Ағылшын газет мəтіндерінде неологизмдердің жасалу тəсілдері

The Рroblem of Рarticiple in Еnglish 
Серия «Филология». № 3(67)/2012 
17 
ing on that it has what properties, the participle in the offer will carry out different functions: circumstances, 
definitions or additions. Authors do not differentiate the Participle-I, the Participle-II defining that it is a sin-
gle form participle [3]. 
Most of modern linguists pay considerable attention to studying of the language phenomena in func-
tional aspect. It is of current importance because it studies language phenomena from the view of functional 
grammar. 
The participle problem is one of relevant topics in modern English language. Participle — is non-finite 
form of the verb possessing synthesized properties. 
A.I.Smirnitsky gives the definition: participle is the third non-predicative (nominal) form of a verb 
which has a number of the lines which are pulling together it with an adjective [4]. 
I.P.Ivanova, V.V.Burlakova, G.G.Pocheptsov do not give the exact definition of a participle, only say-
ing that the combination theory of non-finite forms — an infinitive, a participle and a gerund-in much is 
close to a verb: except a participle II, all these forms are capable to be combined with a direct object and all 
can be defined by an adverb. Verbal property is also that, except a participle of the second, all these forms 
have a specific paradigm. The category of the person and numbers at them is absent; time category as that 
also is absent: they are incapable to place action in this or that time piece, they specify only a parity of time 
of action designated by them with verb-predicate action [5]. 
M.J.Blokh defines participle as forms of the intermediary of a verb in many respects because of their 
lexical and grammatical features between a verb and not remedial parts of speech. The mixed features of 
these forms are shown in the basic spheres of the characteristic of parts of speech, that is in their value, struc-
tural marks, compatibility, and syntactic functions. 
R.Murphy gives the definition of the Participle I and the Gerund are = ing forms. And a participle — II 
it is not mentioned at all, it considers it as a part of an adjective with the ending –ed [6]. 
From the above-stated it is necessary to draw a conclusion that exist defined the contradiction between 
the Participle I both the Participle II and the Gerund and the Participle I.And the problem of these forms in 
linguistics remains debatable a question to this day. 
Participle II or Past Participle is the participle of last time describing the person, a subject or concept on 
action already made over it. Participles specify, when there was an action concerning the basic action in the 
offer. 
Recollecting studied before a present participle that it is better to understand this law: 
I see Kate writing the letter. — I see (I observe at the moment, action in the present) as Kate writes the 
letter. Kate writes the letter (simultaneously how I see, too in the present). 
I see the letter being written. — I see (I observe at the moment, action in the present) as she writes the 
letter (simultaneously how I see, too in the present). 
I saw Kate writing the letter. — I saw (observed in the past, action in the last time) as Kate wrote the 
letter (simultaneously how I saw in the past, too in the last time). 
I saw the letter being written. — I saw (observed in the past, action in the last time) as she wrote the let-
ter (simultaneously how I saw in the past, too in the last time). 
I will see Kate writing the letter. — I will see (I will observe in the future, action in the future time) as 
Kate will write the letter (simultaneously how I will observe, too in the future time). 
I will see the letter being written. — I will see (I will observe in the future, action in the future time) as 
the the letter will be written (simultaneously how I will observe, too in the future time). 
The present perfect participles (Present Participles Perfect) having booked / having been booked — ac-
tion has occurred to action in the basic offer (has just ended, or comes to an end directly by the time of the 
action described by a verb-predicate): 
Having been told the new phone number Kate types it into the database. — Having been told new tele-
phone number (by the time of in the present), Katya types (in the present) it in a database. 
Having been told the new phone number Kate typed it into the database. — Having learnt (literally: be-
ing told) new telephone number (by the time of in the past), Katya has brought (in the past) it in a database. 
Non-finite forms of the verb, the infinitive, the gerund, participle I (present participle) and participle II 
(past participle), are otherwise called «verbals», or «verbids». The term, introduced by O.Jespersen, implies 
that they are not verbs in the proper sense of the word, because they combine features of the verb with fea-
tures of other notional parts of speech. Their mixed, hybrid nature is revealed in all the spheres of the parts-
of-speech characterization: meaning, formal features, and functions. The non-verbal features of verbids are 
as follows: they do not denote pure processes, but present them as specific kinds of substances and proper-

F.A.Kakzhanova, A.K.Temirbulatova, T.B.Zharkynbay 
18 
Вестник Карагандинского университета 
ties; they are not conjugated according to the categories of person and number, have no tense or mood forms; 
in some contexts they are combined with the verbs like non-verbal parts of speech; they never function as 
independent predicates; their functions are those characteristic for other notional parts of speech. The verbal 
features of verbids are as follows: their grammatical meaning is basically processual; like finites, they do 
have (at least, most of them have) aspect and voice forms and verbal combinability with direct objects and 
adverbial modifiers; they can express predication in specific semi-predicative constructions. Thus, verbids 
can be characterized as intermediary phenomena between verbs and other non-verbal parts of speech. 
The opposition between finite and non-finite forms of verbs expresses the category of «finitude». The 
grammatical meaning, the content of this category is the expression of verbal predication: the finite forms of 
the verb render full (primary, complete, genuine) predication, the non-finite forms render semi-predication, 
or secondary (potential) predication. The formal differential feature is constituted by the expression of verbal 
time and mood, which underlie the predicative function: having no immediate means of expressing time-
mood categorial semantics, the verbids are the weak member of the opposition. 
At a participle II or only one unchangeable form, this participle always passive and always made, i.e., 
unlike a participle-I has no neither valid, nor imperfect forms. The Participle — II has no separate categories 
of time and pledge as can express the actions concerning by any time depending on time of a predicate. 
Participle I (present participle) is fully homonymous with the gerund: it is also an ‘ing-form’ (or, rather, 
four ‘ing-forms’, cf.: writing, being written, having written, having been written). But its semantics is differ-
ent: it denotes processual quality, combining verbal features with features of the adjective and the adverb; 
participle I can be characterized as a phenomenon of hybrid processual-qualifying nature, intermediary be-
tween the verb and the adjective/adverb. The triple nature of participle I finds its expression in its mixed 
valency and syntactic functions. The verb-type combinability of participle I is revealed in its combinations 
with nouns denoting the subject and the object of the action, e.g.: her entering the room, with modifying ad-
verbs and with auxiliary verbs in the analytical forms of the verb; the adjective-type combinability of partici-
ple I is manifested in its combinations with modified nouns and modifying adverbs of degree, e.g.: an ex-
tremely maddening presence; the adverb-type combinability of the participle is revealed in its combinations 
with modified verbs, e.g.: to speak stuttering at every word. In its free use, participle I can function as a 
predicative, e.g.: Her presence is extremely maddening to me; as an attribute, e.g.: The fence surrounding the 
garden was newly painted; and as an adverbial modifier, e.g.: While waiting he whistled. 
Like any other verbid, participle I can form semi-predicative constructions if it is combined with the 
noun or the pronoun denoting the subject of the action; for example, complex object with participle I, e.g.: 
I saw her entering the room; complex subject with participle I (the passive transformation of the complex 
object constructions), e.g.: She was seen entering the room. In addition, participle I can form a detached 
semi-predicative construction, known as the absolute participial construction, which does not intersect in any 
of its components with the primary sentence part, e.g.: The weather being fine, we decided to take a walk; 
I won’t speak with him staring at me like that. 
In complex object and complex subjеct constructions the difference between the infinitive and participle 
I lies in the aspective presentation of the process: participle I presents the process as developing, cf.: I often 
heard her sing in the backyard. — I hear her singing in the backyard. 
The absolute homonymy of the gerund and participle I has made some linguists, among them American 
descriptivists, the Russian linguists V.Y.Plotkin, L.S.Barkhudarov, and some others, treat them not as two 
different verbids, but as generalized cases of substantive and qualitative functioning of one and the same 
«ing-form» verbid. Particularly disputable is the status of the semi-predicative construction, traditionally de-
fined as the «half-gerund» construction, in which the semantics of the «ing-form» is neither clearly proces-
sual-substantive nor processual-qualifying and it is combined with the noun in the common case form, e.g.: 
I remember the boy singing in the backyard. 
The dubious cases can be clarified if the gerund and the participle are distinctly opposed as polar phe-
nomena. In gerundial constructions the semantic accent is on the substantivized process itself; the nominal 
character of the verbid can be shown by a number of tests, for example, by a question-forming test, cf.: I re-
member the boy’s singing (his singing). — What do you remember?; the noun denoting the subject of the 
action semantically and syntactically modifies the gerund — Whose singing do you remember? In participial 
constructions the semantic emphasis is on the doer of the action, e.g.: I remember him singing. — Whom do 
you remember?; the present participle modifies its subject, denoting processual quality. In half-gerund con-
structions the semantic accent is on the event described, on the situational content with the processual sub-
stance as its core, cf.: I remember the boy singing in the backyard. — What do you remember about the boy? 

The Рroblem of Рarticiple in Еnglish 
Серия «Филология». № 3(67)/2012 
19 
This case can be treated as the neutralization of the opposition, as a transferred participle, or a gerundial par-
ticiple. 
In the attributive function, the semantic differences between participle I and the gerund are unquestion-
able: the noun modified by participle I denotes the actual doer of the action, and the participle denotes its 
processual qualification; the meaning of the gerund in the attributive function is non-dynamic; the difference 
can be demonstrated in the following tests, cf.: a sleeping girl à a girl who is sleeping (participle I); a sleep-
ing pill à a pill taken to induce sleep (the gerund). 
Participle II, like participle I, denotes processual quality and can be characterized as a phenomenon of 
hybrid processual-qualifying nature. It has only one form, traditionally treated in practical grammar as the 
verbal «third form», used to build the analytical forms of the passive and the perfect of finites, e.g.: is taken; 
has taken. The categorial meanings of the perfect and the passive are implicitly conveyed by participle II in 
its free use, for example, when it functions as a predicative or an attribute, e.g.: I saw the written book (parti-
ciple II as an attribute); The book was brightly illusrtated (participle II as a predicative). The functioning of 
participle II is often seen as adverbial in cases like the following: When asked he answered to all questions. 
But such constructions present cases of syntactic compression rather than an independent participle II used 
adverbially, cf.: When asked directly ‘ When he was asked directly… Thus, participle II can be characterized 
as a verbid combining verbal features (processual semantics and combinability) with the features of the ad-
jective. 
Like any other verbid, participle II can form semi-predicative constructions if combined with the inner 
subject of its own; they include complex object with participle II, e.g.: I’d like to have my hair cut; We found 
the door locked; complex subject with participle II (the passive transformation of the complex object con-
structions), e.g.: The door was found firmly locked; and absolute participial construction with participle II, 
e.g.: She approached us, head half turned; He couldn’t walk far with his leg broken. 
The meaning of the perfect is rendered by participle II in correlation with the aspective lexico-
grammatical character of the verb: with limitive verbs participle II denotes priority («relative past») while 
participle I denotes simultaneity («relative present»), cf.: burnt leaves (‘the leaves have already been burnt’; 
relative past) — burning leaves (‘the leaves are burning now’; relative present); hence the alternative terms: 
participle I — present participle, participle II — past participle. With unlimitive verbs this difference is neu-
tralized and participle II denotes simultaneity, e.g.: a brightly lit room. In addition, participle I and participle 
II are sоmetimes opposed as the active participle and the passive participle, cf.: the problem discussed (pas-
sive) — though participle II also participates in the structural formation of the passive and the perfect of par-
ticiple I, e.g.: being discussed, having discussed. This, together with the other differential properties, sup-
ports the status of participle II as a separate verbid. 
Participle is one of the most difficult and inconsistent phenomena of language. In spite of the position 
concerning the language status of the participle, all researchers converge in one: the participle — the lan-
guage formation combining both verb and adjective peculiarities. 
 
 
Referens 
1  Ilish B.A. Structure of the English Language. — L.: Prosveshenie, 1971. — 363 p. 
2  Blokh M.J. Theoretical grammar of the English language. — М.: High. School, 1983. — 383 p. 
3  Kachalova K.N., Izrailevich E.E. Practical grammar of the English language with exercises and keys. — М.: Yunves, 1998. — 
548 p. 
4  Ivanova I.P., Burlakova V.V., Pocheptsov G.G. Theoretical grammar of modern English language. — М.: High School, 1981. 
—285 p. 
5  Smirnitsky A.I. Morphology of English of language, 1959. — 428 p. 
6  Murphy Raymond English grammar in USE. — Cambridge University Press, 2004. — 379 p. 
 
 

F.A.Kakzhanova, A.K.Temirbulatova, T.B.Zharkynbay 
20 
Вестник Карагандинского университета 
Ф.А.Қақжанова, А.К.Термірбұлатова, Т.В.Жарқынбай  
Ағылшын тіліндегі есімшенің мəселесі 
Мақалада  ағылшын  тіліндегі ecімше  мəселесі  қарастырылған.  Ағылшын  тілін  зерттеуде  бұл 
грамматикалық  ұғым  қазiргi  кезеңнiң  көкейкестi  тақырыптарының  бірі  болып  табылады.  Есімше 
мəселесі  өте  күрделі  жəне  қарама-қайшылық  тудыратын  ұғым.  Есімшенің  статусына  қатысты 
жағдайға  қарамастан  көптеген  зерттеушілердің  ойлары  бір  жерден  шығып  отыр:  есімше — етістік 
жəне  сын  есім  ерекшеліктерін  үйлестіретін  тіл  құрылымы.  Көп  лингвистер  есімше  мəселесі  өте 
күрделі екеніне келіседі. Cол себепті ағылшын тіліндегі осы мəселеге ерекше көңіл аударады. 
В  статье  рассматривается  проблема  причастия  в  английском  языке.  Это  грамматическое  явление — 
одна из актуальных тем на современном этапе изучения английского языка. Проблема причастия яв-
ляется  одним  из  самых сложных  и  противоречивых  явлений  языка.  Несмотря  на  положения,  касаю-
щиеся статуса причастия, все исследователи сходятся в одном: причастие — это формирование языка, 
сочетающее особенности глагола и прилагательного. Многие лингвисты сходятся во мнении, что при-
частие очень сложное явление в английской грамматике и обращают на него особое внимание.  
 
 
 
 
УДК 81’22 
Л.А.Нефедова  
Челябинский государственный университет, Россия  
Когнитивные особенности статуса имплицитного и эксплицитного смыслов 
В  статье  рассмотрены  вопросы  импликативной  коммуникации,  понимаемой  как  акт  коммуникации, 
базирующийся  на  неявно  выраженном  смысле  в  результате  когнитивной  обработки  получаемой  ин-
формации. Определен статус имплицитного и эксплицитного смыслов с позиций осмысления говоря-
щим ситуации как означаемого высказывания на сигнификативном уровне с учетом коммуникативно-
релевантных условий коммуникативного акта. 
Ключевые  слова:  коммуникативный  акт,  импликативная  коммуникация,  имплицитный  смысл, 
эксплицитный смысл, концептуализация, виды категорий, смысловые трансформации. 
 
В  исследованиях  ученых,  занимающихся  проблемой  имплицитности,  четко  разграничиваются 
эксплицитный  и  имплицитный  смыслы.  Под  имплицитным  смыслом  предлагается  понимать  такое 
информационное  содержание,  которое  предназначено  говорящим  для  сообщения  и  выражено  или 
опосредовано путем эксплицитного выражения некоего другого содержания, из которого по законам 
логики следует определяемое [1; 36]. При этом выделяется три разновидности смысла: эксплицитный 
денотативно-коммуникативный смысл, имплицитный пресуппозициональный смысл и имплицитный, 
предназначенный  для  сообщения,  т.е.  коммуникативный  смысл [1; 27]. Речь  идет  о  том,  что  то  ин-
формационное содержание, которое в одних высказываниях выражено имплицитно, в других может 
составлять  их  эксплицитный  денотативно-коннотативный  смысл.  Исследователь  подчеркивает,  что 
имплицитный  коммуникативный  смысл — это  невербализованное  сигнификативное  значение  вы-
сказывания  на  глубинном  уровне  его  семантической  структуры,  который  может  быть  также  назван 
его латентным смыслом, возникающим вследствие импликативной связи эксплицитного, манифести-
руемого  смысла  с  фактами,  сопровождающими  вербальную  коммуникацию  и  имеющими  различи-
тельное коммуникативное значение [1; 44]. 
По  мнению  Ю.М.Скребнева,  статус  имплицитного  и  эксплицитного  смыслов  определяется  их 
отношением  к  импликации  и  экспликации  в  области  функционирования  языковых  единиц,  где  под 
экспликацией понимается область прямого, вербального выражения значений, а под импликацией — 
область непрямого, опосредованного выражения значений и смыслов [2; 16]. Онтологическая приро-
да имплицитного коммуникативного смысла заключена в способе осмысления говорящим ситуации 
как означаемого высказывания на сигнификативном уровне, с учетом коммуникативно-релевантных 
условий коммуникативного акта. 

Когнитивные особенности статуса имплицитного ... 
Серия «Филология». № 3(67)/2012 
21 
Если явно выраженные смыслы являются результатом взаимодействий между регулярными зна-
чениями слов и грамматическими  значениями синтаксических единиц, и при этом важную роль иг-
рают  более  крупные  составляющие,  то  имплицитные  смыслы  чаще  всего  выражаются  при  помощи 
разного  рода  окказионализмов: необычными  грамматическими  формами, видоизмененными  синтак-
сическими конструкциями, словами с измененной семантической структурой. 
Л.Г.Бабенко  отмечает,  что  ментальное  семантическое  пространство  текста  объемно,  открыто  и 
способно выражать не только явные, непосредственно эксплицированные смыслы, но и неявные, им-
плицитные. Кроме того, она предполагает, что  «денотативно-референциальный компонент менталь-
ного  пространства  в  большей  степени  эксплицируется,  в  то  время  как  концептуальная  информация 
преимущественно из текста выводится, так как чаще всего именно она имплицитна» [3; 70]. 
Ментальные  представления  действительности  проявляются  в  двух  основных  формах — чувст-
венно-наглядной  и  абстрактно-понятийной,  соответственно  и  смысл  представляет  собой  единство 
аффективных и интеллектуальных процессов, так как только оптимальное сочетание рационального и 
эмоционального  создает  его  полноценность.  Эмоциональные  компоненты  часто  даже  заслоняют  и 
подавляют рациональные аспекты смысла. В связи с этим можно говорить о наличии логической или 
эмоциональной доминанты смысла. 
Особенно часто преобладание той или иной  доминанты прослеживается  в тексте художествен-
ного произведения, где чаще всего имплицитно выражены не только события, мысли, идеи, но и ха-
рактеристика душевного состояния персонажей, а также эмоционально-оценочное отношение автора 
к описываемым событиям. 
Таким  образом,  по  характеру  информации,  имплицитно  содержащейся  в  акте  коммуникации, 
можно выделить: 
а) имплицитный смысл с логической доминантой; 
б) имплицитный смысл с эмоциональной доминантой. 
И  эта  дихотомия  является  довольно  естественной,  так  как  процесс  формирования  мыслей  уже 
содержит и само отношение коммуникантов к происходящему. 
Следовательно,  смысл  является  продуктом  не  только  сложных  взаимодействий  между  различ-
ными  элементами  текста,  внетекстовыми  структурами,  результатом  использования  определенных 
видоизменений, иногда даже и искажений, его разноуровневых единиц, но и, самое главное, — осно-
вой новых ментальных репрезентаций, отображающих реальность. 
Рассмотрев  основные  подходы  к  изучению  имплицитности,  составляющие  ее  компоненты,  мы 
пришли  к  выводу, что наиболее  глубоко  и  многосторонне  ее следует  рассматривать  с  точки  зрения 
реализации общих принципов, управляющих ментальными процессами. 
Наш подход к проблеме смысла базируется на концепции З.И.Хованской, которая считает, что 
универсальным способом развертывания любой коммуникации являются тема-рематические отноше-
ния [4; 107]. 
Поскольку  содержание  всегда  развертывается  от  данного  к  новому  (логически  этот  процесс 
нельзя  представить  иначе),  то  это  отношение  (данное / новое)  и  составляет  инвариантное  свойство 
смысла. 
Под  влиянием  ситуации  и  других  коммуникативных  факторов  эта  инвариантная  смысловая 
структура формируется по-разному, находясь в основе конкретного смысла. 
Подвижный  характер  смысла  и,  соответственно,  высказывания  наглядно  обнаруживается  при 
анализе идентичных по синтаксической структуре и лексическому наполнению высказываний в раз-
личных ситуациях. 
Проиллюстрируем это положение конкретным примером. 
Высказывание «Tu sais, j 'ai malàla tête» («Ты знаешь, у меня болит голова»), изолированное 
от конкретной  ситуации  общения,  обладает  следующим  предполагаемым  тема-рематическим  отно-
шением, которое в терминологии Р.Барта можно назвать семантическим кодом: данное = имеется ка-
кое-то говорящее лицо, новое = у него болит голова. При соотнесении данного высказывания с еди-
ничной ситуацией формируется его конкретный смысл, т.е. реальное распределение содержательных 
компонентов по схеме тема-рематического отношения, различное в каждой ситуации. В связи с тем, 
что каждый раз в конкретной ситуации эта фраза обнаруживает разный смысл, мы имеем дело с тре-
мя различными высказываниями, и этот список можно продолжить и далее. В данной ситуации гер-
меневтический  код,  который  содержит  в  себе  формулировку  вопроса,  предполагает  формулировки 
разных возможных ответов. 

Л.А.Нефедова  
22 
Вестник Карагандинского университета 
1) — Alors, on va au cinéma ce soir?(Итак, идем сегодня вечером в кино?) 
* Tu sais, j ' ai mal à la tête.(Ты знаешь, у меня болит голова.) 
2)  — Eh bien, tu ne manges pas? (Что ты не ешь?) 
* Tu sais, j ' ai mal à la tête.(Ты знаешь, у меня болит голова.) 
* 
3) — Tu n'as pas une bonne mine aujourd' hui?(Что-то ты плохо выглядишь?) 
* Tu sais, j 'ai mal à la tête.(Ты знаешь, у меня болит голова.) 
 
В первой ситуации реплики диалога обнаруживают следующую смысловую структуру: 
- Alors, on va au cinéma ce soir? 
Тема: Да, мы договаривались ранее (например, вчера), что сегодня вечером пойдем в кино. Рема: 
а) Наша договоренность остается в силе? б) Мы пойдем сегодня в кино? 
* Tu sais, j ' ai mal à la tête. 
Тема: Да, мы договаривались об этом вчера, когда я был здоров. 
Рема: а) Но  сегодня  я  не  могу  выполнить  обещание, и  прошу  меня  извинить  за  это; б) так  как 
сейчас у меня болит голова. В данном случае благодаря микроконтексту появляется дополнительный, 
параллельный смысл, так как отрицание выражено имплицитно. Можно утверждать, что здесь прояв-
ляется фон глубинных мотивов, в скрытом виде заключенных в высказывании. 
Во второй ситуации выделяется следующая смысловая структура реплик диалога: 
* Eh bien, tu ne manges pas? 
Тема: У тебя был всегда хороший аппетит. Рема: а) Что с тобой случилось, почему ты не ешь? 
б) Тебе что-то не нравится? 
* Tu sais, j ' ai mal à la tête. 
Тема: Нет, мне все нравится. Рема: а) Но у меня нет аппетита; б) Так как у меня болит голова. 
В третьей ситуации также обнаруживается специфическое тема-рематическое отношение в реп-
ликах: 
* Tu n'as pas une bonne mine aujourd' hui? 
Тема: Обычно ты хорошо выглядишь. Рема: а) Что с тобой случилось? б) Ты плохо выглядишь. 
Тема: Да, меня трудно узнать. Рема: а) Это объясняется моим здоровьем; б) У меня болит голова. 
Следовательно, реплика «Tu sais, j ' ai mal à la tête» — обнаруживает в трех приведенных ситуа-
циях совершенно различное тематическое содержание, а в рематическом содержании общим является 
лишь  один  компонент  (б),  который  комбинируется  с  другими  коммуникативными  компонентами 
смысла. В целом эти фразы должны быть расшифрованы как три различных высказывания на осно-
вании  расхождения  их  смысловой  структуры,  что  наглядно  иллюстрирует  как  подвижность  любой 
коммуникативной единицы, так и решающую роль ситуативно-контекстуальных факторов в форми-
ровании  ее  смысла.  Этот  вывод  подтверждается  тем  фактом,  что  ни  одно  из  этих  высказываний  не 
совпадает  полностью  по  смыслу  с  предполагаемым  тема-рематическим  отношением,  которое  было 
выявлено при вычленении фразы из конкретных условий общения. 
Таким образом, мы различаем смысловую структуру, т.е. инвариантное содержательное свойст-
во  высказывания,  которое  заключается  в  обязательном  наличии  тема-рематического  отношения,  и 
конкретный смысл, т.е. реализацию этого отношения в конкретной ситуации общения. 
Инвариантная смысловая структура, представленная тема-рематическим отношением, может ха-
рактеризовать высказывание и в отрыве от ситуации, создаваясь в этом случае лишь за счет языковых 
средств. Однако подобного рода тема-рематическое отношение является лишь гипотетическим, пред-
полагаемым,  поскольку  реальное  распределение  содержательных  компонентов  по  схеме  «данное / 
новое»,  т.е.  конкретный  смысл  высказывания  целиком  предопределяется  коммуникативными  усло-
виями. Соответственно и смысловая завершенность, являющаяся обязательным свойством любо-
го высказывания, рождается не на уровне его гипотетического тема-рематического отношения, 
а на уровне конкретного смысла, т.е. обнаруживает полную ситуативную привязанность. 
Формирование  конкретного  смысла  высказывания  происходит  под  влиянием  обязательных 
для этого  факторов — взаимоотношения  участников  коммуникативного  акта,  контекста,  ситуации, 
паралингвистических  средств, общих пресуппозиций и импликатур говорящих, которые взаимодей-
ствуют в процессе общения с собственно языковыми средствами [5; 52]. 
Проанализируем  внешние  факторы,  под  воздействием  которых  происходит  формирование 
смысла высказывания на базе языковых средств. 

Когнитивные особенности статуса имплицитного ... 
Серия «Филология». № 3(67)/2012 
23 
Изучение  смысла  конкретного  высказывания  должно  основываться  на  анализе  всего  акта  ком-
муникации: условий его  реализации  и его  составляющих, так как  изменение одного  из этих компо-
нентов влечет за собой изменение смысла высказывания. Рассмотрим подробнее понятие коммуника-
тивного акта и все вопросы, связанные с ним. 
Для того чтобы ответить на вопрос, как осуществляется акт коммуникации, из каких компонен-
тов  он  состоит, обратимся  прежде  всего  к  модели  речевого  акта, описанной  К.Бюлером. Его  схема, 
в которой выделены три вершины: говорящий, слушающий и некто или нечто, о ком или о чем идет 
речь [6; 50], полностью  отражает  акт  коммуникации  и  представляется  приемлемой  для  анализа  вы-
сказываний. 
Как  бы  описывая  эту  модель,  К.Гаузенблас  подчеркивает,  что  «единичный  акт  коммуникации 
имеет  место  между  участниками  в  данных  условиях  (в  данном  окружении  как  реакция  на  данный 
стимул и с данной целью) с использованием коммуникативной системы» [7;62]. 
Коммуникативный  акт  является  социальным  по  своей  природе.  Это  означает,  что  участники 
коммуникации находятся в определенных взаимоотношениях, которые влияют на процесс общения. 
В акте коммуникации принимают участие, по крайней мере, два партнера, и чтобы он состоялся, они 
должны изъявить желание вступить в контакт. В процессе общения партнеры могут поменяться ро-
лями, т.е. по очереди выполнять функции говорящего и слушающего, при этом важную роль играют 
такие обстоятельства, как наличие или отсутствие предварительного знакомства между ними, харак-
тер  взаимоотношений  (близкие  или  дальние  отношения,  дружеские,  нейтральные  или  враждебные, 
официальные или неофициальные), так как их учет позволяет более глубоко изучить процесс непо-
средственного общения (Ш.Балли, Е.А.Земская и др.). 
Последнее  время  ученые  ведут  речь  о  реляционном  коммуникативном  акте  как  виде  речевой 
деятельности, результатом которой является порождение или восприятие речевого произведения, но-
минирующего реально существующие отношения [8;100]. 
Говоря об акте общения, представляется существенным остановиться еще на двух моментах. Во-
первых, коммуникативный акт является единичным проявлением общего, т.е. речевой деятельности, 
которая,  в  свою  очередь,  реализуется  через  акт  индивидуального  общения.  Следовательно,  каждое 
высказывание является результатом акта коммуникации и  передает содержание, которое обнаружи-
вает зависимость от каждого компонента этого акта. Во-вторых, в коммуникативном акте проявляет-
ся  то  общее,  что  свойственно  в  целом  непосредственному  общению,  и  поэтому,  чтобы  проникнуть 
в общие закономерности этого процесса, следует рассматривать его в актах конкретной реализации. 
В  коммуникативном  акте  достаточно  сложно  отличить  смыслы  имплицитные  и  эксплицитные. 
И.Р.Гальперин  считает,  что  основой  для  такого  разграничения  служат  актуализационные  операции, 
которые оказываются в фокусе семантической проекции, и смысловой элемент при этом реализуется 
как референт искомого смысла [9; 64]. 
Речевая деятельность выполняет определенные функции, которые в процессе речемыслительной 
деятельности  подвергаются  концептуализации  и  категоризации.  Концептуализация — один  из  важ-
нейших  процессов  познавательной  деятельности,  заключающийся  в  осмыслении  поступающей  ин-
формации  и  приводящий  к  образованию  концептов,  концептуальных  структур  и  концептуальных 
систем в мозгу. По мнению Н.Н.Болдырева, концептуализация выступает в виде процесса осмысле-
ния  поступающей  информации,  мысленного  конструирования  определенных  представлений  о  мире 
в виде концептов или фиксированных в сознании человека смыслов [10; 22]. 
Концептуализация  тесно  связана  с  процессом  категоризации.  Концептуализация  направлена 
на выделение  неких  минимальных  единиц  человеческого  опыта  в  их  идеальном,  содержательном 
представлении, а категоризация — на объединение в более крупные разряды единиц, проявляющих в 
том или ином отношении сходство или характеризуемых как тождественные, так как наши знания о 
мире хранятся в обобщенной категориальной форме. По мнению Е.С.Кубряковой, категоризация — 
это «одно из ключевых понятий в описании познавательной деятельности человека» [11; 42]. Следо-
вательно, речемыслительная деятельность предполагает у говорящего совокупность знаний об окру-
жающем  мире,  которые  приобретаются  человеком  в  процессе  познания;  приобретенные  знания  со-
храняются в сознании человека в упорядоченном виде целыми группами, относящимися к различным 
сферам  житейского  опыта [12; 68]. Иначе  говоря,  деление  мира  на  категории  и  отнесение  каких-то 
конкретных вещей, предметов и событий к этим категориям как раз и является важнейшей функцией 
человеческого сознания, которая лежит в основе всей познавательной деятельности человека. 

Л.А.Нефедова  
24 
Вестник Карагандинского университета 
Выделяется несколько типов категорий: базового уровня, классические, порождаемые, радиаль-
ные, градуированные, кластерные и некоторые другие. Н.Н.Болдырев определяет базовые категории 
как первичные, отражающие естественную форму категоризации мира в процессе обыденного позна-
ния.  Классические  категории  имеют  структуру  пучков  признаков,  представляя  собой  множество 
свойств, выделяемых в процессе теоретического, научного познания. Порождаемые категории опре-
деляются или порождаются ее центральными членами, к которым применяются какие-то общие пра-
вила. В радиальной категории всегда структурируется схема «центр — периферия», когда одна под-
категория образует центр, а другие могут быть подцентрами. Градуированные категории отличаются 
расплывчатостью границ, и в их основе лежат параметрические (градуированные) концепты, которые 
соотносятся  с определенной шкалой  и выражаются словами типа: высокий, богатый, близкий и т.д. 
Кластерные категории представляют собой сложное пересечение нескольких подкатегорий, которое 
психологически  является  более  центральным,  чем  сами  подкатегории [10; 18]. Типология  выделен-
ных  категорий  лишний  раз  подчеркивает,  что  способность  к  категоризации  является  одной  из  цен-
тральных  функций  человеческого  сознания,  которая  во  многом  определяет  процессы  и  результаты 
познания мира и то или иное его понимание. 
Рассматривая с этих позиций имплицитность, следует подчеркнуть, что познавательная структу-
ра высказывания или текста всегда представлена в языковой структуре в свернутом, компактном ви-
де,  т.е.  данная  категория  играет  значительную  роль  в  когнитивном  компоненте  содержания. 
Н.А.Кобрина  ведет  речь  о  ментальной  основе  в  концепции  функционально-семантического  поля  и 
в идее прототипов, подчеркивая, что в последнее время наблюдается опережение в росте инвентаря 
понятий при очень незначительном росте инвентаря языковых средств и поэтому вырастает роль им-
пликатов, т.е. форм, имплицирующих невысказанное в любом тексте [13; 173]. Тот поворот к дина-
мической  реализации  и  творческому  аспекту,  который  наблюдается  в  языке,  представляет  особый 
интерес  для  исследователя, так  как  в  данном  случае происходит  отражение  понятийного  субстрата, 
выраженного чаще всего имплицитно. В сознании людей именно импликационал является первичной 
реальной  сущностью.  Он  шире  в  функционально-семантическом  плане,  так  как  механизмы  нашей 
памяти  базируются  на  том,  что  любое  слово  входит  в  несколько  сеток  отношений  и  использование 
нескольких  ассоциаций  обеспечивает  мобильность  и  динамичность  его  реализации.  Следовательно, 
для речепорождения и речевосприятия более актуален импликационал, позволяющий воспринимать 
юмор, вторичный смысл, эмотивность и стилистические эффекты [13; 175]. 
Как отмечает Н.Хомский, человек, овладевший любым естественным языком, развивает богатую 
и сложную систему знаний. Эта когнитивная система дает конкретное и точное знание многих фак-
тов, вследствие чего мозг производит вычислительные операции особой формы, чтобы прийти к точ-
ным заключениям относительно фактов высокой степени сложности [14; 161]. Данная система знаний 
позволяет  воспринимать  любую  информацию,  в  том  числе  и  неявно  выраженную.  Интересно,  что 
глаголу tocognize Н.Хомский посвящает в своей книге о ментальных репрезентациях языка несколько 
специальных  страниц,  подчеркивая  его  отличие  от  термина toknow, который,  по  мнению  ученого, 
предполагает  сознательное  владение  сведениями  о  чем-то,  тогда  как tocognize — подсознательное, 
имплицитное, зачастую даже неосознаваемое или неосознанное [15; 69]. 
Базовым комплексом для создания когнитивной модели имплицитности, на наш взгляд, должна 
служить информационно-смысловая структура текста, в которой можно рассмотреть распределение и 
перераспределение  когнитивной  нагрузки.  Очень  часто  восприятие  имплицитной  информации  про-
исходит за счет перераспределения когнитивной нагрузки в сценах соответствующих фреймов и мо-
тивируется  избирательностью  языка  к  признакам  внеязыковой  действительности.  Типичными  смы-
словыми  трансформациями,  свойственными  этому  виду,  являются:  описательные,  уточняющие,  ар-
гументирующие  трансформации.  И  это  становится  возможным  вследствие  того,  что  когнитивный 
контекст является моделью культурно-обусловленного, канонизированного знания, которое является 
общим хотя бы для части говорящего сообщества. 
Рассматривая с когнитивных позиций имплицитность, следует подчеркнуть, что познавательная 
структура высказывания или текста всегда представлена в языковой структуре в свернутом, компакт-
ном виде, т.е. категория играет значительную роль в когнитивном компоненте содержания. 
 
 

Когнитивные особенности статуса имплицитного ... 
Серия «Филология». № 3(67)/2012 
25 
Список литературы 
1  Лисоченко  Л.В.  Высказывания  с  имплицитной  семантикой: (Логический,  языковой  и  прагматический  аспекты). — 
Ростов н/Д., 1992. — 166 с. 
2  Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики. — Горький, 1971. — 178 с. 
3  Бабенко  Л.Г., Васильев  И.Е., Казарин  Ю.В. Лингвистический  анализ  художественного текста. — Екатеринбург:  Изд. 
УрГУ, 2000. — 438 с. 
4  Хованская З.И. Категория связанности в смысловом развертывании коммуникации // Лингвостилистические проблемы 
текста. — 1980. — С. 90–111. 
5  Нефедова  Л.А.  Когнитивная  специфика  импликативной  комуникации. — Saarbrucken: LAP Lambert Academic 
Publishing, 2011. — С. 141. 
6  Бюлер К. Теория языка. — М.: Рус. яз., 1993. — 174 с. 
7  Гаузенблас К. О характеристике и классификации  речевых произведений // Новое в зарубежной лингвистике. — М., 
1978. — Вып. 8. — С. 58–92. 
8  Бороздина  И.С.  Семантическое  и  концептуальное  содержание  реляционного  речевого  акта // Вопросы  когнитивной 
лингвистики. — 2012. — № 2. — С. 100–106. 
9  Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М.: Наука,1981. — 118 с. 
10  Болдырев Н.Н. Языковые категории как формат знания // Вопросы когнитивной лингвистики. — 2006. — Т. 1. — № 2. 
— С. 5–22. 
11  Кубрякова Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов. — М.: Филол. ф-т МГУ, 1997. — 245 с. 
12  Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. — Л.: Просвещение,1972. — 164 с. 
13  Кобрина Н.А. Когнитивная лингвистика: Истоки становления и перспективы развития // Когнитивная семантика: Ма-
териалы II Междунар. шк.-семинара по когнитив. лингвистике. — Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. — С. 169–179. 
14  Хомский Н. Язык и проблемы знания // Вестн. Моск. ун-та. Сер. филология. — 1996. — № 4. — С. 150–172. 
15  Chomsky N. Rules and representations. — New-York: Columbia Univ., 1980. — Р. 50–78. 
 
 
Л.А.Нефедова  

жүктеу/скачать 1,66 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: