Психология во времена Древнего Рима

5 
душе движения в материальном смысле как пространственное перемещение. 
Когда сложные тела распадаются, тогда маленькие выходят из них, 
рассеиваются в пространстве и пропадают. Значит, душа смертна и 
уничтожается вместе с телом. Когда мы дышим, мы втягиваем в себя 
частицы, составляющие душу, которые находятся в большом числе в 
воздухе; выдыхая, мы выбрасываем какую-то часть нашей души. Таким 
образом, душа непрерывно материально обновляется с каждым дыханием. 
Демокрит считал, что душа принадлежит всем, даже мертвому телу, но 
только у него очень мало души. Так Демокрит приходит к панпсихизму: все 
— и растения, и камни — имеет душу. 
По мнению Демокрита, болезнь — это изменение пропорции атомов. 
В старости число подвижных атомов уменьшается. В органах чувств мелкие 
атомы ближе всего к внешнему миру, поэтому они приспособлены для 
внешнего восприятия. Особенно благоприятное соотношение легких и 
тяжелых атомов в мозгу: он — место высших душевных функций, 
способности к познанию.
Лукреций также был убежден в материальности души, которая 
является вполне реальным спутником человека на протяжении всей его 
жизни и состоит из атомов (апейронов) воздуха и огня. А вот в жизнь после 
смерти философ напрочь не верил. Также Лукреций Кар выдвинул 
предположение, что человек воспринимает окружающий мир при помощи 
микроскопических образов, которые проецируются предметами и попадают в 
органы зрения. 
Мыслитель и врач Клавдий Гален, живший в 130–200 гг. до н.э., вывел 
настоящую «анатомию» души. По его мнению, органами души у человека 
служат мозг (отвечает за разум), сердце (проявление эмоций) и печень 
(проявление влечений и потребностей). Именно это разделение стало 
основой для дальнейшей систематики темпераментов: меланхоликами он 
называл людей с преобладанием черной желчи, холериками – людей с 
доминантой желтой желчи, флегматиками – флегмы, а сангвиниками – крови. 

6 
Наоборот же, принцип абсолютной нематериальности души утвердил 
Плотин (III в. н. э.) – древнегреческий философ, основатель в Риме школы 
неоплатонизма. Во всем телесном усматривалась эманация (истечение) 
божественного, духовного первоначала. 
У Плотина психология впервые в ее истории становится наукой о 
сознании, понятом как «самосознание». 
Плотин учил, что индивидуальная душа происходит от мировой души, 
к которой она и устремлена. Другой вектор активности индивидуальной 
души направлен к чувственному миру. 
У индивидуальной души Плотин выделил еще одно направление – 
обращенность на себя, на собственные, незримые действия и содержание. 
Она как бы следит за своей работой, является ее «зеркалом». 
Через много столетий, эта способность субъекта не только ощущать, 
чувствовать, помнить или мыслить, но и обладать также внутренним 
представлением об этих функциях получила название рефлексии. 
Эта способность не является фикцией. Она служит неотъемлемым 
«механизмом» деятельности сознания человека, соединяющим его 
ориентацию во внешнем мире с ориентацией в мире внутреннем, в «самом 
себе». 
Плотин отграничил этот «механизм» от других психических 
процессов. 
Сколь бы ни был широк спектр этих объяснений, он, в конечном 
счете, сводился к поискам зависимости душевных явлений от физических 
причин, процессов в организме, общения с другими людьми. 
Рефлексия, открытая Плотином, не могла быть объяснена ни одним из 
этих факторов. Она выглядела самодостаточной, невыводимой сущностью. 
Таковой она и оставалась на протяжении веков, став исходным 
понятием интроспективной психологии сознания. 
Выделяя рефлексию как одно из направлений деятельности души, 
Плотин в ту отдаленную эпоху не мог, конечно, и представить 

7 
индивидуальную душу самодостаточным источником своих внутренних 
образов и действий. Она для него – эманация сверхпрекрасной сферы 
высшего первоначала всего сущего. 
Любовь входит в каждую душу настолько сильно, насколько эта душа 
способна пробудить в себе воспоминание о божественном и вечном. 
Я полагаю, что первоисточник любви следует искать в склонности 
души к чистой, небесной красоте, в ощущении ею своего родства с 
божественным, в тех дружеских чувствах, которые она, порой сама того не 
осознавая, питает к высшему. 
Есть души, для которых земная красота — это поводырь, ведущий их 
дорогой воспоминаний к истинной красоте горних сфер; такие души любят 
земную красоту как образ красоты небесной. 
Обратись к самому себе и посмотри. Если же не увидишь красоты в 
самом себе, поступай подобно скульптору, творящему прекрасную статую: 
одно он отсекает, другое полирует; одно сглаживает, другое подчищает — 
пока не добьется своего. Так и ты — удали лишнее! Выпрями то, что криво, 
очистив темное, сделай его сияющим; и не прекращай обрабатывать свою 
статую, пока не заблистает перед тобой богоподобная сияющая красота 
добродетели, пока не узришь мудрость, восседающую в священном чистом 
величии. 
Другой мыслитель, Аврелий Августин (354—430), в эпоху античности 
вводит положение «я мыслю, следовательно, я есть», из которого выводится 
тезис о достоверности нашего существа. Августин погружается во 
внутреннюю жизнь, говорит о глубине и богатстве сознания: «Люди-
отправляются в странствования, чтобы насладиться горными высотами и 
морскими волнами; они восхищаются широким потоком рек, широтой и 
простором океана и звездными путями, себя же самих они забывают и не 
останавливаются в удивлении перед собственной внутренней жизнью». 
Существенно, что и у Плотина, и у Августина вывод о своеобразии сознания 
и о наличии особой внутренней жизни следует из разрешения задач 

8 
религиозного характера. «Погружаясь в глубины своего внутреннего мира, 
августиновский субъект познания ищет там не оригинальные неповторимые 
черты и стороны своей личности, но следы объективной истины. Погружаясь 
в себя, он должен преодолеть все индивидуальное, относящееся к его личной 
неповторимости; в самопогружении он должен «превзойти самого себя» и 
выйти к абсолютной «трансцендентной» истине. Августиновский призыв: 
«Превзойди самого себя!» становится лейтмотивом его концепции 
самопознания». Поэтому, когда Декарту, впервые осуществившему 
выделение особой духовной субстанции, признаком (атрибутом) которой 
является сознание, и выразившему эту идею в положении «cogito ergo sum» 
(мыслю, следовательно, существую), указывали, что оно встречается у 
Августина, он возражал: «Действительно, святой Августин пользуется им, 
чтобы доказать достоверность нашего существа и потом, чтобы доказать, что 
в нас есть некоторое подобие св. Троицы, ибо мы существуем, знаем, что 
существуем, и любим это бытие или знание. Я же пользуюсь им, чтобы 
показать, что Я, который мыслю, есть нематериальная субстанция, не 
имеющая ничего телесного, а это две совсем разные вещи». 
Интерес к воле, характерный для античной мысли в связи с 
этическими проблемами, особенно усиливается в поздней античности. В 
частности, в полемике между Августином и монахом Пелагием по проблеме 
человеческой свободы, инициативы среди душевных состояний Августин 
выделяет волю, которой приписывает решающую побудительную силу. Он 
различал две воли — плотскую и духовную. Действие плотской воли 
распространяется лишь на утилитарную деятельность в эмпирическом мире, 
она — причина греховных морально порочных действий. Другая — духовная 
— воля устремлена на жизнь в духе. «И две мои воли ... одна плотская, 
другая духовная боролись во мне, и в этом раздоре разрывалась душа моя». И 
только бог без всякого усилия со стороны самого человека может превратить 
его в высокоморальное существо. Пелагий учил о безграничной возможности 
человеческой воли. «Только то и есть благо, что мы никогда не находим и не 

9 
теряем без нашей собственной на то воли». Для Августина «воля становится 
в конце концов решающим ядром человеческого существа; в основе своей ... 
все роды деятельности внешних чувств и мышление суть волевые акты. Этот 
поворот в истории психологии охарактеризовали так: господствовавший 
раньше примат представлений вытеснен у Августина приматом воли». 
Августин также уделял большое внимание жизни чувств и сердца как в 
философском познании, так и в нравственно-практической жизни, особенно в 
деле религиозного служения. Сведения о душе и ее процессах, накопленные 
античными мыслителями, послужили «отправным пунктом и предпосылкой 
последующей эмпирической работы». 
Такие звучные и знакомые всем имена как Пифагор, Аристотель и 
Сократ также, несмотря на свою нескольку иную специальность, 
задумывались и о психологии личности человека, о том, что он собой 
представляет, хотя самого понятия психология, если брать ее как науку, 
тогда и вовсе не существовало. Например, уже упомянутый Сократ был 
истинным знатоком человеческих отношений, и с хитрой улыбкой давал 
очень полезные советы всем людям, у кого были какие-либо проблемы в 
общении со своими близкими. Он даже написал маленькую книжицу, более 
похожую на брошюрку, в которой описывал основные признаки 
человеческих эмоций: гнева, радости, восхищения, и другие наблюдения. 

10 

жүктеу/скачать 338,59 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: