырезками.  Директор  музея  Ольга 

Степкина говорит, что материала много, 

часть  фотографий  хранится  в  запасни-

ках,  поскольку  у  учреждения  нет  места 

для всех экспонатов.

–  Эта  тема  еще  не  совсем  изуче-

на.  Мы  проводим  встречи  с  потомками 

метростроевцев,  собираем  тех,  кого 

знаем,  —  рассказывает  Ольга  Степки-

на.  —  Но  после  стройки  у  всех  судьба 

сложилась  по-разному.  Кто-то  остался 

в  Москве,  были  те,  кто  погиб  на  фрон-

тах  Великой  Отечественной  или  был 

репрессирован. У нас нет точных цифр. 

Лишь единицы метростроевцев остави-

ли  дневниковые  записи.  Многие  даже 

не рассказывали детям о своем участии 

в строительстве. И хотя московский ме-

трополитен  считается  одним  из  самых 

красивых  в  мире  и  станции  построены 

в ударные сроки, до сих пор есть люди, 

которые  считают,  что  это  не  так  важно, 

что  тут  особо  странного,  просто  под 

землей ходят поезда, и все.

жүктеу/скачать 5,7 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: