ӘДІСТЕМЕНІҢ ЖӘНЕ ФИЛОЛОГИЯНЫҢ ӨЗЕКТІ МӘСЕЛЕЛЕРІ

 
 
49 
например,  асе  in  the  hole  (амер.  Разг.)  –  1)  скрытое  преимущество,  «козырь»  про 
запас; 2) друг, на которого можно положиться в трудную минуту. 
Многозначность  фразеологии,  присущая  ему,  сама  по  себе  не  зависит  от 
контекста.  В  то  же  время  значение  фразеологизмов  может  устанавливаться  по 
контексту. Например, cry aim – 1) уст. указать цель стрелку на лука; 2) помогать, 
подбадривать, содействовать, и т.д. 
Если  смысловые  связи  многозначности  у  фразеологизмов  утрачиваются,  то 
появляются  фразеологические  омонимы.  Фразеологические  омонимы  -  это 
фразеологические  обороты,  состоящие  из  фонетически  идентичных  компонентов  и 
имеющие  разное  значение.  Эти  фразеологические  обороты  появляются  разными 
путями: 
-  в  результате  распада  значений  многозначного  фразеологизма:  to  open 
somebody’s  eyes  to  something  открыть  кому-либо  глаза  на  что-л.,  вывести  из 
заблуждения, заставить кого-либо прозреть = He took pity on this young green born of 
a nephew and wanted to open his eyes too (W.Thackeray) (Он жалел этого молокососа, 
своего племянника, и в то же время хотел открыть ему глаза на происходящее). But 
this phraseolgical expression is used in its real meaning (When he opened his eyes, he saw 
his mother standing in front of him). 
Однозначные  фразеологические  единицы  более  широко  распространены,  их  в 
десять раз больше, чем многозначных ФЕ. Проиллюстрируем наиболее интересные 
из них с точки зрения переосмысления компонентного состава. ФЕ – throw a monkey 
wrench  in  the  works  (букв.  кидать  препятствие  в  работу)  –  разрушать  чьи-то 
планы.  Например  =  однозначные  ФЕ.  К  многозначным  относятся  следующие 
фразеологические единицы: 
to  throw  someone  a  curve  (букв.  бросить  кому-либо  сложный  мяч)  имеет  два 
значения:  1)  дать  сложный  пас  игроку;  2)  смутить  кого-либо,  делая  то,  что  от 
тебя не ожидают.  
Приведем контекстуальные, в следующих примерах они могут иметь несколько 
значений:  to  take  the  air  –  1)  прогуливаться;  дышать  свежим  воздухом;  2)  ав. 
взлетать,  отрываться  от  земли,  взмыть;  3)  амер.sl.  удрать,  улизнуть,  спастись 
бегством; 4) амер. быть уволенным, выгнанным, вылетать (с работы). Например, 
At  the  door  of  the  engine  room,  the  engineer…  sat  smoking  a  pipe  and  taking  the 
air(F.Norris,  The  Pit)  =  У  двери  машинного  отделения  сидел  механик…  и  курил 
трубку на свежем воздухе. 
Многозначность  фразеологизмов  чаще  всего  возникает  в  результате 
закрепления в языке их переносных значений. Например, фразеологизм all over – 1) 
повсюду,  кругом  –  получил  в  языке  еще  три  значения  вследствие  образного  его 
употребления – 2) по всему телу; 3) совершенно, полностью, характерный для, весь 
в этом; 4) прошло, кончилось. Примеры: 
He  aches  all  over  (У  него  всё  тело  болит);  He  is  his  father  all  over(Он  вылитый 
отец);  The  meeting  was  all  over  when  he  reached  there  (Когда  он  пришел,  собрание 
уже кончилось. 
Наиболее 
часто 
переносное 
значение 
появляется 
у 
фразеологизмов 
терминологического 
характера. 
Легче 
развивается 
многозначность 
у 
фразеологизмов,  которые  имеют  неразложимое,  целостное  значение  и  по  своей 
структуре  соотносительные  со  словосочетаниями.  В  результате  развития 

 
 
50 
многозначности 
внутри 
фразеологии 
появились 
многозначные 
единицы, 
обладающие  мотивированными  и  немотивированными  значениями.  Между 
значениями  многозначной  ФЕ  возникают  отношения  метафоры,  метонимии, 
синекдохи и функционального переноса. 
Различаются  два  типа  варьирования  семантических  ФЕ  –  диахронное  и 
синхронное. 
Синхронное 
варьирование 
возникает 
на 
базе 
«готового» 
фразеологизма.  В  этом  случае  возможно  цепочечное  радиальное  параллельное 
развитие  многозначности.  В  кругу  ФЕ  наблюдаются  те  же  семантические  явления, 
которые  свойственные  лексическому  составу  английского  языка  –  явление 
многозначности  омонимии,  синонимии,  антонимии.  Примеры  фразеологической 
многозначности: 
to  make  allowance  (for)  -  1)  принимать  во  внимание,  в  расчёт,  делать  скидку 
(на), делать поправку на: 
Make allowance for his youth (Учтите его молодость): 
2) делать исключение: 
We shall make allowance in your case (Мы сделаем для вас исключение); 
3) находить оправдание, оправдывать: 
Why  does  he  always  make  allowance  for  her  conduct (Почему  он  всегда  находит 
оправдание её поступкам?).  
dance  attendance  (on)  –  1)  увиваться,  бегать  за  кем-либо  (по  старинному 
английскому обычаю на свадебном вечере невеста должна была танцевать с любым 
гостем,  пригласившим  её  на  танец.  Этот  обычай  был  зафиксирован  в  брачном 
кодексе  1548  г.);  2)  быть  всегда  готовым  к  услугам  кого-л=  ходить  на  задних 
лапках перед кем-л.; 3) долго ждать, «торчать». 
Для  фразеологизмов  данной  группы  характерна  многозначность  и  в 
утвердительных,  в  отрицательных  и  в  вопросительных  предложениях,  а  также  в 
условных придаточных предложениях. Например: 
 аt all – 1) уст. совсем, совершенно, крайне (в утвердительных предложениях): 
They  were  careless  at  all.  They  thought  all  things  were  cocksure  (“The  Oxford 
English Dictionary”) (Они были чрезвычайно неосмотрительны, так как слепо верили 
всему); 
2) совсем, совершенно (в отрицательных предложениях): 
 I don’t know him at all (Я его совсем не знаю); 
3)  вообще  (в  утвердительных  и  вопросительных  предложениях,  а  также  в 
условных придаточных предложениях). Например, I want to know what she is there at 
all for? (Я хочу знать зачем она вообще там. 
Одной  из  главных  черт  ФЕ  данной  структурной  модели  является  их 
многозначность.  Например,  take  one’s  chance  (V+one’s  +N  )  =  1)  использовать 
предоставившуюся  возможность;  2)  рискнуть,  решиться  (take  chances);  3) 
примириться со своей судьбой (stand one’s chance). 
ФЕ  всех  выявленных  моделей  обнаруживают  тенденцию  к  развитию 
многозначности,  которая  особенно  очевидна  в  ФЕ  моделей  V+preposition+N+prep. 
Например, to be in charge of – 1) ведать, заведовать, стоять во главе, возглавлять что-
л.,  руководить  чем-л.;  2)  воен.  быть  за  старшего,  командовать;  3)  быть  под 
присмотром, находиться в чьём-л ведении. 

 
 
51 
Многозначная  фразеология  любого  языка  отличается  ярко  выраженной 
национальной  спецификой.  Буквальный  перевод  многозначных  фразеологизмов  с 
одного языка на другой обычно невозможен для передачи их смысла, подбираются 
синонимически устойчивые сочетания. 
Анализ  многозначных  фразеологических  единиц  показал,  что  многозначность 
развивают  как  свободные,  так  и  связанные  фразеосочетания.  Анализ  способов 
развития  многозначных  фразеосочетаний  позволил  выявить  следующие  их  виды: 
независимый, параллельный последовательный способы. 
Благодаря 
многозначности 
фразеологических 
сочетаний 
вербализуется 
большое  число  концентов  из  сферы,  человеческих  эмоций,  интеллекта,  свойств  и 
качеств  людей,  их  поведения,  образа  жизни.  Например,  dance  attendance  (on)  –  1) 
увиваться,  бегать  за  кем-либо  (по  старинному  английскому  обычаю  на  свадебном 
вечере невеста должна была танцевать с любым гостем, пригласившим её на танец. 
Этот обычай был зафиксирован в брачном кодексе 1548 г.); 2) быть всегда готовым 
к услугам кого-л= ходить на задних лапках перед кем-л.; 3) долго ждать, «торчать». 
Таким 
образом, 
анализ 
материала 
показал 
неоспоримую 
роль 
фразеологической 
многозначности 
в 
обогащении 
семантического 
состава 
английского языка.  
 
Список использованной литературы: 
1.  Арсентьевич  Е.Ф.  Сопоставительный  анализ  фразеологических  единиц, 
Казань, 1984  
2.  Бинович  Л.Э.  О  многозначности  идиом//Иностранные  языки  в  школе,  1979, 
№ 5. 
3. Burlakova V.V. Contribution of English and  American Linguists to the Theory of 
Phrases, M., Higher School Publishing House, 1971 
4. Дотиль В. Многозначные фразеологизмы // 
www.aforesmo.ru/page/1191
 
5. Гаджиева А.Г. Соматические фразеологические сочетания в разносистемных 
языках, Баку, 2007
 
6. www.peagogystudy.ru/pedagogika - 21-6
 html 
 
 
Шахин А.А. 
КОНКРЕТИЗАЦИЯ РОЛИ ЧИТАТЕЛЯ КАК КОММУНИКАТИВНОГО 
ПАРТНЕРА ПРИ СОЗДАНИИ НАУЧНОГО ТЕКСТА 
 
Аңдатпа 
Бұл мақалада диалогқа қатысушы рөліндегі оқырманға деген үндеудің ғылыми 
мәтіндегі  негізгі  құрал  болып  саналатын  қарым-қатынас  байланыстыру 
функциясының  атқарылуы  туралы  айтылған.  Л.Н.Гумилевтің  оқырман  рөлінің 
зерделі  анықтауы  бойынша  ол  -  мүдделі,  ілтипатты,  маман  ретінде,  жаңа 
зерттеуші ретінде қарастырылуы қажет. 
 
Аннотация 
В данной статье говорится о том, что обращение к читателю как участнику 
диалога  составляет  основное  средство  выделения  адресата,  выполняющее 

 
 
52 
контактоустанавливающую функцию в научном тексте. Л.Н. Гумилев сознательно 
конкретизирует  роль  читателя  как  коммуникативного  партнера:  он  называется 
как  заинтересованный,  внимательный,  как  специалист,  как  начинающий 
исследователь.  
 
Abstract 
The article says that the appeal to the reader as a member of the dialogue is the main 
means  of  allocating  the  recipient  performing  contact  function  in  the  scientific  text.  L.N. 
Gumilev  deliberately  specifies  the  role  of  the  reader  as  a  communicative  partner:  it  is 
called as an interested, attentive, as an expert, as a novice researcher. 
 
«Первый я дерзнул в забавном русском слоге 
 о добродетелях Фелицы возгласить».  
Г.Р. Державин  
 
Композиция  научного  текста  выражает  построение  его  содержания  в 
соответствии  с  законами  речемыслительной  деятельности  в  науке.  Смысловая 
структура  научного  текста  в  последовательности  этапов  формирования  нового 
знания  предопределяет  последовательность  предъявления  тех  или  иных  элементов 
содержания  текста.  Классическая  модель  композиционной  организации  научных 
текстов общеизвестна:  
 характеристика темы исследования; 
 история вопроса; 
 постановка целей, задач исследования; 
 постановка проблемы; 
 выдвижение гипотезы; 
 доказательство 
 выводы, прогнозы. 
В  научных  текстах  Л.Н.  Гумилева,  по  утверждению  самого  ученого, 
выполненных  традиционными  приемами,  за  одним  небольшим  исключением  –  все 
они  написаны  не  академическим  языком,  а  «забавным  русским  слогом»  [1,  с.14], 
каждый  из  указанных  элементов  имеет  относительный  характер,  так  как  реализует 
свою коммуникативную функцию в рамках всего текстового целого. Структура его 
произведений  не  представляет  собой  строгой  совокупности  и  последовательности 
перечисленных  компонентов.  Такой  подход  к  написанию  академических  научных 
работ  рассматривается  известным  российским  лингвистом  В.Е.  Чернявской  как 
инвариант, допускающий и предполагающий вариативность [2, с.98] предъявления 
текстовых  единиц,  что  в  значительной  степени  повышает  их  усвояемость  и 
расширяет круг читателей.  
Варьирование  в  порядке  следования  и  составе  композиционных  частей  в 
конкретном произведении обусловлено наряду с основным фактором формирования 
знания его теоретической или эмпирической направленностью, коммуникативными 
и  прагматическими  установками  автора,  его  индивидуальным  стилем.  Научные 
труды  Л.Н.  Гумилева  персонифицированы,  индивидуальны,  самобытны,  так  как 
общие  универсальные  закономерности  постижения  знания  и  творческого  создания 
текста он преломляет через свое творческое начало. 

 
 
53 
Исследователями  научной  речи  доказано,  что  диалогичность  является 
универсальным  механизмом  формирования  научного  знания.  Научный  текст 
существует  как  открытая  система,  которая  подразумевает  содержательную 
незамкнутость по отношению к другим текстам и коммуникативно-прагматическую 
открытость  в  сторону  читателя.  Основным  условием  научной  коммуникации 
является адекватное декодирование авторского замысла адресатом. 
В  своих  научных  произведениях  Л.Н.  Гумилева  ориентируется  на  живую 
непрерывную  «обратную»  связь,  заинтересованный  учет  реакции  читателя.  По 
мнению ученого, если книга неинтересна, если она лежит в библиотеках и ее никто 
не  читает  –  жизнь  прошла  даром!  [3,  10].  Обращаясь  ко  всему  языку,  ученый 
отбирает  из  него  наиболее  контактные  средства  выражения,  всегда  подчеркивая 
необходимость  правильного  восприятия  и  понимания  его  текстов.  Для  создания 
успешной  коммуникации  автор  использует  коммуникативно-прагматические 
факторы,  которые  по  мере  развертывания  текста  обусловливают  выбор  тех  или 
иных  лингвистических  средств,  функциональное  назначение  которых  –  завладеть 
читательским вниманием и управлять им. 
В  своих  научных  текстах  Л.Н.  Гумилев  использует  вопросительные 
конструкции,  имеющими  активизирующее  и  контактоустанавливающее  значение. 
Вопрос  –  это  средство  поддержания  адресантности  и  предполагает  существование 
иного  мнения,  помимо  авторского,  что  усиливает  адресованность  речи.  Вопросы-
обращения устанавливают определенные диалогические отношения между автором 
и читателем.  
В  научных  текстах  Л.Н.  Гумилева  можно  выделить  две  группы  вопросов: 
риторические вопросы и вопросно-ответные комплексы.  
В  монографии  «Древняя  Русь  и  Великая  степь»  только  в  предисловии  автор 
задает  читателю  двадцать  девять  вопросов.  Приведем  в  качестве  примера 
следующее  размышление  ученого:  «Все  эти  компоненты  исторического  процесса 
так  тесно  связаны  между  собой,  что  опустить  какой-либо  из  них  невозможно,  но 
если  добавить  к  ним  к  ним  уточнения  хронологические,  генеалогические, 
социологические и т.п., то получится, что книга окажется собранием разнообразных 
сведений  и,  сообщая  читателю,  «что  и  кто?»,  не  будет  содержать  ответа  на 
вопросы:  «как?»,  «почему?»  и  «что  к  чему?»,  ради  которых  предпринято  это 
начертание» [4, с.13].  
Задавая  вопросы  о  том,  «Где  границы  историко-географических  феноменов?» 
[4, с.14] или «Кто окружал эту новорожденную этническую систему?» [4, с.18] и 
подобные им, ученый сосредоточивает внимание читателя на ключевых проблемах 
текста.  При  этом  сам  Л.Н.  Гумилев  дает  наиболее  подробное  объяснение.  На 
поставленный в работе вопрос «Развивалась ли в Хазарии культура?», он отвечает: 
«Странно,  но  долгое  время  считалось,  что  народы  Евразийской  степи,  в 
особенности  кочевые,  не  имели  собственного  культурного  развития… Раскопки  на 
Алтае,  в  Монголии  и  Сибири  показали,  что  искусство  евразийских  народов 
существовало  Всё  у  них  было,  но  мало  что  сохранилось»  [4,  с.41].  Далее  дается 
тщательный научный анализ явления. 
Такого  рода  вопросительные  конструкции  мы  относим  к  вопросно-ответным 
комплексам,  основная  функция  которых  заключается  в  напоминании  и  уточнении 
важных  точек  зрения.  Л.Н.  Гумилев  сообщает  читателям  научную  информацию  и 

 
 
54 
при  этом  активизирует  его  знания  в  нужном  аспекте.  Ответ,  следующий  за  самим 
вопросом,  вовлекает  читателя  в  совместный  анализ.  Вопросы  нацеливают  не  на 
конкретный ответ, а на процесс исследования. Читатель не в стороне наблюдает за 
ходом мыслей автора, а с помощью диалога включается в действие.  
В  произведениях  Л.Н.  Гумилева  обращает  на  себя  внимание  еще  одна 
разновидность  вопросно-ответных  конструкций,  в которых  вопрос  воспринимается 
как  инициированный  самим  читателем:  «Начнем  с  известного,  чтобы  восполнить 
пробел и понять, почему роль гегемона в Восточной Европе перешла  от Хазарии к 
Древней  христианской  Руси.  Но  знает  ли  эти  события  читатель?  И  обязан  ли  он 
знать их в том плане и в тех ракурсах, которые нужны для решения поставленной 
задачи?  И  наконец,  может  ли  он,  даже  будучи  эрудитом,  угадать,  что  имеет 
ввиду автор, только упоминающий, а не описывающий какой-либо факт из истории 
раннего  средневековья?  Разумеется,  нет!  И  поэтому  автор  обязан  изложить  свое 
понимание процессов» [3, с.25]. 
По  мнению  Л.Н.  Гумилева,  читатель  не  всегда  может  восстановить  все 
известные  автору  связи  между  явлениями  и  фактами,  так  как  уровень 
информированности у них разный. Использование этого приема позволяет ученому 
создать  коммуникативно-познавательную  ситуацию,  при  которой  читатель 
заинтересован в получении дополнительной информации. 
В  отличие  от  описанных  вопросно-ответных  комплексов,  вовлекающих 
читателя в совместный анализ, риторические вопросы, напротив, дают однозначный 
положительный  или  отрицательный  ответ,  который  предполагается  самим 
вопросом.  Такие  вопросы  имеют  два  направления  –  к  тестовому  содержанию  в 
целом  и  к  читателю  в  целях  активизации  его  позиции:  «Можно  ли  считать,  что 
этнография,  как  описательная,  так  и  теоретическая,  вышла  из  поля  зрения 
географии и всецело принадлежит сфере исторических наук? Нет, и еще раз нет!» 
[3,  с.16];  «Спор  с  этой  концепцией  был  бы  неплодотворен,  так  как  он  свелся  бы  к 
тому,  что  называть  этносом.  А  что  толку  спорить  о  словах?»  [3,  с.59];  «Но,  может 
быть,  признание  вечности  принципа  развития  культуры  детерминирует  действия 
этноса?  Нет!»  [3,  с.223];  «Знаем  ли  мы  импульс  с  такими  свойствами?  Да,  знаем! 
Это пассионарный толчок» [3, с.505]. 
Как  показывают  приведенные  примеры,  риторический  вопрос  выделяет 
наиболее  значимые  смысловые  компоненты  и  в  смысловом  плане  выполняет 
функцию выдвижения.  
В работах Л.Н. Гумилева, помимо вопросительных конструкций, представлены 
и  другие  приемы,  способствующие  акцентуализации  на  особо  сложных  научных 
аспектах.  Например,  считается  общепринятым,  что  в  предисловии  к  научному 
тексту  обычно  кратко  излагается  основное  содержание  отдельных  частей,  их 
последовательность и взаимообусловленность. 
Научная  монография  Л.Н.  Гумилева  «Древняя  Русь  и  Великая  степь» 
начинается  с  Оправдания  книги,  в  котором  автор  объясняет,  для  чего  написана 
книга,  так  как  в  период  советской  эпохи  читателю  необходимо  было  определить, 
почему  появляется  книга,  которая  по-иному,  нетрадиционно  трактует  историю. 
Далее 
следует 
традиционная 
Постановка 
проблемы, 
представленная 
нетрадиционно.  Выдвигая  тезис,  он  спрашивает  у  читателя:  «Что  искать  и  как 
искать?»;  пропускает  написание  библиографии  и  историю  вопроса,  объясняя  это 

 
 
55 
тем, что про это все равно напишут немцы, говорит о способах исследования (тоже 
нетрадиционных,  но  это  –  тема  отдельного  исследования);  условливается  с 
читателем о значении терминов [4, с.18-27]. Такое необычное предисловие, на наш 
взгляд,  настраивает  читателя  на  восприятие  дальнейшего  изложения  в  рамках, 
поставленных  автором.  Оно  раскрывает  ход  мыслей  и  аргументов  автора. 
Завязавшийся диалог не позволяет читателю бросить книгу, не дочитав ее до конца. 
Именно  этого  и  добивается  Л.Н.  Гумилев.  Новое  знание  в  его  произведениях 
раскрывается  не  сразу,  а  постепенно.  Его  можно  увидеть  только  в  объеме  целого 
текста.  
Обращение  к  читателю  как  участнику  диалога  составляет  основное  средство 
выделения  адресата,  оно  выполняет  контактоустанавливающую  функцию.  В 
проанализированных  нами  научных  статьях  и  монографиях  Л.Н.  Гумилева 
отмечены  косвенные  обращения-упоминания  читателя  в  качестве  третьего  лица.  В 
подобных  косвенных  обращениях  одновременно  с  контактоустанавливающей 
функцией  реализуется  оценочная  функция  через  определение  когнитивного  опыта 
потенциального  адресата,  как  это  видно  в  высказываниях,  типа:  «Когда  читатель 
нашего времени покупает и открывает новую книгу по истории или этнографии, он 
не  уверен, что прочтет  ее  даже до середины. Книга может показаться ему скучной, 
бессмысленной,  или  просто  не  отвечающей  его  вкусу»  [3,  с.11];  «Если  даже 
найдется  привередливый  читатель,  который  будет  недоволен  тем,  что  ему 
встретятся  в  тексте  места  знакомые,  упоминавшиеся  в  других,  куда  более 
монументальных  работах,  то  пусть  он  рассматривает  их  как  информационный 
архив,  заменяющий  множество  отсылочных  сносок  и  громоздкую  библиографию» 
[3,  с.25];  «У  читателей  может  сложиться  мнение,  что  автор  осуждает  людей  этого 
склада. Нет!» [3, с.95].  
Таким  образом,  ученым  сознательно  конкретизируется  роль  читателя  как 
коммуникативного  партнера:  он  называется  как  заинтересованный,  внимательный, 
как специалист, как начинающий исследователь. 
Особую  роль  при  вовлечении  адресата  в  процесс  совместного  мышления 
играет  собирательное  местоимение  «мы»,  которое  в  научной  речи  может  иметь 
различное  понимание.  В  произведениях  Л.Н.  Гумилева  это,  в  первую  очередь, 
объединение автора с предполагаемым адресатом. Семантика личного местоимения 
первого  лица  множественного  числа  совмещает  в  себе  функции  адресантности  и 
адресатности.  Имплицитное  присутствие  читателя  в  этом  местоимении  выявляется 
семантикой  перформатива  и  ближайшим  контекстом.  Приведем  примеры: 
«Являемся ли мы по отношению к современникам Пушкина иным этносом, потому 
что мы ведем себя иначе?.. интуиция нам подсказывает, что Пушкин был такой же 
русский  человек,  как  и  мы.  И  смена  стереотипа  поведения  нам  кажется  вполне 
естественной [3, с.361] – данному высказыванию придается значение иллюстрации, 
всем  очевидного и явного примера, этот эффект достигается благодаря  обращению 
к опыту и знанию читателя. Еще одной подобной иллюстрацией служит следующий 
пример: «Мы, люди 21 века, знаем, что черта нет» [3, с.505].  
В  рассмотренных  примерах,  значения  «мы  с  вами»  актуализирует  такие 
адресатные  отношения,  которые  предполагают  совместные  коммуникативно-
познавательные действия автора и его читателя. Объединяя себя с читателем, автор 
предполагает  общность  по  этническому  признаку  (в  первом  примере),  по 

 
 
56 
принадлежности  ко  всему  человечеству  (второй  пример)  и,  конечно,  общность 
тезаурусов,  что  свидетельствует  об  обращении  к  адресату  как  равноправному  с 
собой партнеру, способному мыслить и действовать также как и он сам. Семантика 
местоимения МЫ очевидна – я и все другие читатели. В результате анализа текстов 
Л.Н.  Гумилева,  нами  выявлено,  что  наиболее  часто  это  местоимение  встречается 
там,  где  реализуется  аргументированное  рассуждение.  Активно  используя 
местоимение  «мы»,  ученый  обращается  к  интеллекту  читателя,  такое  совместное 
участие служит залогом успешности приводимых автором доказательств, например: 
«Теперь-то мы знаем, что все философские учения и пророческие речения – только 
биосферные  импульсы,  отраженные  какой-либо  гранью  великого  вакуума, 
подстерегающие  Жизнь  на  каждом  шагу.  И  ради  этого  из  Бездны  в  Мир  пробиты 
черные дыры, каждая из которых называется «личным сознанием» [3, с.506].  
Трактат  «Этногенез  и  биосфера  Земли»  заканчивается  таким  тезисом, 
обращенным к читателям: «Мы не одиноки в этом мире! Близкий Космос принимает 
участие в охране природы, а наше дело – не портить ее. Она не только наш дом, она 
– мы сами» [3, с.506]. 
Л.Н.  Гумилеву  присуща  та  легкость  и  научная  точность  при  описании 
исторических  событий  и  предметов,  которая  выделяет  его  произведения  среди 
многих работ конца 20-го века. Произведения Л.Н. Гумилева пользуются успехом у 
читательской  аудитории,  поскольку  он  умеет  верно  распознать  ее  интересы: 
«История  событий  для  этнолога  –  необходимый  трамплин,  исходный  пункт 
назначения.  Эта  история  ставит  вопрос  «как?»,  но  не  «почему?»  и  «а  не  могло  ли 
быть иначе?». А ведь именно эти вопросы волнуют читателей 20-го века», – пишет 
ученый [3, с.23]. 
Именно такая подача научного материала, стиль, выработанный годами труда, 
принесли ученому заслуженное признание. Ученый стремится к достижению своим 
высказыванием  определенной  цели,  определенным  образом  воздействовать  на 
читателя.  Коммуникативное  намерение  автора  направлено  не  просто  на 
оптимальное  построение  высказывания,  оно  устремлено  и  на  понимание  этого 
намерения читателем. 
 

жүктеу/скачать 0,93 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: