Большая книга психоанализа. Введение в психоанализ. Лекции. Три очерка по теории сексуальности. Я и Оно (сборник)

сексуальных извращениях, возникает вопрос, какую долю их силы нужно отнести на счет 
ранних инфантильных фиксаций и какую – на счет влияния последующих переживаний и 
развитии. При этом почти всегда речь идет о дополнительных рядах, как мы это 
предположили при обсуждении этиологии неврозов. Оба фактора в различном соотношении 
являются причиной; меньшая доля участия одного фактора возмещается большей другого. 
Инфантильное во всех случаях является направляющим, не всегда, но все-таки часто 
решающим. Как раз в случае зависти к пенису я хотел бы решительно выступить за 
преобладание инфантильного фактора. 
Открытие своей кастрации является поворотным пунктом в развитии девочки. Оно 
открывает три направления развития: одно ведет к подавлению сексуальности или к неврозу, 
другое – к изменению характера в смысле комплекса мужественности, наконец, последнее – к 
нормальной женственности. Обо всех трех направлениях мы узнали довольно многое, хотя и 
не все. Основное содержание первого направления состоит в том, что маленькая девочка, 
которая до сих пор жила по-мужски, умела доставлять себе наслаждение возбуждением 
клитора, соотносила это занятие со своими часто активными сексуальными желаниями, 
относящимися к матери, под влиянием зависти к пенису лишается удовольствия от своей 
фаллической сексуальности. Уязвленная в своем самолюбии сравнением с мальчиком, 
наделенным пенисом, она отказывается от мастурбационного удовлетворения клитором, 
отвергает свою любовь к матери, нередко вытесняя при этом значительную часть своих 
сексуальных стремлений вообще. Отход от матери происходит, правда, не сразу, так как 
девочка считает кастрацию сначала своим индивидуальным несчастьем, она лишь постепенно 
распространяет ее на другие женские существа и наконец также на мать. Ее любовь 
относилась к фаллической матери; с открытием того, что мать кастрирована, возможно, она 
отказывается от нее как от объекта любви, так что давно накопленные мотивы враждебности 
берут верх. Таким образом, это означает, что открытие отсутствия пениса обесценивает 
женщину в глазах девочки, как и мальчика, а позднее, возможно, и мужчины. 
Все вы знаете, какое чрезвычайное этиологическое значение наши невротики придают 
своему онанизму. Они считают его виновником всех своих недугов, и нам требуется немало 
усилий, чтобы они поверили, что заблуждаются. Но, собственно, мы должны были бы 
признать, что они правы, так как онанизм является выражением детской сексуальности, от 
неправильного развития которой они и страдают. Правда, невротики в основном обвиняют 
онанизм периода половой зрелости; о раннем детском онанизме, от которого в 
действительности все зависит, они обычно забывают. Я хотел бы иметь когда-нибудь 
возможность подробно изложить вам, насколько важны все фактические частные особенности 
раннего онанизма для последующего невроза или характера индивидуума, был ли он 
обнаружен или нет, как родители с ним боролись или допускали его, удалось ли ему самому 
его подавить. Все это оставило неизгладимые следы в его развитии. Но я даже рад, что мне не 
нужно этого делать; это была бы трудная задача, которая заняла бы много времени, и в конце 
вы смутили бы меня тем, что потребовали бы от меня совершенно определенных 
практических советов, как родителям или воспитателям следует относиться к онанизму 
маленьких детей. В развитии девочки, о котором я говорю, виден пример того, что ребенок 
сам старается освободиться от онанизма. Но это не всегда ему удается. Там, где зависть к 
пенису пробудила сильное противодействие клиторному онанизму, а он все-таки не хочет 
уступать, начинается энергичная освободительная борьба, в которой девочка как бы берет на 
себя роль отставленной матери и выражает все свое недовольство неполноценным клитором, 
сопротивляясь удовлетворению с его помощью. Уже много лет спустя, когда онанистические 
действия давно подавлены, интерес продолжает сохраняться, и его мы должны толковать как 
защиту от все еще существующей боязни искушения. Это выражается в возникновении 
симпатии к лицам, у которых предполагаются схожие трудности, это становится мотивом для 
заключения брака, это может даже определять выбор партнера по браку или любви. 
Освобождение от ранней детской мастурбации действительно является делом отнюдь не 
легким или безразличным. 

Прекращение клиторной мастурбации означает отказ от части активности. Теперь 
пассивность берет верх, обращение к отцу происходит преимущественно с помощью 
пассивных побуждений. Вы видите, что такой сдвиг в развитии, устраняющий фаллическую 
активность, подготавливает почву для женственности. Если при этом не слишком многое 
теряется из-за вытеснения, эта женственность может осуществляться нормально. Желание, с 
которым девочка обращается к отцу, – это ведь первоначально желание иметь пенис, в 
котором ей отказала мать и которого она ждет от отца. Но женская ситуация 
восстанавливается только тогда, когда желание иметь пенис замещается желанием иметь 
ребенка; ребенок, таким образом, согласно эквивалентам древней символики, занимает место 
пениса. От нас не ускользает то, что девочка еще раньше, в ненарушенной фаллической фазе, 
хотела ребенка, ведь таков был смысл ее игры с куклами. Но эта игра не была, собственно, 
выражением ее женственности, она служила идентификации с матерью с намерением 
заменить пассивность активностью. Она играла роль матери, а куклой была она сама; теперь 
она могла делать с ребенком все то, что мать обычно делала с ней. Только с появлением 
желания иметь пенис кукла-ребенок становится ребенком от отца и отныне самой желанной 
женской целью. Велико счастье, если когда-нибудь впоследствии это детское желание найдет 
свое реальное воплощение и особенно если ребенок будет мальчиком, который принесет с 
собой долгожданный пенис. В связи «ребенок от отца» акцент достаточно часто смещен на 
ребенка, а не на отца. Так старое мужское желание обладать пенисом еще просвечивает сквозь 
сложившуюся женственность. Но может быть, это желание иметь пенис мы должны, скорее, 
признать исключительно женским. 
С переносом желания ребенка-пениса на отца девочка вступает в ситуацию эдипова 
комплекса. Враждебность к матери, которой не нужно создаваться заново, получает теперь 
сильное подкрепление, потому что та становится соперницей, которой достается от отца все, 
чего желает от него девочка. эдипов комплекс девочки долгое время скрывал от нас доэдипову 
связь с матерью, которая столь важна и оставляет такие стойкие фиксации. Для девочки 
эдипова ситуация является исходом долгого и трудного развития, чем-то вроде 
предварительного освобождения, некой точкой покоя, которую она не так-то скоро оставит, 
тем более что теперь недалеко и начало латентного периода. В отношении эдипова комплекса 
к комплексу кастрации обращает на себя внимание различие полов, которое, вероятно, 
чревато последствиями. эдипов комплекс мальчика, когда он желает свою мать, а отца хотел 
бы устранить как соперника, развивается, конечно, из фазы его фаллической сексуальности. 
Но угроза кастрации принуждает его отказаться от этой установки. Под влиянием опасности 
потерять пенис эдипов комплекс оставляется, вытесняется и в наиболее нормальном случае 
разрушается до основания, а в качестве его наследника вступает в силу строгое Сверх-Я. У 
девочки происходит почти противоположное. Комплекс кастрации подготавливает эдипов 
комплекс, вместо того чтобы его разрушать, под влиянием зависти к пенису нарушается связь 
с матерью, и девочка попадает в эдипову ситуацию как в какую-то гавань. С устранением 
страха кастрации отпадает главный мотив, который заставляет мальчика преодолеть эдипов 
комплекс. Девочка остается в нем неопределенно долго и лишь поздно, да и то не полностью 
освобождается от него. В этих условиях должно пострадать образование Сверх-Я, оно не 
сможет достичь той силы и независимости, которые и придают ему культурное значение, и 
феминисты не любят, когда им указывают на последствия этого момента для обычного 
женского характера. 
А теперь вернемся назад: как вторую возможную реакцию на открытие женской 
кастрации мы выделили развитие сильного комплекса мужественности. Под этим 
подразумевалось, что девочка как бы отказывается признать этот неприятный факт, упрямым 
протестом еще больше преувеличивает свою прежнюю мужественность, не хочет 
отказываться от своих клиторных действий и находит себе прибежище в идентификации с 
фаллической матерью или отцом. Что может быть решающим для такого исхода? Мы не 
можем представить себе ничего иного, кроме конституционального фактора, большей меры 
активности, что обычно характерно для самца. Сущностью процесса является то, что в этом 

месте развития не происходит сдвига к пассивности, который открывает поворот к 
женственности. Крайним проявлением этого комплекса мужественности кажется нам влияние 
на выбор объекта в смысле открытого гомосексуализма. Хотя аналитический опыт показывает 
нам, что женский гомосексуализм редко или никогда не продолжает прямо инфантильную 
мужественность. Сюда же, по-видимому, относится и то, что и такие девушки на некоторое 
время принимают отца в качестве объекта и попадают в эдипову ситуацию. Но затем 
вследствие неизбежных разочарований в отце они вынуждены регрессировать к своему 
раннему комплексу мужественности. Не следует переоценивать значение этих разочарований; 
их не минует и девушка, склонная к женственности, но без того же результата. Превосходящая 
сила конституционального фактора кажется неоспоримой, но две фазы в развитии женского 
гомосексуализма очень хорошо отражаются в практике гомосексуалистов, которые так же 
часто и так же явно играют друг с другом в мать и ребенка, как и в мужчину и женщину. 
То, что я вам тут рассказал, это, так сказать, предыстория женщины. Это результаты 
самых последних лет, возможно, они заинтересуют вас как попытка кропотливой 
аналитической работы. Так как темой является сама женщина, я позволю себе на этот раз 
упомянуть поименно некоторых женщин, которым это исследование обязано важными 
работами. Д-р Рут Мак-Брунсвик первой (1929) описала случай невроза, истоки которого 
прослеживаются в фиксации на доэдиповой стадии и когда эдипова ситуация вообще не была 
достигнута. Он имел форму паранойи ревности и оказался поддающимся терапии. Д-р Жанна 
Лампль де Гру достоверными наблюдениями установила (1927) столь маловероятную 
фаллическую активность девочки по отношению к матери, д-р Елена Дейч показала (1932), 
что любовные акты гомосексуальных женщин воспроизводят отношения матери и ребенка. 
Проследить дальнейшее развитие женственности через половое созревание вплоть до 
периода зрелости не входит в мои намерения. Да и наши знания недостаточны для этого. 
Некоторые черты я суммирую ниже. Ссылаясь на предысторию, я только хочу подчеркнуть, 
что развитие женственности по-прежнему подвергается нарушениям со стороны остаточных 
явлений предварительного периода мужественности. Регрессии к фиксациям тех доэдиповых 
фаз имеют место очень часто; в некоторых историях жизни дело доходит до неоднократного 
повторения периодов, в которых преобладает то мужественность, то женственность. Частично 
то, что мы, мужчины, называем «загадкой женщины», возможно, ведет начало от этого 
проявления бисексуальности в жизни женщины. Но во время этих исследований, 
по-видимому, назрел другой вопрос. Движущей силой сексуальной жизни мы называем 
либидо. Сексуальная жизнь подчинена полярности мужского—женского; таким образом, 
кажется необходимым внимательно рассмотреть отношение либидо к этой полярности. Не 
было бы неожиданностью, если бы оказалось, что каждой сексуальности подчиняется свое 
особое либидо, так что один вид либидо преследует цели мужской, а другой – цели женской 
сексуальной жизни. Но ничего подобного не существует. Есть только одно либидо, которое 
служит как мужской, так и женской сексуальной функции. Мы не можем сами приписать ему 
пол; если мы, согласившись на отождествление активности и мужественности, пожелаем 
назвать его мужским, нам не следует забывать, что оно [либидо] представляет также 
стремление к пассивным целям. Словосочетание «женское либидо» все же лишено всякого 
оправдания. Оно вызывает у нас впечатление, что либидо стесняют, когда принуждают к 
служению женской функции, и что природа, если говорить телеологически, менее серьезно 
считается с ее притязаниями, чем в случае мужественности. А это, мыслимое опять-таки 
телеологически, может иметь свое основание в том, что проведение в жизнь биологической 
цели вверяется агрессии мужчины и некоторым образом независимо от согласия женщины. 
Сексуальная фригидность женщины, частота которой, кажется, подтверждает это 
пренебрежение, является всего лишь недостаточно понятым феноменом. Иногда она носит 
психогенный характер и тогда подвластна воздействию, в других случаях она позволяет 
предполагать конституциональную обусловленность и даже вклад анатомического фактора. 
Я обещал рассказать вам еще о некоторых психических особенностях зрелой 
женственности, как они проявляются при аналитическом наблюдении. Мы не претендуем 

этими утверждениями на окончательную истину; кроме того, не всегда легко отделить то, что 
можно приписать влиянию сексуальной функции, а что – социальному воспитанию. Итак, мы 
приписываем женственности более высокую степень нарциссизма, которая и влияет на ее 
выбор объекта, так что быть любимой для женщины – более сильная потребность, чем любить. 
В физическом тщеславии женщины все еще сказывается действие зависти к пенису, поскольку 
свои прелести она тем более высоко ценит, что они представляются ей компенсацией за 
первоначальную сексуальную неполноценность. Стыдливости, которая считается 
отличительным женским качеством, но является гораздо более обусловленной традициями, 
чем следовало бы думать, мы приписываем первоначальное намерение скрыть дефект 
гениталий. Мы не забываем, что позднее она приняла на себя другие функции. Полагают, что 
женщины внесли меньший вклад в открытия и изобретения истории культуры, но, может 
быть, именно они открыли один вид техники – технику плетения и ткачества. Если это так, то 
попытаемся отгадать бессознательный мотив этого достижения. Сама природа как будто 
подает пример такому подражанию, заставляя гениталии с наступлением половой зрелости 
обрастать волосами, скрывающими их. Шаг, который надо было сделать далее, состоял в том, 
чтобы скрепить волокна друг с другом, которые на теле выступали из кожи и были лишь 
спутаны. Если эта неожиданная мысль кажется вам фантастичной и вы считаете влияние 
отсутствия пениса на формирование женственности моей идеей fix , то я, естественно, 
обезоружен. 
Условия выбора объекта женщиной достаточно часто до неузнаваемости изменяются 
социальными отношениями. Там, где он может проявиться свободно, он часто происходит по 
нарцисстическому идеалу мужчины, которым девушка хотела стать. Если девушка 
остановилась на привязанности к отцу, то есть на эдиповом комплексе, то она выберет его по 
типу отца. Поскольку при переходе от матери к отцу враждебность амбивалентного 
эмоционального отношения осталась направленной на мать, такой выбор должен обеспечить 
счастливый брак. Но очень часто случается то, что вообще ставит под угрозу подобное 
разрешение амбивалентного конфликта. Сохранившаяся враждебность следует за 
положительной привязанностью и переходит на новый объект. Супруг, который сначала 
получает в наследство чувства к отцу, со временем наследует и чувства к матери. Таким 
образом, легко может произойти то, что вторую половину жизни женщины заполняет борьба 
против своего мужа, как первую, более короткую, – сопротивление по отношению к своей 
матери. После того как реакция изжита, второй брак может легко сложиться гораздо более 
удовлетворительно. Другой поворот в сущности женщины, к которому не подготовлены 
любящие, может произойти после рождения в браке первого ребенка. Под впечатлением 
собственного материнства может снова ожить идентификация с собственной матерью, 
которой женщина вплоть до брака оказывала сопротивление, и привлечь к себе все 
имеющееся либидо, так что с навязчивым повторением репродуцируется несчастный брак 
родителей. То, что прежний фактор отсутствия пениса все еще не утратил своей силы, 
обнаруживается в неодинаковой реакции матери на рождение сына или дочери. Только 
отношение к сыну приносит матери неограниченное удовлетворение; оно вообще является из 
всех человеческих отношений самым совершенным и наиболее свободным от 
амбивалентности. На сына мать может перенести свое честолюбие, которое она должна была 
подавить в себе, от него она ждет удовлетворения всего того, что осталось у нее от комплекса 
мужественности. Даже брак нельзя считать устойчивым, пока женщине не удастся сделать и 
мужа своим ребенком и разыгрывать перед ним мать. 
Идентификация женщины с матерью позволяет различить два слоя – доэдипов, который 
основан на нежной привязанности к матери, считающийся образцом, и более поздний из 
эдипова комплекса, когда мать устраняется и заменяется отцом. Многое от обоих остается для 
будущего, и можно по праву сказать, что ни один не преодолевается в процессе развития в 
достаточной мере. Но фаза нежной доэдиповой привязанности является для будущего 
женщины решающей; в ней подготавливается приобретение тех качеств, благодаря которым 
она позднее будет соответствовать своей роли в сексуальной функции и достигать 

поразительных социальных успехов. В этой идентификации она приобретает также 
привлекательность для мужчины, которая превращает его эдипову привязанность к матери во 
влюбленность. Лишь тогда сын зачастую получает то, чего он добивался для себя. Создается 
впечатление, что любовь мужчины и любовь женщины разделяются психологическим 
различием фаз. 
То, что женщине мало свойственно чувство справедливости, связано с преобладанием 
зависти в ее душевной жизни, потому что требование справедливости перерабатывает зависть, 
создавая условие, при котором от нее можно отказаться. Мы говорим о женщинах также, что 
их социальные интересы слабее, а способность к сублимации влечений меньше, чем у 
мужчин. Первое, правда, проистекает из асоциального характера, который, несомненно, 
присущ всем сексуальным отношениям. Любящие находят удовлетворение друг в друге, и 
даже семья еще противится принятию в более широкие сообщества. Способность к 
сублимации подвержена самым значительным индивидуальным колебаниям. Я не могу не 
упомянуть впечатления, которое все время получаешь при аналитической деятельности. 
Мужчина около тридцати лет представляется молодым, скорее незрелым индивидуумом, от 
которого мы ждем, что он в полной мере использует возможности развития, которые ему 
открывает анализ. Но женщина того же возраста часто пугает нас своей психической 
закостенелостью и неизменяемостью. Ее либидо заняло окончательные позиции и кажется 
неспособным оставить их ради других. Путей для дальнейшего развития нет; дело обстоит так, 
как будто весь процесс уже закончен, не может подвергнуться отныне никакому воздействию 
и даже как будто трудное развитие на пути к женственности исчерпало возможности 
личности. Мы как терапевты жалуемся на это положение вещей, даже если нам удается 
устранить недуг путем разрешения невротического конфликта. 
Это все, что я хотел вам сказать о женственности. Разумеется, все это неполно и 
фрагментарно, да и не всегда приятно звучит. Не забывайте, что мы описали женщину лишь в 
той мере, в какой ее сущность определяется ее сексуальной функцией. Это влияние заходит, 
правда, очень далеко, но мы имеем в виду, что отдельная женщина все равно может быть 
человеческим существом. Если вы хотите знать о женственности больше, то спросите об этом 
собственный жизненный опыт, или обратитесь к поэтам, или подождите, пока наука не даст 
вам более глубокие и лучше согласующиеся друг с другом сведения. 

жүктеу/скачать 3,38 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: