В поисках чудесного

354

В ПОИСКАХ ЧУДЕСНОГО

был порядком удивлён . Многое происходило как во сне, многое не 

имело ни малейшего отношения к реальности . Нет никакого сомне-

ния, что многое было плодом моего собственного воображения . И 

впоследствии я с очень странным чувством вспоминал то, что гово-

рил тогда .

Наконец  мы  вернулись  в  Петербург .  Гурджиев  ехал  в  Москву,  и 

мы отправились с Финляндского вокзала прямо на Николаевский . 

Проводить его собралась довольно большая компания . Он уехал .

Но до окончания чудесного было ещё очень далеко . Поздним вече-

ром того же дня опять происходили удивительные явления: я «бесе-

довал» с ним и видел его в вагоне поезда, шедшего в Москву .

Затем  последовал  какой-то  странный  период,  длившийся  около 

трёх недель, в течение которого я время от времени видел «спящих 

людей» .

Это требует особого пояснения .

Через два или три дня после отъезда Гурджиева я шёл по Троицкой 

и вдруг увидел, что идущий мне навстречу человек — спит . В этом не 

могло быть никакого сомнения . Хотя глаза его были открыты, он ша-

гал, явно погруженный в сон, и сновидения, подобно облакам, про-

бегали по его лицу . Мне пришло на ум, что если смотреть на него до-

статочно долго, я увижу и его сны, т .е . пойму, что он видит во сне . 

Но он прошёл мимо . Следом за ним прошёл другой человек, и он 

тоже спал . Проехал спящий извозчик с двумя спящими седоками . 

Неожиданно я оказался в положении принца из «Спящей красави-

цы» . Все вокруг меня были погружены в сон . Ощущение было яв-

ственным и несомненным . Я понял смысл утверждения о том, сколь 

многое ещё можно увидеть нашими глазами — многое такое, чего мы 

обычно не видим . Эти ощущения длились несколько минут . Потом 

они повторились на следующий день, но очень слабо . Я сразу же от-

крыл, что, стараясь вспоминать себя, я мог усиливать эти ощущения 

и увеличивать их длительность настолько, насколько у меня хвата-

ло сил не отвлекаться, т .е . не разрешать вещам и всему окружению 

привлекать моё внимание . Когда внимание отвлекалось, я переста-

вал видеть «спящих людей» — вероятно, потому, что засыпал сам . 

355

В ПОИСКАХ ЧУДЕСНОГО

Я рассказал об этих опытах нескольким нашим людям, и у двоих из 

них, пытавшихся вспоминать себя, возникли сходные переживания .

Потом всё пришло в норму . Я не мог окончательно понять, что слу-

чилось, но со мной произошёл глубокий переворот .

Несомненно, во всём, что я говорил и думал в течение этих трёх не-

дель, было немало фантазии . Однако я увидел себя — т .е . увидел в 

себе много таких вещей, которых никогда раньше не усматривал . 

Сомнений в этом быть не могло, и хотя впоследствии я стал таким 

же, каким был, я не мог уже не знать того, что со мной произошло, не 

мог ничего забыть .

Одно я понял тогда с неоспоримой ясностью — никакие явления 

высшего порядка, т .е . явления, превосходящие категорию обычных, 

каждодневных и называемые иногда «метафизическими», нельзя 

наблюдать или исследовать обычными средствами, в повседневном 

состоянии сознания, как физические явления . Совершенно нелепо 

полагать, что удастся изучать такие явления высшего порядка, как 

«телепатия», «ясновидение», предвидение будущего, медиумиче-

ские и тому подобные явления так же, как изучают электрические, 

химические и метеорологические явления . В явлениях высшего по-

рядка есть нечто, требующее для их наблюдения и изучения особого 

эмоционального состояния . Это исключает возможность «правиль-

но проведённых» лабораторных опытов и наблюдений .

Раньше я пришёл к тем же выводам после собственных опытов, опи-

санных в книге «Новая модель вселенной» (в главе об эксперимен-

тальной мистике) . Теперь же понял причину, почему подобные опы-

ты невозможны .

Второе интересное заключение, к которому я пришёл, описать го-

раздо труднее . Оно относится к замеченной мной перемене некото-

рых моих взглядов, формулировок целей, желаний и надежд . Многие 

аспекты этого прояснились для меня только впоследствии . И потом 

я обнаружил, что именно в это время в моих взглядах на самого себя, 

на окружающих и особенно на «методы действия» начались впол-

не определённые перемены, — если не прибегать к более точным 

определениям . Описать сами изменения очень трудно . Могу только 

356

В ПОИСКАХ ЧУДЕСНОГО

сказать, что они никоим образом не были связаны с тем, что было 

сказано в Финляндии, а оказались результатом эмоций, которые я 

там пережил . Первое, что я смог отметить, было ослабление край-

него индивидуализма, который до недавнего времени был основной 

чертой моего отношения к жизни . Я стал больше видеть людей и 

ощущать свою общность с ними . Вторым было то, что где-то глубоко 

внутри себя я понял эзотерический принцип невозможности наси-

лия, т .е . бесполезности насильственных мер для достижения каких 

бы то ни было целей . С несомненной ясностью я увидел — и боль-

ше не утрачивал этого чувства — что насильственные меры в любом 

случае приведут к отрицательным результатам, противоположным 

тем целям, ради которых они были применены . То, к чему я пришёл, 

было похоже на толстовское непротивление; но это совсем не было 

непротивлением, так как я пришёл к нему не с этической, а с практи-

ческой точки зрения, не с точки зрения благого или злого, а с точки 

зрения более успешного и целесообразного .

Следующий раз Гурджиев приехал в Петербург в начале сентября . Я 

пытался расспросить его о том, что в действительности произошло 

в Финляндии — правда ли, что он сказал что-то, испугавшее меня, а 

также чего именно я испугался .

— Если было именно так, значит, вы ещё не были готовы, — ответил 

Гурджиев . Больше он ничего не объяснил .

В это посещение центр тяжести бесед приходился на «главную чер-

ту», на «главный недостаток» каждого из нас .

Гурджиев был очень изобретателен, давая определения нашим осо-

бенностям . Тогда я понял, что главную черту можно определить не у 

каждого характера . У некоторых главная черта может быть настоль-

ко скрыта разными формальными проявлениями, что её почти не-

возможно отыскать . Затем, человек может считать своей главной 

чертой самого себя, подобно тому как я мог бы назвать свою глав-

ную черту «Успенским», или, как её называл Гурджиев, «Петром 

Демьяновичем» . Здесь не может быть никаких ошибок, потому что 

«Петр Демьянович» любого человека формируется, так сказать, во-

круг его главной черты .

357

В ПОИСКАХ ЧУДЕСНОГО

В тех случаях, когда кто-то не соглашался с определением своей глав-

ной черты, данным Гурджиевым, последний говорил, что сам факт 

несогласия данного лица доказывает его правоту .

— Я не согласен только с тем, что указанное вами качество — это 

моя главная черта, — сказал один из наших людей . — Главная черта, 

которую я знаю в себе, гораздо хуже . Но не спорю: возможно, люди 

видят меня таким, каким видите вы .

— Вы ничего не знаете в себе, — сказал ему Гурджиев . — Если бы вы 

знали себя, у вас не было бы этой черты . И люди, конечно, видят вас 

таким, каким я назвал вас . Но вы не видите себя так, как они видят 

вас . Если вы примете то, что я сказал вам, как свою главную черту, вы 

поймёте, как вас видят люди . И если вы найдёте путь к борьбе с этой 

чертой и уничтожите её, т .е . уничтожите её непроизвольные прояв-

ления, — эти слова Гурджиев произнёс с ударением, — вы будете 

производить на людей не то впечатление, какое производите сейчас, 

а то, какое захотите .

С этого начались долгие разговоры о впечатлении, которое человек 

производит на других, и о том, как можно произвести желательное 

или нежелательное впечатление .

Окружающие видят главную черту человека, как бы она ни была 

скрыта . Конечно, они не всегда могут её определить, однако их опре-

деления зачастую очень верны и очень точны . Возьмите прозвища . 

Иногда они прекрасно определяют главную черту .

Разговор о впечатлениях ещё раз привёл нас к вопросу о «мнитель-

ности» и «внимательности» .

— Не может быть надлежащей внимательности, пока человек уко-

ренён в своей главной черте, — сказал Гурджиев, — как, например, 

такой-то (он назвал одного члена нашей компании) . Его главная чер-

та заключается в том, что его никогда нет дома . Как же он может быть 

внимательным к кому-то или чему-то?

Я был удивлён тем искусством, с которым Гурджиев определил глав-

ную черту . Это было даже не психологией, а искусством .

358

В ПОИСКАХ ЧУДЕСНОГО

— Психология и должна быть искусством, — возразил Гурджиев . — 

Психология никогда не может быть просто наукой .

Другому человеку из нашей компании он тоже указал на его черту, 

которая заключалась в том, что он вообще не существует .

— Понимаете, я не вижу вас, — сказал Гурджиев . — Это не значит, 

что вы всегда такой . Но когда вы бываете таким, как сейчас, вы вооб-

ще не существуете .

Ещё одному члену группы он сказал, что его главная черта заключа-

ется в склонности всегда со всеми обо всём спорить .

— Но ведь я никогда не спорю! — с жаром возразил тот .

Никто не мог удержаться от смеха .

Другому из нашей компании — это был человек средних лет, с ко-

торым был произведён опыт по отделению личности от сущности и 

который попросил малинового варенья, — Гурджиев сказал, что у 

него нет совести .

На следующий день этот человек пришёл и рассказал, что побывал 

в публичной библиотеке и просмотрел энциклопедические словари 

на четырёх языках, чтобы понять значение слова «совесть» .

Гурджиев только рукой махнул .

Другому человеку, его сотоварищу по эксперименту, Гурджиев ска-

зал, что у него нет стыда, и тот сразу же отпустил довольно забавную 

шутку о самом себе .

В этот раз Гурджиев остановился в квартире на Литейном, около 

Невского . Он сильно простудился, и мы проводили встречи у него, 

собираясь небольшими группами .

Однажды он сказал, что нет никакого смысла идти дальше по этому 

пути, что мы должны принять решение о том, хотим ли идти даль-

ше с ним и хотим ли работать, или лучше оставить все попытки в 

этом направлении, потому что полусерьёзное отношение не может 

дать серьёзных результатов . Он добавил, что будет продолжать рабо-

359

В ПОИСКАХ ЧУДЕСНОГО

ту только с теми, кто примет серьёзное решение бороться со сном и 

механичностью в самих себе .

— В настоящее время вы уже знаете, — сказал он, — что от вас не 

требуется ничего ужасного . Но нет никакого смысла сидеть между 

двух стульев . Если кто-то не желает проснуться, пусть, по крайней 

мере, хорошенько выспится .

Он  сказал,  что  переговорит  с  каждым  в  отдельности  и  что  каж-

дый  должен  предъявить  ему  убедительные  причины,  почему  он, 

Гурджиев, должен о нём беспокоиться .

— Кажется, вы думаете, что это доставляет мне большое удовлет-

ворение, — заявил он . — Или полагаете, что я ничего больше не 

умею делать . Так вот, в обоих случаях вы серьёзно ошибаетесь . Есть 

множество других вещей, которые я умею делать . И если я отдаю 

своё время этому делу, то лишь потому, что у меня есть определённая 

цель . Теперь вы должны уже понимать, какова моя цель, и вам следу-

ет знать, находитесь ли вы на той же дороге, что и я, или нет . Больше 

я ничего не скажу . Но в будущем я стану работать только с теми, кто 

окажется мне полезен в достижении моей цели . А для меня могут 

быть полезными только те люди, которые твёрдо решили бороться с 

собой, т .е . бороться с механичностью .

На этом общая беседа закончилась, но беседы Гурджиева с отдельны-

ми членами нашей группы длились около недели . С одними он раз-

говаривал очень подолгу, с другими меньше . В конце концов почти 

все остались в группе .

П ., человек средних лет, о котором я упоминал в связи с эксперимен-

том по отделению личности от сущности, с честью вышел из положе-

ния и скоро сделался активным членом нашей группы; лишь иногда 

он ошибался, подходя к делу формально или впадая в буквализм .

Ушли только двое, которые, как нам показалось, прямо по какому-то 

волшебству вдруг перестали что-либо понимать и начали видеть во 

всём, что говорил Гурджиев, непонимание по отношению к ним, а со 

стороны других — отсутствие симпатии и сочувствия .

360

В ПОИСКАХ ЧУДЕСНОГО

Нас очень удивило это отношение, сначала недоверчивое и подозри-

тельное, а потом открыто враждебное ко всем нам, исходящее неиз-

вестно откуда и полное совершенно непонятных обвинений .

«Мы делали из всего тайну»; мы не рассказывали им того, что го-

ворил Гурджиев в их отсутствие; мы сочиняли Гурджиеву небыли-

цы о них, стараясь вызвать у него недоверие к ним; мы передавали 

ему все разговоры с ними, постоянно вводя его в заблуждение, иска-

жая факты и пытаясь представить всё в ложном свете . Мы создали у 

Гурджиева ложные впечатления о них, заставив его увидеть всё далё-

ким от истины .

Сам Гурджиев, по их словам, тоже «полностью переменился», стал 

совершенно другим по сравнению с тем, каким он был до тех пор, — 

резким и требовательным; он потерял всякое сочувствие и интерес 

к отдельным индивидам, перестал требовать от людей правды; он 

предпочитает окружать себя людьми, которые боятся говорить ему 

правду, лицемерами, осыпающими друг друга цветами и шпионящи-

ми за всеми и каждым .

Мы были поражены подобными замечаниями . Они принесли с со-

бой совершенно новую атмосферу, которой до сих пор у нас не было . 

Это тем более странно, что как раз в это время мы в большинстве 

своём пребывали в очень эмоциональном настроении и были пре-

красно расположены к этим двум протестующим членам группы .

Мы  неоднократно  пытались  поговорить  о  них  с  Гурджиевым . 

Особенно он смеялся, когда мы сказали, что, по их мнению, мы соз-

даём у него «ложное впечатление» о них .

— Вот как они оценивают работу, —сказал он, — и вот каким жал-

ким идиотом, с их точки зрения, являюсь я! Как легко меня обма-

нуть! Видите, они перестали понимать самое главное . В работе об-

мануть учителя невозможно . Это закон, проистекающий из того, что 

было сказано о знании и бытии . Я мог бы обмануть вас, если бы за-

хотел; но вы не можете обмануть меня . Если бы дело обстояло иначе, 

не вы учились бы у меня, а я бы учился у вас .

— Как нам следует разговаривать с ними, как нам помочь им вер-

нуться в группу? — спросили у Гурджиева некоторые из нас .

361

В ПОИСКАХ ЧУДЕСНОГО

— Вы не только не можете ничего сделать, — ответил Гурджиев, — 

но и не должны пытаться что-либо делать, ибо ваши попытки ли-

шат их последнего шанса, который у них остаётся для понимания 

и познания себя . Вернуться всегда очень трудно . Решение вернуть-

ся должно быть абсолютно добровольным, без малейшего принуж-

дения и убеждения . Поймите, всё, что вы слышали от них обо мне 

и о себе, — это попытки самооправдания, старания унизить других, 

чтобы почувствовать себя правым . Это означает всё большую и боль-

шую ложь, которую необходимо разрушить, а это удастся лишь бла-

годаря страданию . Им трудно было увидеть себя раньше, теперь это 

будет в десять раз труднее .

— Как могло это случиться? — спрашивали его другие . — Почему 

их отношение к нам и к вам так резко и неожиданно изменилось?

— Для вас это первый случай, — сказал Гурджиев, — и поэтому он 

кажется вам странным; но впоследствии вы обнаружите, что такое 

случается очень часто и всегда происходит одинаковым образом . 

Главная причина здесь в том, что сидеть между двух стульев невоз-

можно . А люди привыкли думать, что они могут это сделать, т .е . при-

обретать новое и сохранять старое; конечно, они не думают об этом 

сознательно, но всё приходит к тому же .

«Так что же им всем так хочется сохранить? Во-первых, право иметь 

собственную оценку идей и людей, т .е . как раз то, что для них вреднее 

всего . Они глупы и уже знают это, т .е . когда-то это поняли . Поэтому 

и пришли учиться . Но в следующий момент они обо всём забыва-

ют; они привносят в работу собственную мелочность и субъектив-

ное отношение; они начинают судить обо мне и обо всех других, как 

будто способны о чём-то судить . Это немедленно отражается на их 

отношении к идеям и к тому, что я говорю . Они уже «принимают 

одно» и «не принимают другого», с одной вещью соглашаются, с 

другой — не соглашаются; в одном доверяют мне, в другом — не 

доверяют .

«И самое забавное — они воображают, что могут «работать» в 

таких условиях, т .е . не доверяя мне во всём и не принимая всего . 

Фактически это совершенно невозможно . Не принимая что-то или 

362

В ПОИСКАХ ЧУДЕСНОГО

не доверяя чему-то, они немедленно придумывают вместо этого что-

то своё . Начинается «отсебятина» — новые теории, новые объясне-

ния, не имеющие ничего общего ни с работой, ни с тем, что я говорю . 

Затем они принимаются отыскивать ошибки и неточности во всём, 

что говорю или делаю я, во всём, что говорят или делают другие . С 

этого момента я начинаю говорить о таких вещах, о которых ничего 

не знаю, даже о том, о чём не имею понятия, зато они всё знают и по-

нимают гораздо лучше, чем я; а все другие члены группы — дураки 

и идиоты . И так далее и тому подобное — как шарманка . Когда че-

ловек говорит что-то по данному образцу, я заранее знаю всё, что он 

скажет . Впоследствии это узнаете и вы . Интересно, что люди могут 

всё рассмотреть в других; но сами совершая безумства, сразу же пе-

рестают их видеть в себе . Таков закон . Трудно взобраться на гору, но 

соскользнуть с неё очень легко . Они даже не чувствуют неловкости, 

говоря в такой манере со мной или с другими . И, главное, они дума-

ют, что это можно сочетать с некой «работой» . Они не хотят по-

нять, что, когда человек доходит до этого пункта, его песенка спета .

«И заметьте ещё одно: их двое . Если бы они оказались в одиноче-

стве, каждый сам по себе, им было бы легче увидеть своё положение 

и вернуться . Но их двое, и они друзья, каждый поддерживает друго-

го в его слабостях . Теперь один не может вернуться без другого . И 

даже если бы они захотели вернуться, я принял бы только одного из 

них и не принял бы другого» .

— Почему? — спросил один из присутствующих .

— Это совершенно другой вопрос, — ответил Гурджиев . — В на-

стоящем случае просто для того, чтобы дать возможность одному из 

них задать себе вопрос, кто для него важнее — я или друг . Если важ-

нее тот, тогда говорить не о чем; если же важнее я, тогда ему придется 

оставить друга и вернуться одному . А уж потом, впоследствии, смо-

жет вернуться и второй . Но я говорю вам, что они прилипли друг к 

другу и мешают один другому . Отличный пример того, как люди тво-

рят худшее для себя, уклоняясь от того, что составляет в них доброе 

начало .

В октябре я побывал у Гурджиева в Москве .

363

В ПОИСКАХ ЧУДЕСНОГО

Его небольшая квартира находилась на Малой Димитровке . Все 

полы и стены были убраны коврами в восточном стиле, а с потол-

ков свисали шёлковые шали . Квартира удивила меня своей особой 

атмосферой . Прежде всего, все люди которые приходили туда, — 

все они были учениками Гурджиева — не боялись сохранять молча-

ние . Уже одно это было чем-то необычным . Они приходили, сади-

лись, курили — и часто целыми часами не произносили ни слова . И 

в этом молчании не было ничего тягостного или неприятного; нао-

борот, в нём было чувство уверенности и свободы от необходимости 

играть неестественную роль . Но на случайных и любопытствующих 

посетителей такое молчание производило необыкновенное впечат-

ление . Они начинали говорить без конца, как будто боялись остано-

виться и что-то почувствовать . С другой стороны, некоторые счита-

ли себя оскорбленными; они полагали, что «молчание» направлено 

против них, чтобы показать, насколько ученики Гурджиева выше их, 

жүктеу/скачать 3,53 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: