С о ч и н е н и я Второй том Ј Составители а йбар Кадыров ф арида Гайнуллина и з д а т е л ь с т в о jfo L ia n t астана 2018

СКАЗАНИЕ ОБ АЗИМЕ
Есть у Шехерезады рассказ такой,
Изложу его полнозвучной строфой.
Ж или братья в Багдаде и звали их 
Одного Мустафой, другого Сафой.
Рано умер отец их. Тяж кий удел 
Им достался, но каждый из них овладел 
Мастерством. Мустафа художником стал. 
Вить цветные узоры Сафа умел.
Всех юнцов родные места тяготят,
Захотелось братьям покинуть Багдад. 
«Первый, ставший богатым, другого найдет», 
На прощанье условились с братом брат.
Разбросала их жизнь по разным краям,
Но разлука страшна ль молодым сердцам?
В Ш инмашин проводил Сафу Мустафа,
И в Бальсуре обосновался он сам,
Беден был он вначале и одинок,
Но усердно трудился - и вскорости Бог 
Дал достаток ему, и жену, и дом 
И заказчиков много к нему привлек.
Так в труде и довольстве ж изнь потекла, 
Благосклонна судьба к Мустафе была;
Вскоре сына ему родила жена,
И Азимом нарек младенца мулла.
Время шло. Постепенно мужал Азим. 
Отворилась дверь медресе перед ним.
Он премудрость школьную быстро постиг, 
Мустафа мог гордиться сыном своим.
ф 153 ф

Постоянно вникал он в дела отца 
И преемником стал ремесла отца.
Не остался нищим Азим, когда 
Неожиданно смерть унесла отца.
Рьяно взялся он за работу, и вот 
Стал дивиться искусству его народ,
И не стало соперников для него,
Что ни год, то богатство Азима растет.
Как-то в лавку Азима вошел старик 
В драгоценном наряде. Солнечный блик 
На парче и каменьях играл. Азим 
Перед гостем почтенным в поклоне поник.
И поклоном ответил старик на поклон,
И, приблизясь к Азиму, так начал он: 
«Расскажи чужестранцу, мой сын, в каком 
Ремесле иль искусстве ты изощрен?»
И Азим, перед старцем склонив главу, 
Отвечал: «Рисовальщиком я слыву,
От отца унаследовав этот дар,
Всем обязан я своему мастерству».
«Ты не глуп, по ответу судя, но тут 
Ни богатство, ни слава тебя не ждут, 
Чересчур кропотлива работа твоя,
И не стоит затраты времени труд».
Рассердила Азима речь старика:
«Не позволю посмеиваться свысока 
Над моим ремеслом, хоть мой кошелек 
Легче, видимо, твоего кошелька».
«Сожалея тебя, я это сказал. Ведь 
Со смекалкою можно быстрей преуспеть.
ф 154 ф

Я знаком с таинственнейшей из наук,
В слитки золота я превращаю медь.
Чтоб ты делал, когда бы ее изучил?
Я б не всякому эту науку открыл;
Высока и заманчива сущность ее -
Много денег при малой затрате сил.
Я желаю, как сыну, тебе помочь,
Да и сам я богатство добыть не прочь; 
Убедясь в справедливости слов моих, 
Сможешь ты сомненья свои превозмочь.
Я держать свое слово всегда привык,
Медь достань - и богатыми станем вмиг...» 
Завтра снова в лавке сойтись чуть свет 
Сговорились они, и ушел старик.
Удивленным вернулся Азим домой,
Стал расспрашивать мать о науке такой. 
«Об алхимии слышать и мне довелось,
Но смотри... - покачала она головой, -
Положи перед странником медный лом; 
Если прав он, - войдет богатство в наш дом, 
Только будь осторожен, мой сын, а вдруг 
Чужестранец окажется злым колдуном?»
«Если Бог за меня, то не страшен и вор,
Но попомнит меня старик, если вздор 
Обещанье его. Но если он прав,
Глупо будет нарушить наш уговор».
Ночью был беспокоен Азима сон,
Ум его был случаем странным смущен.
Все же, из дому медь с собой прихватив,
До рассвета отправился в лавку он.
ф 155 ф

Тут как тут уже был этот старый пес,
Он мехи и уголь с собою принес,
Даже рта открыть он Азиму не дал.
«Где же медь?» - старика был первый вопрос.
Жадно в руки схватил он меди кусок, 
Положил в казанок и огонь разжег.
И когда закипела, расплавясь, медь,
С черной жидкостью он достал пузырек.
Влил он снадобье это в кипящую медь -
И пошло в казанке бурлить и кипеть;
Он взболтнул казанок, и вскоре металл 
Стал, остынув, золотом чистым блестеть.
Протянул он Азиму слиток: «Юнец,
Убедись в моей правоте наконец,
Если кто-нибудь скажет, что это медь,
А не золото, значит - я подлый лжец.
Проверяй! Чтоб тебя не смущать, я уйду.
Если же слово мое будет с правдой в ладу 
И меня захочешь увидеть тогда,
То отыщешь неподалеку в саду».
Побежал к торговцам Азим тотчас,
Ж гли они кислотою слиток не раз.
«Это чистое золото», - все они 
Говорили, выслушав странный рассказ.
За три тысячи триста дильде продать 
Удалось этот слиток. Увидела мать 
Кучу денег и молвила: «Где же старик?
Надо с честью гостя такого принять».
Быстро к саду Азим направил свой путь;
Не успел он с первой дорожки свернуть,
ф 156 ф

Как навстречу старик. «Ты был прав, отец, 
Гостем нашего дома отныне будь!»
Вынул снова золото странник: «Азим, 
Все мое - я отныне считаю твоим,
Вот, возьми, накупи на базаре вин,
За вином мы вечером поговорим.
Но беседовать лучше наедине,
Чтобы мог я быть откровенным вполне. 
Пусть отправится в гости мать, а не то 
Трудно с тайною будет расстаться мне.
Я приду с наступлением темноты,
До заката со мной расстанешься ты,
Но смотри, чтобы в доме мы были одни, 
Иль в надеждах своих обманешься ты».
По базару гулял Азим дотемна, 
Накупил там различных яств и вина, 
Дома матери все рассказал, и ушла 
Со спокойной душою к соседям она.
Стол уставлен едою, разным вином, 
Стол уставлен яствами и серебром. 
Никого нет. Легких шагов старика 
Ожидает празднично убранный дом.
Вдруг как будто из сумерек он возник, 
Неожиданно дверь распахнул старик. 
Как родные они повстречались. Азим 
С умиленьем к груди старика приник.
А старик не сразу уселся за стол,
Со вниманьем он весь дом обошел, 
Уважая его осторожность, Азим 
Не почувствовал тут обиды укол.
ф 157 ф

А старик между тем давай болтать,
Он был мастер хитро беседой вращать, 
Закусили, и, руки омыв, старик 
Предложил за вино приняться опять.
«К отдаленным векам восходят следы 
Того, что всегда после сытной еды 
Люди пили вино. В привычке такой 
Я не вижу, Азим, никакой беды...»
Так все время старик болтал и болтал,
И за кубком кубок он поднимал,
Он разматывал ловко беседы клубок... 
Третий кубок Азим уже осушал.
Был привычен веселый старик к вину,
Но Азима клонило уже ко сну.
Тут старик незаметно ему в вино 
Влил какой-то жидкости каплю одну.
Час полночный меж тем уже наступил,
А старик, развлекая Азима, шутил.
Чуть снотворного зелья Азим хлебнул,
Как тотчас же на пол свалился без сил.
А старик только этого ждал давно.
Свистнул громко. И с гробом влезли в окно 
Пять жигитов. Азима впихнули в гроб, 
Торопясь исчезнуть, покуда темно.
Злодеянием не был смущен ничуть
Злой старик. Поспешив все двери замкнуть,
Он оставил пустой и безмолвный дом,
За жигитами вслед направив свой путь.
В камышах прибрежных, колышим слегка 
Волною, корабль ожидал старика.
ф 158 ф

Был на палубу брошен Азим, и уже 
Берег еле стал виден издалека.
Тридцать храбрых жигитов корабль вели,
Поутру он далеко был от земли...
Долго дома Азима искала мать,
По щекам ее долго слезы текли.
Только к полудню очнулся Азим.
Взамен кровли дома, перед ним из бревенчатых стен 
Тюрьма. Скован он по рукам и ногам.
Стало ясно: попал он к разбойникам в плен.
Приподнялся Азим, цепями звеня,
Увидал старика и, его кляня,
Закричал: «Как смел ты так поступить?
По какому праву похитил меня?»
«Положи разговорам пустым конец,
Не одной мы с тобою веры, юнец,
Я огню поклоняюсь; коль примешь и ты 
Эту веру - невзгодам твоим конец.
Если ж нет - мольбою меня не томи,
По сто раз будешь в день наказан плетьми.
Не отступишься ты от веры своей -
Кандалами, злосчастный, всю жизнь греми».
И Азим отвечал: «Как же я изменю 
Вере отчей? Мне ль поклоняться огню?
Я за правое дело готов страдать,
Тверд душою буду, подобно кремню!»
Подбежали внезапно несколько слуг 
И Азима избили. Жалобный звук 
С губ его не сорвался ни разу, хотя 
Потерял страдалец сознанье от мук.
ф 159 ф

Был прогневан делами злыми Аллах. 
Грянул гром. Закачало корабль на волнах, 
И закованный юноша был забыт,
Обуял нечестивцев ужас и страх.
И в тревоге всю ночь не смыкали глаз 
Тридцать бодрых рабов. Но что ни час 
Свирепел ураган, и к утру уже 
Дух надежды в бесстрашных сердцах угас.
И собрали жигиты тогда совет:
«Неужели от смерти спасенья нет?»
К старику подступили: «Эй, старый пес, 
Ты за это нам должен дать ответ!
Вот, старик, твоих злодеяний плоды!
Как бы ни были наши сердца тверды, 
Даже их устрашает Аллаха гнев;
Как избавиться нам от страшной беды?
Есть один только выход, старый злодей: 
Ты Азима тотчас избавь от цепей 
И пощады проси у него. Не то 
Станешь жертвой акул в глубинах морей!»
Был запуган словами этими плут, 
Растерялся, не зная, как быть ему тут,
Но, увидев хмурые лица вокруг,
Он тотчас же избавил Азима от пут.
«Я тебя оскорбил, потому что был пьян, 
Ты, Азим, в сыновья мне Аллахом дан», -
Так сквозь слезы твердил Азиму старик,
В хитром сердце лелея новый обман.
С детства людям привык Азим доверять. 
«Для чего старику лукавить и лгать?
ф 160 ф

Стало быть, он меня обидел спьяна... »
И поверил Азим старику опять.
«Я прощаю тебя, если так», - он сказал 
Хитрецу. Тот к груди Азима прижал...
Ветер вскоре затих. Прояснился день,
Точно чудом, Аллах успокоил шквал.
Стол отныне всегда для Азима накрыт,
Все желанья Азима старик спешит 
Исполнять. «Не простой человек Азим»,
Видя это, подумал каждый жигит.
Плыл корабль... И однажды, чуть шевеля 
Губами, старик прошептал: «Вот земля,
Помоги мне. И снадобье там набрав,
Мы обратно направим путь корабля».
«Это дело твое», - отвечал Азим.
Рад был старый пройдоха словам таким:
«Если снадобье мне поможешь достать,
Сам я стану покорным слугой твоим».
Вскоре на берег он и Азим сошли,
Барабан в пещере глубокой нашли.
Трижды палкой ударил старик, и вот 
Три верблюда выросли из-под земли.
Нагружен был поклажей один из них,
Быстро были оседланы два других...
Поскакали Азим и старик. Барабан
Был оставлен в прибрежных песках золотых.
По пескам уже долго верблюды неслись,
Вдруг старик, устремив свои взоры ввысь, 
Вскрикнул: «Сын мой, ты видишь странный туман 
Там, где тучи с землей вдалеке сошлись?
11-179
ф 161 ф

То не тучи, вершина Кап-Тау там,
Вскоре ты эту гору увидишь сам,
Чтобы снадобье снять с вершины ее,
Мы должны уподобиться горным орлам».
Проскакали всю ночь, и когда рассвет 
Наступил, какой-то странный предмет 
Разглядел Азим; он хотел расспросить 
Старика, но того уже рядом нет.
Он умчался, юношу опередив,
Но, услышав Азима громкий призыв, 
Крикнул: «Только быстрее, мой светоч! Здесь 
Обитает могучий и грозный див».
Тут Азим поспешил догнать старика,
Вскоре видят - пред ними вьется река.
И держась берегов ее, у горы,
В час полдневный спешились два седока.
Двух верблюдов взнуздали они, потом 
Распороли третьему брюхо ножом 
И очистили от потрохов нутро,
Чтобы было просторно в брюхе пустом.
А затем Азиму старик приказал:
«Вот веревка тебе, мой сын, и кинжал, 
Спрячься в брюхе верблюжьем и смирно жди, 
Чтоб с Кап-Тау двухглавый орел упал.
Он когтями вонзится в падаль, и с ней 
Он взлетит на вершину ветра быстрей;
Смело шкуру кинжалом тогда распори,
И орел улетит, он страшится людей.
А вершина горы усеяна сплошь 
Вязкой мелкой землей. Ты ею набьешь
ф 162 ф

Поплотнее мешок и опустишь вниз 
На веревке этой; потом подождешь,
Пока я его отвезу, а сам
П ривяжешь покрепче веревку к камням
И с вершины сползешь, за нее держась.
Только так достанется снадобье нам».
Заучив слова старика назубок,
Взял Азим веревку, кинжал и мешок.
На прощанье хитрец еще говорит:
«Ты исполни все, как сказал я, сынок».
«На земле каких не бывает чудес;
Все, что с нами вершится, - воля небес; 
Отступать уже поздно, - решил Азим, -
Будь что будет», - и в брюхо верблюжье полез.
Ш куру толстую хитрый старик зашил 
И в пещере укрылся. Орлиных крыл 
Тут послышались взмахи. Падаль схватив,
В поднебесье с добычею хищник взмыл.
Чуть Азим под ногами почву обрел,
Он верблюжье брюхо тотчас распорол;
Отлетев от добычи, сел в стороне, 
Испугавшись Азима, хищный орел.
И достигнув легко вершины горы 
И наполнив мешок свой глиной с горы, 
Обвязал его крепко Азим и стал 
Опускать на веревке длинной с горы.
Но едва земли коснулся мешок,
Как, схватив его жадно, бежать со всех ног 
Пустился проклятый старик; заодно 
И веревку с собою он уволок.
♦
163 ♦

Но не понял юноша замыслов злых,
Крикнул: «Как же я слезу со скал крутых?» 
«Много жертв безрассудства на этой горе 
Я оставил; ты тоже одна из них», -
Убегая, крикнул предатель в ответ.
«На его возвращенье надежды нет», -
Подумал Азим. По скалам бродя,
Он искал хоть какой-нибудь тропки след.
Но, увы, был с горы заповедан путь.
Все же страх не терзал Азима ничуть.
Он какие-то фрукты нашел, поел,
«Будь что будет», - решил и прилег отдохнуть.
Солнце село. Азим проспал дотемна,
Вдруг, очнувшись, он видит - вершина полна 
Сонмом страшных чудовищ. Надо бежать,
Но не в силах Азим очнуться от сна.
Но внезапно, стряхнув сновиденья власть,
Над собою он видит драконью пасть,
Чтоб не быть проглоченным в тот же миг,
Он решил на дракона с кинжалом напасть.
Оросив драконовой кровью кинжал,
Быстро юноша в сторону отбежал,
И, взобравшись на дерево, росшее тут,
Он в зеленой листве эту ночь проспал.
На рассвете проснувшись, увидел он,
Что покинули чудища горный склон 
И только один неподвижно лежит,
Сраженный кинжалом Азима, дракон.
«Наверно и этот почуял бы страх
Пред солнечным светом и скрылся в горах,
ф 164 ф

Когда б не подох», - так подумал Азим 
И к дракону подполз с кинжалом в руках.
Велико было юноши торжество,
Когда он убедился в том, что мертво 
Поганое тело. Кинжалом своим 
На ремни он разрезал кожу его.
Не ленился Азим, не лежал в тени,
Целый день он вязал и сплетал ремни;
И когда он к вершине их привязал,
До подошвы горы протянулись они.
Высока и скалиста была гора,
Но Азим не раздумывал: «Что же, пора...» 
Слез с горы, вышел к речке он и пошел 
Той дорогой, которою ехал вчера.
Утоляя голод и жажду водой,
Дня четыре он шел; вдруг пред ним золотой 
Замок вырос. Такому чуду дивясь,
Он направился к замку с отважной душой.
Распахнул ворота дворца молодец,
Обошел все покои. Огромный дворец 
Был безлюден и пуст. Удивленный Азим 
В зал последний вошел, и там наконец
Двух красавиц узрел он. Красавиц таких 
Никогда не встречал он в краях родных.
В шашки обе играли, и долго Азим,
Стоя сбоку, следил за игрою их.
Но когда наконец он замечен был,
Он вопросом таким привечен был:
«Отчего ты с пройдохой связался, жигит,
И, рассудок утратив, беспечен был?»
ф 165 ф

Без утайки все рассказал им Азим,
Все скитанья свои он поведал им,
И прекрасных слушательниц сердца 
Он растрогал правдивым рассказом своим.
И когда был окончен печальный рассказ,
Струи слез текли у красавиц из глаз.
И сказали они: «Точно брата, тебя 
Полюбить мы успели. Останься у нас».
«Будь по-вашему, сестры мои, вдвойне 
Быть вам другом и братом приятно мне,
Но должны вы меня отпустить, когда 
По родимой соскучусь я стороне».
«Знай, Азим, что обетом связал нас Бог.
От каких бы страданий ни изнемог,
Оставаясь с нами, терпи - и тогда 
Ты вернешься домой в назначенный срок.
Не возлюбленным нашим, а братом будь,
Дружбу в сердце твое мы хотим вдохнуть,
А когда наступит разлуки пора,
Снарядим тебя обе в обратный путь».
Быть друзьями всегда решили они,
Клятву дали в том без усилий они,
Затаенные мысли и чувства свои 
Друг от друга тогда не скрыли они.
Дни идут. Посвежел и окреп Азим,
Все, что видел он в замке, считал своим.
И куда бы ни захотел он пойти,
Двери замка распахнуты перед ним...

жүктеу/скачать 2,17 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: