КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ФРАГМЕНТОВ БЫТИЯ

254
Творчество А.П. Чехова: текст, контекст, интертекст.
При множестве существующих определений термина «концепт» 
для применения здесь наиболее близко следующее: «КОНЦЕПТ 
(concept; Konzept) – термин, служащий объяснению единиц мен-
тальных или психических ресурсов нашего сознания и той инфор-
мационной структуры, которая отражает знания и опыт человека; 
оперативная содержательная единица памяти, ментального лекси-
кона, концептуальной системы и языка мозга (lingua mentalis), всей 
картины мира, отраженной в человеческой психике» [Кубрякова 
и др. 1996: 90].
Приведенное определение концепта и несколько специальных 
работ дали мощный толчок развитию направления лингвистических 
исследований, которое можно было бы назвать лингвоконцептологией. 
Именно в таком понимании отдельные концепты и «концептосфе-
ры» изучаются в многочисленных современных лингвистических 
исследованиях.
При таком понимании концепта «Словарь русской культуры» 
Ю.С. Степанова является кладезем материала для изучения кон-
цептов, хотя в «Словаре» содержится и свое определение концепта, 
называемое лингвокультурологическим: «Концепт – это как бы сгу-
сток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит 
в ментальный мир человека. И, с другой стороны, концепт – это то, 
посредством чего человек – рядовой, обычный человек, не “творец 
культурных ценностей” – сам входит в культуру, а в некоторых 
случаях и влияет на неё» [Степанов 2001: 43].
Представленные в «Словаре» материалы, извлеченные составите-
лем из произведений русских писателей, навели нас на мысль о том, 
что содержание отдельных концептов, присутствующих в концептос-
фере писателя (или в его художественной картине мира, если конценпт 
«извлекается» из текста художественного произведения), можно 
установить посредством использования представлений о «сюжете» 
и «мотиве», также определенных в данном «Словаре». 
«...Мотив – это то, что может быть выражено сочетанием слов без 
предиката, выражено наименованием, как ответ на вопрос “Что это 
такое?”. Если же имеется предикат, как ответ на вопрос “Что проис-
ходит?”, то это уже не мотив, а сюжет. “Кукла” – мотив. “Из полена 
получается кукла” – сюжет» [Степанов 2001: 815].
Нам представилось, что с помощью определенных таким образом 
понятий о мотиве и сюжете как раз и может быть выявлен концепт 
как некая «единица ментальных или психических ресурсов нашего 
сознания», «информационная структура» которой «отражает знания 

255
Л.В. Поповская (Ростов-на-Дону)
и опыт человека» (по Е.С. Кубряковой и др.), как «сгусток культуры 
в сознании человека» (по Ю.С. Степанову). То есть содержание кон-
цепта может быть сформулировано «сочетанием слов без предиката» 
как ответ на вопрос «Что это такое?» («мотив») и сочетанием слов 
с предикатом как ответ на вопрос «Что происходит?» («сюжет»). 
Чтобы таким образом, используя «Словарь», выявить содержание 
некоего концепта, нужно было извлечь из словарных материалов 
то, что подходит под определение «мотива», и  то, что отвечает 
определению «сюжета». А для того чтобы выявленные «мотивы» 
и «сюжеты» воспринимались как достоверные, необходимо было 
привлечь подтверждающие их «материалы». Последние как раз 
в виде цитирования художественных текстов и писем во множестве 
содержатся в словарных статьях, послуживших источником. 
Для того чтобы в более точных смысловых границах установить 
содержание концепта «тоска», мы использовали словарную статью 
«СТРАХ, ТОСКА», в её пункте 2. «Концепт “Тоска” в  русской 
духовной жизни» [Степанов 2001: 883–890]. В ней для раскрытия 
концепта «тоска» Ю.С. Степановым использованы материалы двух 
рассказов А.П. Чехова «Тоска» и «Каштанка». Содержание на-
званной словарной статьи мы переструктурировали, выделив в ней 
соответственно МОТИВЫ, СЮЖЕТЫ и МАТЕРИАЛЫ, которые 
в совокупности составляют содержание концепта «тоска». По нашему 
мнению, сформированному под влиянием словарной статьи, концеп-
туализация чувства тоски А.П. Чеховым заключена в 11-ти мотивах, 
раскрывающих их сюжетах и удостоверяющих их материалах. 
МОТИВ ПЕРВЫЙ: одиночество. СЮЖЕТ: тоска ощущается 
человеком как одиночество. В тоске человек одинок. В состоянии 
тоски и человек и животное наиболее одиноки. МАТЕРИАЛЫ: 
«Каштанка бегала взад и вперед и не находила хозяина...». Тоскуя 
по причине смерти сына, извозчик Иона Потапов не видит и не слы-
шит окружающего, он застыл «как привидение». Когда он «слышит 
обращенную к нему ругань, видит людей», «чувство одиночества 
начинает мало-помалу отлегать от груди». «Мокрый снег», «одино-
чество», «похороны» – «образ русской тоски облепляется деталями» 
[Степанов 2001: 884]. 
МОТИВ ВТОРОЙ: темнота. СЮЖЕТ: тоска – это ощущение 
темноты. В состоянии тоски человек видит предметы темными или 
черными. МАТЕРИАЛЫ: когда Каштанка «бегала взад и вперед и не 
находила хозяина», «становилось темно», «темнел воздух», «стало 
совсем темно», «и чем больше темнел воздух, тем темнее становились 

256
Творчество А.П. Чехова: текст, контекст, интертекст.
предметы... ». В рассказе «Тоска» «вечерние сумерки» [Степанов 2001: 
884]. Ср.: в «Тихом Доне» Шолохова Григорий, когда похоронил 
«свою Аксинью», подняв голову, увидел черный диск солнца.
МОТИВ ТРЕТИЙ: черный и белый цвет. СЮЖЕТ ПЕРВЫЙ: 
Тоска – это восприятие окружающего только в черном или белом 
цвете  при  отсутствии  других  цветовых  тонов.  Черному  цвету, 
в  котором  человек  в  состоянии  тоски  видит  все  окружающее, 
противопоставлен только белый цвет. В состоянии тоски и человек 
и животное способны видеть предметы только черными или белы-
ми. МАТЕРИАЛЫ: в «Каштанке» снег «красил в белое мостовую, 
лошадиные спины, шапки извозчиков» В «Тоске» «извозчик Иона 
Потапов весь бел, как привидение». СЮЖЕТ ВТОРОЙ: при этом 
рядом с черным, темным присутствует не только белое, но и просто 
светлое, светящееся. МАТЕРИАЛЫ: в «Каштанке», когда «стано-
вилось темно», «по обе стороны улицы зажглись фонари, и в окнах 
домов показались огни». В «Тоске» «снег... кружится около только 
что зажженных фонарей».
МОТИВ ЧЕТВЕРТЫЙ: холод. СЮЖЕТ: тоска – это ощуще-
ние холода. В состоянии тоски и человеку, и животному холодно. 
МАТЕРИАЛЫ: в обоих рассказах действие происходит зимой. 
В описании пространства ключевое слово «снег».
МОТИВ ПЯТЫЙ: равнодушие. СЮЖЕТ: тоска – это недискрет-
ное восприятие окружающей действительности. В состоянии тоски 
человек воспринимает окружающее как сплошную массу. У него 
ослаблена способность различать в окружающем отдельные предметы. 
Хотя он их видит отдельными, он испытывает равнодушие к их раз-
личению. Всё – равно. МАТЕРИАЛЫ: в «Каштанке» снег «красил 
в белое мостовую, лошадиные спины, шапки извозчиков». В «Тоске» 
снег «тонким, мягким пластом ложится на крыши, лошадиные спины, 
плечи, шапки». Способность различать предметы к Ионе вернулась, 
когда «чувство одиночества начинает мало-помалу отлегать от груди». 
Тогда он «слышит обращенную к нему ругань, видит людей», то есть 
обретает способность различать окружающее. 
МОТИВ ШЕСТОЙ: отчаяние и ужас. СЮЖЕТ: высшая степень 
тоски – это отчаяние и ужас. Крайняя степень ощущения человеком 
и животным тоски – состояние отчаяния и ужаса. МАТЕРИАЛЫ: 
«Когда стало совсем темно, Каштанкою овладели отчаяние и ужас. 
Она прижалась к какому-то подъезду и стала горько плакать... ». 
При чтении «Тоски» постоянно чувствуется отчаяние отца, похо-
ронившего сына. 

257
Л.В. Поповская (Ростов-на-Дону)
МОТИВ СЕДЬМОЙ: неподвижность, оцепенение. СЮЖЕТ: 
В состоянии тоски и у человека, и у животного отсутствуют или за-
труднены движения тела. Тоскуя, и человек и животное находятся 
в состоянии неподвижности, оцепенения. При отсутствии движения 
у человека, испытывающего тоску, – согнутое, или изогнутое, или 
прижатое положение тела или он испытывает ощущение сдавлен-
ности. МАТЕРИАЛЫ: Иона «согнулся, насколько только возможно 
согнуться живому телу, сидит на козлах и не шевельнется», либо он 
отъезжает всего «на несколько шагов, изгибается и отдается тоске», 
и то, что «чувство одиночества начинает мало-помалу отлегать 
от груди», говорит о том, что грудь до этого была этим чувством, сдав-
лена, сжата. Каштанка «бегала взад и вперед», пока искала хозяина, 
а когда отчаялась его найти, она «прижалась к какому-то подъезду», 
то есть перестала двигаться. 
Остановилось и время. В рассказе «Тоска» только «после долгого 
ожидания Иону, наконец, нанимают...» [Степанов 2001: 884].
С началом движения тоска начинает отступать: «...они едут – шум-
ная полупьяная компания из трех молодых людей»: «– Ну, погоняй, 
погоняй! » [Степанов 2001: 884]. Иона начинает двигаться: он «огля-
дывается на них. Дождавшись короткой паузы, он оглядывается ещё 
раз... ». Но когда тоска не находит выхода, Иона снова «изгибается 
и отдается тоске», то есть замирает. Движение прекращается. 
То, что в состоянии тоски и человек и животное не хотят двигаться 
или испытывают затруднения в движении, то, что тоска сковывает, 
сдавливает, передается и описанием замедленности или плавности 
движения других предметов: «...снег лениво кружится около только 
что зажженных фонарей и тонким, мягким пластом ложится на крыши, 
лошадиные спины... ».
МОТИВ ВОСЬМОЙ: восприятие окружающего в увеличенных 
размерах. СЮЖЕТ: в состоянии тоски окружающие предметы вос-
принимаются и человеком и животным большими, в увеличенном 
(подавляющем?) виде, размере. МАТЕРИАЛЫ: в обоих рассказах 
идет «крупный снег», но в рассказе «Каштанка» он «пушистый», а в 
рассказе «Тоска» – «мокрый». 
МОТИВ ДЕВЯТЫЙ: ощущение мокрого, сырого. СЮЖЕТ: в со-
стоянии тоски окружающее кажется человеку мокрым (не сухим). 
МАТЕРИАЛЫ: «мокрый снег» в рассказе «Тоска». Так же считает 
и Ю.С. Степанов. О рассказе он пишет: «Опять – мокрый снег, одино-
чество, но теперь ещё и похороны» [Степанов 2001: 884], где «мокрый 
снег» – символ, знак тоски, не говоря уже о похоронах.

258
Творчество А.П. Чехова: текст, контекст, интертекст.
«Следующий по линии концептуального развития, хотя по вре-
мени более ранний, образ тоски находим у Достоевского в “Записках 
из подполья” (1864 г.)», – пишет Ю.С. Степанов [Степанов 2001: 
884]. О репрезентации концепта «тоска» в пьесах А.Н. Островского 
см. в [Кустова 2008: 200 – 203].
МОТИВ ДЕСЯТЫЙ: необходимость высказаться. СЮЖЕТ: тоска 
просится наружу. В состоянии тоски человек хочет найти облегчение 
в речи. МАТЕРИАЛЫ: В рассказе «Тоска» это выражено глаголами 
речи с модальным значением необходимости: Кучеру Ионе нужно 
поговорить, надо рассказать, нужно описать.
 «Скоро будет неделя, 
как умер сын, а он ещё не говорил ни с кем... Нужно поговорить 
с толком, с расстановкой... Надо рассказать, как заболел сын, как он 
мучился, что говорил перед смертью, как он умер... Нужно описать 
похороны и поездку в больницу за одеждой покойника. В деревне 
осталась дочка Аксинья... И про неё нужно поговорить... Да мало ли 
о чем он может теперь поговорить?..» [Степанов 2001: 884].
МОТИВ ОДИННАДЦАТЫЙ: отсутствие общения. СЮЖЕТ: 
тоска – это отсутствие общения с окружающими. Окружающие не ис-
пытывают желания общаться с тем, кто тоскует. МАТЕРИАЛЫ: «Ни 
седоки, ни дворник, никто не хочет выслушать Иону... Обращаться 
к людям он считает уже бесполезным...». Несмотря на это, желание 
высказаться оказывается сильнее: «... лошаденка жует, слушает 
и дышит на руки своего хозяина... Иона увлекается и рассказывает 
ей всё... » (1886 г.) [Степанов 2001: 884]. Каштанка в состоянии тоски 
не испытывает необходимости или желания рассказать о ней, потому 
что не умеет говорить. Но выход тоски изнутри наружу естествен 
и для человека, и для животного. Необходимый для Ионы факт речи 
у Каштанки заменяется плачем: «Она прижалась к какому-то подъ-
езду и стала горько плакать» [Степанов 2001: 884].
Собранные Ю.С. Степановым и представленные в «Словаре» 
факты биографии А.П. Чехова, а также извлечения из его художе-
ственных произведений и писем сами по себе ярко свидетельствуют 
об особенностях концептуализации им отдельных фрагментов бытия. 
Структурированные сквозь призму понятий о «мотивах» и «сюжетах» 
(в определениях, данных в «Словаре») словарные материалы дают 
основания для выявления более точных представлений о содержа-
нии того или иного концепта в концептосфере писателя или в его 
художественной картине мира. 
О выявленном таким же образом содержании других концептов 
в художественной картине мира А.П. Чехова: «странничество», 

259
Л.В. Поповская (Ростов-на-Дону)
«природа», «Бог», «иной, параллельный, мир, не-сущее, но суще-
ствующее, оказывающее влияние на действительную жизнь, взаимо-
действующее с нею», «чувство личной свободы и достоинства» – см. 
в: [Поповская (Лисоченко) 2009: 39–48].
Позже произведенное исследование концепта «тоска», репрезенти-
рованного в творчестве А.П. Чехова, см. в [Козакова 2009: 186–187]. 
Психопоэтический подход к исследованию литературного творче-
ства русских классиков, в том числе А.П. Чехова, подтверждающий 
наши отдельные наблюдения и дающий дополнительный материал 
для выявления особенностей концептуализации писателем явлений 
окружающего нас мира, см. в [Эткинд 1998: 367–413]. Собрание 
результатов исследования отдельных концептов в концептосфере 
А.П. Чехова см. в [Концептосфера А.П. Чехова 2009].
Литература
Козакова А.А. Концепт «тоска» // Концептосфера А.П. Чехова: 
1. 
сб. статей. Ростов н/Д, 2009. 
Концептосфера А.П. Чехова: сб. статей. Ростов н/Д, 2009. 
2. 
Кубрякова Е.С., Демьянков В.З, Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. 
3. 
Краткий  словарь  когнитивных  терминов  /  Под  общ.  ред. 
Е.С. Кубряковой. М., 1997. 
Кустова Л.С. Репрезентация концепта «тоска» посредством фра-
4. 
зеологических единиц в пьесах А,Н. Островского // Фразеология 
и когнитивистика: Матер. 1-й Междунар. науч. конф: в 2 тт. Т.1. 
Идиоматика и познание. Белгород, 2008. 
Поповская (Лисоченко) Л.В. Лингвистический анализ художе-
5. 
ственного текста в вузе: Учеб. пособ. для студ. филол. фак-тов. 
Ростов н/Д, 2006. 
Поповская (Лисоченко) Л.В. Язык и смысл художественного 
6. 
текста: от функционального к когнитивно-концептуальному 
анализу. Ростов н/Д, 2009. 
Степанов  Ю.С.  Константы:  Словарь  русской  культуры.  М., 
7. 
2001.
Эткинд Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь. Очерки 
8. 
психопоэтики русской литературы XVIII – XIX вв. М., 1998. 

260
Н.С. Прокурова (Волгоград)
«…Я ЛЮБЛЮ ВАС ЗА ТЕ МИНУТЫ ДУшЕВНЫХ 
ДВИЖЕНИЙ…» (А.Ф. КОНИ И А.П. ЧЕХОВ)
Знакомство А.П. Чехова с известным судебным деятелем А.Ф. Кони 
состоялось в январе 1891 года, после возвращения Чехова с острова 
Сахалин. Между ними не было тесной дружбы, частых встреч, но 
почти до последних дней жизни писателя их объединяло чувство 
глубокой взаимной приязни и искреннего уважения друг к другу.
Упоминание об А.Ф. Кони встречается в письме Антона Павловича 
к писателю А.Н. Плещееву еще задолго до знакомства с Кони, что 
свидетельствует об интересе А.П. Чехова к личности выдающегося 
юриста. «Если можно достать где-нибудь судебные речи Кони, – писал 
Чехов, – то прочтите там дело об акушере Колосове и дворянине 
Ярошевиче на стр. 248. Какой чудный и богатый материал для романа 
из жизни патентованных сукиных сынов!» (П. III, 151).
Дело это слушалось в суде в феврале 1874 года, судебный отчет 
публиковался в газете «Голос» в номерах 46–54. Это был громкий 
процесс о подделке акций Тамбовско-Козловской железной дороги, 
в чем обвинялись врач-акушер Колосов, его компаньон Ярошевич 
и библиотекарь медико-хирургической академии Никитин – «дво-
рянин старинного рода». Государственным обвинителем в суде вы-
ступал А.Ф. Кони.
Антон Павлович, указывая Плещееву 11 февраля 1889 года на сбор-
ник судебных речей А.Ф. Кони, изданных в Санкт-Петербурге в 1888 
году, вероятно, не знал тогда, что «чудным и богатым материалом 
для романа» с процесса о подделке акций Тамбовско-Козловской 
железной дороги уже воспользовался Ф.М. Достоевский, буквально 
по горячим следам процесса создав роман «Подросток», который был 
начат им в период слушания дела Колосова и Никитина, в феврале 
1874 года, и закончен в ноябре 1875 года.

261
Н.С. Прокурова (Волгоград)
Уже после знакомства с А.Ф. Кони А.П. Чехов в письме от 25 
декабря 1891 года к другому судебному деятелю С.А. Андриевскому 
также упоминает о Кони и дает высокую оценку профессиональному 
мастерству обоих судебных деятелей: «О Ваших речах нужно писать 
или много или ничего. А много я не умею. Для меня речи таких 
юристов, как Вы, Кони и др<угие>, представляют двоякий интерес. 
В них я ищу, во-первых, художественных достоинств, искусства, 
и, во-вторых, – того, что имеет научное или судебно-практическое 
значение» (П. IV, 335).
Будучи в Петербурге, в январе 1891 года Антон Павлович получает 
приглашение от А.Ф. Кони, о чем и сообщает сестре в письме от 16-го 
января 1891 года: «Получил письмо от обер-прокурора кассационного 
департамента Кони. Хочет меня видеть, чтобы поговорить о Сахалине. 
Завтра пойду к нему» (П. IV, 163).
И уже после состоявшейся встречи сообщает родным: «Вчера 
я был у Кони, говорил с ним о Сахалине; условились ехать вместе 
во вторник на будущей неделе к Нарышкиной (председательнице 
женского благотворительного попечительства о ссыльно-каторжных 
и Общества попечения о семьях ссыльных – Н.П.) просить ее, чтобы 
она поговорила с государыней о сахалинских детях и насчет устрой-
ства приюта для детей. Поедем во вторник…» (П. IV, 164). 
Сам Анатолий Федорович Кони, ошибочно относя дату знакомства 
с Чеховым к декабрю 1893 года, писал в своих воспоминаниях: «Он 
произвел на меня всей своею повадкой самое симпатичное впечат-
ление, и мы провели целый вечер в задушевной беседе, причем он 
объяснил свой приход полученным им советом поговорить со мной 
о Сахалине: вынесенными оттуда впечатлениями он был полон. 
Картины, о которых мною упомянуто выше, развертывались в его 
рассказе одна за другою, представляя как бы мозаику одного цельного 
и поистине ужасающего изображения» [Кони 1989: 462]. 
Встреча А.Ф. Кони и А.П. Чехова с Е. А. Нарышкиной не состоя-
лась по причине болезни Анатолия Федоровича, о чем он сообщал 
в письме А.П. Чехову 20 января 1891 года: «Приключившееся со мною 
нездоровье, продолжающееся до настоящего времени, лишает меня 
возможности быть у Вас и поблагодарить за любезное посещение <…> 
По тому же нездоровью я не успел и повидаться с Нарышкиною». 
[Переписка А.П. Чехова 1996: 187]
На это послание А.Ф. Кони Антон Павлович ответил большим 
обстоятельным письмом от 26 января 1891 года: «Милостивый го-
сударь Анатолий Федорович!

262
Творчество А.П. Чехова: текст, контекст, интертекст.
Я  не  спешил  отвечать  на  Ваше  письмо,  потому  что  уезжаю 
из Петербурга не раньше субботы.
Я жалею, что не побывал у г-жи Нарышкиной, но мне кажется, 
лучше отложить визит к ней до выхода в свет моей книжки, когда 
я свободнее буду обращаться среди материала, который имею. Мое 
короткое сахалинское прошлое представляется мне таким громад-
ным, что когда я хочу говорить о нем, то не знаю, с чего начать, и мне 
всякий раз кажется, что я говорю не то, что нужно.
Положение сахалинских детей и подростков я постараюсь опи-
сать подробно. Оно необычайно. Я видел голодных детей, видел 
тринадцатилетних  содержанок,  пятнадцатилетних  беременных. 
Проституцией начинают заниматься девочки с 12 лет <…> Церковь 
и школа существуют только на бумаге, воспитывают же детей среда 
и каторжная обстановка» (П. IV, 167–168).
И далее Антон Павлович обстоятельно рассказывает о судьбах 
сахалинских детей (встреча с десятилетним мальчиком в Верхнем 
Армудане, мать которого на Сахалин «за мужа пришла»; история 
пятилетней  девочки,  ехавшей  на  Сахалин  с  отцом-арестантом 
в ножных кандалах, который убил свою жену; сцена похорон «жен-
щины свободного состояния», после которой осталось двое детей). 
Впоследствии эти истории найдут отражение в книге А.П. Чехова 
«Остров Сахалин».
Повидав на Сахалине океан человеческого горя, Антон Павлович 
понимал, что беде юных сахалинцев нельзя помочь в одиночку, 
частной благотворительностью, поэтому заключительные строки 
его письма звучат несколько категорично: «Решать детского вопро-
са, конечно, я не буду. Я не знаю, что нужно делать. Но мне кажется, 
что благотворительностью и остатками от тюремных и иных сумм 
тут ничего не поделаешь; по-моему, ставить важное в зависимость 
от благотворительности, которая в России носит случайный характер, 
и от остатков, которых никогда не бывает, – вредно. Я предпочел бы 
государственное казначейство» (П. IV, 169). 
А.Ф. Кони вспоминал, как он дал Нарышкиной прочитать письмо 
А.П. Чехова и рассказал ей все то, что слышал от него о Сахалине. 
«Вскоре подоспела и книга о Сахалине, – писал Кони. – Результатом 
всего этого было распространение деятельности Общества на Сахалин, 
где им было открыто отделение Общества, начавшее заведовать при-
зрением детей в трех приютах, рассчитанных на 120 душ. В 1903 году 
были выстроены новые приют и ясли на восемьдесят человек. Еще 
ранее на средства Общества был открыт на Сахалине Дом трудолюбия, 

263
Н.С. Прокурова (Волгоград)
при деятельном и самоотверженном участии сестры милосердия 
Мейер. В Доме работали от 50 до 150 человек, и при нем была учреж-
дена вечерняя школа грамотности. Обществом попечения был задуман 
ряд коренных реформ положения семейств ссыльных на острове, 
составлены по этому поводу обстоятельные записки, и Нарышкиной 
было обещано внимательное и сочувственное отношение к намечен-
ным в записке мерам при обсуждении последней в предположенном 
особом совещании министров…» [Кони 1989: 465]
А.Ф. Кони высоко оценил книгу А.П. Чехова «Остров Сахалин», 
а также гражданский подвиг ее автора, отважившегося отправиться 
в далекий и опасный путь, чтобы познакомиться с так называемой 
сахалинской колонизацией, с условиями содержания заключенных 
в тюрьмах. «Нужна была решимость талантливого и сердечного чело-
века, отзывчивую душу которого манила и тревожила мысль узнать 
и поведать о том, что происходит не на сказочном «море-окияне, 
на острове Буяне», а в далекой и отрезанной от материка области, 
где под железным давлением закона и произволом его исполнителей 
влачат свою страдальческую жизнь сотни людей, сдвинутых вместе 
без различия индивидуальности, бытовых привычек и душевных 
свойств. Эту задачу взял на себя А.П. Чехов, – писал А.Ф. Кони. – Он 
предпринял, с целью изучения этой колонизации на месте, тяжелое 
путешествие, сопряженное с массой испытаний, тревог и опасностей, 
отразившихся гибельно на его здоровье. Результат этого путеше-
ствия – его книга о Сахалине – носит на себе печать чрезвычайной 
подготовки и беспощадной траты автором времени и сил. В ней, за 
строгой формой и деловитостью тона, за множеством фактических 
и цифровых данных, чувствуется опечаленное и негодующее сердце 
писателя. Эта печаль слышится в разочаровании главной целью 
путешествия – изучения колонизации, ибо на Сахалине никакой 
колонизации не оказывается, так как она убита именно тюрьмою 
со всеми ее характерными у нас свойствами, переплывшими с мате-
рика и твердо осевшими на острове, не приспособленном ни в гео-
графическом, ни в климатическом отношении к земледелию» [Кони 
1989: 459–460].
«Вторая значительная линия в знакомстве Чехова с А.Ф. Кони, – 
как небезосновательно считает исследователь А.М. Долотова, – свя-
зана с постановкой “Чайки” в Александринском театре» [Долотова 
1996: 185]. 
Действительно, А.Ф. Кони, выросший в литературной среде, где по-
читалось высокое сценическое искусство (отец его, Федор Алексеевич 

264
Творчество А.П. Чехова: текст, контекст, интертекст.
Кони, был прекрасным драматургом, мастером водевильного жанра 
и театральным критиком), являлся большим поклонником театраль-
ного искусства, блестящим литератором и тонким ценителем лите-
ратурного творчества. Присутствуя 17 октября 1896 года на первом 
представлении пьесы «Чайка» А.П. Чехова, А.Ф. Кони не смог не уви-
деть достоинств этого произведения и не оценить драматургический 
талант писателя, что становится особенно ясным при чтении его 
воспоминаний. «Сверх всякого ожидания, на первом представлении 
образ подстреленной “Чайки” прошел мимо зрителей, оставив их 
равнодушными, – с горечью писал Кони, – и публика с первого же 
действия стала смотреть на сцену с тупым недоумением и скукой. Это 
продолжалось в течение всего представления, выражаясь в коридо-
рах и фойе пожатием плеч, громкими возгласами о нелепости пьесы, 
о внезапно обнаружившейся бездарности автора и сожалениями о по-
терянном времени и обманутом ожидании» [Кони 1989: 466].
А.Ф. Кони вернулся домой «в негодовании на публику за ее непо-
нимание прекрасного произведения» и в грустных раздумьях о том, 
как это отразится на состоянии здоровья Антона Павловича. Приняв 
близко к сердцу неудачу автора, Анатолий Федорович с болью думал 
о том, что суждено было пережить автору, если он был в театре, или, 
если отсутствовал, что ему еще придется «перечувствовать, когда 
“друзья” (как известно, это одна из их специальных обязанностей, 
исполняемая с особой готовностью) донесут ему о давно неслы-
ханном провале его пьесы». «Мне хотелось сказать ему несколько 
одобрительных слов и показать тем, что не вся публика грубо и не-
продуманно ополчилась на его творение и что в ней, вероятно, есть 
немало людей, оценивших его талант и  в “Чайке”, – вспоминал 
Анатолий Федорович. – Ночью я написал письмо Чехову, в котором, 
если не ошибаюсь, говорил об этих двух фактах, а когда утром про-
чел в нескольких газетах рецензию на «Чайку» с прямым злоречием, 
умышленным непониманием или лукавым сожалением о том, что 
талант автора явно потухает, я поспешил отправить мое письмо» 
[Кони 1989: 466–467].
В тяжелые для писателя дни А.Ф. Кони обратился к нему со сло-
вами поддержки и участия: «Многоуважаемый Антон Павлович, – 
писал он. – Вас, быть может, удивит мое письмо, но я, несмотря на то, 
что утопаю в работе, не могу отказаться от желания написать Вам по 
поводу Вашей “Чайки”, которую я, наконец, удосужился видеть. Я 
слышал (от Савиной), что отношение публики к этой пьесе Вас очень 
огорчило… Позвольте же одному из этой публики, – быть может, 

265
Н.С. Прокурова (Волгоград)
профану в литературе и драматическом искусстве, – но знакомому 
с жизнью по своей служебной практике, – сказать Вам, что он бла-
годарит Вас за глубокое наслаждение, данное ему Вашею пьесою. 
“Чайка” – произведение, выходящее из ряда по своему замыслу, по 
новизне мыслей, по вдумчивой наблюдательности над житейскими 
положениями. Это сама жизнь на сцене, с ее трагическими союзами, 
красноречивым бездумьем и молчаливыми страданиями, – жизнь 
обыденная, всем доступная и почти никем не понимаемая в ее вну-
тренней жестокой иронии, – жизнь до того доступная и близкая нам, 
что подчас забываешь, что сидишь в театре, и способен сам принять 
участие в происходящей перед тобою беседе. И как хорош конец! 
Как верно житейски то, что не она, чайка, лишает себя жизни (что 
непременно заставил бы ее сделать заурядный драматург, бьющий 
на слезливость публики), а молодой человек, который живет в отвле-
ченном будущем и «ничего не понимает», зачем и к чему все кругом 
происходит. И то, что пьеса прерывается внезапно, оставляя зрителя 
самого дорисовывать себе будущее – тусклое, вялое и неопреде-
ленное, – мне очень нравится. Так кончаются или, лучше сказать, 
обрываются эпические произведения.
<…> Вы, быть может, все-таки удивленно пожмете плечами. Какое 
Вам дело до моего мнения – и зачем я все это пишу. А вот зачем: я 
люблю Вас за те минуты душевных движений, которые мне доставили 
и доставляют Ваши сочинения, – и хочу издалека и наудачу сказать 
Вам слово сочувствия, быть может, Вам вовсе и ненужное. Преданный 
Вам А. Кони» [Переписка А.П. Чехова 1996: 188–189].
Письмо А.Ф. Кони глубоко тронуло Антона Павловича. «На фоне 
неумелых утешений, – замечает А.М. Долотова, – письмо Кони Чехову 
явилось как редкий дар судьбы. Кони не высказывает соболезнований, 
он пишет о достоинствах пьесы, о новаторстве Чехова-драматурга, 
обнаруживая незаурядный талант и проницательность театрального 
критика, он утверждает, таким образом, автора в сознании собственной 
правоты, помогая ему пережить временную неудачу. Чехов понял то 
обостренное восприятие его душевного состояния, которое толкнуло 
Кони написать это письмо, и навсегда сохранил признательность 
к нему» [Долотова 1996: 184].
А тогда Антон Павлович написал своему неожиданному корреспон-
денту: «Многоуважаемый Анатолий Федорович, Вы не можете себе 
представить, как обрадовало меня Ваше письмо. Я видел из зрительной 
залы только два первых акта своей пьесы, потом сидел за кулисами 
и все время чувствовал, что “Чайка” проваливается. После спектакля, 

266
Творчество А.П. Чехова: текст, контекст, интертекст.
ночью и на другой день, меня уверяли, что я вывел одних идиотов, 
что пьеса моя в сценическом отношении неуклюжа, что она неумна, 
непонятна, даже бессмысленна и проч. и проч. Можете вообразить 
мое положение – это был провал, какой мне даже не снился! Мне 
было совестно, досадно, и я уехал из Петербурга, полный всяких со-
мнений. Я думал, что если я написал и поставил пьесу, изобилующую, 
очевидно, чудовищными недостатками, то я утерял всякую чуткость, 
и что, значит, моя машинка испортилась вконец. Когда я был уже 
дома, мне писали из Петербурга, что 2-е и 3-е представление имели 
успех; пришло несколько писем, с подписями и анонимных, в которых 
хвалили пьесу и бранили рецензентов, я читал с удовольствием, но 
все же мне было и совестно и досадно, и сама собою лезла в голову 
мысль, что если добрые люди находят нужным утешать меня, то, 
значит, дела мои плохи. Но Ваше письмо подействовало на меня 
самым решительным образом. Я Вас знаю уже давно, глубоко уважаю 
Вас и верю Вам больше, чем всем критикам, взятым вместе, – Вы это 
чувствовали, когда писали Ваше письмо, и оттого оно так прекрасно 
и убедительно. Я теперь покоен и вспоминаю о пьесе и спектакле 
уже без отвращения. <…> Позвольте поблагодарить Вас за письмо 
от всей души. Верьте, что чувства, побуждавшие Вас написать мне 
его, я ценю дороже, чем могу выразить это на словах, а участие, ко-
торое Вы в конце Вашего письма называете “ненужным”, я никогда, 
никогда не забуду, что бы ни произошло. Искренно Вас уважающий 
и преданный А. Чехов» (П. VI, 223).
Четыре  года  спустя,  24  ноября  1900  года,  А.Ф.  Кони  писал 
А.П. Чехову, отзываясь на его только что увидевшую свет повесть 
«В овраге»: «Нужно ли говорить Вам, что я читал и перечитывал 
«В овраге» с восхищеньем? Мне кажется, что это лучше всего, что 
Вы написали, что это – одно из глубочайших произведений русской 
литературы. Как бы хотелось мне когда-нибудь повидаться с Вами 
на свободе, вдали от суеты – и наговориться “всласть”… Искренно 
Вам преданный А. Кони» [Переписка А.П. Чехова 1996: 191].
Это желание Анатолия Федоровича исполнилось: еще одна встреча 
и, вероятно, последняя, А.П. Чехова и А.Ф. Кони состоялась в апреле 
1901 года, во время пребывания последнего в Ялте.
От внимательного взора Кони не ускользнули ни «задумчивый… 
вид» хозяина Белой дачи, ни его «выразительное молчание», ни «без-
надежность, часто сквозившая в его умных глазах, и неожиданные за-
думчивые паузы в разговоре», которые неумолимо давали понять, что 
Антон Павлович предчувствует свой «неотразимо близкий конец».

267
Н.С. Прокурова (Волгоград)
Они часто встречались, разговаривали, иногда к ним присоединял-
ся Миролюбов (литератор, редактор «Журнала для всех»). «Чехова 
очень интересовали мои личные воспоминания и психологические 
наблюдения из области свидетельских показаний, – вспоминал об 
этих встречах А.Ф. Кони. – Однажды, по поводу лжи в их показа-
ниях, я привел несколько интересных житейских примеров “мечта-
тельной лжи”, в которой человек постепенно переходит от мысли 
о том, что могло бы быть к убеждению, что оно должно было быть, 
а от этого к уверенности, что оно было, – причем на мое замечание, 
что я подмечал этот психологический процесс в детях, он сказал, что 
то же бывает с некоторыми очень впечатлительными женщинами. 
С большим вниманием слушал он также рассказы о виденных мною 
житейских драмах и иронии судьбы, которая в них часто проявля-
лась» [Кони 1989: 469].
25 мая 1901 г. состоялось венчание А.П. Чехова с артисткой 
Художественного театра Ольгой Леонардовной Книппер. И на это 
важное событие в жизни писателя отозвался А.Ф. Кони. Уже 29 мая 
он писал Антону Павловичу: «Вчерашний № “Русских ведомостей” 
принес известие о Вашем браке. Я познакомился зимою с Вашею 
супругою (мы обедали вместе у Картавцевых) и обязан ей минутами 
самого высокого художественного наслаждения, испытанного мною 
при виде ее игры в “Дяде Ване” и в “Трех сестрах”. От всей души 
желаю Вам и ей полного, безоблачного счастия – и молю судьбу 
укрепить Ваше здоровье. Крепко жму Вашу руку. Преданный Вам 
А. Кони» [Переписка А.П. Чехова 1996: 192].
Известен  и  ответ  Антона  Павловича,  где  вдруг  неожиданно 
зазвучали  оптимистичные  ноты:  «В  последнее  время  в  Ялте  я 
сильно  покашливал  и,  вероятно,  лихорадил.  В  Москве  доктор 
Щуровский – очень хороший врач – нашел у меня значительные 
ухудшения; прежде у меня было притупление только в верхушках 
легких, теперь же оно спереди ниже ключицы, а сзади захватывает 
верхнюю половину лопатки. Это немножко смутило меня, я поско-
рее женился и поехал на кумыс. Теперь мне хорошо, прибавился 
на 8 фунтов – только не знаю от чего, от кумыса или от женитьбы. 
Кашель почти прекратился. Ольга шлет Вам привет и сердечно 
благодарит. В будущем году, пожалуйста, посмотрите ее в “Чайке” 
(которая пойдет в Петербурге) – там она очень хороша, как мне 
кажется. От всей души желаю Вам здоровья и всего, всего хоро-
шего.  Искренно  преданный  А.  Чехов»  [Переписка  А.П.  Чехова 
1996: 193].

268
Творчество А.П. Чехова: текст, контекст, интертекст.
Комментируя это письмо Чехова в своих воспоминаниях, Анатолий 
Федорович с пронзительной болью писал: «Улучшение здоровья 
Антона Павловича было, однако, непродолжительным, и по мере 
роста его славы, как выдающегося и любимого писателя, уменьша-
лись его силы и подступала смерть. Она пришла к нему в далеком 
Баденвейлере, во время страстных порывов вернуться в Россию, куда 
его постоянно тянуло. Судьба с обычной жестокостью относительно 
выдающихся русских людей не дала ему увидеть родину, за которую 
и с которой он столько болел душой, и равнодушно приютила в недрах 
чужой земли его горячее русское сердце» [Кони 1989: 470].
Да, эти два замечательных человека своей эпохи – Антон Павлович 
Чехов и Анатолий Федорович Кони – не были близкими друзьями. 
Однако стремление их к общению было всегда обоюдным, само 
общение – интересным и познавательным для каждого. Но во имя 
справедливости следует сказать, что, будучи старшим по возрасту, 
Анатолий Федорович Кони всегда находил возможность поддержать 
своего молодого талантливого современника, вовремя протянуть ему 
дружескую руку и найти добрые слова утешения и человеческого 
участия.

жүктеу/скачать 1,41 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: